ПРЕДОСТЕРЕЖЕНИЯ - Помоги себе сам - Алиев X. М.

Приехал как-то ко мне из Москвы некий Танидзе - физик, доцент. Моя лаборатория находилась тогда в армянском городе Абовян. Приехал он всего на три дня в командировку - учиться саморегуляции. Свалился, что называется, как снег на голову, в самый напряженный организационный момент.

"Мало времени, но надо успеть, - говорит, - дело серьезное, не терпит проволочек. Я за вашими статьями давно слежу и считаю, что эта работа имеет колоссальное стратегическое значение для развития людей. Это, - говорит, - государственная задача!"

Ну что ответить после таких слов? Каждый, кто посвящает годы своим творческим разработкам, хорошо меня поймет: когда кто-то похвалит твою работу, сразу становится ближайшим другом. Уж очень трудно пробивается новое.

И несмотря на напряженные дни, я взялся обучать Танидзе. Человек он крайне увлекающийся, но интеллигентный, сосредоточенный. Дело пошло быстро. На первом же получасовом занятии он усвоил правило вхождения в особое состояние и по собственной инициативе стал выдумывать разные номера: то просто отдыхает в этом состоянии несколько минут, стоя на одной ноге, то, мысленно представив себе канат, свисающий, как в спортзале, с потолка, тренируется лазать по этому

мнимому спортснаряду. Восхищается тем, как включаются его руки и ноги, как меняются темп дыхания и частота пульса. Так увлекся, что капли пота выступили на лбу!

В гостинице места не оказалось, и мой командированный гость устроился у меня дома на эти самые три дня. С семи утра он обегал квартал, затем делал мощную зарядку, дневное время проводил у меня на работе, присутствуя при обучении группы производственников, сидел среди них и все закреплял свои навыки. А по вечерам в первые два дня заставлял меня до упора экспериментировать с ним. "Давай, - говорит, - попробуем интересный опыт. Я войду в состояние и представлю себе, что мы с тобой написали в правительство письмо-предложение о перспективах саморегуляции в нашем обществе. А затем посмотрим, какую ответную реакцию выдадут бессознательные механизмы моего мозга. Итак, я вхожу в состояние и представляю, что наше письмо получил, например, сам Михаил Сергеевич Горбачев. Интересно, как он во мне среагирует?"

Он впал в состояние, и вдруг... - тело его поднялось со стула, как у лунатика, он сделал шаг вперед, вытянул руки, на его лице, доселе бесстрастном, появилась приятная, доброжелательная улыбка приветствия. Руки его затряслись, как от дружеского рукопожатия.

"Ему можно написать! - резюмировал Танидзе, стряхнув с себя наваждение. - А теперь испытаем товарища Рыжкова. Допустим, он тоже получил это письмо".

Танидзе встал, сосчитал в уме до пяти, глядя в одну точку, руки у него всплыли, его повело вперед, как бы навстречу, и начались

рукопожатия, дружеские объятия. Видно, ему это понравилось, и он не выходил из приветственного состояния почти целую минуту, то пожимая руку невидимого собеседника, то подставляя свое плечо под невидимые поощрительные похлопывания.

Я смотрел на все это и анализировал. Вспомнил, как обычно проводят спиритические сеансы: напускают побольше психологического тумана, и медиум, предложив положить всем присутствующим кончики пальцев на края тарелочки, начинает призывать какого-нибудь духа отвечать на вопросы. В удачных случаях тарелочка начинает вертеться, подчиняясь невидимым идеомоторным подталкиваниям пальцев, то есть бессознательные импульсы передаются через пальцы на тарелочку, заставляя поворачиваться нарисованную на ней стрелку в направлении написанных вокруг букв. Когда слово уже как будто бы обозначилось, тарелочка, естественно, вертится быстрее, подчиняясь интеграции бессознательных импульсов уже всего спиритического общества.

