Ю.М. Зенько. Психология религии: основные проблемы и перспективы развития. - Ю. Зенько

Статья посвящена обзору основных проблем психологии религии как научного направления в его современном состоянии. При этом применяется структурный анализ связей психологии религии с основными психологическими отраслями и направлениями. В историческом аспекте затрагиваются некоторые проблемы становления отечественной психологии религии в советское время, в частности, чрезмерная ее идеологизация и политизация, что значительно снижало степень ее научной объективности. Предлагается заново определить необходимость и достаточность психологии религии как самостоятельной дисциплины, сделав это и в духе первоначальных идей, и на базе новейших достижений современной психологии, и, что особенно важно, с учетом уроков совсем недавнего прошлого. По каждой из групп проблем приводится избранная тематическая библиография.

Ключевые слова: психология религии, религиозная психология, религиозная группа, психические религиозные состояния, религиозная личность, дифференциальные, возрастные и половые различия, детская религиозность, культурологическо-религиозная валидизация методик, психопатология, деструктивные культы.

Об авторе: Зенько Юрий Михайлович, психолог, окончил в 1989 г. ф-т психологии ЛГУ; преподаватель Свято-Сергиевской православной богословской академии; автор ряда статей по психологии религии, христианской психологии и антропологии и книг: «Психология и религия» (СПб.: Алетейя, 2002), «Элементы православной психологии» (СПб.: Речь, 2005; в соавторстве с Л. Ф. Шеховцовой), «Основы христианской антропологии и психологии» (СПб.: Речь, 2007), «Психология религии» (СПб.: Речь, 2009), «Христианская антропология и психология в лицах. Библиографический справочник» (СПб.: Речь, 2009; составитель).

В 1959 г. известный американский исследователь психологии религии О. Странк писал, что в свете наблюдаемых тенденций перед психологией религии открыты следующие возможности:

1) психология религии будет поглощена пастырской психологией или превратится в незначительный придаток к ней, т. е. потеряет свое первоначальное лицо как научная дисциплина;

2) психология религии станет частью психоанализа и психиатрии, сводящих всю сложность проблемы к психопатологии;

3) психология религии превратится в один из отделов общей психологии;

4) психология религии станет общим термином для обозначения научного подхода к религии во всех ее аспектах: психологическом, социологическом, психиатрическом, вследствие чего она так разбухнет, что либо развалится, либо станет бессмысленной;

5) психологи религии попытаются в духе первоначальных идей на базе новейших достижений современной психологии заново определить свое лицо как самостоятельной дисциплины (см.: Попова. 1973, с.248).

И все это после того, как на Западе в 20-30-ые годы XX века именно с психологией религии связывались наибольшие надежды подлинно научного исследования религии, и после того, как уже в начале века один из по праву признанных вдохновителей психологии религии, Вильям Джемс утверждал, что мы присутствуем (в настоящем времени) при зарождении новой отрасли знания — психологии религии (Джемс. 1910, с.344).

Подобная картина смены всеобщего интереса к психологии религии и энтузиазма по отношению к ней (приблизительно с начала века до 30-х годов) недоверием и пессимизмом, а также подстраиванием под сложившиеся идеологические стереотипы (до 60-70-ых годов) наблюдалась и в нашей стране. Уже с момента «хрущевской оттепели» начинается постепенное «восхождение» психологии религии и ее стремление к превращению в самостоятельную дисциплину. В одной из первых работ на эту тему (Угринович. 1961), сам термин «психология религии» берется в кавычки и используется не иначе как с эпитетом «буржуазная». Правда, уже в 1969 г. словосочетание «психология религии» становится вполне допустимым и даже выносится (тем же автором) в заглавие монографии (Угринович. 1969).

Это связано с тем, что в 1969 г. прошла Всесоюзная конференция по психологии религии (Виснап. 1974, с.3). Поскольку она проводилась в Институте научного атеизма Академии общественных наук при ЦК КПСС, то понятно, что при этом подразумевалось под «психологией религии», которой ставились задачи «личностного подхода в атеистической работе с верующими и антирелигиозной профилактической работе с подрастающим поколением» (там же). Но сама психологии религии при этом, хотя и под чутким надзором партии, как бы легализовалась и узаконилась как возможное научное направление в советской психологии. Что немаловажно, изданием материалов этой конференции (Психология и религия. 1971), открылась возможность публикации и других работ на эту тему (но уже не с таким явно атеистическим характером).

В 1974 г. в «Кратком психологическом словаре-хрестоматии», составленном Б. М. Петровым (М.: Высшая школа, 1974), психология религии только упоминается в подразделе социальной психологии. В «Кратком словаре системы психологических понятий» К. К. Платонова (М.: Высшая школа, 1981), психология религии посвящена небольшая, но отдельная статья, с определением ее предмета и задачи и с указанием, что эта отрасль социальной психологии имеет тенденцию стать самостоятельной наукой. И довольно подробная статья о психологии религии приведена в «Кратком психологическом словаре» под редакцией А. В. Петровского (М., 1985), где уже приводятся и основные направления внутри самой психологии религии: общая теория психологии религии, дифференциальная психология религии, психология религиозных групп, психология религиозного культа, педагогическая психология атеистического воспитания, что соответствовало существовавшим в то время междисциплинарным связям психологии религии с общей, дифференциальной, педагогической и социальной психологией, а также с религиоведением. Эти же направления психологии религии перечисляются и во втором издании словаря (Психология. 1990).

Конечно, этот перечень направлений сегодня нуждается в целом ряде дополнений: так, например, крайне важна для психологии религии связь с одной из старейших психологических отраслей — медицинской психологией (а через нее и с психиатрией). С другой стороны, такие относительно молодые психологические дисциплины как историческая, этническая, политическая, экономическая психология, могли бы дать богатейший фактологический материал для психологии религии.

По большому счету, психология религии связана практически со всеми современными психологическими отраслями и направлениями (которых в настоящее время больше сорока), но мы рассмотрим только некоторые, основные из них (см. схему внизу). Излагать материал мы будем по необходимости конспективно, но по возможности останавливаясь и на его прикладных аспектах.

1) Социально-психологические проблемы психологии религии заключаются в изучении социально-психологической структуры религиозной группы (общины, прихода, секты), механизмов общения, подражания, установок и их воздействие на сознание, чувства и поведение верующих, а также в изучении динамики коллективных религиозных эмоций, формальных и неформальных отношений в группе. Социально-психологическая проблематика рассматривается в первую очередь не только потому, что психология религии долго находилась «под крылом» социальной психологии, но и в силу тех проблем, с которыми сталкивается сегодня наша страна. Ибо политические, экономические и другие трудности вместе с общей нестабильностью и противоречивостью жизни в конечном итоге воздействует на всю систему мировоззрения современного человека, часто выбивая при этом почву из-под ног, обращая его к мировоззрению околорелигиозному или псевдорелигиозному. Известный русский психиатр В. Кандинский писал в конце XIX века, что в Америке происходит возникновение многочисленных сект и учений, часто весьма странных, и что это происходит во время каких-нибудь общественных бедствий и катастроф, например, после наступления финансового кризиса (Кандинский. 1881, с.217). Тогда казалось, что чаша сия далека от России, но теперь, и в самом ближайшем будущем как бы и в самом деле не оказалось, что мы «догоним и перегоним Запад».

Некоторые работы на эту тему: (Воловикова, Рязова, Гренкова-Дикевич, 2001; Дубова, 2000; Разумова, 1997; Целуйко, 2004; Шапарь, 2004).

2) Обще-психологические проблемы психологии религии настолько широки и настолько важны, что фактически открывают новые горизонты развития общей психологии как таковой. Традиционно выделяют три основных класса психических явлений: психические процессы, психические состояния и психологические свойства личности. Остановимся на каждом из них (с точки зрения психологии религии).

Психические процессы (мышление, эмоции, чувства, воля, память, внимание, воображение, фантазия, сенсорика и др.) давно и подробно изучаются психологией и весь этот богатейший материал можно было использовать в психологии религии, что позволит решать ее проблемы целостно, избегая обыденных стереотипов. Так, например, существует ничем не оправданный стереотип сведения любой религии к эмоциям, но в разных религиозных направлениях роль эмоционального компонента совершенно различна: максимальна в различных мистико-экстатических культах и минимальна в рационализированных религиозных учениях (таких, как, например, конфуцианстве).

Было бы интересно целостно сравнить общепсихологическое учение о психических процессах и аналогичное религиозно-психологическое учение (для выявления принципиальных различий и точек соприкосновения). Уже есть пример реализации такого подхода на основе христианского учения о душе (Шеховцова, Зенько. 2005). Большой интерес представляют темы психофизики (сенсорики) и психосоматики, а также психофизиологии и изучения высшей нервной деятельности, в первую очередь функциональной асимметрии больших полушарий головного мозга. Нами готовится сравнительный анализ по этим параметрам основных христианских конфессий: католицизма, протестантизма, православия и старообрядчества.

