ГЛАВА 4. ЗА ПРЕДЕЛАМИ ПОНИМАНИЯ. ПРОДОЛЖЕНИЕ ТЕХНИКИ РАССЛАИВАНИЯ - Мастер Самопознания

Психотерапия вначале была для меня чем-то вроде хобби, которое позволяло чрезвычайно интересно провести время и параллельно получить кое-какие познания в области природы человеческой. Ореол романтики, флер таинственности и ощущение причастности к тому, что должно захватывать воображение простого смертного, наполняло ликующую душу дилетанта девственно экзальтированным восторгом не без ноток превосходства над "непосвященными".

По прошествии времени мое хобби стало приносить доход, а на моей визитной карточке появилось новое словосочетание: "Врач-психотерапевт".

Однако от этого количество вопросов, на которые я бы хотел найти ответ, только возросло. Развеялись ореолы, а вместе с ними и амбициозные комплексы неофита. Чем больше знаешь — тем больше не знаешь. И когда мое знание достигло определенной черты и стало своеобразным, но довольно назойливым напоминанием о моем собственном незнании, я вынужден был сделать шаг в сторону метапсихотерапии.

Тезис: понимание в психотерапии.

"Как сердцу высказать себя? Другому как понять тебя?" — вот вопросы, способные озадачить всякого, кто хоть сколько-нибудь задумывается над тем, как мы общаемся. А задумывается над этим рано или поздно каждый здравомыслящий человек, ибо суть всякой разумной жизни — общение. Да и только ли разумной? Если хорошо задуматься, то мы заподозрим, что общение начинается еще на доклеточном уровне и даже в неорганическом мире. Ведь взаимодействие рибонуклеиновых кислот, молекул, атомов — ничто иное, как постоянный обмен информацией, который осуществляется посредством определенных сигналов. И если хоть на миг прерывается этот обмен, наступает разрушение, дезорганизация, угасание, гибель. Жизнь — общение, смерть — разобщение.

И мир существует потому, что он существует в | общении. Ведь само слово общение родственно однокоренным понятиям, таким как сообщение и общность. А общность — это Целое, цельность, целостность.

С другой стороны, всякое общение возможно при условии понимания. Даже кодоны ДНК, прежде чем соединиться друг с другом, вынуждены "понять" друг друга. Отторжение трансплантата — следствие нарушения тканевого общения, результат клеточного и молекулярного "непонимания".

Человеческий интеллект вербализовал общение, создал модель мира посредством слов и тем самым — с одной стороны, разрешил ряд сложнейших проблем,, а с другой... создал ряд не менее сложных и фундаментальных, одна из которых — проблема непонимания.

Слово — приблизительно, оно — лишь копия предмета, и никогда не заменит сам предмет. Именно поэтому человек никогда не сможет сказать того, что чувствует или знает, или думает. В любом случае получается, что "мысль изреченная есть ложь". При таком положении дел уже не столь бессмысленным кажется разговор, подслушанный на улице:

— Я люблю тебя.

— Откуда ты это знаешь?

— Как это — знаю? Я просто люблю...

— А что значит — люблю?

И тем не менее, мы в большинстве своем общаемся, живем, поддерживаем друг друга, но... до тех пор, пока сохраняется понимание, даже несмотря на всю приблизительность наших слов. Ибо существует более совершенный язык — язык безмолвный, не укрывающийся за фразами — это язык жестов, взгляда, поведения и даже молчания. Он — основа нашего понимания. Благодаря ему мы видим друга и различаем врага. Благодаря ему мы способны оценить искренность и распознать фальшь. Он срывает с нас маски и покровы. Он делает нас незащищенными и в то же время защищает нас. Он интуитивен и зыбок. Он бессознателен, и, значит, он — сама природа, ее безупречно точный знак.

Поэтому с помощью слов человек никогда не поймет другого человека. Наше знание всегда в этом случае будет приблизительным. Мы можем узнать человека больше или меньше, чем он сам о себе знает, но мы никогда не узнаем его так, как он сам о себе знает. В этом одна из причин психотерапевтических неудач.

