Вторая у нас, по преданию Отцов, борьба есть
с духом блуда, борьба паче других долгая,
всегдашняя, и весьма не многими начисто препобежденная,
брань лютая, которая начинает бороть с первого
возраста зрелости, и не престает прежде
препобеждения прочих страстей. Поелику восстание здесь
бывает двоякое, двояким вооруженное оружием к борьбе, то и
противостоять ему надобно тоже с двояким оружием в руках.
Не достаточно одного телесного поста к стяжанию совершенной
чистоты целомудрия; его превосходить должны покаянное
сокрушение духа и неотступная молитва против этого
нечистейшего духа; потом непрестанное поучение в Писаниях в
соединении с умным деланием, также труд телесный и
рукоделие, удерживающее сердце от блуждания и возвращающее
его в себя, паче же всего глубокое истинное смирение, без
которого ни над какой страстью ни когда не может быть
приобретена победа.
Преображение этой страсти условливается совершенным
очищением сердца, из которого, по слову Господа, источается
яд этой болести. От сердца бо, говорит Он,
исходят помышления злая... прелюбодеяния, любодеяния и
проч. (Мф. 15, 19). Итак прежде надо очистить то, откуда
исходит источник жизни и смерти, как говорит Соломон:
всяцем хранением блюди твое сердце: от сих бо исходяще
живота (Прит. 4, 23); ибо плоть покорствует его
произволению и власти. Закону постнического скуднопитания
всеконечно должно следовать со всем усердием, чтоб обилием
яств насыщенная плоть, воспротивясь велениям души, в
буйстве не низвергла долу правителя своего духа. Но,
если мы всю суть своего дела совместим в одном измождении
тела, не постничествуя в то же время душой от прочих
страстей, и не занимая ее ни поучением в Божественном, ни
другими духовными деланиями; то никак не возможем востечь
на самый верх истинной чистоты; потому что в таком случае
то, что в нас есть господственное, будет осквернять наше
тело, хотя бы оно было чисто. Итак нам должно, по указанию
Господа, прежде очистить внутреннее сткляницы и блюда,
да будет и внешнее их чисто (Мф. 23, 26).
Прочие страсти обыкновенно очищаются, кроме прочего,
и обращением с людьми и каждодневными с ними занятиями и
делами, и некако врачуются самою неприятностью и досадою по
причине падения в них. Так, например, порывы гнева,
оскорбления, нетерпеливости, кроме сердечного поучения и
бодренного внимания, врачуются и посещением братий и частым
взыванием сих страстей. Так как они, будучи при сем
раздражаемы, чаще обнаруживаются, то чаще и обличаются, и
скорее потому уврачевываются. Но эта болесть, при
измождении тела и сокрушении сердца, имеет нужду также в
уединении и удалении от людей, чтоб, имея таким образом
отклоненными поводы к пагубному лихорадочному разжению ее,
придти скорее в состояние совершенного оздравления. Как для
больных какой-либо болезнью полезно бывает, чтоб вредные
для них яства и на глаза им не были приносимы, дабы при
взгляде на них не родилось у них смертоносное желание: так
и к прогнанию этой особенно болести (похотливости) много
очень способствуют безмолвие и уединение, чтобы больная
душа, не будучи вызываема вне разными лицами и вещами,
свободнее восходила к чистейшему умному созерцанию, и чрез
то удобнее могла с корнем исторгать заразительное
возбуждение похотения.