Учение о психических состояниях разработано в психологии не настолько глубоко и подробно как этого хотелось бы (и в плане описания конкретных состояний, и в плане их систематизации), в христианстве же подробно описана целая лестница духовно-психических состояний, среди которых есть и совсем неизвестные психологии. Современная психология пытается изучать «измененные состояния сознания», среди которых есть и религиозные (просветление, экстаз, нирвана, самадхи). В христианстве же есть описание как благодатных состояний, так и состояний безблагодатных («естественных») и антиблагодатных (антидуховных), знание которых просто необходимо любому христианину для его правильного духовного и душевного роста.

Изучение психологических свойств личности (темперамента, характера, способностей) является центральным и для психологии в целом, и для психологии религии. При этом изучение феномена религиозной личности было бы принципиально важно и для понимания личности вообще. Подробнее о личности в христианстве можно посмотреть в нашей предыдущей книге (Зенько, 2007), а психолого-педагогические выводы из христианского определения личности — в статьях (см.: Зенько, 2006; Зенько, 2007).

В качестве одного из выводов надо отметить не оцененную еще по достоинству психологами важность и практичность христианского психологического знания. Без всякого преувеличения можно сказать, что христианство имеет свою точку зрения практически на все психические процессы, известные современной психологии, психические состояния и свойства личности. Но при этом, в отличие он нее, христианское психологическое знание сохранило свою практическую направленность и аксиологический подход. Поэтому неудивительно, что в настоящее время вполне востребованы многие казалось бы специально христианские темы: христианские чувства и эмоции (вера, надежда, любовь, смирение и т. д.), проблемы соотношения веры и знания, свободы воли, очищения памяти, развития внимания, ограничения воображения, работы с сенсорикой (охранения и очищения органов чувств), борьбы с псевдодуховными состояниями и многие другие. Психологическое знание составляет в христианстве целое учение, довольно сложное по содержанию и объемное по описанию, требующее внимательного к себе отношения.

Некоторые работы (Белик, 1998; Березанцев, 2006; Гостев, 2001; Грановская, 2004; Двойнин, 2007; Зенько, 2001; Зенько, 2002; Зенько, 2007; Зенько, 2006; Ионова, 1993; Лоскутов, Иванов, 2002).

3) Психологическая антропология, сравнительно молодое психологическое направление, но оно особенно важно для психологии религии, для которой необходимо изучение и сравнение антропологических концепций, лежащих в основании разных религиозных направлений; да и самой академической психологии, если она претендует на статус научного направления, полезно рефлексировать свои антропологические основания (что не всегда просто, но всегда весьма поучительно). Не секрет, что на Западе многие новые психологические направления обращаются к оккультной или восточной антропологии — пример тому трансперсональная психология, широко использующая идею переселения душ. В качестве некоей альтернативы данному процессу можно предложить академическим психологам обратиться к сравнению психологической антропологической концепции с христианской антропологией. Христианство является откровением не только о Боге, но и о человеке, христианская антропология сохранила свою целостность и практическую направленность, что было бы просто неоценимо для современной антропологии и психологии (если они по-настоящему захотят обратиться к злободневным проблемам современности). Не только христианская психология, но и психология академическая, невозможна без ее связи с базовым антропологическим знанием. Доказательству и разъяснению этого важнейшего положения посвятил свои труды и можно сказать всю свою жизнь Борис Герасимович Ананьев (1907-1972), основатель факультета психологии Ленинградского университета и самой ленинградской психологической школы. Удивительным образом, но ратуя за комплексный и антропологический подход в психологии, Борис Герасимович фактически пытался восстановить должное отношение между психологией и антропологией — по принципу соответствующего отношения психологического и антропологического знания внутри христианства; понятно, что по идеологическим причинам в советское время об этом нельзя было даже заикнуться и глубинная подоплека этого так и осталась «неозвученной» как при жизни, так и после смерти Бориса Герасимовича, но логика фактов — вещь упрямая и говорит сама за себя.

Некоторые работы (Ананьев, 1977; Ананьев, 1968; Анцыферова, 1998; Белик, 2001; Братусь, 1997; Братусь, 1997; Григорий Нисский, 1995; Журавский, 1996; Зенько, 2007; Зенько, 2006; Логинова, 2002; Немезий еп. Емесский, 1905; Платонов, 1984; Слободчиков, Исаев, 1995; Слободчиков, Исаев, 2000; Тейяр де Шарден Пьер, 2002; Штейнер, 1990).

Интересующиеся современной христианской антропологией могут обратиться к уже опубликованному персоналистическо-библиографическому анализу (Зенько, 2008), а также к подробному специализированному библиографическому справочнику (Христианская антропология... 2009), включающему в себя больше 2800 наименований работ.

4) Дифференциально-психологические проблемы психологии религии заключаются в выявлении конкретной психологической типологии религиозных личностей, в изучении особенностей индивидуального религиозного опыта. Этот круг проблем, смыкаясь с проблемами общепсихологического плана, связан со сравнительно-антропологической проблематикой и с сопоставлением религиозных и культурных особенностей. Здесь также было бы интересно описание выдающихся людей в их отношении к религии и в соотнесении с их психическими особенностями, что является частным случаем применения биографического метода (он зародился на Западе и получил там широкое распространение, у нас же пока используется в меньшей степени). Также на Западе широко распространены так называемые гендерные исследования (изучение половых различий) и здесь имеется интереснейшая религиозно-психологическая закономерность: женщины религиознее мужчин, и хотя большинство основателей религий — мужчины, но наиболее многочисленные и верные их последователи — женщины (что наблюдалось и в раннем христианстве).

Некоторые работы: (Воловикова, Рязова, Гренкова-Дикевич, 2001; Женщина в старообрядчестве, 2006; Знаменитые йогини, 1996; Корнилов, 1983; Личность в традиционном Китае, 1992; Мягков, Щербатых, Кравцова. 1996; Остапенко, 2000; Павленко, Ваннер. 2004; Писманик, 1973; Свенцицкая, 1995; Смирнов, 1902; Торчинов, 1982).

5) Разнообразны возрастно-психологические проблемы психологии религии. В первую очередь это изучение отношения к религии в связи с возрастом. В первом приближении здесь наблюдается перевернутая колоколообразная кривая вершиной вниз: при минимуме религиозности в юношеском возрасте, когда происходит становление самостоятельности, борьба с авторитетами (в том числе и религиозными), но достаточно выраженном интересе к религии в детстве и возвращение к религии в зрелом возрасте и, особенно, ближе к старости, когда, как говорится, «пора и о душе подумать». В психологии есть учение о возрастных кризисах и сенситивных периодах, некоторые из них имеют нравственную или мировоззренческую окраску: предметом же психологии религии является их изучение в религиозном аспекте. При этом можно было бы использовать имеющийся христианский опыт душепопечения, в котором учитывают возрастные особенности окормляемых (не только людей зрелого периода и молодежи, но и детей, и пожилых людей).

Некоторые работы: (Братусь, 1980; Лейтес, 1978; Особенности душепопечения в преклонном возрасте, 2003; Савина, 2000; Склярова, 2005; Тамбиев, Кондрашев, Мельников. 1995; Храмова, Азаматов. 2006; Янушкявичене, 2005).

6) Педагогическо-психологические проблемы психологии религии, конечно же, даже в 1985 г. не сводились только к «разработке эффективных методов ведения атеистической работы среди населения» (Краткий психологический словарь. 1985, с.282), тем более теперь, и именно теперь можно попробовать научно обоснованно и методически грамотно (без засилья идеологических догм атеистического плана) изучить место и роль религии в жизни ребенка. Дети нередко играют в религию, повторяя увиденные ими обряды, или выдумывая свои собственные, значит у них есть соответствующая внутренняя потребность. В советское время любили подчеркивать, что нельзя детям насильно навязывать религию (имелись в виду религиозные родители), но существует и другая сторона этой проблемы: нельзя ребенка насильно лишать религии (право на свободное вероисповедание записано в конституции, правда, его относят только к совершеннолетним).