На том же принципе основан, как мне кажется, и способ лозоходцев, отыскивающих с помощью лозы воду под землей. Лоза в руке, подчиняясь невидимым идеомоторным сигналам и отражая их, показывает, где вода. Организм человека здесь работает, как компас в магнитном поле. А почему бы и нет, ведь чувствуют же люди с вегетативно-сосудистой дистонией грядущее изменение погоды, как барометр. Вероятно, и инструментарий так называемых экстрасенсов базируется на аналогичном явлении. Так, например, пользуясь рамочкой из тонких стержней, знакомый мне лекарь определяет область нарушений в организме пациента. Когда он подводит рамочку к беспокоящему месту, она начинает крутиться в его руке.

То же самое можно сказать о кольце, которым определяют давление крови. Подносят такое колечко, висящее на нитке, к руке больного, держат его над рукой и наблюдают, насколько оно отклоняется от мысленно обозначенных на руке пределов. В этом весь эксперимент.

Откуда же это чутье берется у медиума? Вероятнее всего, в каждом из нас, в зависимости от того, насколько мы раскрепощены, бессознательный мозг способен улавливать исходящие от пациента самые  незаметные сигналы: характер дыхания, разницу величины зрачков, микрореакции на неожиданный звук или свет, степень заторможенности во время ответов на вопросы, готовность встать или сделать какие-либо движения, уровень общей возбудимости нервной системы и так далее. На основе бессознательного (интуитивного) анализа всего комплекса этих сигналов и реакций в нас синтезируется и бессознательная оценка состояния организма нашего пациента. Однако для того, чтобы эту подпороговую для нашего сознательного самоотчета оценку здоровья пациента сделать видимой, надо ее проявить, визуализировать. Для этого и служат вот такие посредники между нашим интуитивным чутьем и сознательным анализом: лоза, колечко, чашечка кофе для гадания, на которые проецируются наши установки. Это напоминает психиатрический тест на картах Роршаха, где нанесены произвольные цветовые пятна, которые человек воспри

нимает в форме близких ему образов, например, лебедя, орла, собаки, женщины. И тем самым обнаруживает свои бессознательные установки.

Как велико наше бессознательное Я! Здесь весь наш личный опыт и опыт предшествующих нам поколений. Опыт наших пращуров. Коллективный опыт, наконец. Видимо, и древние оракулы, предсказывая будущее, впадали в особое состояние, с помощью своих приемов давая свободу своему бессознательному Я для синтеза ответных реакций. Тому можно найти много свидетельств в древних книгах, где описывается, например, как у оракула во время пророчеств расширяются зрачки, лицо становится отрешенным, а после этого он как бы возвращается к действительности из другого мира (мы бы сказали - выходит из режима саморегуляции), стряхнув с себя оцепенение.

Танидзе же воспроизвел ответную реакцию на поставленный себе вопрос не в форме речи, тогда бы он стал говорить, а в форме движений. Можно, впрочем, выражать ее не только движениями, а, например, цветоощущением. Такое явление в психиатрии известно как явление синестезии, которое наблюдается у некоторых людей в случае богатых нейронных связей в мозге между зрительным и слуховым анализаторами.   Выраженную   синестезию имел, судя по литературным документам, Скрябин, сопоставляющий со звуками цвета и изобретший на этой основе цветомузыку.

И если бы Танидзе в установочной задаче перед входом в режим саморегуляции запрограммировал ответную реакцию в форме цвета, то он бы наверняка не стал жестикулировать и совершать телодвижения, а увидел бы какую-либо цветовую ауру. Да, да, именно ту самую ауру, которую якобы видят некоторые экстрасенсы у своих пациентов при диагностировании. В то время как аура - их собственная синестезическая реакция, которую они, не зная механизмов ее образования, приписывают пациенту.

Я убежден, что руки некоторым экстрасенсам заменяют при диагностике те же рамочки или колечки: если диагност находится хотя бы частично в фазовом состоянии, которое у него может включаться в результате тренировок или спонтанно, с помощью собственных процедурных манипуляций, то его руки могут идеомоторно двигаться в более или менее точном направлении к больному органу, управляемые тем же самым механизмом бессознательной оценки состояния больного. Добавим к этому диагностический опыт и реакции пациента, которые он невольно обнаруживает при правильном или неправильном манипулировании руками, - и тут же начинает работать механизм динамической коррекции поведения экстрасенса. Включается биологическая обратная связь. Но вся она, подчеркиваем, осуществляется на психическом уровне, а не на уровне мифического биополя. Иначе как объяснить тот факт, что воздействие руками уже практикуется на расстоянии тысяч километров по телевидению? Это психотерапия действием, самая древняя по своей сути, которая раньше называлась лечением пассами и от которой наиболее восприимчивые к внушению пациенты действительно выздоравливают. Если они, конечно, страдают заболеванием, лечение  которого возможно с помощью психотерапии.

