Сознание для феноменолога – это динамический поток переживаний, или, как любил говорить Гуссерль, "вечный гераклитовский поток жизни". То, что актуально сознается в данный момент, есть всего лишь небольшая часть потока сознания. Сама же субъективность включает в себя огромное количество неосознаваемых процессов, наши прежние психические состояния и возникающие в сознании антиципации. Весь этот крайне сложный, многообразный и постоянно изменяющийся поток сознания, собственно, и является той последней основой, на которой покоится, по мнению феноменологов, вся познавательная и практическая деятельность человека. Именно отсюда субъективность черпает необходимый материал для своей конституитивной деятельности. Переживания сознания нельзя рассматривать изолированно, поскольку они по своей природе являются динамически интенциональными образованиями, совокупность которых составляет многообразный поток сознания.* Единство сознания достигается благодаря деятельности Я, охватывающей всю совокупность переживаний и делающей их достоянием субъективности.

* Вместо "потока сознания" Гуссерль часто употребляет термин "жизнь", говорит о "трансцендентальной конституирующей интенциональной жизни". Это свидетельствует о его близости к философии жизни, которая заметно проявилась в его поздних работах.

Исследование основных структур деятельности сознания предполагает выделение тех элементов, из которых состоят эти структуры. Может показаться, что такими элементами феноменологи должны считать переживания или же акты сознания. Однако это не так, ибо переживания бесконечно многообразны. Кроме того, они интенционально взаимодействуют друг с другом. Совокупность переживаний образует как бы пирамиду, причем новые переживания, наслаиваясь на прежние, взаимодействуют с ними. Цель же феноменологического анализа заключается в выявлении тех слоев психической деятельности, которые образуют фундамент сознания. Речь идет о "пра-переживаниях" (Ur-Erlebnis), "пра-опыте" (Ur-Erfahrung), которые, по мнению Гуссерля, лежат в основе психической деятельности.

Подобной основой в феноменологии признается простое чувственное восприятие, исходя из которого, как считает Гуссерль, можно обосновать все другие акты сознания. В восприятии усматривается единственно законный фундамент всей теоретической и практической деятельности человека.

Каждое интенциональное переживание, как отмечалось, содержит в себе два реальных компонента: ноэзу – активность Я (сюда относятся все формы интенциональной активности субъекта, например, его интересы) и гиле – чувственные данные, которые в широком смысле можно понимать как воспринимаемое вообще. Этим двум реальным компонентам противостоит интенционально-идеальный компонент – ноэма, которая выступает в роли того интенционального единства, того идеального полюса идентичности, в котором "мнится" или "подразумевается" действительность. В ноэме сконцентрированы результаты активной деятельности сознания, его ноэтического творчества. Любому ноэтическому акту сознания всегда соответствует определенный ноэматический коррелят. Неразрывная корреляция ноэтической деятельности и ноэматического смысла рассматривается Гуссерлем в качестве "сущностного закона" [115, т. 3, с. 210].

Синтетическая деятельность сознания результируется в ноэме. Синтез рассматривается феноменологами в качестве праформы (Urform) сознания. Творческая природа сознания сводится к непрерывному чередованию различного рода синтетической деятельности, благодаря которой из отдельных актов сознания конституируется определенное смысловое единство, т.е. ноэма.

В феноменологии выделяются два типа синтетической деятельности сознания – тетическая и формальная. Акты сознания, лежащие в основе формального синтеза, не дают никаких указаний относительно конкретного существования предмета. Сознание определяет предмет формально, т.е. в его "так-бытии" (So-Sein).

Благодаря же тетическим актам сознания появляется убежденность в реальном существовании предметов. Именно тетические акты являются, по мнению феноменолога, той праосновой, абсолютно неосознаваемой при естественной установке сознания, на которую опирается теоретическая и практическая деятельность человека. Суть тетических актов заключается в том, что в них конституируется сама предданность окружающего мира, т.е. мир рассматривается в качестве существующего еще до того, как утверждается существование отдельных предметов. Обычно существование мира воспринимается как само собой разумеющееся, что характерно прежде всего для повседневной деятельности человека. Однако подобное мнение, как считают феноменологи, нельзя не признать наивным, ибо сама вера в существование мира есть результат сложных тетических актов сознания, которые при естественной установке осознать невозможно.

