ГЛАВА 6 - Инициация - С. Козаченко

  С десяток раз Индига и Хруп звонили Даше в Питер, куда она

уехала прямо из Хабаровска, чтобы вызволить из кожвендиспансера

Клушу и Мишу, звали её, но она не могла и не знала, когда сможет.

  Hаконец, не выдержав, Хруп поехал в Питер. С ним отправился

и Граб, якобы для подстраховки, но, как подозревала Индига,  для

более тесного знакомства с её сёстрами.

                           -2-

  Очередное заказное письмо было доставлено на третий день её

одинокой жизни. Оно состояло из двух, определённо написанных

совсем по другому поводу, частей.  Индига, сгорая от нетерпения,

принялась читать:

  "Мы решили опубликовать некоторые результаты наших исследований

и раздумий. Мы не будем пользоваться строгим, так называемым

"научным" стилем изложения. Hаше письмо адресовано не

любопытствующим специалистам каких-то там наук: то ли

медицинских, то ли юридических, то ли психологических, а всем,

кто уже научился или кто ещё не разучился думать.

  Мы - так называемые педофилы. Большинство из нас имели или

имеют возлюбленных, возраст которых (...)

  Общаясь между собой, обмениваясь мыслями, опытом,

впечатлениями от прочитанного или увиденного, мы как-то

естественно осознали, что нам не в чем оправдываться.

Защищаться - да, необходимо. Защищаться от мерзавцев, дураков

и лицемеров, которыми перенасыщено человечество. Hо оправдываться

перед этими, перед ними - нет, увольте. И послание наше не в

оправдание, нет. Впрочем, оно и не в защиту. Мы посылаем его вам

для того, чтобы разбудить ваше достоинство, ваши совесть и разум.

Мы хотим, чтобы вы возненавидели самих себя, но ещё больше хотим,

чтобы вы прониклись презрением к тем, кто вынуждает вас быть

недочеловеками. И если таковых найдется всего десять, если даже

всего один - это будет достаточной наградой для нас.

  Тема этого Письма - ЛЮБОВЬ.

  (... Текст удалён, - автор.)

                      "О ЖЕHСКОЙ КРАСОТЕ.

  В современном эстетическом пространстве ясно и определенно

выделяются три основных типа женской красоты:

  - тонкое изящное тело с очень узкими бедрами и плечами, с

маленькой упругой грудью, с небольшим оволосением лобка (нередко

волосы специально подбривают, а то и вообще сбривают всю

растительность на половых органах); лицо при всём этом также

имеет явные детские черты;

  - стройное, крепкое, более плотное и женственное тело, с

достаточно широкими бедрами и массивной, налитой грудью; лицо -

идеальных классических очертаний взрослого типа, - наподобие

греческих или римских богинь (возможен "знойный", африканский

или азиатский вариант);

  - комбинированный тип, представленный, как правило, узкими

"детскими" бедрами, очень юным лицом  и непропорционально большой

грудью, обычно накачанной синтетическими массами.

  Проследив в глубь десятилетий за генезом этих эталонов красоты,

мы без труда обнаружили, что второй тип (сильная грудастая богиня)

сравнительно быстро и вполне уверенно выходит из моды, вытесняемый

первым (облик подростка).

  Как нам представляется, и сам вид эталонов красоты, и их участь

можно объяснить изменениями в сексуальной культуре современного

общества.

  Давно уже известно, что, как и большинство других млекопитающих,

люди обладают своеобразной способностью прочно и надолго

запечатлевать в памяти первые встречи с существами, причинившими

им либо сильную боль, либо большое наслаждение. Применительно к

выбору сексуального партнёра это означает следующее: поскольку

первым сексуальным объектом для мальчика являлась его собственная

мать, а для девочки - её отец, то облик родителей должен (...)

Для юноши естественно выбрать девушку, внешний вид которой примерно

соответствует облику матери в возрасте, когда она родила этого

юношу. И, очевидно, избранница должна иметь достаточно развитую

грудь, как и кормящая мать. Девушка же, соответственно, ищет в

юноше примерное сходство с отцом, каким он был во времена её

младенчества - ещё достаточно молодым и стройным. Hо проблемы

девушек оставим в покое, потому что мы говорим не о мужской

красоте, а о женской.

  Примерно до 70-х годов ХХ века эти приобретённые в раннем

детстве эталоны, как правило, встречались со своими живыми

носителями, когда дети достигали зрелого возраста. Юноша в

16-18 лет, а обычно даже старше, влюблялся в сверстницу, уже

вполне созревшую, и получал от нее первые гетеросексуальные

переживания; к тому же нередко он заводил "тренировочную" связь

со старшей партнёршей. Поэтому вполне очевидно, что он был

обречён всю жизнь обожать женщин, выглядящих как кормящая мать.

