И. Олейник, В. Соснин. Иерархия тоталитарной секты: «Живые боги» и администраторы, или Власть и Деньги

Фрагмент книги Олейник И.В., Соснин В.А. «Тоталитарная секта: как противостоять ее влиянию». М.: Генезис, 2005.

В книге изложена точка зрения профессиональных психологов на технологии, которые используются сектантами для вербовки людей в свои ряды, подавления и деформирования личности тех, кто попадает в сферу их влияния. Издание адресовано как потенциальным жертвам тоталитарных сект, так и родственникам, чьи близкие попали под их влияние.

Число членов наиболее продвинутых в России деструктивных сект насчитывает десятки тысяч человек. Такая численность подразумевает механизмы управленческого посредничества между лидером культа и рядовыми адептами. Расхожее представление о том, что все члены тоталитарной секты (за исключением самого учителя как «живого бога») являются «запрограммированными», неверно. Ведь «роботов» кто-то должен программировать, а в одиночку лидер большой секты с этим явно не справится. Жизнеспособные секты порой просто поражают эффективностью организации в достижении своих целей. А это невозможно осуществлять без грамотно поставленного управления и кадров с соответствующей подготовкой.

Кстати, формально лидерские фигуры сект, имеющие статус «живого бога», во многих случаях (а может быть, даже и в большинстве случаев) не являются главными управляющими. В высшем звене сект объективно может складываться (хотя и не всегда!) разделение на «знаковые» роли «верховных Учителей» и административно-управленческий аппарат. Например, исполнительница главной «знаковой» роли в «Белом братстве» Марина Цвигун (Мария Дэви Христос) сама находилась в сильной зависимости от Юрия Кривоногова (Юоанн Свами), реально управлявшего сектой. Несостоявшаяся во всемирном масштабе Заступница, Утешительница и Мессия после ареста вполне адекватно сотрудничала со следствием, чтобы отделаться минимальным сроком заключения. У Виссариона из «Церкви Последнего Завета» дела с ростом числа адептов шли далеко не блестяще, пока к формированию службы «взаимодействия с общественностью» не подключился со своим опытом работы в шоу-бизнесе бывший эстрадный певец Вадим Редькин.

Основатель «Церкви Сайентологии» Р. Хаббард вряд ли может быть назван эффективным организатором, поскольку до того, как ему в голову пришла идея основать собственную религию, он неоднократно терпел неудачи в каждом из своих многочисленных «бизнес-проектов» и до 39 лет был вынужден зарабатывать на жизнь сочинением третьесортных фантастических романов.

В начале своей миссионерской деятельности почти каждый из «живых богов» был дилетантом в своем деле. Вот как описывает Д. Шарко эту душераздирающую картину в своем ироническом памфлете «Как создать тоталитарную секту»: «Есть хорошее упражнение для развития пророческого дара. Надо остановиться поперек движения толпы и, сотрясая кистями поднятых к небу рук, громко прокричать, что-нибудь типа: "Все похерено! Вся земля в оргазме!!!" Но лучше, конечно же, нейтральное: "Люди, опомнитесь!" Кто-нибудь обязательно опомнится и потянется к вам. Не бойтесь выглядеть сумасшедшим, ведь это — ваш бизнес. Каждый нормальный человек скрывает в себе «немного от сумасшедшего», поэтому многие люди инстинктивно тянутся к сумасшедшим и делают их своими вождями и идолами».

Не правда ли, весьма узнаваемая в российской реальности картина? Подавляющее большинство «вопрошающих небо» в уличной сутолоке, разумеется, так и остаются с тем, что имели до своего «чудесного прозрения». Но некоторым все же везет больше.

Анализ событий, предшествующих взрывному развитию секты, обычно показывает появление рядом со знаковой фигурой нового культа (кстати, во многом являющейся заложником своего эгоцентрического комплекса «религиозного Нарцисса») человека с менталитетом талантливого, но циничного организатора. Он и выстраивает эффективную административно-организационную схему, на людях предпочитая оставаться на вторых ролях или вообще не выходить из тени. В случае провала одной «знаковой» фигуры подобные управляющие будут искать себе нишу рядом с другой, оказавшейся более «успешной» или «раскрученной». К примеру, ряд статусных адептов псевдохристанского «Белого братства» и псевдоиндуистской секты Бабаджи прибились к Виссариону.