Разобраться в проблемах пациента — вовсе не значит разобраться в его жалобах, то есть в его описании своих проблем. Помочь пациенту — не дать ему, а освободить его. Чтобы утешить или научить чему-нибудь, не обязательно быть психотерапевтом. Цель психотерапии — понимание. Чтобы уловить суть дела, нет смысла полностью доверять каждому слову пациента. Гораздо больше информации могут сообщить его жесты, поза, манеры, стиль поведения. Столь же бессмысленны длинные психотерапевтические проповеди, потому что из этой мощной картечи лишь несколько дробинок попадают в цель. Но и попасть — еще не значит поразить.

Действие терапевта важнее его слов. Перенесение всегда возникает в недрах, где слова не имеют никакого значения. Гораздо сильнее воспринимаются опять-таки элементы "нерационального" языка — жесты, поза, манера, поведение, игра глаз или интонаций. Чтобы обращаться к бессознательному, следует изъясняться языком бессознательного. Только тогда окажется возможным понимание и общение. Общение же приведет к общности, общность — к целому, а целое — к исцелению. Это ли не совершенная цель, к которой следует стремиться всякому Целителю! Антитезис: за пределами понимания. Что касается совершенной цели, то она вряд ли может быть совершенной, потому что любое совершенство несовершенно и всякое несовершенство совершенно.

Ибо не существует ни совершенства, ни несовершенства.

Так как то, что существует — одновременно и не существует.

Ведь всякое существование — утверждая, одновременно и отрицает себя.

Всякий смысл неизбежно теряет себя, как только обретается кем-нибудь.

Если я нахожу какую-то вещь, я автоматически лишаю ее самостоятельной значимости.

Она перестает быть собой, когда становится моей.

Если я в чем-то нахожу смысл, я теряю суть.

Тот, кто находит смысл жизни, теряет саму Жизнь.

Найти смысл — значит обрести бессмыслицу.

Ведь то, что есть — это то, что есть плюс своя противоположность.

Поэтому то, что мы имеем — это и то, чего мы не имеем. То, что мы умеем — это и то, чего мы не умеем.

"Быть или не быть" — вопрос, может, и имеющий смысл, но не имеющий значения. "Быть и не быть" — единственно доступная нам форма бытия.

Ибо бытие, не являющееся одновременно и небытием, не может быть бытием, то есть оно не способно реализоваться как бытие.

Реализоваться — значит проявить себя в реальности.

Но что такое реальность!

Это — фикция сознания, предстающая как некая среднестатистическая величина, обладающая функцией достоверности.

Мы договорились, что зеленое — это зеленое, черное — это черное, хорошее — хорошее, плохое — плохое, подразумевая под этим договором действительность.

Стало быть, реальность — это общепринятое описание и определенная договоренность.

Однако время конъюнктурно, и вчерашний договор сегодня теряет силу. Кодекс человеческих зна-чимостей постоянно модифицируется и, в конечном итоге, то, что мы называем реальностью, оказывается не более чем абстракцией.

Ум порождает химер, и реальность — одна из них.

Поэтому, когда мы говорим о той или иной реально существующей собственной проблеме, мы не говорим о себе, хотя нам кажется, что речь идет

именно о нас самих. Как раз в этот момент мы уходим от своей личности, абстрагируемся от нее и конструируем некую реальность для наших проекций.

Как только проблема начинает реально существовать, она перестает быть проблемой.

Справедливо и следующее: всякая проблема, поддающаяся описанию, — уже не проблема.

Проблема лишь тогда проблема — когда она вне области знания,

А само знание, которое осознается как знание, есть вид незнания — то есть сознание (со-знание).

Co-знание можно разложить еще как сопричастное знание или совместное знание, что определенным образом указывает на свойство коллективности этой категории психического функционирования. Стаю быть, и сознание представляет собой некий договор.

Синтез: метапсихотерапия — прыжок в свободу.

Довольно интенсивный опыт в психотерапии научил меня улавливать то, что обычно ускользает на традиционных сеансах — не личность, но сущность.

Я почти всегда игнорирую жалобы и так называемые проблемы, то есть я отбрасываю фикции, предпочитая взаимодействовать с тем, что способно к накоплению опыта. Здесь человек рассматривается как некое состояние опыта, который может оцениваться как отрицательный или как положительный — в зависимости от позиции, на которой находится интерпретатор.

Поэтому неважно, с каким видом опыта мы имеем дело.