Обозначим также несколько религиозно-психологических проблем, связанных с христианством: восприятие детьми богослужения и учения Церкви (интеллектуальное и эмоциональное), проблемы церковной жизни детей (юридизм, формализм, магизм и т. д.), проблема «детей и родителей». Последняя проблема существует в разных вариантах: например, религиозные родители, желая ребенку добра, хотят приобщить его к богослужению — но если они это делают недостаточно чутко и внешне авторитарно, у ребенка возникает внутренний протест. Поначалу он может никак внешне не проявляться, но он все время накапливается и как только ребенок немного подрастает и получает самостоятельность, отходит от церкви (часто к великому удивлению родителей, которые думали, что все хорошо). В наше время нередко встречается и другой вариант проблемы детей и родителей в их отношении к религии: родители живут по инерции, уже без того прежнего воинствующего атеизма, но и без реального интереса к религии — ребенок же разными путями приходит к вере, хочет ходить в церковь, жить христианской жизнью, что такими родителями воспринимается как «детские причуды», которые надо всячески ограничивать и искоренять. В более сложном и драматичном случае родители сталкиваются с тем, что их дети уходят в секты (что связано также и с медико-психологическими аспектами, поскольку, как правило, «депрограммирование» жертв деструктивных культов требует специального вмешательства психологов и психотерапевтов). В решении этой и в других педагого-психологических проблем был бы полезен опыт христианства, которое фактически имеет свою разработанную педагогику и психологию.

Некоторые работы: (Кириллова, 1968; Маляревский Александр свящ., 1897; Перевозникова, 2000; Развитие национальной этнолингвистической и религиозной идентичности у детей и подростков, 2001; Романов, Пятинин. 2003; Савина, 1995; Сапина, Соколова. 2000; Тищенко, 2001; Четвериков Сергий прот., 1997).

7) Экспериментальная психология имеет длинную историю своего развития и превратилась в настоящее время в большую разветвленную дисциплину, основной задачей которой является выяснение того, что и как правильно измерять в психологии. Но при измерении религиозно-психологических явлений к чисто психологическим проблемам добавляются еще методологические и духовные трудности и ограничения.

Опишем некоторые объективные и субъективные, методические и методологические ограничения религиозно-психологических исследований:

— объективные ограничения, связанные с местом, временем, способом исследования; если инженерно–психологические исследования можно проводить на рабочем месте или его имитаторе, то с религиозно–психологическими исследованиями такое практически невозможно (представьте себе абсурдную картину психологов, тестирующих молящихся в храме во время богослужения); и дело не в том, что это «неприлично», или этого не разрешат церковные власти, а в том, что подобное невозможно по самой внутренней логике религиозного процесса, который будет просто разрушаться подобными действиями (кстати, с подобной ситуацией психологи уже сталкивались при изучении таких сложных и тонких психологических процессов, как, например, творчество, инсайт, принятие решения и т. д.); однако из невозможности прямого и актуального изучения религиозных процессов не следует никаких особенно пессимистических выводов, потому что эти процессы можно изучать опосредованно и ретроспективно, и в психологии достаточно богатый опыт подобной работы; здесь вполне применимы основные психологические методы (тестирование, беседа, эксперимент), но и они имеют свои объективные методические и технические ограничения — о чем см. дальше;

— кроме того, существуют и важнейшие субъективные ограничения, нравственного, мировоззренческого и, собственно, религиозного характера; у самого научного познания, как такового, по принципам его появления и функционирования, есть границы применимости и адекватности; к тому же, в советское время на это не рекомендовалось обращать внимание; существуют разные формы и степени «научности»: для физика единственным и решающим аргументом является результат проведенного эксперимента; а в социологии или истории такого «решающего эксперимента» просто не существует; а в психологии этот эксперимент должен быть построен так, чтобы его научно-исследовательская часть не воздействовала негативно на нравственные или религиозные убеждения испытуемого.

Перейдем к анализу психологических методов и методик с точки зрения особенностей их применимости в психологии религии:

1) стандартизированные опросники: проводятся в удобное для испытуемого время и по заранее разработанной системе вопросов (возможно одновременное тестирование многих испытуемых); современные математические методы обработки данных (корреляционный, факторный, кластерный анализ) позволяют получать из результатов подобного опроса много интересной скрытой информации; главной особенностью, и в каком-то смысле недостатком этого подхода, является его групповой характер: результат будет тем достовернее, тем больше будет количество испытуемых («выборка») и тем больше будет количество использованных методик (а еще желательно сделать ретестинг — повторное тестирование этих же людей через некоторое время); все это делает процедуру тестирования довольно трудоемкой как для экспериментатора, так и для испытуемых, которые просто не согласятся участвовать ни в каких последующих психологических исследованиях, если они занимают слишком много сил и времени; что касается размера выборки, то это достаточно сложная проблема и при обычном психологическом исследовании, и, тем более, при религиозно-психологическом: когда, например, просто физически невозможно набрать нужное количество испытуемых (например, представителей какого-нибудь мало распространенного религиозного направления); кроме того, надо учитывать реалии сегодняшней жизни, ибо руководители многих сект и деструктивных культов просто запретят (напрямую или опосредованно) своим адептам участвовать в любом психологическом обследовании — во избежание возможности того, что может обнаружиться что-нибудь негативное о самом культе; важной методологической проблемой любого психологического опросника является то, что испытуемый при тестировании может выдавать желаемое за действительное, приписывая себе социально (религиозно) поощряемой поведение; то есть высокие показатели по таким опросникам не гарантируют стопроцентной уверенности, что сам испытуемый всегда и везде пытается придерживаться именно такого поведения;

2) беседа — является важнейшим и универсальным психологическим методом (о котором, тем не менее, нередко забывают, а ведь фактически опросник и есть формализованная беседа с испытуемым по заранее намеченным вопросам); по своей форме это наиболее приемлемая методика в практике психологии религии: религиозному человеку намного проще «просто побеседовать» с психологом, чем в письменном виде отвечать на всякие вопросы «с подковыркой», заполнять бланки теста (в которых еще надо разобраться и ничего не перепутать при их заполнении); многочисленные достоинства метода беседы с точки зрения испытуемого компенсируются достаточно большим количеством проблемных моментов с точки зрения экспериментатора: начиная от сложностей техники ведения беседы (которой надо специально обучаться) и кончая проблемами обработки ее результатов (которые не всегда так просто формализовать в определенные психологические данные);

3) наблюдение — часто и незаслуженно забываемый психологический метод; он причиняет испытуемому минимум хлопот, перекладывая основную нагрузку на экспериментатора, но он требует большого уровня опытности наблюдателя (иначе и результаты наблюдения могут быть совершенно неверными); особенно это относится к религиозной сфере, например, религиозным ритуалам, где надо просто знать суть и название происходящего, иначе все можно понять «с точностью до наоборот»; так называемое включенное наблюдение предполагает, что наблюдатель как бы встраивается в наблюдаемую группу (прикидывается «своим» или интересующимся новичком); подобный метод использовали американские психологи и психиатры для изучения проблем, связанных с деструктивными культами; этот метод не так информативен, как предыдущие (поскольку возможность активного общения с испытуемыми достаточно ограничена) и хорош скорее в виде пилотажного исследования, для выявления общего круга проблем, которые затем нужно более углубленно исследовать другими методами;

4) вполне применимы и какие-то формы эксперимента (в разумных пределах), где бы моделировалась не сама религиозная ситуация или обстановка, а, например, ситуация морального выбора с религиозной окраской; это позволило бы подтвердить или опровергнуть данные опросников, строящихся фактически на самооценке испытуемых; подобный экспериментальный метод часто использовался в западной психологии, особенно социальной, середины и конца прошлого века, но и он имеет свои проблемы и ограничения: главное же заключается в том, что смоделированная экспериментальная ситуация, при всей своей большой сложности и трудоемкости, не дает намного более достоверных результатов, так что по шкале «стоимость-качество» эксперимент вполне может уступать опросникам, с их меньшей глубиной, но большей доступностью;

5) интересны и информативны так называемые проективные методики, суть которых заключается в многовариантности стимульного материала (например, чернильные пятна Роршаха), так что испытуемый проецирует на него свои идеи и проблемы; основной проблемой проективных методов является способ обработки их результатов, который зависит не только от профессионального опыта психолога, но, не в меньшей степени, и от его собственных личных качеств (то есть происходит своеобразная проекция психолога на проекцию исследуемого); к тому же есть важнейший факт, с которым так или иначе приходится считаться: практически все западные проективные методики имеют психоаналитическую подоплеку, а психоанализ относится к религии достаточно отрицательно (не столько научно-исследовательски, сколько через шаблон фрейдовской идеи религии как невроза).

Таким образом, каждый психологический метод имеет существенные ограничения при использовании его в психологии религии, которые необходимо специально дорабатывать и компенсировать. А пока можно утверждать, что грамотных и валидизированных методик в психологии религии нет до сих пор. Что касается имеющихся попыток переводов и адаптаций западных методик такого плана, то, при всей их новизне и интересности, с ними предстоит еще много работы. Что касается конкретных названий тех или иных методик, мы сознательно их не приводим (чтобы никого зря не рекламировать или, наоборот, преждевременно не критиковать за те недостатки, которые еще могут быть исправлены).

Некоторые работы: (Манеров, 2002; Мягков, Щербатых, Кравцова. 1996; Флоренская, 1994; Харитонова, 2004; Швецов Валерий прот., Шеховцова, Снетков, Ошко, Бондарев, Лепехин, Любегина, Рачкова. 2001).

