|
|
Глава вторая - ЩЕДРЫЙ МИША - Дети и деньги - Могилевская Г.П.
Мишу всегда окружали ребята. Пожалуй, он был самой популярной личностью весь учебный год в пятом классе и в начале шестого... Миша не отличался физической силой и не блистал способностями. А любили его за то, что компанейский был Мишка парень. Карманы у него всегда полны были конфетами "Золотой ключик", которые он раздавал направо и налево. У Миши без отдачи брали тетрадки и школьные авторучки. Бывало и так: "Ребята, - скажет Мишка, - давайте после четвертого в кино". Ну, деньги на незапланированные мероприятия не у всех найдутся, а Мишка всегда готов выручить - вывернет карманы, около рубля обязательно наскребет. Билет на дневной сеанс - 20 копеек, на пятерых "неимущих" хватит. Отдадут - хорошо, не отдадут - Мишка не вспомнит. "Душа-парень", - говорили про Мишу. Одного не понимали - не водил Миша ребят к себе в дом. Объяснял нехотя: "Мамка моя на порядке помешана. Пошли лучше в парк, у меня на тир найдется". Не то чтобы ребята льнули к Мише из корысти - вовсе нет. Просто очень подкупала эта его щедрость, сближала, даже как-то пьянила. "Жмотов" сильно не любили, и многим хотелось Мише подражать, но редко удавалось. По правде говоря, не из чего было. А откуда у него такие по школьным масштабам солидные средства, не очень задумывались. Само собой составилось представление, что у Миши дома "всего много". А зимой в шестом классе случилась у Миши неприятность - сломал ногу. И тогда ребята махнули рукой на страсть его мамы к порядку и целой компанией явились навестить больного. Здорово тогда все удивились, потому что увидели неожиданно очень скромную обстановку, много скромнее, чем у большинства из них. Оказалось, живут они втроем - с мамой и маленькой сестренкой. Нелегко живут. Мама много работает, после работы - за дочкой в детский сад. Мише поручено покупать для дома продукты, а он часть денег тратит на конфеты себе и приятелям, а при случае - на билеты, на мороженое и тир для всех. Не утаивает он ничего, не присваивает, а просто тратит, "потому что добрый". Когда разобрались, взглянули ребята на Мишу уже другими глазами, поняли, что зарабатывал он у товарищей популярность на деньги, которые доставались его матери нелегким трудом. Широко угощал одноклассников, а забывал о сестренке. Тогда-то и померкла его популярность. Когда Миша через три недели вернулся в школу, уже не было желающих угоститься его ирисками. Обошлись без принципиальных разговоров, но Миша все понял. Этот уже давний эпизод из школьной жизни рассказал мне один знакомый, когда речь зашла о детской скупости и о детской щедрости. "Щедрость щедрости рознь", - заметил он. Да, бывает такая детская "щедрость", в которой проявляется не доброта, а безответственность и эгоизм. Вдумчивые родители, не склонные умиляться любым, настоящим или видимым достоинствам своих детей, отдают себе в этом отчет. Молодая женщина, мать двоих детей, так об этом говорила на родительской конференции: "Мы ставим перед собой цель воспитать детей нежадными, чуткими, готовыми в трудную минуту разделить с товарищами все, что у них есть. Но иногда "щедрость" у детей объясняется неумением, а то и нежеланием оценить родительский труд. Казалось бы, ребенка, который постоянно дарит приятелям свои игрушки, можно назвать щедрым, а на самом деле он просто не видит связи между трудом родителей и игрушкой". Другая мать добавила: "Мои дети нежадные, могут поделиться с товарищами и деньгами, если тем они будут нужны. А дочь в этом смысле пришлось все же приструнить. Покупала на сдачу шоколадки себе и подругам". По идее все правильно. Быть может, правильно было и в практическом воплощении идеи. Только вот споткнулась я о слово "приструнить" и попыталась представить себе, как это "приструнивание" происходило. Хорошо, если в тактичной форме. К сожалению, родительский такт в таких случаях присутствует далеко не всегда. Недавно знакомая поделилась со мной воспоминанием о своем детстве, призналась: "С мамой у меня не получилось близости. Наверное, и сама я была хороша, но и мама во многом виновата. Позволяла она себе и суровые наказания. Но больше всего я переживала унижение перед подругами. Водился за мной грех - любила угощать. Как-то мама застала дома целый девичий хоровод за чаепитием. А время нелегкое, послевоенное. Мама как вошла - так с порога в крик: "Ты что здесь расхозяйничалась! Какое имеешь право!" Девчонки поскорее разошлись, а