Эксперимент в Психотерапии Переживанием

Эксперимент самоуправляем. Он является источником самого себя! Первое и самое главное, что важно усвоить, чтобы уловить суть диалогово-феноменологической методологии применительно к экспериментам, следующее – не мы строим эксперимент, и не мы им управляем! Эксперимент создает сам себя. Мы динамические элементы этого глубокого и мощного процесса – возможно, чувствительные, творческие, но все же элементы. И чем больше мы пытаемся забрать власть у эксперимента, тем больше мы снижаем его эффективность. Поскольку в этом случае мы изымаем значительную часть витальности поля из этого процесса.

Разумеется, эксперимент не случается сам  собой. Его всегда кто-то организует. Для этого и нужен терапевт. Что я имею в виду, когда говорю, что эксперимент создает сам себя? Сопровождая клиента в процессе эксперимента, хороший терапевт всегда максимально отражает и является проводником минимальных интенций в поле, которые проявляют себя в эксперименте. Как я уже не раз утверждал, квалификация терапевта определена тем, насколько чувствителен он к полевым процессам и насколько эффективно он выступает в своей роли их проводника и агента. В некотором смысле поле говорит с нами посредством эксперимента. Терапевт при этом является его голосом. И чем более чувствителен профессионал и чем больше он способен отдаться полевым процессам, тем эффективнее эксперимент.

Для этого терапевту важно быть внимательным к минимальным проявлениям поля, появляющимся по ходу эксперимента с тем, чтобы дать им возможность развиться. Именно дать возможность развиться – не сформировать, не закрепить, не раскрыть, не усилить, а именно создать возможность для развития. Мы никогда не можем предсказать, какова будет жизнь того или иного феномена, которому мы создали возможность для развития в процессе переживания. Мы просто внимательно наблюдаем за происходящим. Что будет дальше – определяет только само поле посредством эксперимента. Но сработает эффективно данная модель только в том случае, если в эксперименте нам удастся «отдаться» полю, что было бы невозможным, если бы мы строили эксперимент, стараясь подтвердить ту или иную свою терапевтическую гипотезу. Даже в том случае, если мы готовы к тому, что она не подтвердится.

В хорошем эксперименте, фокусированном на поле и переживании, терапевт и клиент выступают его средствами. Власть при этом остается у поля, которое управляет собой посредством эксперимента. Иначе говоря, не мы управляем ходом эксперимента, но он управляет нами и самим процессом. «Дайте эксперименту возможность управлять», - таков девиз диалогово-феноменологической модели эксперимента. Все, что нам остается, это предвосхищать его интенции.

Эксперимент  может быть основан только на ВЫБОРЕ. Базовый тезис о самоуправляемости эксперимента происходит из фундаментальной посылки диалогово-феноменологической психотерапии о примате выбора над содержанием терапии. Это означает, что не так важно, что вы как терапевт предложите в процессе эксперимента своему клиенту, как то, будет ли это предложение происходить на основе акта свободного выбора. Напомню читателю, незнакомому с методологией психотерапии переживанием, что выбор является не волевым процессом, осуществляемым человеком, но функцией поля, которую оно реализует в психотерапии посредством своих агентов – терапевта и клиента. Выбор – это некая более или менее явная подсказка поля о следующем вашем ходе в процессе терапии. Иногда эта подсказка едва уловима и проявлена на полутонах феноменов. Задача терапевта – дать ей право на более полную жизнь в процессе переживания. Вы в некотором смысле – его голос. Таким образом посредством акта выбора эксперимент становится самоуправляем и соприроден полю. Запомните – мотив интервенции в эксперименте важнее ее содержания!

Эксперимент всегда происходит в контакте с высокой степенью психологического присутствия. Это одно из ключевых и фундаментальных условий проведения эксперимента. Это важно постольку, поскольку наша задача заключается не столько в осознавании имеющихся коммуникативных паттернов и даже не в формировании нового опыта у клиента, сколько в процессе переживания человеком своей жизни. По этой причине присутственный контакт просто необходим. Эксперимент может разворачиваться в контакте с самим терапевтом, где он играет ключевую роль, участвуя в нем «на равных» вместе с клиентом. Но может разворачиваться и в направлении тех или иных образов, феноменологически представленных сейчас в поле – конкретных людей из окружения клиента, его телесных реакций, фантазий и пр. Статистически чаще случается второе, поскольку терапевты являются, к счастью, не самыми близкими и важными людьми в жизни клиента.

Важно отметить, что само содержание эксперимента имеет вторичное значение по отношению к качеству психологического присутствия клиента и терапевта в этом процессе. Иначе говоря, гораздо важнее, насколько полно участники эксперимента присутствуют в его содержании, чем то, что мы предпринимаем в процессе и какие действия совершаем. Это важное отличие от гештальтистской идеологии эксперимента. Оно исходит из базовой методологической посылки диалогово-феноменологической психотерапии о примате качества и глубины переживания над его содержанием. Примерно по тому же принципу, по которому в более ранних работах я постулировал примат свободного акта выбора над его содержанием и самое главное – мотива терапевтической интервенции по отношению к ее содержанию.