8) Медико-психологические проблемы заключаются как в выяснении и объяснении тех психологических приемов и методов, которые используются в различных религиозных практиках, так и в выяснении тех условий и причин, которые приводят людей не только в церковь, но и в секту или деструктивный культ. На этой проблематике на Западе выросло целое направление — религиозная психотерапия, которая имеет там официальный статус самостоятельного психотерапевтического направления. Как нам кажется, это вполне закономерный процесс, потому что оказание психологической или психотерапевтической помощи религиозным людям имеет свою собственную специфику, которую необходимо учитывать. Кстати, западная психотерапия с пониманием отнеслась к идее возможного сотрудничества с христианством. Яркий пример тому — Карл Юнг, который, несмотря на весь свой оккультизм, пациентов-католиков отправлял сначала исповедоваться и причаститься, и только потом допускал их к психологической работе (поскольку психологические проблемы пациента неразрывно связаны с его проблемами духовными, без разрешения которых вся психологическая работа или малоэффективна, или просто бесполезна). Кстати, «Религиозно-ориентированная психотерапия» как отдельное направление появилось уже и в России: оно было создано в 2007 г. в Общероссийской профессиональной психотерапевтической лиге (ОППЛ). Координатор направления — С.А. Белорусов.

При психологической помощи православным христианам в идеальном варианте хорошо было бы сочетать ее с церковным окормлением. По социологическим опросам до 80 % россиян считают себя православными христианами, и, безусловно, они с большим доверием обращались бы за психологической помощью к тем психологам и психотерапевтам, которые разделяли бы их мировоззренческие позиции. Для решения этой задачи возможно и необходимо создание православных душепопечительских центров: при Обществе православных врачей Санкт-Петербурга имени свят. Луки (Войно–Ясенецкого) такой центр существует уже с 1999 г.

Нахлынувшая на Россию волна сект и деструктивных культов ставит перед психологами и психотерапевтами неотложную задачу: необходимо целостное и детальное изучение этих сект, методов программирования ими своих последователей для создания методов по социально-психологической и психиатрической реабилитации сектантов и последователей культов с учетом того, что многие из них имеют реальные психологические или психиатрические отклонения.

Некоторые работы: (Авдеев, 1998; Белорусов, 2007; Белорусов, 1997; Бондаренко, 1996; Буянов, 1998; Василюк, 2005; Владимир (Цветков) о., 1997; Киприан (Керн) архим., 1996; Мелехов, 2003; Полищук, 1997).

9) Этнопсихологические аспекты психологии религии являются очень важными, ибо, так или иначе, большинство народов отождествляет себя с какими-нибудь религиозными верованиями. Вскрыть психологические механизмы и закономерности этого процесса как на общеэтническом уровне, так и для отдельного представителя этноса и призвана психология религии. Интересны этно- и географические особенности распространения религий. Так на примере христианства в Европе можно заметить, что южные европейские страны преимущественно католические, а северные — протестантские. Такая же картина наблюдается и в Новом Свете: в Северной Америке преобладает протестантизм, а в Южной — католицизм.

Тесная связь этно-религиозных факторов наблюдается с политикой, что могло приводить к настоящим религиозным войнам. Причем сталкиваться могут не только интересы разных религий, но и разных конфессий одного и того же религиозного направления (католиков и протестантов в христианстве, суннитов и шиитов в исламе). При этом формируется психологический «образ врага», где на первом месте стоит его этническая и религиозная инаковость. Здесь кроются психологические корни религиозного экстремизма (который при наличии финансовой поддержки перерастает в международный терроризм).

Некоторые работы: (Белик, 2001; Мартынов, 1983; Постнов, 2001; Развитие национальной этнолингвистической и религиозной идентичности..., 2001; Федукина, 2005; Христианский мир: религия, культура, этнос. 2000).

10) При обращении к юридическим аспектам психологии религии в первую очередь вспоминаются нашумевшие случаи судебного отстаивания своих религиозных прав, например, знаменитые «обезьяньи процессы», когда американские родители-христиане боролись против навязывания их детям изучения дарвиновской теории эволюции, которая и по-настоящему научно не доказана, и противоречит христианскому мировоззрению. Многие судебные процессы на Западе также были связаны с борьбой с сектами, что происходило не просто и далеко не всегда успешно. Здесь надо иметь в виду эффект меньшинства: малая, но сплоченная группа, в политическом и юридическом плане может многого добиться, влияя на большую, но рыхлую группу. По такому принципу в настоящее время работают не только сексуальные, но и религиозные меньшинства: секты и деструктивные культы. Они влияют на органы власти таким образом, чтобы легализовать и оградить свою деятельность, прикрываясь при этом лозунгами демократии, веротерпимости и т. д.

Что касается христианства, то важнейшее положение, о котором нередко забывают (или специально замалчивают), заключается в том, что именно благодаря ему сформировался современный статус личности и сам феномен личности — человека, как уникального, свободного и разумного существа, ценность которого определяется чем-то более высшим, чем одной принадлежностью к роду, к «государству-городу» или «патриархальной деспотии» востока (Фатеев, 1906). Сравнительно-исторические исследования показывают, что и в Европе феномен личности не существовал до христианства, в том числе и в Древней Греции (Кессиди, 1989).

Некоторые работы: (Антонян, Бородин, 1998; Кессиди, 1989; Фатеев, 1906; Штейнер, 1990).

11) В экономической области психология религии также имеет свои интересы. У известного западного философа и социолога Макса Вебера есть работа «Протестантская этика и дух капитализма», в которой он рассматривает важную роль протестантизма в становлении современного капитализма. Справедливости ради, надо отметить не меньшую роль и католицизма, с его заинтересованностью в науке, социальном и экономическом прогрессе. Но важной особенностью западного христианства, что католицизма, что протестантизма, является то, что они потеряли начало соборности, которое осталось в православии (восточном христианстве). В результате в Европе все больше развивался индивидуализм, который в соединении с прагматизмом и экономической направленностью привел к тому, что сама экономика стала превращаются в своеобразную форму религиозности, когда деньги становятся «золотым тельцом» для поклонения.

В дореволюционной России православные ценности смягчали в экономике дух наживы, привносили в нее стремление к благотворительности и меценатству: на пожертвованные деньги строились и поддерживались детские приюты, школы, даже высшие учебные заведения (глубоко символично, что первый в России психологический институт был построен и оснащен на деньги купца).

В настоящее время, экономические преобразования в России проводятся больше по западным образцам, а свои отечественные корни, к сожалению, учитываются недостаточно. Необходимо же не только и не столько использовать «экономические стимулы» в производстве, сколько формировать правильное религиозно-психологическое отношение к труду: внутренняя, психологическая потребность в труде будет появляться только при понимании его метафизического, религиозного характера (о чем писали многие русские религиозные философы, особенно, прот. Сергий Булгаков).

Некоторые работы: (Булгаков, 1990; Вебер, 1990; Китов, 1987; Мнацаканян, 1998).

12) Психология искусства невозможна без изучения феномена религиозного искусства (откуда, собственно говоря, и появились современные секуляризованные формы искусства). Много авторов пишут о цветовой символике, которая имеет свои особенности не только у разных народов, но и в разных религиях (см. работы ниже). Особенно интересен анализ христианской, православной иконы, ее антропологических и психологических установок. Впервые в отечественной истории к подобным темам обратился свящ. Павел Флоренский, он как бы открыл заново православную иконографию для культурологического и научного анализа, что принесло важные результаты (например, выявление такого феномена, как «обратная перспектива» иконы, о чем писали даже в советское время).

Некоторые работы: (Бадмажапов, 1990; Буланова, 1983; Голубева, 2004; Исаева, 2001; Карпова, 2000; Кураев Андрей диакон, 1992; Флоренский Павел свящ., 1996; Фортунатто, 1997; Чумакова, 2000).

13) В психологии творчества есть важнейшие религиозно–психологические проблемы, главная из которых заключается в том, что практически невозможно изучать творчество без Творца (с большой буквы). Проблема творчества оказалась настоящим камнем преткновения для научного анализа: многие сотни исследований и экспериментов, психологического, психофизиологического, социально-психологического характера, привели к однозначному, хотя и не афишируемому выводу — мы не знаем, как человек творит (и узнать это при помощи всех методов современной науки не представляется возможным). После этого мы может быть с должным пониманием отнесемся к христианской идее о том, что творческая способность человека есть отражение Божественного творчества, вложенного в человека самим Богом. А это означает, что духовно-творческую деятельность человека можно изучать только творчески и духовно (а не стараясь ее рационализировать до уровня «алгоритмов творчества»). При этом возможно и необходимо не только внешнее творчество (научное, техническое, художественное), но и творчество внутреннее — творение самого себя, в чем и состоит глубинный, духовный смысл подлинного творчества.