Иное дело быть воздержным, и иное чистым,
пришедшим в невозмутимое состояние целомудренной
непорочности и девственной невинности. Такая добродетель
приписывается одним девственникам и девственницам душой и
телом, какими признаются например, в Новом Завете оба
Иоанна (Предтеча и Евангелист), а в Ветхом Илия,
Иеремия, Даниил. На их степени стоящими не несправедливо
почесть и тех, кои, по падении, долгими подвижническими
трудами и ревностным взысканием потерянного, достигли до
подобного им состояния чистоты и непорочности душевной и
телесной, и жало плоти чувствуют не столько по нападению
срамной похотливости, сколько по движению лишь естества. И
вот такого-то состояния, говорим мы, крайне трудно
достигнуть среди многолюдства, даже и не невозможно
ли? Что впрочем всякий пусть не чает узнать из
нашего рассуждения, а сам пусть доищется до сего чрез
испытание своей совести. Мы не сомневаемся, что есть
очень много воздержных, которые нападение плоти, редко ли
или каждодневно ими испытываемое, прогоняют и подавляют, то
страхом геенны, то желанием царства небесного. Относительно
их старцы полагают, что хотя они могут не быть совсем
расстроены и побеждены страстными раздражениями, нельзя
однако им быть безопасными от нападений и совсем
неуязвимыми. Ибо тому, кто находится в положении
борющегося, хотя он и часто побеждает и одолевает
противника, неизбежно иногда и самому испытывать тревогу и
уязвление.
Если по сердцу нам с Апостолом законно подвизаться
подвигом духовным (2 Тим, 2, 5); то не на свои силы (потому
что человеческие усилия не сильны это совершить), но на
помощь Господа надеясь, положим со всем рвением побеждать
этого нечистейшего духа. Ибо до тех пор эта страсть не
перестанет оспаривать у души победу, пока она (душа) не
сознает, что успешно вести такую борьбу выше ее сил, и что
она своими трудами и своим усилием никак не может одержать
победу, если не будет подкреплена помощью и заступлением Господа.
И действительно, если всякий успех в добродетели
есть дело благодати Господа, и преодоление всякой страсти
есть Его победа, то преимущественно это дело (т.е. стяжание
чистоты и преодоление похотной страсти), есть особенная
благодать и дар, как подтверждается мнениями Св. Отцов и
опытами очищения от сей страсти, по свидетельству тех, кои
сподобились стяжать его. Ибо не чувствовать жала плоти есть
некоторым образом то же, что пребывая в теле выйти из плоти,
облекаясь плотью быть вне естества. И потому невозможно
человеку на своих, так скажу крыльях взлететь на такую
небесную высоту совершенства, если благодать Господня даром
чистоты не извлечет его из тины земной. Ибо люди плотяные
ни какой добродетелью так близко не уподобляются небесным
Ангелам, в подражании их жизни, как стяжанием благодати
чистоты, чрез которую они, еще продолжая жить на земле,
имеют, по Апостолу, жительство на небесех (Фил. 3,
20), и здесь, в бренной плоти, обладают уже тем, что
обещается Святым в будущей жизни, по отложении тленной плоти.
Слушай, что говорит Апостол: всяк подвизаяйся от
всех воздержится (1 Кор. 9, 25). Он выставляет
подвизающегося на ристалищах в образец нам в духовном нашем
подвижничестве. Тот, для успеха в состязаниях, не только от
всякой запрещенной пищи, пьянства и нетрезвости
воздерживается, но и от бездействия, праздности и лености,
стараясь постоянным упражнением и вниканием в дело, и силы
свои развить, и уменье приобрести; он оставляет всякую
заботу и печаль о делах житейских и супружеских, одною томя
себя заботою, как бы возыметь успех и получить победный
венец; особенно же он заботится хранить себя чистым от
осквернения плотского, чтоб даже и во сне как-нибудь не
обольститься срамными грезами, и чрез то не умалить силы,
приобретенной долгим временем и не малою заботою. Тут
видишь ты все, что надлежит делать и духовному подвижнику;
видишь и то, что для успеха в духовном твоем делании, и
тебе предлежит преимущественно хранить чистоту и
целомудрие. Ибо если там в мiрских внешних состязаниях о
венцах тленных так необходима чистота, то сколь безмерно
необходимее она в нашем духовном внутреннем стремлении к
венцам небесным? У нас требуется не внешняя только чистота
от плотского греха, или невольного осквернения, но наипаче
и внутренняя чистота мысли и чувства. Нам надлежит всяким
хранением чистыми блюсти самые сокровенности сердца. Что те
(ристалищные состязатели) желают иметь только телесно, тем
мы должны обладать в глубинах совести, в коей
подвигоположник наш Господь зрит до малейших черт все
движения нашего произволения. Надлежит убо нам тому, что
боимся сделать открыто, не допускать возникнуть внутри
неосторожным помышлением, и что стыдимся обнаружить пред
людьми, тем не оскверняться и тайным в сердце согласием.