Важно суметь накопить новый опыт и суметь в определенный момент от него избавиться.

Человек, не способный вовремя отказаться от накопленного опыта, не может быть аутентичным и, стало быть, спонтанным.

Ибо всякий "мой опыт" — прежде всего "чей-то" опыт.

Поэтому, когда я говорю, что предпочитаю взаимодействовать с тем, что способно к накоплению опыта, я подразумеваю также и то, что способно к разрушению этого опыта.

Таким образом, акцент переносится на автономность, аутентичность и спонтанность личности.

Аутентичность и спонтанность, в свою очередь, культивируются как необходимое средство для достижения самодостаточности — качества, при котором происходит истинная и полная самореализация.

Если бы снег начал задумываться над смыслом своего появления — откуда, куда и почему — он перестал бы быть снегом.

Если бы трава задумалась: "Почему я расту, и кому это нужно, и какой в этом смысл?" — она перестала бы быть травой и перестала бы расти.

Когда трава начинает осознавать себя травой, она перестает ею быть.

Но, с другой стороны, переставая быть, она становится тем, что она есть.

Мне часто приходится говорить: "Станьте травой", а на просьбу объяснить, что это значит, я отвечаю: "Не знаю".

Ведь любое объяснение стремится к тому, чтобы выглядеть осмысленным, а смысл разрушает суть.

Когда меня не понимают, тем лучше для нас обоих, поскольку понимание — это соглашение, своего рода договор.

Понимание — это форма непонимания, где обе стороны делают вид, что понимают там, где ничего не понимают. Просто этот договор в какой-то мере необходим, чтобы стимулировать свое сознание.

Сознание построило рациональные мосты, чтобы связать и подвергнуть учету те или иные явления.

Мосты существуют, но никто не ходит по ним.

Понимание вместо контакта предлагает контакт.

Поэтому, если я что-то говорю пациенту, я прошу его не стремиться к пониманию того, что я говорю и, по возможности, даже не придавать значения моим словам.

"Тогда зачем вы говорите?" — спрашивают меня.

"Чтобы вы быстрее забыли о смысле того, что здесь происходит, и вообще забыли о самом понятии смысла".

"И какой в этом смысл"?

"Никакого".

"Но если я отказываюсь от смысла, что мне делать, как себя вести"?

"Откажитесь от понятия вести в пользу понятия жить. И сразу после этого откажитесь от жить как от понятия. Ибо любое понятие есть продукт понимания".

Таким образом, любой подобный отказ снимает с нас обязательства перед фикциями и выбрасывает нас в беспредельность внутренней свободы.

А для того, чтобы понять, что такое внутренняя свобода — "станьте травой".

Метасинтез: работа с симптомами, или начало понимания своих проблем.

Наше обыденное мышление, которое делает ржавым наш ум, зачастую, если не сказать — всегда — является источником наших проблем. Кроме того, многие из нас предпочитают трепетать, когда сталкиваются с теми или иными неприятностями и страданиями, которые, кстати, сами и производят на свет, и покорные своей "злой судьбе" тащат за собой свое жалкое существование, проклиная и мир, и людей. Многие предпочитают терпеть, нежели работать со своим сознанием, ибо страдать проще, чем не страдать.

Но если кому-то по тем или иным причинам надоело жить в ситуации постоянного психологического напряжения, тот неизбежно задумается над своим состоянием, пока не выберет окончательную тактику поведения: поиск решения или пассивное подчинение. Тот, кто выбрал для себя первый вариант, быть может, найдет в этом опыте нечто полезное.

Но это пока только слова... Хотя речь здесь пойдет именно о словах. Ведь мы постоянно заняты тем, что именуем и переименовываем, используя все те же слова и таким образом ориентируясь в потоке жизни. Всякое осознавание происходит посредством имени, знака. И формирование мира есть формирование языка. Начиная со своего имени, в которое мы смотримся как в зеркало, привыкая к себе, мы начинаем осознавать себя и одновременно захватываем окружающее нас пространство, обозначая и его — от родителей до детского горшка. В процессе подобного включения в реальность, Хаос, царящий в голове, постепенно формируется в Логос. Логос соразмеряет наши действия, которые — не что иное, как наши мысли.