Разговаривая о сущности психотерапии, фокусированной на переживании, мы не раз обсуждали, что не так важно, что говорит терапевт клиенту в процессе интервенции, как важно каковы его полевые мотивы. Если они концептуальны, то от интервенции лучше отказаться – ничего хорошего из этого предприятия не получится. Если они проистекают из свободного и соприродного полю акта выбора, такая интервенция вне зависимости от содержания с большей степенью вероятности будет продвигающей в соответствии с целями диалогово-феноменологической психотерапии. Сказанное в полной мере справедливо и в отношении психологического присутствия участников эксперимента в его процессе.

Чтобы ни предпринимал терапевт в процессе эксперимента, важно, чтобы в фокусе его внимания находился аспект психологического присутствия в контакте – и его собственного, и клиента. При этом неважно, говорят ли терапевт и клиент друг с другом – в том случае если эксперимент строится в личном контакте одного с другим, или же клиент присутствует в феноменологическом потоке феноменов-образов. Если максимально упростить сказанное, то если клиент разговаривает с образом отца или близкого друга на пустом стуле, то важно, чтобы он присутствовал всем своим сердцем и телом в этом процессе. Потому что именно это является задачей психотерапии.

Главная цель эксперимента – восстановление и поддержка переживания. Эксперимент в диалогово-феноменологической психотерапии строится ради одной цели – переживать участниками психотерапии свою жизнь.  Нам НЕ ТАК ВАЖНО СОДЕРЖАНИЕ эксперимента, как то, насколько полно человек в нем ПЕРЕЖИВАЕТ свою жизнь. При этом приобретение человеком нового опыта отходит на второй план. Принципиальным является не то, что клиент совершит какие-то новые действия и опробует новые формы организации контакта, а то, КАК он будет ПЕРЕЖИВАТЬ этот процесс. Изменит его жизнь не сам новый опыт, а способность его переживать. Разумеется, что чаще всего именно способность переживать новый опыт делает его гораздо более доступным для человека в будущем и способствует скорейшей и более глубокой его ассимиляции. Но даже в этом случае он вторичен по отношению к навыку и способности человека переживать свою жизнь.

Кроме того, концепция эксперимента должна в равной степени учитывать необходимость как поставки в контакт все новых феноменов, так и переработки их в процессе переживания. Одно без другого бесполезно и даже вредно. Например, в том случае, если все новые феномены прибывают в терапевтический контакт, но не переживаются, то скапливаются в виде некоторого аналога автомобильной пробки, что только увеличивает напряжение и еще более блокирует переживание. Очень часто именно в этот момент клиенты предпочитают покинуть терапию. В некотором смысле переживание представляет собой замкнутый полный цикл производства – поставка феноменов и переживание завязаны друг на друга.

 

В основе эксперимента лежит не гипотеза, а актуальный феноменологический контекст поля. Ключевым в методологии эксперимента в диалогово-феноменологической психотерапии является акцент на феноменологии как методе. Это означает, что эксперимент создается по ходу терапии в зависимости от динамики актуальной феноменологической ситуации. При этом любая идея терапевта, лежащая в основе эксперимента не имеет такого значения, как текущий феноменологический контекст. Более того, идея чаще всего определяет направление эксперимента и превращает его в некоторого рода поведенческий педагогический проект.

Хороший эксперимент всегда предполагает интригу в своей динамике даже на следующие несколько минут. Если вы как терапевт знаете, как будет развиваться эксперимент и что вы предложите клиенту через 2 минуты, скорее всего вам не получить опыт эксперимента, фокусированного на феноменологии переживания. Соприродный полю эксперимент представляет собой, как правило, некую «многоходовку», и уже в середине его вы можете не обнаружить никакой логической связи с его началом. Именно логической связи, поскольку феноменологическая связь обязательно присутствует и терапевт с очевидностью для себя и наблюдателей мог бы развернуть ее после сессии или в любой момент ее остановки. Это очень важно – феноменологическая связь предполагает, что динамика эксперимента определяется той последовательностью феноменов, которые появляются в контакте и размещаются в процессе переживания. Зачастую появление феноменологической инновации происходит внезапно – именно в этом заключается ценность фокусировки на полевой динамике.

Более того, чем меньше стремления прогнозировать динамику эксперимента у терапевта, тем эффективнее эксперимент в смысле возможности потенциальных изменений в жизни клиента. А это, как правило, оказывается самым трудным для терапевта, осваивающего диалогово-феноменологическую психотерапию. Как это – работать терапевтом и не строить гипотез о состоянии клиента и ничего не ждать?! На что же тогда опираться? Но это лишь при первом приближении выглядит страшным, хаотичным и опасным. В скором времени, если вы не остановитесь и будете продолжать экспериментировать в психотерапии, свободной от ожиданий, вы сами убедитесь в том, что феноменологическая динамика контекстов поля, хотя порой и стремительно меняющаяся, но вместе с тем обладает не меньшей стабильностью, чем привычная прогностически-детерминистская модель. Со временем гипотезы и прогнозы относительно поведения клиента в процессе эксперимента все реже станут посещать ваше сознание. Параллельно с этим скорее всего вы обнаружите, что замечаете в поле гораздо больше – на порядок больше – чем было до сих пор. Поэтому будьте готовы увидеть в эксперименте то, чего вы никогда не ожидали увидеть. В этом, кстати говоря, и кроется основная причина эффективности диалогово-феноменологической психотерапии.