Ибо хотя это и может укрыться от людей, но не может
утаиться от Ангелов и Самого всемогущего Бога, от Которого
не сокрыты никакие тайны.
Признаком и мерою совершенства стяжанной чистоты
можно поставить то, если у нас, когда отдыхаем, или
разнеживаемся в глубоком сне, не возникает никакого
обольстительного образа, или если возникает какой, то не
силен бывает возбудить никаких движений похотных. Ибо такое
движение, хотя не вменяется в полную вину в грехе, однако
служит верным признаком, что душа еще не достигла
совершенства, и показывает, что страсть еще не до чиста
исторгнута, когда мечтательные образы успевают производить
такого рода наругание.
Качество помыслов, которое среди развлечений дня не
совсем тщательно охраняется, обнаруживается во время
ночного покоя; и потому, когда случилось сказанное
наругание, то в этом не сон должно почитать виновным, а не
хранение внимания в предшествующее время, и видеть в сем
обнаружение скрывающейся внутри болести, которую ночной час
не породил впервые (как не бывшую прежде), а только скрытую
во внутренних фибрах души вывел на поверхность кожи, во
время подкрепления тела сном, обнаруживая внутренний
лихорадочный жар страсти, который сами мы возожгли, питаясь
в продолжение всего дня не добрыми помыслами. Так и
телесные болезни не в то время порождаются, в какое видимо
обнаруживаются, но наживаются в предшествующее тому время,
когда кто без осторожности питаясь всякой вредною для
здоровья пищей, собирает в себя болезнеродные соки.
Се и Сам Бог, Творец и Создатель всего рода
человеческого, зная лучше всех природу творения Своего,
туда направляет врачевание, откуда главным образом исходят
причины страстной болести сей, когда говорит: всяк, иже
воззрит на жену, ко еже вожделети ее, уже любодействова с
нею в сердце своем (Мф. 5, 28). Делая замечание о
сладострастии глаз, Он не столько их обличает, сколько то
внутреннее чувство, которое худо пользуется их услугою в
смотрении. Это сердце, больное и уязвленное стрелою
похотения, смотрит с вожделением, благодеяние
зрения, дарованное Творцом на добро, обращая по своей
страстности на служение худым делам и скрытую в нем самом
болезнь сладострастия изводя в явь по поводу воззрения.
Почему и спасительная заповедь предписывается тому, по чьей
страстности происходит злое уязвление чрез зрение. Ибо не
говорится: всяким хранением блюди очи твои, но: всяким
хранением блюди свое сердце (Прит. 4, 23).
Первым и главным действием хранения чистоты сердца
да будет у нас то, чтоб, когда по тонкой подсаде
дьявольской злокозненности, прокрадется в ум наш
воспоминание о каком либо лице женского пола, хотя бы то
матери, сестер, родных и даже святых жен, мы, как
можно скорее, спешили изгнать его из наших мыслей; дабы,
если долго промедлим в таких помышлениях, враг наш
обольститель, от этих жен не перевел не заметно ума нашего
и к таким, чрез которых мог бы всеять душевредные мысли.
Почему стараясь исполнить заповедь: всяцем хранением
блюди свое сердце, мы должны, по первоначальному Божию
повелению, заботливо блюсти ядоносную главу
змия (Быт. 3), т.е. начатки злых помышлений, чрез которые
дьявол покушается вползти в нашу душу; чтобы, если глава
его по нашему небрежению проникнет в наше сердце, не
вползло туда и все тело его, т.е. не породилось из нечистых
помышлений и согласие на греховное услаждение. Когда же
враг будет впущен внутрь, то, пленив душу, всеконечно убьет
ее ядовитым угрызением своим. Возникающих на земле нашей
грешников, т.е. плотские чувства также должны мы
избивать во утрия их рождения (Пс. 100, 8), и
разбивать о камень сынов Вавилона, пока еще они
младенцы ( 136, 9). Ибо если не будут они избиты,
пока еще нежны и слабы, то выросши, по нашему потворству,
они с большою силою восстанут на нас, и или погубят
нас, или, если будут побеждены, то конечно не без больших
воздыханий и трудов. Ибо когда крепкий т.е. дух наш,
вооружився хранит дом свой, т.е. охраняет покой
сердца нашего Страхом Божиим, тогда в мире суть имения
его (Лук. 11, 21), т.е., плоды трудов его и
добродетели, долгим временем стяжанные. Когда же
крепльший его нашед победит его, т.е. дьявол чрез
согласие с внушенными от него помыслами, тогда все
оружие его возмет, на неже упова, т.е. памятование
Писаний, или Страх Божий, и корысть его
раздаст (Лук. 11, 22), т.е. навыки в добродетелях
развеет всякими противоположными им пороками.