При этом воздействии пассами пациенты могут неожиданно для себя испытать и волнение, и расслабление, и покалывания, и тепло, и ощущения холода, распространяющиеся по телу.

Однажды я делал доклад в республиканской психиатрической больнице города Риги, показывал врачам достижения современной психотерапии. После доклада несколько врачей научились вызывать у себя состояние саморегуляции. Меня пригласил в свою "лабораторию" их внештатный экстрасенс. Показал мне своих больных, которые успешно лечились у него "биополем". Делал он это так. Сначала измерял у больного с помощью гальванометра разницу потенциалов (электрическое сопротивление кожи рук) на правой и левой руке. Когда стрелка отклонялась, больной психологически был уже готов к лечению. А лечение состояло в том, что внештатный экстрасенс ставил больного перед собой и, сильно сосредоточившись, так, что капли пота выступали на лбу, проводил вдоль его тела руками, иногда, останавливаясь на определенных участках, с силой вдыхал воздух и выдыхал его, стряхивая руки и как бы освобождаясь от принятой на себя болезни.

Экстрасенс предъявил мне одну больную, которая очень сильно чувствовала на себе благотворное влияние этих процедур. Раньше она безуспешно проходила лечение в той же клинике с помощью лекарств. А теперь, довольная и благодарная, стояла, закрыв глаза, в ожидании магических токов.

Когда процедура была завершена, я попросил ее описать, что она чувствовала. Она охотно рассказала, что ощущала местами покалывания, потом вдруг теплоту во всем теле, а затем, когда экстрасенс поднес руку к ее голове и стал напряженно двигать у головы ладонью, почувствовала, как голова освободилась от тяжести и перестала болеть. Теперь она чувствует себя так, будто снова родилась на свет.

Все это время окружающие нас врачи с интересом наблюдали за происходящим. Как оценит все докладчик (то есть я)? Ведь он недавно говорил, что биополе - это психотерапия, иначе говоря, - внушение. А в этой процедуре экстрасенсом не было сделано никаких внушений, поскольку не было сказано ни одного слова.

Я попросил женщину стать ко мне спиной и снова закрыть глаза, а свои ощущения комментировать сразу по ходу действия. Сделал за ее спиной несколько ничего не значащих жестов (лишь бы она вообразила, что с ней начали работать) и незаметно для нее удалился в сторону. Для пущей убедительности даже повернулся к ней спиной и молча замер.

"Чувствую токи,- сообщила пациентка. - Волна какая-то пошла, снизу вверх по всему телу. Тяжело стало дышать. А теперь дыхание освободилось. Голова тяжелеет. Появилась сонливость. Теперь прошла, голова просветлела".

Когда я опять к ней приблизился и попросил открыть глаза, она сообщила, что чувствует себя очень хорошо, и благодарно смотрела на меня и своего доктора.

Врачи, наблюдавшие эту процедуру, молчали. Не знаю, поняли они тогда или нет, что у пациентки просто срабатывали бессознательные установочные реакции. Но экстрасенс, вероятно, так и не понял. Он бодро подошел ко мне и крепко, как коллеге, по

жал руку: "Я не ошибся, - сказал он. - У вас очень мощное биополе!"

Пока я все это вспоминал, рассеянно наблюдая за упражнениями Танидзе, мой новый друг придумал уже следующий эксперимент: он мысленно послал наше письмо президенту Академии наук СССР Марчуку. Я подоспел на помощь вовремя! Бедный Танидзе неожиданно для себя упал спиной на пол и усиленно отбивался руками и ногами от пустого пространства. Когда я помог ему встать на ноги, он встряхнулся и сказал: "В академию посылать письмо не надо. Не поймут!"