Прежде чем сделать что-либо, мы называем то, что собираемся сделать и, пока мы не назовем это, мы никогда не сделаем это.

Хотя одно и то же назвать можно по-разному. Данное свойство языка отражает нашу особенность-постоянно оценивать. Одно и то же слово способно возвысить и растоптать, оправдать и обвинить, исцелить и уничтожить. Ведь истинные наши действия — это наши слова. И отсюда — все наши проблемы, которые прежде всего —' проблемы, связанные с наименованием и оценкой.

Мы оцениваем свое состояние, свое положение в обществе, обозначаем свои планы, прогнозы, замыслы. Мы постоянно возводим свое мироздание, используя строительный материал — Слово.

Словами мы созидаем и словами мы разрушаем себя. Со словами мы приходим на прием к врачу и с новыми словами уходим. И тем более со словами приходит пациент к психотерапевту и тем более слов он ждет от него.

Однако в словах, с которыми приходят к нам пациенты, никогда нет правды. Слова, которые они несут нам — не столько правда, сколько оправдание. Почему? Потому что за этими словами пациент пытается спрятать истинную причину своих страданий, хотя об этом и не знает, так как данный процесс происходит неосознанно.

Просятся "на гипноз", "на биополе", заранее формируя установку — "поможет". И помогает. Но не всегда. А, когда помогает, то не навсегда.

Все дело в том, что гипнозом, императивным внушением или суггестией с биоэнергетическим воздействием я "выбиваю" симптом. И действительно — становится легче, и уходит боль, но... Но по существу; я вычерпываю воду из прохудившейся лодки. И сколько бы я ни вычерпыват дальше, вода все равно набирается.

Если существует симптом, значит, где-то прохудилась личность..

Но что же такое — симптом? Определим само его понятие, несколько расширив его понимание за пределы клинических рамок. Симптомом мы будем здесь называть все то, что идет от личности, но при этом мешает самой личности испытывать и поддерживать состояние биопсихического комфорта. Наличие симптома свидетельствует о наличии психологического неблагополучия. Это — аварийный знак, сигнализирующий о том, что в личности образовалась трещинка, трещина или пробоина.

Разумеется, легче предотвратить саму аварию, чем переживать ее последствия. И прекрасно то, что на-это способен каждый. Достаточно вспомнить Марка Аврелия и Сенеку, которые постоянно занимались своеобразной аутопсихотерапией, дабы понять, что затраченные усилия не окажутся напрасными.

То, о чем говорится на этих страницах — один из вариантов аутопсихотерапии. Цель и средство его заключаются в непосредственной, прямой работе со своим симптомом. И, прежде чем приступить к этой работе, необходимо осознать существенно важное положение, некую точку опоры: "Наши симптомы — это вовсе не наши симптомы, а мы сами".

Это непривычно осознавать, потому что мы интуитивно стремимся избавиться от того, что принадлежит нам, но, принадлежа, заставляет страдать. Поэтому мы и выделяем симптом в нечто отдельное — теми же самыми словами. Мы даем ему самостоятельное наименование и, стало быть, самостоятельное существование и иждивенчески сваливаем на него все свои "грехи". И старательно засыпаем камнями истинную причину своих страданий.

А потому стоит твердо себе уяснить, пережить, осознать, что "Мой симптом — это я Сам/Сама".

Сделав этот шаг, мы можем теперь достаточно точно разобраться в себе и, следовательно, помочь себе.

Однако перед этим следует довольно точно сформулировать свой симптом (чего я весьма настойчиво требую от своих пациентов).

Например, если я считаю, что испытываю головную боль, то мне следует подумать, насколько верно

то, что я полагаю и испытываю ли я действительно головную боль, а не что-то другое, лишь напоминающее головную боль. Ведь моя ошибка может стать заблуждением и направить меня по ложному пути. И, чтобы этого не случилось, мне необходимо предельно точно обозначить симптом. Только после этого можно перейти к правильному его опознаванию и интерпретации.

Техника осознавания производится путем отождествления, знака равенства — "Симптом — это я". Этим самым актом мы как бы заново воссоединяемся с собой. Теперь мы можем свободно расшифровать темный и непонятный для нас код. Вживаясь в свой симптом, мы получаем доступ к более глубокому материалу своей личности, мы начинаем видеть свою щель или пробоину. И одним только этим мы снимаем значительную часть напряжения, в котором постоянно находились. Каждый симптом — своеобразный знак, который поддается расшифровке, и ключ к этому шифру — собственное Я.