Сия есть, говорить св. Павел, воля Божия
святость ваша (1 Сол. 4, 3). И чтоб не оставить
в нас сомнения, или темного непонимания, что именно
называет он святостью, правду ли, или любовь, или
смирение, или терпение, ибо всеми сими добродетелями
приобретается святость, он далее прямо обозначает,
что собственно хотел назвать святостью: сия есть воля
Божия святость ваша, хранити себе самех от блуда, и ведети
комуждо от вас свой сосуд стяжати во святыни и чести, а не
в страсти похотней, якоже и языцы неведущии Бога (1
Сол. 4, 3-5). Смотри, какими похвалами превозносит он
целомудрие, называя его честью сосуда, т.е. тела нашего, и
святынею. Следовательно напротив, кто пребывает в страсти
похотной, тот находится в состоянии бесчестия и нечистоты и
живет чуждо святости. Немного ниже св. Павел еще
прибавляет, опять называя целомудрие святостью: не
призва бо нас Бог на нечистоту, но во святость. Темже убо
отметаяй (презираяй сие), не человека отметает, но
Бога давшего Духа Своего Святого в нас (там же
ст. 7. 8). Ненарушимую силу и важность придал он заповеди
своей, когда сказал, что кто отметает сие, т.е., то,
что я сказал, тот не человека презирает, т.е. меня
заповедающего сие, но Бога, во мне говорящего, Который и
Духу Своему Святому назначил в обиталище сердце наше.
Видишь ли, какими в простых словах похвалами превознес он
сию добродетель! Во первых, ей собственно приписывает
святость, потом утверждает, что ею сосуд тела нашего
освобождается от всякой нечистоты; в третьих, что, извергши
срамную нечистоту, сосуд сей будет пребывать в чести, как
святыня; наконец, что есть самое высшее ее преимущество,
чрез нее обитателем сердца нашего будет Дух Святой.
Приведу и другое подобное сему свидетельство того же
Апостола. Пиша к Евреям, он говорит: мир имейте
со всеми и святыню, ееже кроме никтоже узрит Господа
(Евр. 12, 14). И здесь также он ясно утверждает, что без
святости, которую обыкновенно называет непорочностью и
чистотою души и тела, совершенно невозможно видеть Бога.
Чем выше и небеснее есть достоинство целомудрия, тем
сильнейшие вызывает оно наветы вражеские. Почему тем
усиленнее должны мы соблюдать не только воздержание тела,
но и сокрушение сердца, с непрестанными молитвенными
воздыханиями, чтоб пещь плоти нашей, которую Царь
Вавилонский непрестанно покушается поджечь поджожками
плотских подсад, непрестанно же угашать и охлаждать
нисходящею в сердца наши росою Духа Святого.
Такое настроение можно нам удерживать постоянно,
если будем всегда помнить, что Бог есть ночной и дневной
зритель и знатель не только тайных дел наших, но и всех
помышлений, и веровать, что мы имеем дать Ему ответ
и за все, что вращается в сердце нашем, как за все дела и
поступки наши.