меня всю ночь трясло - не от наказания, а от стыда. Можно ведь было объяснить, наказать даже, только достоинство не топтать при товарищах". Вроде бы и комментировать неловко, настолько здесь все ясно и не требует доказательств. Но давайте обернемся на себя и постараемся припомнить, не было ли у нас чего-нибудь похожего. Пусть не такой грубой сцены, но все же, эпизода, в котором мы были так же "вполне нравы" и так же глубоко виноваты, как та справедливо разгневанная мама. Еще один человек рассказал похожую и непохожую историю из своего детства, Его родители тоже не прошли мимо детского небезобидного мотовства. Отреагировали серьезно. Но отнюдь не оскорбительно. На далекую Чукотку пришла к ним сказочная посылка с мандаринами. Сто сияющих солнышек, каждое завернуто отдельно в папиросную бумагу. Приходили ребята со всего поселка. Он всех угощал. Это было здорово! Вечером, когда пришли родители и принесли из детского сада маленькую сестренку, на дне ящика оставалось только несколько мандаринок. Мама невольно вскрикнула: "Неужели ты все съел?!" - "Нет, ребят угощал..." Она ничего не сказала, только посмотрела как-то долго и задумчиво. А говорил с ним отец, когда мама и Сашенька легли спать: "Думал, раз друзей угощал, а не сам съел, значит добрый? Что ж, побыл часок "в героях". А ведь знал, что эти мандарины сестренке после болезни больше лекарств нужны! Стыдно мне, брат, за тебя сегодня". И мальчишка понял: родителей больше всего огорчило даже не то, что не осталось драгоценных мандаринов, а его безответственность, его благодетельствование, одаривание не за свой счет. А вот еще сценка. В буфете паренек лет шестнадцати, явно школьник, потчует свою столь же юную спутницу шампанским, шоколадом, пирожными. Девочка сначала смущается, а потом входит в роль и принимает все новые и новые проявления "щедрости" поклонника как должное. Можно бросить справедливый упрек родителям: зачем они снабдили мальчика ни с чем не сообразными деньгами? И с еще большей суровостью можно было бы спросить: почему не позаботились снабдить его необходимыми представлениями, которые мешают порядочному человеку самоутверждаться за чужой счет? Социолог Виктор Переведенцев в статье "Затянувшееся детство", анализируя повесть М. Глушко "Ночной патруль", останавливается на характерном эпизоде. Герой повести Сергей Шлыков еще не заработал своим трудом ни рубля. По дороге к отцу юноша обедает в вагоне-ресторане. Расплатившись, "шикарно" роняет: "Сдачи не надо!" Ребячество? Положим. К ребячеству принято относиться снисходительно. Но отчего это ребячество все чаще проявляется в недетском возрасте? Отчего так распространилось прежде многим даже неведомое словечко "инфантилизм"? И хоть в переводе это слово та же "ребячливость", но значение его иное, куда менее безобидное. Ребячливость ненормальная, затянувшаяся, превратившаяся в черту характера. Что это? Действительно общественное явление или надуманная проблема? Социологи и писатели спорят. А между тем ряды "нравственных недорослей" отнюдь не редеют. Они, фактически отсутствуя, присутствуют на школьных уроках, вполне уверенно чувствуют себя в кафе-компаниях, время от времени обнаруживают свою опасную "ребячливость" в диких выходках. Впрочем, вовсе не обязательны такие внешние приметы. К тому же многие, хоть и с запозданием, берутся за ум - защищают дипломы, а кое-кто и диссертации. Но в числе этих "бывших" недорослей немало таких, которые только кажутся взрослыми. Сколько дипломированных и недипломированных "взрослых детей" до старости живут за широкой спиной своих начальников, руководителей, пап, мам и жен? Не только и не обязательно в материальном смысле. Прежде всего в смысле моральной ответственности за самих себя, за свое дело, за свое поведение, за своих близких, за своих детей... Но не слишком ли далеко мы ушли в своих рассуждениях от пятиклассника Миши, который зарабатывал себе популярность ирисками "Золотой ключик"? Думается, не слишком. Нынешний инфантилизм -- явление сложное, и я не берусь проанализировать полностью его природу и происхождение. Но несомненно одно: недостаток чувства ответственности - один из основных его ингредиентов. В родительских анкетах и выступлениях на конференциях было сказано много хороших слов о детях - об их доброте, честности, отзывчивости. Но есть и попытка присмотреться к недостаткам, есть тревожные вопросы. Даже там, где нет явного неблагополучия. "Доброту замечаю