"0ткуда ты знаешь Марчука? - спросил я. - Ты что, схлопотал, что ли, когда-нибудь от него?" - "Не знаю я Марчука, - ответил Танидзе, - но повторять этот опыт мне неприятно. Давай, - говорит, - лучше займусь физкультурой". И до самой ночи поднимал мнимые штанги весом до двухсот килограммов. Мышцы у него вздувались, как у настоящего штангиста.

"Вот, - подумалось мне, - хороший способ тренировки для атлетов, ведь в состоянии саморегуляции можно вызывать у себя те самые каталептические реакции повышенного мышечного напряжения,  которые всякий эстрадный гипнотизер демонстрирует на сцене, уложив добровольца из зала затылком и пятками на два стула".

Утром на третий день своей командировочной жизни после обычной пробежки Танидзе ушел из дома и на работу ко мне не явился. Во мне возникла безотчетная тревога. Не случилось ли чего? Ведь он не знает города, недосуг было: все время тренировался, все время повышенные нагрузки. Да и ночью, говорит, плохо спал. Встал утром усталым, но все же пошел бегать. Когда пожаловался на плохое самочувствие, я ему ответил: "Ты поднимай до двух ночи штанги весом побольше!"

А в два часа дня мне позвонили на работу из городского психоневрологического диспансера: не знаю ли я некоего Танидзе, прибывшего из Москвы?

Хорошо, что врачи из диспансера были знакомы со мной. Но плохо то, что они не знали толком, что такое саморегуляция. И уж совсем плохо то, что когда, оказывается, Танидзе, почувствовав недомогание в такси, попросил водителя доставить его в больницу, тот, увидев встревоженное лицо пассажира, завернул в ближайшую. Там врачи даже не измерили ему уровень давления крови. И отсюда все пошло!

Палатный врач меня убеждал, что у моего гостя шизофрения: по словам пациента, он ставил над собой психические опыты и до поздней ночи поднимал в квартире спортивные штанги. Кроме того, пациент заявил, что писал письма Горбачеву и Рыжкову и другим уважаемым членам правительства. А время от времени пациент как бы уходит в себя, отрешается и притом просит его не тревожить, дескать, ему нужно "просто отдохнуть".

"Мы, - говорит врач, - поскольку у него в кармане билет на самолет, не будем его у нас держать. Он поедет в аэропорт с нашим санитаром, а в московском аэропорту его тоже встретят санитары. Уже заготовлена телеграмма к нему в институт".

У моего нового друга оказалось высоким давление, его сбили. Он порозовел, успкоился. Раньше у него такого не было. Видно, сильно переутомился от перегрузок. При высоком давлении в первый раз иногда возникают навязчивые страхи, высокая тревожность. Для снятия всего этого следует пациенту сказать о том, что его тревога связана с повышенным давлением, не скрывая этого.

Отбить Танидзе из психиатрии помог министр здравоохранения республики, который был в курсе работ по саморегуляции. Но за "спасение" моего гостя потребовал провести цикл работ в республиканской клинической больнице, что и было успешно сделано: больные с помощью саморегуляции научились отдыхать и быстрее выздоравливать.

Этот случай чрезмерного экспериментирования с ключом должен стать предостережением для всех максималистов. Метод саморегуляции - серьезный метод, и осваивать его надо, повторяю, под руководством врача.

Мой друг очень хотел послужить нашему теперь уже общему делу. И послужил. Как врач, который на себе испытывает лекарство. Из деликатности я немного изменил его фамилию. А жаль! Страна должна знать своих героев, подвижников общего дела.

Совсем недавно мне снова  пришлось столкнуться с явлениями "медиумизма". Директор республиканского торгового управления, один из первых заключивший хозяйственный договор с Центром саморегуляции для оздоровления работников своего учреждения, познакомил меня с молодым человеком, который произвольно впадал в транс и отвечал в этом состоянии на разные вопросы, например:

"Кто написал на меня анонимку в прошлом году?" - спрашивал его директор Нурмагомед Гасанов. И парень назвал несколько имен, среди них утвердительно повторив одну фамилию. Лицо директора удовлетворенно расплылось в улыбке: "Я так и знал! Жаль, что этот человек уже у меня не работает!"