Чтоб даже во время сна нечистые грезы не оскверняли
нас, для этого всегда надобно держать равномерно умеренный
пост. Ибо кто нарушит разумную меру строгости в воздержании
от пищи, тот потом непременно зайдет и за должную меру
послабления себя в сем. С изменением же меры подкрепления
себя пищей, неизбежно должно изменяться и качество нашей
чистоты. Но при сем должно иметь постоянное смирение
сердца и терпение, равно как внимательное предохранение
себя в течение дня от гнева и прочих страстей. Ибо коль
скоро западет в нас огнь гнева, то после легко проникнет к
нам и жар похоти. Паче же всего необходимо бодренное
блюдение себя ночью. Ибо как чистота и охранение себя днем
предуготовляют чистоту ночную, так и ночная бодренность
предпосылает сердцу равно как и вниманию к себе силу и
крепость противостоять всему нечистому днем.
Можно ли совсем погасить огнь похоти, коей жар как
бы врожденным чувствует в себе плоть наша? Поищем
наперед, что полагает о сем блаженный Павел.
Умертвите, говорит он, уды ваша, яже на земли
(Кол, 3, 5). Какие же это уды заповедует он умерщвлять?
Конечно не руки и ноги или другие какие части
отсекать; а истреблять тело греховное, о коем в другом
месте говорит он: да упразднится тело греховное
плоти (Римл. 6, 6), и которое, как всякое другое
тело, имеет и свои члены. Их-то и заповедует Апостол
умертвить. А какие это именно, он тут же и перечисляет.
Ибо сказав: умертвите уды ваша, яже на земли,
продолжает: блуд, нечистоту, страсть, похоть злую, и
лихоимание, еже есть идолослужение. Первый член
блуд: это грех плотского незаконного совокупления;
второй член нечистота, которая без всякого
прикосновения к женщине иногда случается во время сна, или
и во время бодрствования; третий член
страсть, которая, находясь в сокровенности души,
может воспламеняться и не по действию похотения в теле;
четвертый член похоть злая, которая может
относиться не только к вышесказанной страсти нечистой, но и
вообще ко всем пагубным вожделениям, и которая есть только
болезнь развращенной воли; последним членом греховного тела
ставит Апостол лихоимание, внушая, что не только
должно воздерживаться от пожелания чужих вещей, но и свои
надобно великодушно презирать, как действительно и
поступало упоминаемое в, книге Деяний первое общество
верующих (Деян. 4, 32. 35). Из всего сказанного делаю такое
заключение: если многие ради Христа отвергли свое
имущество, так что не только обладание деньгами, но и
желание их от сердец своих отсекли, то следует, что таким
же образом можно погасить и блудное разжение. Ибо Апостол
не соединил бы невозможного дела с возможным. Но признавая
то и другое возможным, заповедал равно то и другое
умертвить. И настолько блаженный Павел уверен был в
возможности искоренить блудную страсть из членов наших, что
не только заповедал умертвить ее, но повелел, чтоб даже и
имя ее не было произносимо между нами, говоря: блуд же и
всякая нечистота и лихоимство ниже да именуются в вас,
якоже подобает святым: и сквернословие, и буесловие, или
кощуны, яже не подобная (Еф. 5, 3. 4). Потому не может
быть сомнения, что страсть блуда может быть истреблена из
членов наших, так как Апостол повелел отсекать их
так же, как и любостяжание, суесловие, смехотворство,
которых отсечение удобно.
Впрочем мы должны знать, что хотя бы мы соблюли всю
строгость воздержания, и именно, голод, жажду,
бдение, постоянный труд, и с неослабным усердием
занимались чтением душеспасительных книг; не можем однако
сами, посредством этих подвигов, приобрести непрерывную
чистоту целомудрия, если не придет к нам на помощь
особенная благодать Божия. Да ведает всяк, что он должен
неутомимо упражняться в сказанных подвигах только для того,
чтобы терпеливо переносимою прискорбностью от них,
приклонив к себе милосердие Божие, сподобиться
Божественного дара освобождения от брани плоти и от
господства преобладающих страстей, а не в той надежде,
будто он сам собою посредством их может достигнуть
несокрушимой чистоты целомудрия телесного, которого так
желает и ищет.