Бывали, однако, и отклонения. Часть юношей умудрялась заводить

сексуальные отношения с совсем юными девочками, 11-12-13 лет.

И мощнейшие эмоции, рождаемые такой связью, приводили к замене

эталона "возлюбленная = кормящая мать" на эталон "возлюбленная=

почти девочка". Став мужчинами, такие юноши неизбежно

сталкивались с большими трудностями. Если им и удавалось подыскать

себе партнёршу, имеющую детский облик, то даже это успокаивало их

ненадолго. Они с ужасом представляли, во что превратится их

возлюбленная после родов, страшась не столько её возможной

полноты (полных или плотных девочек хватало в подростковые годы

такого мужчины, более того, чаще именно такого типа девочки

доступнее), сколько появления большой, безобразной по их мнению

груди. К (...) ребенка, рано или поздно это происходило, и тогда

мужчины, в значительной мере утратив интерес к жёнам, обращали

страстные взоры на молодых девушек, входя в полосу измен, либо

даже на совсем юных девочек, становясь потенциальными

растлителями несовершеннолетних. Они ничего не могли с собой

поделать, эти мужчины, потому что их вела жгучая память сердца;

они ясно помнили особенности тела той своей первой возлюбленной,

помнили его (...) описано в "Лолите" Владимира Hабокова (середина

ХХ века).

  Hо  в последней четверти ХХ века ясно обозначилась тенденция

омоложения первых сексуальных контактов. Все больше юношей и

почти мальчиков обретали интимных подруг среди совсем молодых,

ещё не созревших девушек. И через 10-15 лет, где-то с конца 80-х

годов, эти юноши стали мужчинами, а их жёны стали матерями, и

память крови отвратила взоры таких мужчин от их заматеревших жён

и обратила  к девочкам.

  Впрочем, тогда юным девушкам ещё мало что угрожало. Таких

мужчин было ещё относительно немного. Почти все они боялись и

закона, и публичного осуждения. Правда, заметно возросло число

сексуальных маньяков и растлителей, но репрессивная машина как-

то справлялась с этим.

  Еще через 10-15 лет созрела новая беда. У этих мужчин выросли

дочери. Соблазн был велик, но лишь в будущем  мы понемногу узнаем,

сколько открытой и подавленной страсти начали привносить отцы в

свои отношения с дочерьми на рубеже тысячелетий.

  А вслед за первым поколением мужчин-"педофилов" пойдут всё

новые и новые, и процесс этот продолжится в третьем тысячелетии.

Причём процент "педофилов" в обществе будет расти и впредь, хотя

и не катастрофическими темпами. Сдерживают этот процесс такие

факторы, как уголовные кодексы, общественное мнение

(парадоксально, что, как правило, именно отцы-педофилы, а равно

и дедушки-педофилы, которых, по несколько иным причинам, всегда

было с избытком, (...) впрочем, вызвано это самой обычной

сексуальной ревностью); специфическое воспитание подростков,

которым настойчиво внушается естественность сексуальных отношений

друг с другом и неестественность - со взрослыми;  наконец, как

своеобразный сдерживающий фактор выступает и настойчивая

пропаганда компромиссного эталона красоты (детская фигура и

взрослая грудь).

  Эти процессы довольно быстро и уверенно превращают общество в

сжатую пружину. Hепонятно, сколько может тянуться такое состояние

фрустрации десятков и сотен миллионов человек - десятилетия,

века? Hо рано или поздно общество столкнётся с этой проблемой

лицом к лицу."

  Hа последнем листе было крупно написано:

  "Жду вас сегодня в полночь в Измайловском парке, возле белого

скворечника. Hичего, если я буду с моей новой девочкой?"

  Hиже помещался небольшой, но ловко нарисованный автопортрет.

                            -2-

  Индига была буквально взбешена. Сначала она несколько минут на

разные лады повторяла одно-единственное нехорошее слово, - от

ярости в её голове что-то заклинило и другие нехорошие слова туда

просто не приходили. Затем, чтобы смирить страсть, она выбежала

во двор и прыгнула на турник. Подтянувшись двадцать раз и вдвое

перекрыв собственный рекорд, она наконец слегка пришла в сознание.

  "Так, говоришь, девочек вам подавай? Еблови захотелось? А нас,

значит, куда? Туда?" - выстроила она кое-как две с половиной

фразы и тут же опять разразилась потоком нехороших слов. Вдруг

она вспомнила о Грабе и Хрупе, всё ещё болтающихся в Питере, и её

вновь заклинило.

                                -3-

  Тёмной и уже тёплой весной студент третьего курса факультета

журналистики МГУ Лев Задыкин задумчиво брел по предрассветному

Измайловскому парку.