Теперь мы готовы к тому, чтобы рассмотреть несколько примеров, взятых из психотерапевтической практики.

Пациентка Р.

"Жалобы не неудовлетворенность вдохом, когда хочется вдохнуть еще чуть-чуть, а не получается, как будто стоит какой-то ограничитель в грудной клетке. И чем сильнее пытаюсь вздохнуть, тем меньше шансов на удовлетворение".

Только что произошла оценка и обозначение симптома, но пока она еще недостаточно конкретна. И следует ее дополнить и уточнить.

"Я чувствую неудовлетворенность вдохом. Иногда мне не хватает дыхания. Мне хочется вздохнуть полной грудью, но не получается. Это меня чрезвычайно раздражает и злит".

Формула осознавания. "Симптом — это Я".

Интерпретация. "Дыхание" заменяется на "Я".

Результат. "Я чувствую неудовлетворенность своим Я. Мне хочется полностью ощутить свое Я, но это редко получается. И это чрезвычайно меня злит и раздражает. Интересно, за что же я раздражена на себя"?

Интерпретацию можно расширить и углубить, если еще поработать с симптомом.

"Хочется вздохнуть поглубже, но словно что-то мешает... То ли грудная клетка не расширяется больше, то ли... неясно... одним словом, что-то блокирует свободный вдох. Дыхание несвободное".

Теперь все это переводим на себя: дыхание и все, что связано с дыханием — это Я.

"Хочется ощутить большую свободу своего Я. Но, вероятно, я себе же мешаю. Неясно, что со мной происходит, но получается, что я сама же себя и блокирую. Во мне нет внутренней свободы. Вероятно, это меня и раздражает".

Симптом полностью переформулирован в иную форму выражения. Это выражение получило свое обозначение и оценку. Мы обнаружили проблему, но зато освободились от симптома и теперь уже невозможно "жаловаться" на него. Добравшись до корней, мы не испытываем теперь нужды в том, чтобы поливать засохшие листья.

Сама же по себе работа с проблемой означает новый этап в персональном развитии — этап психологического роста.

Пациентка Д. ОЩУЩЕНИЕ КОМА В ГОРЛЕ И ПРОБЛЕМЫ С ГЛОТАНИЕМ

Работа проводится по той же выведенной форму-

1. Четкое обозначение симптома.

2. Осознавание: "Симптом — это я".

3. Формирование тождества личности и симпто-

Получается следующее:

"Ком — это я. И я мешаю себе. Я сама мешаю принять себя (проглотить себя). Я совершаю судорожные усилия, чтобы протолкнуть, вытолкнуть себя, сдвинуть с мертвой точки, но мои действия оказываются безуспешными. Я — ком. Я своим существованием мешаю себе. Я сама у себя вызываю досаду, недоумение, напряженность. Я невольно сдерживаю в себе то, что просится наружу. Я существую в постоянном противоречии между силами, стремящимися к высвобождению и силами самоподавления. И символ этой борьбы — клубок. Чтобы противоречия не разорвали меня, мне пришлось сжаться в клубок. Клубок противоречий. И если меня это угнетает, то не. следует, ли предпочесть взрыв? Ведь я слишком ценю свободу".

Пациент П. ГОЛОВНАЯ БОЛЬ

"Я постоянно себя то стискиваю, то сжимаю, то начинаю пульсировать или вовсе раскалываю себя. За что? Откуда это недовольство собой? Быть может, я ожидал от себя большего, чем могу? Быть может, мои претензии и амбиции не оправдались? Или я храню в себе старые обиды и хочу их раздавить? Или смутное чувство вины точит меня? Но ведь я — это я, не больше и не меньше. И разве только из-за того, что я есть, не следует полюбить себя и принять себя? А что касается несбывшихся надежд, несостоявшихся попыток, то не следует ли от них отказаться — перейти от иллюзий в реальность? В конце-концов, мне надоело истязать себя. Мне хочется успокоиться. Ведь я уже ощущаю в себе целительную чистоту Покоя. Не правда ли?"