больше по отношению к товарищам, одноклассникам, другим людям. К близким проявляет некоторую черствость. Эта разница настораживает", - так пишет мать девочки, которой только восемь лет. К сожалению, не все родители проявляют подобную бдительность. "Проглядели у нас Женю, преступно запустили, - так начала Нина Михайловна рассказ о своем младшем брате. - Теперь и сами родители видят, какой бедой обернулась их слабость. Но, кажется, уже поздно". Она рассказывала долго, с многочисленными подробностями, извинялась за их непривлекательную, порой уродливую обнаженность. Рассказывала и плакала: "Очень больно и за стариков родителей, и за Женю. У меня за него сердце болит, как за сына". Женя родился, когда старшие дети были уже почти взрослые и покинули родительское гнездо. Кто уехал на учебу, кто на работу. То ли оттого, что ребенок был слабеньким и болезненным, то ли по другим, не поддающимся анализу причинам, но любовь немолодых родителей к нежданному последышку приняла какой-то болезненный, даже исступленный характер. Особенно любовь матери. У нее уже тогда случались сердечные приступы. Ее берегли, ей не перечили. А Женя между тем рос. Он был мальчиком общительным, не лишенным способностей и склонностей к музыке, к технике. Но бывает обстановка, когда даже лучшие задатки личности обращаются против нее. Женя был окружен интересными игрушками, любил друзей, вернее, любил быть с друзьями, быть окруженным друзьями, как игрушками. Родители ничего не жалели для Жени и ничего не жалели для его друзей. Ему готовы были покупать не только игрушки, костюмы, спортивный и всякий прочий инвентарь - ему готовы были покупать товарищей. Разумеется, он был "щедрым". Когда надоела первая гитара, он подарил ее другу и тотчас получил другую, более совершенную. Когда началось увлечение радиотехникой, не было и речи о каком-то "старом хламе". Свои приборы и приемники Женя собирал только из новеньких деталей. Они обходились в копеечку. Ненужное, надоевшее Женя щедрой рукой раздаривал направо и налево. Увлекающаяся натура, он не терпел, чтобы его отрывали от излюбленных занятий. Экзамены за десятый класс Женя сдавал кое-как, стараниями нанятых преподавателей, "без отрыва" от гитары, радиотехники и кучи разнообразных друзей. Потом была девушка, на которой он вознамерился жениться. Успел привезти ее с юга после двухнедельного пляжного знакомства, успел купить ей лаковые туфельки и колечко с жемчужинкой. Но жениться передумал, уехал с товарищами на Урал поступать в институт. Родители утешали девушку, провожали ее в обратный путь, улаживали ее отношения с мамой. А из Свердловска звонил Женя - срочно нужны деньги для занятий с репетитором. Для него и для товарища - Жене больше нравилось заниматься вдвоем. На дневное отделение он не попал, но не огорчился. Вечернее даже лучше - не так действует на нервы дисциплина, но полное право называться студентом. Человек, безусловно, "при деле". Было множество работ по принципу "где бы ни работать, лишь бы не работать", было много увлечений в области музыки, техники, дружеских и сердечных привязанностей. Каждый раз Женя проявлял неизменную "широту натуры". Была, наконец, и женитьба, и разумеется, подарки невесте, и свадьба отнюдь не кое-как. Молодая жена вскоре поселилась у его родителей в ожидании Жениного первенца, а он пребывает на почтительном расстоянии от предстоящих забот, надежно оградившись от них зачетами и экзаменами, которые после сессий тянутся за ним многочисленными "хвостами". И по-прежнему имеет "легкость в мыслях необыкновенную", и ничуть не заботится о хлебе насущном. Между тем ему уже двадцать пять. А родителям за семьдесят. Они пенсионеры, в меру старческих сил подрабатывают к пенсии. Но основные заботы о Женечке они теперь передоверяют старшим детям. Трое братьев и сестра, все с образованием, даже "с положением". И не смеют перечить старикам в том, что составляет их вину и боль. "Что же будет с Женей, с его семьей, с его будущим?" - спрашивает Нина Михайловна. Положим даже, что с годами немного поуменьшится в нем чисто материального иждивенчества. Но эгоизм, взращенный на безответственности, но иждивенчество нравственное этот человек вряд ли когда в себе изживет. Не позавидуешь ни жене, ни детям, ни ему самому...
Категория: Библиотека » Возрастная психология Другие новости по теме: --- Код для вставки на сайт или в блог: Код для вставки в форум (BBCode): Прямая ссылка на эту публикацию:
|
|