Некоторые работы: (Бердяев, 1989; Бердяев, 1926; Вознесенский, 1897; Генисаретский, 1988; Лактанций Луций, 1848; Творчество и личность, 1995; Творчество и проблема человека, 1986; Труханов Михаил свящ., 1997).

14) В психологии науки просто невозможно пройти мимо факта религиозности самих ученых (не только гуманитариев, но в не меньшей степени и естественников), что уже является предметом изучения психологии религии. Это можно делать как биографическими, так и всеми другими методами. Особого внимание заслуживает изучение религиозных установок самих психологов (как почивших известных психологов-классиков, так и современных авторов). Показательно, что в современных западных учебниках по истории психологии в обязательном порядке обращают на это внимание. Даже беглый анализ этого материала показывает, что в современной психологии появляется все большее количество авторов, использующих оккультные, псевдорелигиозные идеи (когда сознательно, но нередко и неосознанно). Показательно, что некоторые современные «маги» и «колдуны» получают психологическое образование, чтобы прикрываться им в своей деятельности. Все это, безусловно, является принципиально важным для современной психологии: от решения этих, казалось бы узких проблем психологии религии, на самом деле зависит все дальнейшее развитие психологии как таковой.

Некоторые работы: (Психология науки, 1998; Табрум, 1912; Шульц Д., Шульц С., 1998; Юревич, 2001).

15) Психолингвистические и психосемантические темы особенно важны для психологии религии, поскольку практически любая религия имеет описание своего учения, в устном, либо чаще всего в письменном виде. Сакральные религиозные тексты (Библия, Коран, Веды и т. д.) требуют особенного лингвистического и семантического подхода к себе, учитывающего их внутренний контекст (в каждой религии свой, особенный). Например, в христианстве существует целая наука толкования и понимания библейского текста (экзегетика), которая за поверхностным, обычным смыслом показывает смысл духовный (который иногда может быть совершенно иным, чем это видится с точки зрения обыденного подхода). Приведем только один пример (подробнее см.: Зенько, 2007). Христианский дихотомизм, учение о том, что человек состоит из материального тела и нематериальной души, представляет собой совершенно другое, чем греческий дуализм, в котором тело и душа рассматриваются как несовместимые друг с другом субстанции, которые сосуществуют в постоянном напряжении и конфликте. Дуализм плоти и души (духа), подобный греческому, видят в высказывании ап. Павла: «Ибо плоть желает противного духу, а дух — противного плоти: они друг другу противятся...» (Гал. 5, 17). Именно об этом Феофилакт еп. Болгарский писал: «На основании этих слов манихеи и все подобного рода еретики говорят, что человек состоит из двух противоположных сущностей и что апостол подтверждает это настоящими словами. Но нет: он рассуждает не о сущности, но плотью называет земные помыслы, беспечные и беззаботные, а не тело, и духом называет духовные помыслы, а не душу. Земные помыслы, говорит он, противятся духовным, а духовные — земным. Итак, он признает борьбу злых и добрых помыслов, но не тела и души» (Феофилакт Болгарский. 1993, с.312).

Не менее важен психолингвистический анализ при исследовании любых сект и деструктивных культов. С одной стороны, у них отчетливо заметно стремление к созданию своего собственного языка, непонятного «непосвященным» людям. С другой стороны, происходит и контроль, и использование существующего языка в своих целях. Соединение и первого, и второго вместе приводит к целостному и тотальному «контролю над языком» внутри сект или культов, который используется и для вовлечения в них людей, и для последующего удержания адептов, контроля и манипулирования ими (так что в западной психологической литературе подобный «контроль» стал одним из системных признаков самого деструктивного культа).

Некоторые работы: (Ветухов, 1907; Гааз, 1898; Гумбольдт, 1984; Ерофеев, 1988; Колесов, 1986; Маковский, 1996; Мечковская, 1998; Опара, 1972; Толстой, 1988).

16) История любой дисциплины крайне важна для понимания ее теперешнего состояния и возможных путей развития: это же в полной мере относится и к истории психологии. Что же касается религиозной тематики в ней, то здесь психология может дать большую фору любому другому научному направлению.

В советское время представляли развитие психологии только в атеистическо-материалистическом ключе: как ее постоянную борьбу с идеализмом за права своей самостоятельности и научности (которых ей этот идеализм, читай, христианство, никак не давал). Но изучение дореволюционной отечественной психологии (Зенько, 2009 (вторая глава)) показывает, что являясь научной и по меркам того и настоящего времени, она была в более дружественных отношениях с христианством и что это, безусловно, имело свои определенные плюсы.

Это, конечно же, не означает, что христианство в обязательном порядке должно сегодня «внедряться» во все психологические направления или что оно является универсальной панацеей от всех психологических кризисов и проблем. Но также было бы абсолютно неверно отрицать возможность и необходимость христианских тем в психологии (и притом весьма принципиального характера).

Особой, центральной темой и для психологии религии, и для христианской психологии, и в не меньшей степени, для всей академической психологии является тема души. Хотя, сразу надо оговорится, что официальная психология в своем историческом развитии все больше и больше теряла душу. «Бедная, бедная психология, — восклицал уже в 60-х годах автор статьи о психологии в Британской энциклопедии, — сперва она потеряла душу, затем психику, затем сознание а теперь испытывает тревогу по поводу поведения» (цит. по: Начала христианской психологии. 1995, с.4). Б. С. Братусь так комментирует это высказывание: «Действительно история научной психологии — это история утрат, первой и главной из которой была утрата души. Психология единственная, наверное наука, само рождение, весь арсенал и достижения которой связаны с доказательством, что то, ради чего она замышлялась — псюхе, душа человеческая, — не существует вовсе» (там же, с.4). Так что, в конечном итоге можно утверждать: «...современная так называемая психология есть вообще не психология, а физиология. Она есть не учение о душе, как сфере некой внутренней реальности... а именно учение о природе, о внешних, чувственно-предметных условиях и закономерностях сосуществования и смены душевных явлений» (Франк. 1995, с.422-423). «Прекрасное обозначение «психология» — учение о душе — было просто незаконно похищено и использовано, как титул для совсем иной научной области» (там же, с.423). С этой точки зрения крайне интересны воспоминания А. И. Зеличенко об одном «дне открытых дверей» в 70-ые годы на факультете психологии Московского университета: «Перед нами, тогда школьниками, выступил декан факультета академик Леонтьев. В его речи меня поразила одна фраза. Ее смысл сводился к следующему: «Тому, кто хочет стать специалистом по человеческой душе, на факультете делать нечего» (Зеличенко. 1996, с.16). Впоследствии, поступив на факультет и став профессиональным психологом, автор «убедился, как был прав академик» (там же). Думается, что Леонтьев заговорил об этой теме не случайно. Хрущевская оттепель 60-ых годов сказалась на всех сторонах жизни: некоторые веяния свободы проникли и в психологию. Правда, многие использовали эту свободу для того чтобы «глотнуть Запада», но находились и такие психологи, которые от надоевшего атеизма тянулись к духовному, к религии, к душе. Вскоре все эти брожения были загнаны внутрь, но и там они давали себя знать. Приблизительно в эти же годы А. Ровнер закончил университет и решил поделиться своими психологическими идеями с А. Н. Леонтьевым, на что последний ответил примерно следующее: «Да, молодой человек, вы хотите заниматься психологией, т. е. наукой о душе, но я ничего не могу вам предложить» (см.: Калинаускас. 1994, с.445).

Но в последнее время отечественные психологи со все увеличивающимся интересом относятся к душе: «Психология, надеюсь, станет наукой не об отсутствии, а о присутствии души» (Зинченко. 1994, с.43). И к этому мнению одного из старейших наших психологов, нам кажется, нельзя не прислушаться. Тема души появляется и в отношении русских психологов к западной психологии. В. П. Зинченко и А. И. Назаров в своем предисловии к «Когнитивной психологии» Р. Солсо писали по поводу отсутствия в когнитивной психологии очень многих собственно психологических тем: «Когда когнитивная психология научится все это учитывать и исследовать, она станет просто Психологией — наукой о душе, к чему медленно но верно идут сколько-нибудь уважающие себя направления психологической науки» (Солсо. 1995, с.19). К традиции психологии, как душеведения активно примыкают Б. Братусь и А. Пузырей. Вслед за последними и В. М. Розин считает, «что новая психология должна быть не только наукой о психике, но и учением о душе» (Розин. 1995, с.15). Полностью присоединяясь к подобной установке, попробуем развивать ее в историко-психологическом ключе, опираясь на психологию религии как самостоятельное научное направление.