Предприимчивый директор, вдохновившись богатыми перспективами, тут же предложил "медиуму" создать совместный кооператив.

На этом "спиритическом сеансе" присутствовал общий друг "медиума" и директора, хорошо осведомленный о делах управления. Он был очень заинтересован в устройстве молодого человека на работу и, наверно, поэтому убедительно добавил, что "медиум" умеет не только отвечать на такие вопросы, но и определять, кто у кого что украл и даже куда спрятал.

Один мой знакомый, услышав позже эту историю, глубокомысленно изрек: "Ну и что? А может, у него есть компьютер?" Вот те на! При чем тут компьютер? Почему-то все, что превышает обыденные представления, в последнее время неизбежно связывается с компьютерами.

Но вернемся к нашему "медиуму". Я стал расспрашивать его, откуда у него такие способности. Оказалось, что научил его самогипнозу некий Антонюк, один из первых наблюдателей опытов по саморегуляции, которые я в свое время проводил в поликлинике, работая там врачом. Он скромно присутствовал на занятиях, иногда конспектировал, что, не скрою, очень мне льстило тогда.

А теперь вот я расплачивался за первые неосторожные шаги. Об этом я должен сказать, иначе, кто знает, не появятся ли еще где-нибудь "медиумы", практикующие в различных направлениях?

Как от этого уберечься? Есть только один выход - широкое просвещение по вопросам, связанным с возможностями человеческой психики; возможности, как мы уже говорили, будут все интенсивнее развиваться, ибо человек обладает их большим потенциалом. А потенциал стремится к реализации. И надо, чтобы реализация была не стихийной, а осознанной, целенаправленной. Здесь без научного знания о человеке не обойтись. Одни научно-технические знания (о тех же компьютерах, например) этого высшего знания нам не заменят.

И еще один пример. Однажды взвод обученных саморегуляции солдат вывели на стрельбище. Туда же приехало командование. Солдаты держались напряженно, как перед экзаменом. Надо было выполнить три упражнения, способствующие повышению меткости в стрельбе. Была дана команда - использовать ключ, чтобы сбросить напряжение и "проиграть" схему предусмотренных упражнений. Через минуту солдаты приступили к выполнению упражнения. После стрельбы по мишеням вернулись с поникшими головами:

все, даже те, кто обычно стрелял на пятерку, стреляли из рук вон плохо. Командиры молча ждали объяснений.

Все дело в том, что в ряде случаев не стоит снимать мобилизирующее психическое напряжение, а все солдаты выполняли стрельбу с безразличным чувством. Но все же главной причиной было другое - со стрелками пошли сержанты, что совершенно не было предусмотрено в составе формулы установочной задачи. Закрепленная с помощью ключа психическая установка сталкивалась с командами сержантов, вызывая у солдат нарушение

адаптивных функций. И этот непредвиденный стресс дал сбой всей налаженной системе механизмов.

Поэтому применять саморегуляцию с конкретной установочной программой нужно при подготовке к четко прогнозируемой деятельности (например, в монотонном производстве или при поднятии штанги) и не следует применять конкретизированные формулы в ответственных ситуациях с возможным неожиданным изменением события. Здесь лучше использовать общие, мобилизующие установки, повышающие внимание на неожиданность, оптимизирующие самочувствие и работоспособность.

Запомните: состояние саморегуляции-это способ осуществления желаемого. Само желание исходит от человека.

Обучаемый должен твердо запомнить два правила.

Первое: если после одного из четырех вышеприведенных упражнений вы почувствовали общее недомогание, слабость, необходимо выявить для себя его источник и обратиться к соответствующему врачу-специалисту. Метод управляемой саморегуляции как рентгеном высвечивает состояние организма.

И второе: впоследствии, когда обучающий врач вам будет не нужен и вы научитесь управлять собой посредством своей воли, никогда не забывайте задавать себе так называемую выходную установку. В нее обязательно должны входить три настроечных образа:

1. Чистая, ясная, свежая голова.

2. В теле бодрость, легкость.

3. "А третья песня - песни остальные",- как говорится в одном из стихотворений Расула Гамзатова.