Поколение стандартов, не умеющее доверять себе

 

И по стандартам на фотографиях нужно чаще улыбаться, иначе люди подумают, что не всё в порядке. Чаще выкладывать фоточки в инстаграм в разных местах и с разными людьми, обильно поливая их хештегами, чтобы мир видел, насколько интенсивна твоя жизнь, даже если она не выходит за рамки одного города. Носить желательно не только чёрное, потому что папины коллеги решат, что ты в трауре или, что ещё хуже, в депрессии. Если кричать от боли, то в подушку, иначе соседи заподозрят, что муж тебя избивает. И не столь важно, если это действительно так, главное же, что он тебя любит.

 

Мы все ещё поколение предрассудков. Мы осуждаем законы, не узнав детали. Мы презираем тех, на кого указывают с мониторов, без особых разбирательств. Мы критикуем, не дочитав предисловие до конца.

 

Мы всё ещё поколение, которое не привыкло доверять себе. Мы не привыкли говорить, что нам страшно или больно, но умело бросаем обыденное "всё нормально", потому что не верим, что людям может быть не всё равно. Мы не привыкли говорить, что чувствуем себя одинокими, зато привыкли говорить "я просто устал, слишком много работы", потому что каждый второй хвастается этим одиночеством, поучая, что человек не должен скучать наедине с собой и ты делаешь вид, что все понимаешь.

 

Мы так далеко ушли в своей попытке понимать всё, рационализируя каждый вздох, что почти потеряли способность к чувственному. Логическая цепочка стала важнее переживаний.

 

Мы привыкли скрывать "плохие" эмоции от других, потому что не любим, чтобы нас жалели и ощущать себя хуже или слабее таких малозначимых других. Мы улыбаемся чаще потому что нужно, а не от искренности. А потом все вокруг тихо опускают глаза, потому что вот вчера ещё вы вместе громко смеялись в любимом баре, а сегодня — друг вышел в окно и оставил записку. И вы недоумеваете "как же так?", а всё, что было нужно — это начать замечать детали. И слышать.

 

Мы хотим быть понятыми, но катастрофически не умеем говорить о себе от первого лица. Мы хотим быть услышанными, но не умеем диагностировать собственные эмоции, ещё хуже дело обстоит с вывязыванием из них предложений с ровными рядами. Или даже с кривыми. Мы хотим, чтобы нам помогали, но не можем выдавить эту просьбу из себя, мечтая, чтобы какой-то волшебной силой мысли окружение догадались само. И злимся, что этого не происходит. И плачем, когда нас после этого снова — отвергают. Мы хотим, чтобы нас любили. Пусть не так красиво и идеально, как в сопливых сказках, но по-настоящему. Но как часто мы не умеем ни любить, ни быть любимыми, отвергая такое желанное

Мы — противоречие в чистом виде.