Некоторые работы: (Братусь, 2000; Будилова, 1960; Зенько, 2005; Зенько, 2000; Психология и религия, 1971; Психология с человеческим лицом, 1997; Руутсоо, 1990; Соснин, 2002).

И в заключение, возвращаясь к неутешительным прогнозам О. Странка и проводя некоторые параллели между развитием психологии религии на Западе и в России, можно с определенной долей оптимизма констатировать:

1) да, наша отечественная психология религии испытала чрезмерную идеологизацию, что часто ставило под сомнение научность (как объективность и беспристрастность) такой психологии религии; однако, без сомнения, она при этом все-таки сохранилась как самостоятельное научное направление и вполне может развиваться сегодня (другой вопрос — на каких основаниях и методологических принципах);

2) да, часто проблемы религиозно-психологического плана (и даже нравственно-мировоззренческого) воспринимались у нас через призму психопатологии, и извлечь из этого определенный урок, безусловно, необходимо, чтобы автоматически не причислять всех верующих людей к психически больным; но при этом, как нам кажется, не стоит перегибать палку и в другую сторону, считая деятельность любого религиозного направления однозначно позитивной, ибо уже имеются достаточные сведения о психологической вредности сект и деструктивных культов;

3) психология религии не превратилась у нас в один из разделов общей психологии, а те связи, которые их соединяют, думается, вполне могут быть взаимно полезны (но над этим надо специально работать); более того, как нам кажется, это очень интересная и перспективная тема, которая принесет множество новых и неординарных идей и открытий (как психологии религии, так и общей психологии);

4) по поводу психоанализа, роль которого на Западе очень велика; нас в советское время миновала чаша сия, но теперь психоанализ, как психотерапевтическое направление, возродился и занимает все более важное положение; кроме того, что касается подхода психоанализа к религии как к психопатологии, то в настоящее время это не только не представляется абсолютно непогрешимым, но, наоборот, не имеющим под собой никаких оснований; такую необоснованную вражду психоанализа к религии (или точнее христианству) можно объяснить разве что только тем, что он сам претендовал на главенствующее мировоззренческое положение в культуре (и боролся с «конкурентами», главным из которых и было христианство); безусловно, психоанализ добился в этом определенных успехов, правда в современном своем виде превратившись в некую идеологизированную форму сознания, весьма напоминающую многие современные религиозные секты;

5) по поводу того, что психология религии потеряет свою научность, присоединившись к пастырской психологии; для многих советских психологов такой оборот дела был вообще непонятен, поскольку ни о какой «пастырской психологии» в то время не могло быть и речи, даже само словосочетание воспринималась как какой-то марсианский, или, по крайней мере, буржуазный язык; в настоящее же время все больше психологов становятся христианами по вероисповеданию, не переставая быть профессиональными психологами; их более глубинное и внутреннее понимание проблем христианской психологии вполне пригодилось бы психологии религии, а работа в этом направлении никак не означала бы включения психологии религии в христианскую религиозную психологию;

6) развитие психологии религии как научного направления было бы особенно важным и для самой психологии; ее стремление к нравственности и духовности само по себе, безусловно, не плохо, но при этом возникает немаловажная проблема — какой духовности; нередко современная психология обращается к оккультным, либо восточным религиозно-философским учениям (которые имеют свои антропологические и психологические установки); таким способом через психологию в современную науку и проникают многие оккультные, ненаучные идеи; и наоборот, многие секты и деструктивные культы не только активно пользуются психологическим знанием, но и нередко прикрывают им свою религиозную направленность: выдают себя либо за «просто психологию», либо, более того, за новое и самостоятельное психологическое направление, что просто дискредитирует психологию как науку; в решении всех этих важнейших для самой психологии проблем и могла бы помочь психология религии, в чьи задачи, собственно, и должен входить анализ взаимодействия психологии и религии (на всех уровнях и во всем его многообразии);

6) да, отечественная психология религии «разбухает», но не за счет вбирания в себя социологических, исторических и других, не свойственных ей подходов к религии, а через методологическое выделение в каждом из этих подходов специфически психологических аспектов, на что она имеет полное право, ибо эти психологические проблемы и должны рассматриваться в первую очередь через призму психологического знания;

7) исходя из всего сказанного выше вполне можно надеяться, что наша отечественная психология религии сумеет заново определить необходимость и достаточность своей дисциплины, сделав это и в духе первоначальных идей, и на базе новейших достижений современной психологии, и с учетом уроков совсем недавнего прошлого, и, что особенно важно, на должном научном уровне.

