ГЛАВА 5. ОБЗОР ТЕОРИИ ОБЪЕКТНЫХ ОТНОШЕНИЙ. - Психоаналитические теории развития- Филлис Тайсон и Роберт Тайсон

Многочисленность исследовани в теории объектных отношений за последние десятиления может создать впечатление, что понятие объектных отношений имеет менее давнюю историю, нежели на самом деле. Понятие "объект" появляется еще у Freud`a, когда он описывает его как средство для удовлетворения инстинктов. Он говорит об объектных отношениях прежде всего в связи с проявлением влечений и не стемится исследовать первые вне связи со вторыми. Кроме того, внимание Фрейда было приковано прежде всего в Эдипову комплексу и поэтому он признает. Что природа доэдиповых объектных отношений осталась для него малопонятной (1931).

К настоящему времени некоторый прогресс был достигнут в понимании раннего развития объектных отношений. Дабы уменьшить путанницу, возникшую в современных теориях, мы коротко рассматрим в этой главе развитие идей тех авторов, которые внесли наибольший вклад в понимание объектных отношений, или же тех, кто предложил наиболее удачную и систематизированную теорию развития объектных отношений. Этот обзор явится фундаментом для последующих двух глав, в которых мы опишем пути развития объектных отношений и субъективного чувства Самости (self).*

* Следуя этой теории, необходимо различать межличностные отношения и отношения объектные. Первые подразумевают непосредственные взаимоотношения между людьми. В свою очередь, объектные отношения (или "интернализованные объектные отношения") отсылают нас ко внутреннему опыту, т.е. во внутренней представленности себя и других и ихроли в собственных взаимоотношениях.*

Развитие объектных отношений в теории Freud`a.

Фрейд указывал, что восприятие значимых других и неудачи в отношениях с ними определяют природу, характер и функционирование интрапсихических структур. Ранее, в 1895, он сказал, что опыт вознаграждения и фрустрации со стороны объекта прочно запоминается (1895 б). Интересуясь развитием в первую очередь теории влечений, он сосредоточил свое внимание на примерах вознаграждения и фрустрации при возникновении аффективной травмы (разрядка влечения), а также на топографической модели, в которой объект является средством для поиска и нахождения влечением своего удовлетворения. В начале жизни объект переживается по отношению к либидозному удовлетворению; инстинктивным влечениям предписывается искать удовлетворение и как можно скорее превращаться в ищущие объекты или объект-зависимых в контексте уже сложившихся отношений. В своем "Проекте научной психологии" он писал:"Желание (голодного ребенка) есть результат позитивного отношения к объекту этого желания, или более точно, к его образу (внутреннему представлению)"(1895б,стр.322). Фрейд сохранял взгляд, что объект является вторичным по отношению к влечению, но само влечение опредмечивается после восприятия объекта, который "может изменяься в отличие от инстинкта и изначально не связан с ним, но оказывается закрепелнным только после того как объект становится пригодным для удовлетворения влечения". Более того, он полагал, что объект "не обязательно является чем-то посторонним для субъекта: он может быть эквивалентным части его тела"(1915а,стр.122).

В топографической модели Фрейд подчеркнул патологическое влияние травматического опыта отношений с объектом. Там же он показал, как бессознательные желания и фантазии могут превращать нейтральные отношения с объектом в травматические, оставляя тревожные, разрушительные воспоминания. Еще раз он обратил внимание на понятие объекта, когда создавал струтурную теорию. Вместо того, чтобы просто подчеркнуть важность отношений с объектом, который вторичен по отношению к удовлетворению влечений, он ставил акцент на индивидуальном нетравматическом опыте переживания объекта и на пути, который связывает этот опыт с влечениями, Эго и Суперэго. И хотя речь шла больше о функционировании, нежели о структурных образованиях, Фрейд отметил, что идинтификация с объектом является главным моментом в формировании структур Эго и Суперэго (Freud,1923a,1924c).