Тетические акты могут быть дифференцированы по модальности, что находит свое ноэматическое выражение в утверждении, отрицании или сомнении. Ибо когда говорят, что нечто "есть", то тем самым утверждается существование этого нечто в самом мире. Несмотря на кажущуюся простоту, утверждение существования вещи опирается на достаточно сложный синтез тетических актов сознания. В тетических актах, с одной стороны, можно приписывать интендированному предмету реальное существование (в этом случае речь идет о позициональном сознании), а с другой – говорить о предмете, не утверждая его реальное или даже возможное существование (это будет нейтрализованное сознание, важнейшей формой которого является фантазия). В основе нейтрализации лежат акты сознания, которые не решают вопроса о существовании или несуществовании предмета. Сознание ограничивается здесь пустым фантазированием, поскольку наша вера в существование мира полностью нейтрализована. Такая нейтрализация по своей сути близка к операции эпохе: в том и другом случае внимание сосредоточено на возможностях предмета безотносительно к тому, существует ли он на самом деле. В случае реального восприятия трудно добиться полного проведения нейтрализации, ибо она достижима лишь в отношении тех или иных аспектов воспринимаемого предмета. Однако в воспоминании роль нейтрализации исключительна. В этой связи не случаен и тот факт, что роль творческой фантазии наиболее значительна именно в воспоминании.

В свою очередь, тетические и формальные синтезы сознания могут иметь различные формы. Первая из этих форм – расчленяющий, или дискретный, синтез. Всякий предмет как определенное единство (идентичность) всегда дан в своем окружении, в его многообразных связях и отношениях с другими предметами. Установление идентичности предмета возможно лишь посредством многообразных тетических актов сознания, в которых, с одной стороны, различные предметы объединяются в единство (что достигается благодаря конъюнкции – союзу "и"), а с другой стороны, разъединяются (что достигается применением дизъюнкции – союзов "или", "или, или"). Синтезы сознания, базирующиеся на использовании этих союзов, могут быть формализованы. Именно на эти акты сознания опирается математическое мышление, которое оперирует числами, являющимися определенной совокупностью предметов вообще, безотносительно к их материальному содержанию. Другая форма синтеза – синтез отношений, благодаря которому устанавливаются такие отношения между явлениями, как каузальность, условие, мотивация и др. Ноэматическим коррелятом подобной синтезирующей деятельности сознания являются союзы "если, то" и "так как". Сфера применения этого синтеза весьма широка; в сущности, она охватывает всю сферу интеллектуальной и практической деятельности человека.

Синтетическая деятельность сознания позволяет глубже понять взаимоотношения между ноэтической деятельностью и ноэматическим смыслом. Воздержание от веры в существование мира приводит к тому, что он, с феноменологической точки зрения, остается в сознании только как интенциональное переживание, точнее, в качестве ноэмы этого переживания. Поэтому в феноменологическом исследовании речь идет не о реальном, а о ноэматическом предмете, идеальные компоненты которого образуют определенное единство. В то время как оба реальных компонента интенциональных переживаний (ноэза и гиле) подвержены влиянию реальных условий и непрерывно изменяются, ноэматический предмет остается одним и тем же. Поэтому если ноэтическая деятельность сознания представляет собой конституирующее разнообразие, то ноэматическая сфера характеризуется определенным смысловым единством. Гуссерль считает, что именно благодаря ноэматическому смыслу окружающие предметы воспринимаются как идентичные, несмотря на то что реально они подвержены непрерывным изменениям. И, хотя сама ноэма также может изменяться под влиянием ноэтической деятельности сознания, тем не менее в ней всегда существует определенное смысловое ядро, которое позволяет ноэме быть идентичной невзирая на уточнение и изменение отдельных ее аспектов. Для научно-теоретического мышления роль ноэмы очень существенна, так как именно в ноэме концентрируются итоги познавательной деятельности, совокупность же ноэм образует тот идеальный мир научного знания, который дает возможность ученым понимать друг друга. Благодаря идеальному миру научного знания понятия и законы воспринимаются как идентичные смысловые образования, остающиеся одинаковыми, несмотря на различные формы языкового выражения.

Интенциональные переживания значительно различаются между собой в зависимости от их места в структуре сознания и выполняемых функций. Гуссерль делит их на три основных класса: мышление, чувствование и воление. Каждому классу этих психических феноменов соответствует свой опыт, своя установка сознания, которая определяется специфическими идеалами. Так, теоретическое мышление базируется на предметном опыте и ориентируется на теоретические идеалы, эмоциональная сфера опирается на аксиологический опыт и ориентирована на ценности.*

* Философские дисциплины классифицируются Гуссерлем в зависимости от того, какой класс интенциональных переживаний они изучают: логика соответствует мышлению, аксиология (эстетика) – чувствованию, этика – волению.

Хотя интенциональные переживания играют весьма различную роль в целостной жизни сознания, между ними можно установить определенную субординацию. Основу сознания всегда образует докса, т.е. мир простого верования. Доксические акты сознания составляют фундамент всех других актов, благодаря которым возникают различные способы переживаний действительности; так, чувство радости предполагает существование соответствующего предмета, будь то в реальном восприятии, в воспоминании или в фантазии. Даже конституирование идеального мира в так называемых категориальных актах невозможно без актов доксических. Гуссерль формулирует закон, который устанавливает определенную последовательность обосновывающих актов сознания. Этот закон гласит: обосновывающее (в данном случае докса) всегда должно иметь место, в то время как обоснованное может исчезнуть. Подобный закон обоснования важен как для субординации актов сознания, так и для субординации уровней конституирования. Например, примордиальная сфера, будучи сферой непосредственно личностного окружения человека, является обосновывающей, и она всегда должна существовать, пока существует человек, в то время как его интерсубъективные связи, будучи вторичными по отношению к этой примордиальной сфере, могут быть разрушены. Сознание в своей деятельности опирается на доксические акты, являющиеся самыми фундаментальными. Однако в чистом виде доксических актов не существует, так как докса всегда смешана с определенными размышлениями, определенными ценностными переживаниями.