Что же привлекает в тоталитарных сектах циничных людей с явными управленческими способностями? Да, в общем, то же самое, что в традиционном бизнесе: власть и деньги. Точнее, почти абсолютная Власть и довольно легкие и большие Деньги.

На нижнем уровнем сектантского сообщества остаются люди, часто не умеющие защитить свои интересы и в обычном мире — с тем или иным комплексом неполноценности, заниженной самооценкой, покорностью, слабостью рационально-логического мышления и повышенной впечатлительностью. Их удел — сначала передать доступные им материально-финансовые ресурсы в «кассу» секты, а затем заниматься обслугой «живого бога» и его свиты до тех пор, пока не выдержит организм, ослабленный предписанной лидером культа диетой или запретом на обращение к врачам. Сектанты, долгое время пребывающие в секте на нижнем уровне иерархии, даже становятся в чем-то похожими друг на друга — общим выражением заторможенности и отрешенности на лицах, вялыми интонациями голоса, стереотипными фразами и реакциями, явно сниженной способностью сосредоточиться. Именно так внешне проявляются результаты жесткого зомбирования — не случайно у наблюдающих со стороны возникают ассоциации с «биороботами». А административно-управленческий аппарат секты составляют фигуры, большинство из которых выглядит в обыденной жизни вполне адекватно и даже успешно. Потому что они занимаются бизнесом — хотя и в специфической, мошеннической по сути форме.

«Делайте деньги. Делайте больше денег. Заставляйте других работать, чтобы они делали для вас еще больше денег». Так обращался Л. Рон Хаббард в своем официальном послании к сотрудникам Церкви Сайентологии.

На чем же зарабатывают тоталитарные секты? Они осуществляют торговый обмен по схеме: «Вы нам передаете свои денежки (берем также квартирами), а мы вам за это — быстрое спасение души по исключительной схеме. Наш товар нами сертифицирован и им уже пользуется все передовое человечество!!!»

Снятие ответственности с верующего в принятии личных решений в рамках «религиозного колхоза» неявно подразумевает и переход к «обобществлению» личного имущества и сбережений. Свой призыв к верующим отказаться от земных благ и тлетворного влияния денег руководство секты всегда сопровождает указанием конкретного адреса, по которому следует переводить свои материально-финансовые активы. Разумеется, во всех случаях получателями денег оказывается руководящий состав секты.

Религиовед Александр Дворкин отмечает: «Нынешние секты — подобие бизнеса, они мир отрицают, но жить без него не могут. То есть они сами ничего не производят. Им нужно тянуть ресурсы: финансовые, людские. Выкачают из молодого человека здоровье, деньги, а через несколько лет, когда его показатели снизятся, — легче выкинуть его и завербовать нового адепта».

Тоталитарная секта — это своего рода открытое акционерное общество, вклады в которое делают рядовые адепты, рассчитывающие получить «виртуальную прибыль» в виде спасения своей души. А реальные материально-финансовые доходы этого ОАО, в конечном счете, оказываются распределенными среди руководящего звена секты примерно пропорционально их «степени посвящения». С точки зрения системы организации производства деструктивный культ напоминает печально известные финансовые пирамиды, корпорации сетевого маркетинга и т. п. Как и все «пирамиды», секта обречена на быстрое угасание в случае прекращения притока новых адептов с соответствующими материально-финансовыми ресурсами (на худой конец, с ресурсами своего бесплатного рабочего времени).

Управленческие функции в сколько-нибудь раскрученный тоталитарной секте выполняют люди с такими же человеческими качествами и «деловым» подходом, что и руководство печально известных пирамид типа «МММ», «Автомобильного Альянса», «Тибета», «Русского дома Селенга» и им подобных. Только эти властолюбивые мошенники оттачивают свои способности «великих комбинаторов» не на рынке ценных бумаг, а на рынке духовных услуг, создавая себе «имидж святости» в соответствии со спецификой рыночной ниши.