Традиционно эксперимент исходит из гипотезы. Сказанное верно как в отношении гештальт-экспериментов, так и в отношении методологии науки, а именно экспериментальной ее парадигмы. Но в диалоговой модели психотерапии эксперимент базируется не на гипотезе, а на чувствительности к полю. Может быть, это верно и в отношении науки? Гипотеза, даже самая неожиданная и гениальная ограничивает пространство эксперимента, заковывая его в рамки мышления, направляемого ею. Тем самым мы оказываемся зачастую слепы к появляющимся в несоответствующем гипотезе сегменте поле феноменам. Другими словами, мы видим лишь то, что готовы увидеть. Направление нашего сознания фиксировано. При этом, возможно, наиболее ценная информация оказывается вне поля осознавания. Диалогово-феноменологическая модель эксперимента предлагает альтернативу экспериментальной парадигме, главенствующей в науке и психотерапии до сих пор. Основой эксперимента теперь является не гипотеза, а чувствительность участников его к полю. При этом каждый новый этап эксперимента невозможно прогнозировать заранее, и он исходит лишь из текущего состояния феноменологического поля. Именно поле и его динамика руководят ходом эксперимента. Терапевт и ученый должны лишь быть внимательными к ним.

Роль амплификации и монодрамы в эксперименте. В связи с разговором об эксперименте неизбежно встает вопрос о том, могут ли быть использованы в методологии диалогово-феноменологической психотерапии вспомогательные средства вроде амплификации, монодрамы и пр. Разумеется, да. Амплификация с позиции психотерапии переживанием возможна и иногда даже полезна. Специфика диалогово-феноменологической методологии в данном контексте имеет отношение не столько к самим средствам, сколько к особенностям их применения. Так, использование амплификации, например, не должна противоречить фундаментальным ценностям подхода в виде примата выбора. Если амплификация преследует ту или иную заранее заданную цель, то она бесполезна. Более того, скорее даже уводит нас в сторону от желаемого терапевтического эффекта в виде переживания.  Сказанное имеет значение также и для монодрамы. Если наша задача заключается в том, чтобы сформировать у клиента определенный новый опыт, то мы занимаемся чем угодно, только не диалогово-феноменологической психотерапией.

Единственной целью использования любых вспомогательных средств и методов является переживание. Если мы используем амплификацию телесных проявлений клиента, голоса и пр., фасилитируем разговор клиента с образом на пустом стуле, предлагаем ему поговорить от имени N (человека, феномена и пр.) и т.д. и при этом мотивированы исключительно свободной феноменологической динамикой поля, основанной на выборе, то мы находимся в русле психотерапии переживания. Разумеется, важно еще, что при этом мы фокусированы не столько на содержании появившегося в результате амплификации или монодрамы феноменологического материала, сколько на его переживании. При этом вообще весь эксперимент может быть построен без слов – исключительно на телесной феноменологии. Но не потому, что мы решили «поработать с телом», а потому что таким образом поле определяет ситуацию эксперимента. 

Эксперимент как пространство формирования реальности. Мы привыкли думать, что эксперимент призван исследовать реальность и констатировать ее состояние. Причем сказанное имеет отношение в равной степени и к науке, и к психотерапии. Методология же диалогово-феноменологического подхода основана на базовой посылке о том, что процесс переживания является не только, а возможно, и не столько способом приспособления к реальности, сколько основным средством ее формирования. Концепция переживания предполагает сосуществование в этом процессе двух полевых векторов – творческого и адаптационного. Причем первый из них является первичным по отношению ко второму. Следовательно, психотерапия, фокусированная на переживании, скорее  предполагает формирование и трансформацию реальности, нежели приспособление к ней. Но это отдельная серьезная и большая тема. Здесь у нас нет возможности раскрыть ее достаточно подробно. По этой причине отправляю читателя к моей большой книге «Психотерапия как путь формирования и трансформации реальности», где вы можете найти, полагаю, исчерпывающие ответы на возникающие в этой теме вопросы.

В этой же работе я хочу лишь подчеркнуть, что именно эксперимент опосредует процесс формирования и трансформации реальности Жизни. Как наших клиентов, так и нашей собственной. Именно по этой причине важно отсутствие гипотез, прогнозов и соответствующих им ожиданий. Они скорее запускают по замкнутому кругу процесс концептуального воспроизводства реальности, который раз от раза снова поставляется в поле «пакетом феноменов». В том же случае, если вы готовы будете встретиться с неожиданным, причем как с вами, так и вашими клиентами, у вас появляется шанс сформировать иную реальность, которой до сих пор не существовало. На этом и основан терапевтический эффект, методологически предусмотренный диалогово-феноменологическим подходом.