Между актами сознания можно провести еще одно существенное различие, а именно между "естественными" (доксическо-теоретическими) и "личностными" актами. В сложном взаимоотношении интенциональных переживаний пассивная докса является не только фундаментом познавательной деятельности, но и субстратом для наших оценок, практического целеполагания и действования. От класса познавательных актов существенно отличаются те душевные переживания, в которых осуществляется самоосознание человека, осознание его желаний и хотений. Здесь имеет место иная, чем в познании, установка сознания. Особенно существенна роль личностных актов при конституировании смысловой сферы духовного мира человека.

Деление актов сознания на доксические и личностные является, как считает Гуссерль, достаточно условным, ибо уже теоретическое мышление содержит в себе как те, так и другие акты. С одной стороны, теоретическое мышление, принадлежа к сфере доксы, призвано конституировать свободную от ценностей действительность и поэтому не должно, казалось бы, иметь в себе никаких личностных элементов, так как сами по себе теоретические акты сознания по своей сути не могут быть причислены к личностным актам. Однако теоретическое мышление отличается от чисто пассивной доксы тем, что оно всегда активно, а следовательно, не может не иметь субъективные характеристики, в которых не отражалась бы личность исследователя, поскольку воление в познавательной деятельности имеет не каузальный, а мотивационный характер. Причем, чем более сложен теоретический акт сознания, тем большую роль в нем начинают играть чисто личностные акты сознания. Однако, несмотря на наличие личностных аспектов, само по себе теоретическое мышление, по мнению Гуссерля, не может быть отнесено к личностной сфере, ибо личностные акты сознания выступают здесь не в качестве основного содержания, но лишь в качестве средства, стимулирующего теоретическую деятельность. Их наличие обусловлено характером протекания познавательной деятельности, а не ее содержанием, так как последнее принадлежит к сфере доксического мира, а не конституируется личностными актами.

В отличие от доксическо-теоретических личностные акты являются специфически смыслообразующими актами, для которых мир доксы не может предписывать никаких закономерностей; докса дает для "личностных" актов лишь гилетический материал, но не более. В связи с этим Гуссерль формулирует положение, представляющее определенный интерес для понимания специфики теоретической деятельности вообще. В "Идеях..." он пишет: "Все акты сознания, которые не были ранее теоретическими, могут превратиться в них посредством изменения установки сознания" [115, т. 4, с. 8]. Это означает, что в принципе любые акты сознания поддаются теоретическому рассмотрению. Мысль, безусловно, интересная и заслуживает внимания, так как она говорит о безграничных возможностях научных исследований, в том числе и о возможностях теоретического рассмотрения самой интенциональной деятельности сознания.

Гуссерль выделяет модусы чистого сознания, так называемые типы интенциональности, базирующиеся на чистом воображении: ретенцию, протенцию, воспоминание и др. Эти модусы, как он полагает, играют значительную роль в познавательной деятельности, ибо благодаря им появляется возможность воссоздать целостный смысловой горизонт предмета, несмотря на то что реально он всегда дан односторонне, неполно. С помощью чистого воображения потенциальных восприятий предмета достигается то пред-знание, которое является для феноменолога предпосылкой анализа познавательного процесса. В исследовании этого пред-знания как раз и заключается, как пишет Гуссерль, задача феноменологии – "априорной науки", которая призвана изучать соотношение реально протекающего познавательного процесса и чистых форм фантазии (т.е. сферы чистых возможностей).

Феноменологи, в сущности, разрывают те сложные взаимоотношения, которые существуют в познавательной деятельности между психикой, сознанием и проблемной ситуацией, абсолютизируют важность процессов сознания в ущерб более глубоким слоям психики, и прежде всего в ущерб предметности, содержательной стороне дела. В этом отношении психоаналитическая критика в адрес феноменологии имеет под собой достаточно веские основания, точно так же, как и критика со стороны реалистически ориентированных философов науки. Правда, в феноменологии предпринимаются попытки не только исследовать специфику деятельности сознания, но и вскрыть динамику дорефлективной жизни сознания. Однако эта последняя рассматривается феноменологами лишь как предварительная ступень сознательной жизни, подготавливающая для нее необходимый материал, а не как сфера, имеющая свои специфические закономерности. Адекватно исследовать эти закономерности феноменологи так и не смогли, поскольку они абсолютизируют осознаваемую деятельность сознания в ущерб бессознательной деятельности и, самое главное, не учитывают общественно-историческую природу сознания.