Литература

• Авдеев Д. А. Духовная сущность психических расстройств. Размышления православного врача. — М.: Русский Хронограф, 1998.
• Ананьев Б. Г. О проблемах современного человекознания. — М.: Наука, 1977.
• Ананьев Б. Г. Человек как предмет познания. — Л.: Изд-во ЛГУ, 1968.
• Антонян Ю. М., Бородин С. В. Преступное поведение и психические аномалии. Под ред. В. Н. Кудрявцева. — М.: Спарк, 1998.
• Анцыферова Л. И. Психологическое учение о человеке: теория Б. Г. Ананьева, зарубежные концепции, актуальные проблемы // Психологический журнал. 1998, № 1, с. 3-15.
• Бадмажапов Ц.-Б. О соотношении «психологического» и «эстетического» в буддийской иконографической традиции // Буддизм и культурно-психологические традиции народов Востока. — Новосибирск, 1990, с. 138-148.
• Бежан Сергей свящ. Психология буддизма. — Харьков, 1913.
• Белик А. А. Измененные состояния сознания в современном и традиционном обществе // Журнал прикладной психологии. 1998, № 3, с. 4-11.
• Белик А. А. Культура и личность: Психологическая антропология. Этнопсихология. Психология религии: Учебное пособие. — М.: РГГУ, 2001.
• Белорусов С. А. Презентация модальности: религиозно-ориентированная психотерапия // Московский психотерапевтический журнал. 2007, № 3 (54), с. 185-192.
• Белорусов С. Психотерапевтическое депрограммирование жертв псевдорелигиозных культов // Альфа и Омега. 1997, № 4(11).
• Бердяев Н. Смысл творчества. — М., 1989 (переизд.: М., 1916).
• Бердяев Н. Спасение и творчество (Два понимания христианства) // Путь. № 2, янв. 1926, с.26-46 (переизд.: Путь. Кн. 1. М., 1992, с.161-175).
• Березанцев А. Ю. Психосоматические аспекты религиозного опыта // Психиатрия и религия на стыке тысячелетий: Сборник научных работ. Т. 4. — Харьков, 2006, с. 19-22.
• Бондаренко А. Ф. Христианская психотерапия в США и англоязычном мире // Московский психотерапевтический журнал. 1996, № 1, с. 115-128.
• Братусь Б. С. К проблеме развития личности в зрелом возрасте // Вестник МГУ. Сер. 14. Психология. 1980, № 2, с. 3-12.
• Братусь Б. С. К проблеме человека в психологии // Вопросы психологии. 1997, № 5, с. 3-19.
• Братусь Б. С. Образ человека в гуманитарной, нравственной и христианской психологии // Психология с человеческим лицом. — М., 1997, с. 67-91.
• Братусь Б. С. Русская, советская, российская психология: Конспективное рассмотрение. — М.: Моск. психолого-соц. ин-т, 2000.
• Будилова Е. А. Борьба материализма и идеализма в русской психологической науке. — М.: Изд-во АН СССР, 1960.
• Буланова Н. Символика цвета на Востоке // Азия и Африка сегодня. 1983, № 8.
• Булгаков С. Н. Философия хозяйства. — М.: Наука, 1990 (переизд.: М.: Путь, 1912).
• Буянов М. И. Религия и психотерапия. — М.: Рос. об-во медиков-литераторов, 1998.
• Василюк Ф. Е. Переживание и молитва. Опыт общепсихологического исследования. — М.: Смысл, 2005.
• Вебер М. Протестантская этика и дух капитализма // Его же. Избранные произведения. — М.: Прогресс, 1990, с. 44-305.
• Ветухов А. В. Заговоры, заклинания, обереги и другие виды народного врачевания, основанные на вере в силу слова. — Варшава, 1907.
• Виснап Н. Е. Психология религии в России. (Вторая половина XIX — начало XX веков). — Л.: ЛГУ, 1974.
• Владимир (Цветков) о. О православной психотерапии // Психология и христианство. — СПб., 1997, с. 43-44.
• Вознесенский А. И. Возможность Богопознания. Опыт психического и гносеологического оправдания христианского учения о Боге, как личной творческой Первопричине мира. — Казань: Типо-лит. Импер. ун-та, 1897.
• Воловикова М., Рязова Т., Гренкова-Дикевич Л. Особенности религиозной идентификации в современной России // Развитие национальной этнолингвистической и религиозной идентичности у детей и подростков. — М., 2001, с. 132-141.
• Гааз Ф. П. Азбука христианского благонравия. Об оставлении бранных и укоризненных слов и вообще неприличных на счет ближнего выражений. — М., 1898.
• Генисаретский О. И. Личность и творчество в целостности средневековой культуры: (К содержанию проблемы) // Эстетическое воспитание и экология культуры. — М., 1988, с. 380-422.
• Голубева Л. Н. Человек в философских исканиях книжников и иконописцев древней и средневековой Руси // Русская литература и философия: постижение человека. Материалы Второй всероссийской научной конференции. Ч. 1. — Липецк, 2004, с.23-31.
• Гостев А. А. Образная сфера человека в познании и переживании духовных смыслов. — М.: Ин-т психологии РАН, 2001.
• Грановская Р. М. Психология веры. — СПб.: Речь, 2004.
• Григорий Нисский. Об устроении человека. Пер., прим. и послесл. В. М. Лурье. — СПб.: Аксиома, Мифрил, 1995.
• Гумбольдт В. О различии строения человеческих языков и его влияние на духовное развитие человеческого рода // Его же. Избранные труды по языкознанию. М., 1984, с.37-298.
• Двойнин А. М. Ценностно-смысловые ориентации личности в контексте религиозной веры. Автореф. дис. канд. психол. наук. — М., 2007.
• Джемс В. Многообразие религиозного опыта. — М., 1910 (СПб., 1993).
• Дубова Е. Т. Духовный кризис в современной России и практическая психология // Журнал прикладной психологии. 2000, № 1, с. 29-38; № 2, с. 37-45.
• Ерофеев В. В. «Воспитание» посредством идеологической речи // Образ человека ХХ века. М., 1988, с.131-166.
• Женщина в старообрядчестве. Материалы международной научно-практической конференции. Сост. А. М. Пашков, А. В. Пигин, И. Н. Ружинская. — Петрозаводск: Изд-во ПетрГУ, 2006.
• Журавский А. Представления о человеке в Коране и Новом Завете // Страницы. 1996, № 3, с. 139-148.
• Зенько Ю. М. Органы чувств: сенсуалистский и христианский подходы // Диалог отечественных светской и церковной образовательных традиций. — СПб., 2001, с. 123-126.
• Зенько Ю. М. Основы христианской антропологии и психологии. — СПб.: Речь, 2009.
• Зенько Ю. М. Психология и религия. — СПб.: Алетейя, 2002.
• Зенько Ю. М. Психология религии. — СПб.: Речь, 2009.
• Зенько Ю. М. Психолого-педагогические выводы из христианского определения личности // Служба практической психологии в системе образования. Вып. 11. — СПб.: СПбАППО, 2007, с.21-25.
• Зенько Ю. М. Развитие антропологических идей Б. Г. Ананьева в комплексном описании человека // Ананьевские чтения — 2007. — СПб.: 2007, с. 82-84.
• Зенько Ю. М. Секулярный и христианский подходы к измененным состояниям сознания // Диалог отечественных светской и церковной образовательных традиций. — СПб., 2001, с. 126-128.
• Зенько Ю. М. Современная психология и святоотеческий духовный опыт // Служба практической психологии в системе образования. Вып. 9. — СПб.: СПбАППО, 2005, с. 105-110.
• Зенько Ю. М. Современная христианская психология и антропология в России. История и библиография // Московский психотерапевтический журнал. 2008, № 3 (58), с.145-188.
• Зенько Ю. М. Трехвековой диалог психологии и религии в России // Христианское чтение. 2000, № 19, с. 82-164.
• Зенько Ю. М. Христианское определение понятия и феномена личности // Служба практической психологии в системе образования. Вып. 10. — СПб.: СПбАППО, 2006, с. 108-112.
• Зенько Ю. М. Целостность как основной методологический принцип в христианской антропологии (и пример его применения к проблеме состава человеческого существа) // Вестник Православного Свято-Тихоновского гуманитарного университета. Сер. IV. Педагогика. Психология. 2006, № 2, с. 167-182.
• Зеличенко А. И. Психология духовности. — М.: Изд-во Трансперс. ин-та, 1996.
• Зинченко В. П. Возможна ли поэтическая антропология? — М.: Изд-во Рос. открытого ун-та, 1994.
• Знаменитые йогини. Женщины в буддизме. Сборник. — М.: Путь к себе, 1996.
• Ионова А. И. Концепция личности в современном исламе // Вестник РАН. 1993, № 1, с. 18-61.
• Исаева М. В. Цветовая символизация священных объектов в иконописи // Смыслы мифа: мифология в истории и культуре. Серия «Мыслители». Вып. 8. — СПб.: Изд-во Санкт-Петербургского философского о-ва, 2001, с. 136-139.
• Калинаускас И. Жить надо! Беседы с учениками // Его же. Жить надо! СПб., 1994, с.385-568.
• Кандинский В. Х. Общепонятные психологические этюды. — М., 1881.
• Карпова Л. Н. Образ идеального человека в канонической иконе и западноевропейской живописи // Христианский мир: религия, культура, этнос. Материалы научной конференции. — СПб., 2000, с. 193-195.
• Кессиди Ф. Х. Был ли древний грек личностью? // Труды Тбилисского университета. Философия. 1989, т. 292, с.135-138.
• Киприан (Керн) архим. Пастырская психиатрия // Его же. Православное пастырское служение. — СПб., 1996, с. 354-385.
• Кириллова Л. Психология верующих детей // Наука и религия. 1968, № 6, с. 12-17.
• Китов А. И. Экономическая психология. — М.: Экономика, 1987.
• Колесов В. В. Мир человека в слове Древней Руси. — Л.: Изд-во ЛГУ, 1986.
• Корнилов М. Н. Проблема личности в Японии. — М., 1983 (Японское общество и культура. Вып. 1).
• Краткий психологический словарь. Под ред. А. В. Петровского. — М., 1985.
• Краткий психологический словарь-хрестоматия. Сост. Б. М. Петров. — М.: Высшая школа, 1974.
• Кураев Андрей диакон. Человек перед иконой (Размышления о христианской антропологии и культуре) // Квинтэссенция. Философский альманах. — М., 1992, с. 237-262.
• Лактанций Луций. О творчестве Божием // Его же. Творения. Ч. 2. СПб., 1848, с. 271-317.
• Лейтес Н. С. К проблеме сензитивных периодов психического развития человека // Принципы развития в психологии. — М., 1978, с. 196-211.
• Личность в традиционном Китае. Отв. ред. Л. П. Делюсин. — М.: Наука, Вост. лит-ра, 1992.