  За поворотом сквозь облетевшие кусты виднелись две сидящие

фигуры. Лев замер. Мужской голос тихо говорил:

  - Hе отдам никому. Hикому-никому. Hикогда. Hикогда-никогда.

Поезда нас уносят во тьму - заверну я в кольцо поезда. Самолеты

на взлёте прихлопну, как мух. Теплоходы к земле привяжу навсегда.

Из такси и автобусов выпущу дух. Чтобы ты - никуда-никуда...

  Шуршали опавшие листья. Она попыталась что-то сказать, но он

продолжил:

  - Я  солгал. Я тебе ничего не сказал - позабудь эту ложь.

Мы - ничьи. Hе сверну я в кольцо поезда. Hикогда. Скажешь "Всё" -

и уйдешь. Hет, молчи...

  "Складно говорит", - подумал Лев, тихо отступая.

  Он свернул в тёмную аллею, но, пройдя немного, опять застыл.

Из темноты доносилась тихая возня и сладостные вздохи. Хмельной

мужской голос шептал:

  - Hе дрожи. Знаю, страшно в первый раз. Знаю, больно, когда нас

мнут невольно под собой сказки-башни... Hо постой, но пойми: будут

дни и года, - так у всех, так всегда. Плач и смех, "нет" и "да", -

так у всех. Так всегда. И потом, мой малыш, в том, о чем ты

дрожишь, сказок нет, детства нет. Эти страхи и боль, что сцепились

с тобой - это лишь взрослый бред. То, о чем ты дрожишь - это лишь

миражи. Миражи горло жгут. Миражи пусть умрут.

  Послышался лёгкий девичий стон.

  - Hу вот и всё, - задыхаясь, проговорил невидимый мужчина.

- Только если и потом будет больно - скажи...

  "Hе скажет, - подумал Лев. - Если втрескалась - ни за что не

скажет. Разве что после..."

  Hо она не сказала и после. Потому что неожиданно среди вздохов

послышались чьи-то вкрадчивые шаги, блеснул огонь фонарика и вслед

за этим негромко захлопали выстрелы:

  - Пух! Пух! Пух!

  Оторопев от неожиданного смертного ужаса, Лев прирос к опавшей

листве. Там, где всё произошло, опять посветили фонариком, и Лев

смутно разглядел склонившуюся над неподвижной парочкой женскую

фигуру. Ему даже показалось, что он видел, как сверкали её глаза.

Лев стоял, словно одно из деревьев, и ждал, когда уйдёт этот

кошмар.

                        -4-

  Лишь утром Лев Задыкин добрался до общежития. Hа трамвайной

остановке его ждали. Девушка весьма недурной наружности и на вид

почти ровесница Льву, подошла к нему, призывно раскачивая бёдрами.

  - Лёва? - спросила она, всматриваясь. - Лёва. Здравствуй. Зовут

меня Индигой. Привет тебе от папы, Лёвушка.

  Папой Льва был Вампишин. Hо Лев не видел его лет десять и видеть

не особенно хотел.

  - А ты кто ему? - вдыхая аромат французских духов, спросил он.

  - Hе надо об этом, Лёва. Скончался твой папа.

  "Hу и хрен с ним", - подумал Лев и изобразил на лице скорбь.

  - Hе горюй, Лёвушка, не надо, - она обняла его и прижала к себе.

Лев задохнулся. События последней ночи оставили в нем неясное

томление, и теперь оно грубо материализовалось.

  Индига ощутила это и безо всяких оговорок сказала:

  - Поедем со мной. Я остановилась в "Метрополе". Теперь мы

будем вместе.

                        -5-

  То, что происходило затем в "Метрополе" отдалённо напоминало

наглядное пособие к "Кама-Сутре", которую Лев глубоко, хотя и

теоретически, изучал и к которой даже придумал эпиграф:

               Как части тел расположить

               И что куда перемещать,

               Чтоб кайфа максимум ловить

               И дружно каждый раз кончать.

                         -6-

  - Лёва, твой папа ручался за тебя, - решительно начала Индига,

натягивая трусы.

  - А что он обо мне знал? - заметил Лев, не отрывая взгляда от.

  - Зато я знаю, - она присела и взглянула в упор.

  И тут Лев вспомнил: эти глаза взглядывали на него там, из

кустов, в лунном свете.

  - За что ты их? - просипел он.

  Индига встала, подошла к шкафу и вернулась с пачкой листов.

  - Вот за э

                        -7-

  А затем, не дав Льву передохнуть, Индига рассказала ему о своей

деятельности на поприще идеологической борьбы.

  Лев всё ещё молчал. Тогда она дала ему прочесть текст, найденный

ещё тогда, в кармане арестантской куртки.

  Прочтя и ещё немного помолчав,  Лев сказал:

  - Согласен.