Желания настоящих вещей не могут быть подавлены или
отвергнуты, если вместо них не будут восприняты другие
спасительные. Потому если желаем истребить плотские
вожделения из сердец наших, то на место их должны поскорее
насадить желания духовные, чтобы дух наш, всегда стремясь к
предметам их, не имел ни охоты, ни времени обращать
внимание на прелести преходящих радостей земных. И когда
дух наш каждодневными упражнениями в духовном делании
установится в таком настроении отрешения от всего, тогда
опытно уразумеет и силу следующего стишка, который и все мы
не редко повторяем, но силу которого ведают лишь не многие
опытные: предзрех Господа предо мною выну, яко одесную
мене есть, да не подвижуся (Пс. 15, 8). Только тот
действительно постигает силу и смысл сего стиха, кто,
достигнув до той чистоты тела и духа, о коей говорим,
сознает, что он в каждую минуту охраняется Господом, чтобы
опять не уклонился на прежнее, и что десница его, т.е.
святые действия постоянно ограждаются Им. Ибо Господь
всегда присущ Святым Своим не по левую сторону,
потому что Святой муж не имеет ничего левого, т.е. худого,
но по правую. А для грешников и нечистых Он бывает
невидимым, потому что они не имеют правой стороны, на
которой Он обыкновенно бывает присущ.
Много степеней целомудрия, по которым восходят к
непоколебимой чистоте. Лествицу такого усовершенствования
целомудрия я разделю на шесть степеней, которые однако в
действительности проходятся незаметно, по подобию наших
тел, которые в каждый день не чувствительно получают себе
приращение и без нашего ведома вырастают до совершенного
своего вида. Первая степень целомудрия есть,
если монах не подвергается возмущению плотской
похоти в бодрственном состоянии; вторая,
если ум не замедляет в сладострастных помыслах;
третья, если при виде женщины ни мало не
тревожится вожделением; четвертая, если в
бодрственном состоянии не допускает и простого движения
плотского, пятая, если и самое тонкое
согласие на плотское действие не ранит ума, когда
рассуждение, или чтение приведет на память человеческое
рождение; шестая, если даже и во сне не
бывает возмущаем соблазнительными мечтами о женщинах.
Полная целомудренная чистота от начатков воздержания
от похотных мыслей и движений отличается совершенным
успокоением плотских возбуждений и покоем от них.
Совершенно созревшее целомудрие всегда хранит невозмутимою,
и неколебимою чистоту тела и души, и есть не что иное, как
святость. Это бывает, когда плоть, перестав
похотствоватьна духа, начинает согласоваться
с его желаниями и добродетелью, и когда они оба соединятся
между собою твердым миром, и, по изречению Псалмопевца, как
братья станут жить вкупе (Пс. 132, 1). Тогда и Бог с
ними бывает; ибо говорится, что в мире место Его
(Пс. 75, 3), т.е. не в шуме брани и борьбы со
страстями, а в мире целомудрия и в постоянном покое сердца.
Почему когда кто, чрез погашение плотских страстей,
сподобится стяжать это место мира, то в то же время
сделается и жилищем Божиим.
Разместите, пожалуйста, ссылку на эту страницу на своём веб-сайте:
Код для вставки на сайт или в блог:
Код для вставки в форум (BBCode):
Прямая ссылка на эту публикацию:
Данный материал НЕ НАРУШАЕТ авторские права никаких физических или юридических лиц. Если это не так - свяжитесь с администрацией сайта. Материал будет немедленно удален. Электронная версия этой публикации предоставляется только в ознакомительных целях. Для дальнейшего её использования Вам необходимо будет приобрести бумажный (электронный, аудио) вариант у правообладателей.
На сайте «Глубинная психология: учения и методики» представлены статьи, направления, методики по психологии, психоанализу, психотерапии, психодиагностике, судьбоанализу, психологическому консультированию; игры и упражнения для тренингов; биографии великих людей; притчи и сказки; пословицы и поговорки; а также словари и энциклопедии по психологии, медицине, философии, социологии, религии, педагогике. Все книги (аудиокниги), находящиеся на нашем сайте, Вы можете скачать бесплатно без всяких платных смс и даже без регистрации. Все словарные статьи и труды великих авторов можно читать онлайн.