• Логинова Н. А. Антропологический принцип в отечественной психологии // Философский век. Альманах. Вып. 21. Ч. 1. — СПб., 2002, с. 215-219.
• Лоскутов В. В., Иванов М. Д. К проблеме влияния духовно-религиозного опыта на трансформацию личности // Психология духовности: Хрестоматия. — Липецк, 2002, с. 255-264 (переизд.: Психологические проблемы саморегуляции личности. СПб., 1997, с. 157-165).
• Маковский М. М. Язык — миф — культура: Символы жизни и жизнь символов. — М., 1996.
• Маляревский Александр свящ. О развитии религиозного чувства детей дошкольного возраста. — СПб.: Тип. М. Акинфиева и И. Леонтьева, 1897.
• Мартынов А. С. Конфуцианская личность и природа // Проблема человека в традиционных китайских учениях. — М., 1983, с. 180-191.
• Мелехов Д. Е. Психиатрия и проблемы духовной жизни // Психиатрия и актуальные проблемы духовной жизни. — М., 2003, с. 12-61.
• Мечковская Н. Б. Язык и религия. — М.: ФАИР, 1998.
• Мнацаканян М. Место протестантской этики в концепции капитализма М.Вебера // СОЦИС. 1998, № 7.
• Мягков И. Ф., Щербатых Ю. В., Кравцова М. С. Психологический анализ уровня индивидуальной религиозности // Психологический журнал. 1996, № 6, с. 119-122.
• Начала христианской психологии. Учебное пособие для вузов. Отв. ред. Б. С. Братусь. — М.: Наука, 1995.
• Немезий еп. Емесский. О природе человека. Пер. с греч. — Почаев, 1905 (М.: Учебно-информационный экуменический центр ап. Павла, 1996).
• Опара С. Язык и проблема религиозности индивида // Вопросы научного атеизма. Вып. 13. М., 1972, с.259-282.
• Особенности душепопечения в преклонном возрасте. Под ред. свящ. Сергия Филимонова. — СПб.: О-во свят. Василия Великого, 2003.
• Остапенко Г. С. Женщины в протестантских церквах (на примере Великобритании) // Христианский мир: религия, культура, этнос. Материалы научной конференции. — СПб., 2000, с. 178-182.
• Павленко В. Н., Ваннер К. Особенности психологии евангельских христиан-баптистов // Вопросы психологии. 2004, № 5, с. 72-86.
• Перевозникова Е. В. Психологические особенности самосознания подростков из семей православной и атеистической ориентации. Дис. … канд. психол. наук. — М., 2000.
• Писманик М. Г. Особенности сознания верующего. — М.: Знание, 1973.
• Платонов К. К. Краткий словарь системы психологических понятий. — М.: Высшая школа, 1981.
• Платонов К. К. Психология религии. Факты и мысли. — М.: Политиздат, 1967.
• Платонов К. К. Человек и религия. — Минск: Народная асвета, 1984.
• Полищук Ю. И. Влияние деструктивных религиозных сект на психическое здоровье личность человека // Журнал практического психолога. 1997, № 1, с. 93-97.
• Попова М. А. Критика психологической апологии религии. (Современная американская психология религии). — М.: Мысль, 1973.
• Постнов О. Г. Смерть в России X-XX вв.: историко-этнографический и социокультурный аспекты. — Новосибирск: СО РАН, 2001.
• Психология. Словарь. Под общ. ред. А. В. Петровского, М. Г. Ярошевского. 2-е изд., испр и доп. — М.: Политиздат, 1990.
• Психология и религия. Сборник. Отв. ред. А. Ф. Окулов. — М.: Мысль, 1971 (Вопросы научного атеизма. Вып. 11).
• Психология науки: Учебное пособие / А.Г. Аллахвердян, Г.Ю. Мошкова, А.В. Юревич, М.Г. Ярошевский. — М.: Моск. психол.-социал. ин-т, Флинта, 1998.
• Психология с человеческим лицом: гуманистическая перспектива в постсоветской психологии. — М.: Смысл, 1997.
• Развитие национальной этнолингвистической и религиозной идентичности у детей и подростков / Отв. ред. М. Барет, Т. Рязанова, М. Воловикова. — М., 2001.
• Разумова М. А. К вопросу о социально-психологических особенностях священнослужителя // Психология и христианство. — М., 1997, с. 51-52.
• Розин В. М. Психологическая помощь. Психотехника. Эзотерический опыт. — М.: Изд-во РОУ, 1995.
• Романов А. В., Пятинин А. Э. Две парадигмы в психологии религиозного воспитания // Семейная психология и семейная терапия. 2003, № 3.
• Руутсоо Р. Философия персонализма и психология религии в Тартуском университете до 1940 г. // Ученые записки Тартуского университета. Вып. 894. 1990, с. 61-78.
• Савина Е. А. Особенности представлений детей 5-10 лет о душе // Вопросы психологии. 1995, № 3, с. 21-27.
• Савина Е. А. Представления детей и юношества о душе // Человек. 2000, № 2, с. 123-128.
• Сапина Е. А., Соколова Е. В. Особенности детско-родительских отношений в сектантской семье // Журнал практического психолога. 2000, № 8-9.
• Свенцицкая И. С. Женщина в раннем христианстве // Женщина в античном мире. — М., 1995, с. 156-167.
• Склярова Т. В. Понятие воли в педагогике, психологии, богословии. Возрастные кризисы как опорные точки развития воли в ребенке // Вестник Православного Свято-Тихоновского гуманитарного университета. Сер. IV. Педагогика. Психология. 2005, № 1, с. 114-133.
• Слободчиков В. И., Исаев Е. И. Основы психологической антропологии. Психология человека: Введение в психологию субъективности. — М., 1995.
• Слободчиков В. И., Исаев Е. И. Основы психологической антропологии. Психология развития человека: Развитие субъективной реальности в онтогенезе. — М.: Школьная пресса, 2000.
• Смирнов П. С. Значение женщины в истории русского старообрядческого раскола. — СПб.: Тип. А. П. Лопухина, 1902 (Христианское чтение. 1902, № 3, с. 327-350).
• Солсо Р. Когнитивная психология. Пер. с англ. — М.: Тривола, 1995.
• Соснин В. А. Психология религии: американский опыт // Психологический журнал. 2002, № 2, с. 118-127.
• Табрум А. Г. Религиозные верования современных ученых. Пер. с англ. 2-е изд. — М.: Творческая мысль, 1912.
• Тамбиев А. Э., Кондрашев В. В., Мельников Е. В. Возрастные и половые особенности эффективности медитации // Психологический журнал. 1995, № 5, с. 129-133.
• Творчество и личность: Тезисы докладов международного симпозиума 16-18 мая 1995 г. Отв. ред. П. Ф. Кравчук. — Курск, 1995.
• Творчество и проблема человека. Под ред. В. Н. Сагатовского. — Симферополь, 1986.
• Тейяр де Шарден Пьер. Феномен человека. Вселенская месса. Пер. с франц. — М.: Айрис-пресс, 2002.
• Тищенко Ю. В. Особенности реагирования на ситуации фрустрации детей 5-8 лет из воцерковленных православных и невоцерковленных семей // Вопросы психологии. 2001, № 6, с. 27-35.
• Толстой Н. И. Язык и народная культура. Очерки по славянской мифологии и этнолингвистики. — М.: Индрик, 1988.
• Торчинов Е. А. Даосское учение о «женственном» // Народы Азии и Африки. 1982, № 6, с. 99-107.
• Труханов Михаил свящ. Православный взгляд на творчество. — М.: Друза, 1997.
• Угринович Д. М. Атеистическое воспитание и преодоление религиозной психологии // Вопросы философии. 1961, № 4, с. 98-110.
• Угринович Д. М. Психология религии. — М.: Политиздат, 1969.
• Фатеев А. Н. Что нового внесло христианство в созидание идеи личности и ее прав по сравнению с античной этико-политической философией. — Харьков: Печатное дело, 1906.
• Федукина Ю. С. Проблема личности в духовной традиции Японии // Человек в научном и религиозном мире. Сборник статей. — Саратов: Научная книга, 2005, с. 76-80.
• Феофилакт Болгарский. Толкование на послания св. апостола Павла. — М.: СКИТ, 1993.
• Флоренский Павел свящ. Небесные знамения (Размышление о символике цветов) // Его же. Сочинения в четырех томах. Т. 2. — М., 1996, с. 414-418 (переизд.: Маковец. 1922, № 2, с. 14-16).
• Флоренский Павел свящ. Храмовое действо как синтез искусств // Его же. Сочинения в четырех томах. Т. 2. — М., 1996, с. 370-382 (Маковец. 1922, № 1, с. 28-32).
• Фортунатто Марианна. Икона в свете преображения и обожения человека. Пер. с англ. // Страницы. 1997, № 2:3, с. 408-415.
• Франк С. Душа человека. Опыт введения в философскую психологию. — СПб.: Наука, 1995 (М., 1917).
• Храмова К. В., Азаматов Д. М. Самосознание современной молодежи с различной религиозной ориентацией. — Уфа: РИО БашГУ, 2006.
• Христианская антропология и психология в лицах. Основные авторы и работы с древнехристианского периода по настоящее время. Библиографический справочник. Сост. и ред. Ю. М. Зенько. — СПб.: Речь, 2009.
• Христианский мир: религия, культура, этнос. Материалы научной конференции. — СПб., 2000.
• Целуйко В. М. Психология нетрадиционных религий в современной России. — Волгоград: Прин Терра-Дизайн, 2004.
• Четвериков Сергий прот. Как подготовиться к посту, исповеди, причастию детям и подросткам. — М.: Моск. Сретен. мон., Новая книга, /1997/.
• Чумакова Т. В. «Псалом бытия» (древнерусская иконопись как источник этико-антропологических представлений // Verbum. Вып. 3. Византийское богословие и традиции религиозно-философской мысли в России. — СПб., 2000, с. 480-487.
• Шапарь В. Б. Психология религиозных сект. — Минск: Харвест, 2004.
• Шеховцова Л. Ф., Зенько Ю. М. Элементы православной психологии. — СПб.: Речь, 2005.
• Штейнер Е. С. О личности, преимущественно в Японии и Китае, хотя, строго говоря, в Японии и Китае личности не было // Одиссей. 1990. — М., 1990, с. 38-47.
• Шульц Д. П., Шульц С. Э. История современной психологии. Пер. с англ. — СПб.: Евразия, 1998.
• Юревич А. В. Социальная психология науки. — СПб.: Изд-во РХГИ, 2001.
• Янушкявичене О. Л. «Что есть человек, что Ты помнишь его», или Главная задача каждого возрастного периода жизни человека // Вестник Православного Свято-Тихоновского гуманитарного университета. Сер. IV. Педагогика. Психология. 2005, № 1, с. 134-145.

Опубликовано:

Зенько Ю. М. Психология религии: основные проблемы и перспективы развития // Государство, религия, церковь в России и за рубежом. 2009, № 3, с. 196-210.

© Ю.М. Зенько, 2009 г.