Пациент Ф. ИМПОТЕНЦИЯ

"В самый нужный момент я смущаюсь, пасую, становлюсь вялым, безынициативным и напуганным. Мне хочется сжаться, сморщиться, стать незаметным и уснуть. Я теряю себя тогда, когда нужно проявить себя. Я теряю напряжение, когда это напряжение необходимо. Что это — форма протеста или трусость? Как бы то ни было, но я слишком поглощен собой, я слишком занят своими переживаниями, и внешний мир при попытке контакта с ним невольно отпугивает меня. Не следует ли мне поменьше заниматься своей персоной и побольше интересоваться окружающими, не боясь напряжения и затраты энергии?".

Пациентка С. ФРИГИДНОСТЬ

"По существу, я безразлична сама себе. Я бросила вызов природе и слишком активно подавляла свою сексуальность. Вследствие этого развился страх, в котором я не хотела признаваться себе и заменила его отвращением и холодом. А, быть может, в глубине , души я все-таки симпатична себе? И все-таки все еще люблю себя? Может быть, мне просто никогда не приходило в голову признаться в любви самой себе"?

Пациентка Ч. СТРАХ ТОЛПЫ

"Я боюсь себя, боюсь толпы своих мыслей, может быть, запретных, и как мне иногда кажется — преступных. Я теряюсь в самой себе. Почему бы мне в один прекрасный момент не подойти к зеркалу и после пристального взгляда в упор не. скорчить от всей души гримасу? Вот будет интересно посмотреть, как притихнет моя огорошенная толпа. Уж слишком серьезно я отношусь к себе и пытаюсь контролировать себя".

Пациентка М. СТРАХ ОДИНОЧЕСТВА

"Я существую в себе самой и оттого страшусь себя, своей пустоты. Но пустота — это не только ничто, пустота — это также и все. Что же я больше ценю в себе — все или ничего? Достаточно того, что я ценю себя и свою пустоту, которую я всегда могу заполнить собой".

Пациент Р. СТРАХ СМЕРТИ

"Я — смерть, и я боюсь себя. С другой стороны, смерть — это то, чего нет. Ведь пока мы живем, про нас нельзя сказать, что мы мертвы. Итак, смерть — это то, чего нет. Значит, меня пугает во мне то, чего во мне нет. Но это уже и не страх. Быть может, мне следует подумать, как обрести то, чего во мне нет"?

Пациентка 3. АСТЕНИЯ. УПАДОК СИЛ

"Я сама вызываю в себе напряжение и затрачиваю на него колоссальное количество энергии. Непонятно пока, откуда у меня потребность к ощущению постоянного напряжения, но ясно уже одно — я обладаю громадными силами, раз мне приходится их извлекать из себя же самой. Мое состояние можно сравнить с работой прибора, который зашкаливает. Возникает естественная необходимость освободиться от излишка энергии. Я слишком много энергии использую на себя".

Пациентка Л. ЗАПОР

Данный симптом имеет довольно успешную психоаналитическую трактовку (впрочем, как и все остальные), но посмотрим, не расскажет ли он нам еще

что-нибудь.

"Я сама себя запираю. Я повесила на себя замок и заперла его. Значит, во мне что-то есть, чем я не хочу делиться с окружающим миром — какие-то потаенные мысли, которые во мне вызывают смутное чувство вины. И я не хочу, чтобы это открылось, потому что во мне слишком развита цензура. Отсюда и моя склонность к уединению. Не пора ли мне свой ум сделать более открытым"?

Я проиллюстрировал всего несколько примеров. Быть может, основываясь на изложенных здесь принципах, кто-то даст иное осознавание и интерпретацию имеющихся у него симптомов. Такой вариант вполне логичен. И было бы странно, если бы это было не так. Важнее всего здесь осознать главное положение, заключающееся в том, что симптом есть не некое фатальное зло, а своеобразная и полезная подсказка, следуя которой мы можем обратить внимание на малоисследованные и малоизученные стороны своей собственной жизни и использовать это новое знание для своей же собственной выгоды.

ГЛАВА 4. ЗА ПРЕДЕЛАМИ ПОНИМАНИЯ. ПРОДОЛЖЕНИЕ ТЕХНИКИ РАССЛАИВАНИЯ - Мастер Самопознания - Эрнест Цветков