Фрейд сделал следующее важное дополнение к теории объектных отношений, когда пересматривал теорию тревоги (1926). Он заметил, что в раннем детстве Эго может быть легко подавлено внешним стимулом, но сказал, что "когда ребенок определяет свой опыт как внешний, то воспринимаемый объект может положить конец опасной ситуации... Содержание этого страха перемещается из ситуации, связанной со страхом поглощения, в состояние, определяемое ситуацией потери объекта (стр.137-138). Поскольку детское Эго беспомощно, регулятором тревоги становится объект. Фрейд полагал, что недостаток Эго-функции в более позднем возрасте обусловлен одновременно силой инстинктивных импульсов и слабостью объектов в регуляции состояний ребенка (стр.155-156). Он установил соответствие между тревогой, связанной с объектами, и ассоциативными фантазиями, которые коррелируют с фазами психосексуального развития (страхи потери объекта, потери любви объекта, кастрации и наказания со стороны Суперэго). В заключение он добавил, что беспомощность и зависимость ребенка обусловливают детское ощущение опасности и потребности быть любимым, которые ребенок проносит через всю свою жизнь (стр.155).

МЕЛАНИ КЛАЙН.

Мелани Клайн была одной из тех, кто стоял у истоков "теории объектных отношений". Ее теория во многом возникла из наблюдений за ее собственными детьми и из анализа других детей, многих из которых она рассматривала как психотиков. В своих работах она демонстрировала важность ранних доэдиповых отношений в развитии и манифестации психопатологии, тем самым бросая вызов фрейдовскому акценту на Эдиповом комплексе. Ее теория в основном базируется на фрейдовских травматической и топографической моделях, т.е. она придерживается расширенного толкования теории инстинкта смерти и развивает свою собственную комплексную терминологию. Одним из базовых положений в ее теории является конфликт, исходящий из изначальной борьбы между инстинктами жизни и смерти (1948). Этот конфликт является врожденным и проявляется с момента рождения. Действительно, рождение само по себе есть сокрушающая травма, которая дает начало постоянно сопутствующей тревожности и в отношениях с окружающим миром. Первым объектом ребенка, присутствующим в его разуме как объект, изначально отделенный от Я, согласно Кайн, является материнская грудь, которая, в силу сопровождающей тревоги, ощущается как враждебный объект. Клайн акцентирует в своих работах первостепенную важность драйвов, которые есть суть объектные взаимоотношения (Greenberg and Mitchell,1983,p.146).

Клайн утверждает, что функции Эго, бессознательная фантазия, способность формировать объектные отношения, переживание тревожности, применение защитных механизмов, все это доступно для ребенка с самого рождения. Она рассматривает фантазию как ментальную репрезентацию инстинкта. Таким образом получается, что любой инстинктивный импульс имеет соответствующую ему фантазию. Это значит, что любые инстинктивные импульсы переживаются только через фантазию, и, функция фантазии заключается в обслуживании инстинктивных импульсов.

Поскольку ребенок постоянно воспринимает мать с новой позиции или другим способом, Клайн использует слово "позиция" для описания того, что аналитики, не разделяющие ее ориентации, называют стадией "развития"(1935). Первая позиция -- от рождения до трех месяцев, обозначается как параноидно-шизоидная позиция (1946,1952а,1952б). Параноидная она в силу того, что у ребенка существует устойчивый страх преследования со стороны внешнего плохого объекта -- груди, которая интренализована или интроецирована в усилиях ребенка разрушить ее как объект. С этих пор уже внутренний и внешний плохой объект происходит из влечения к смерти. Идея о шизоидности исходит из склонности ребенка к расщеплению "хорошего" и "плохого". Она вводит термин "проективная идентификация" в контексте рассмотрения действий ребенка по отношению к самому себе и по отношению к своей матери (1946). В фантазиях ненавистная и угрожающая часть себя расщепляется (в добавлении к более раннему расщеплению объектов) и проецируется на мать, для того, чтобы повредить, контролировать и обладать объектом. Ненависть, ранее направляемая на часть себя, теперь направляется на мать. "Этот процесс ведетк к частной форме идентификации, которая устанавливает прототип агрессивных объектных отношений. Для описания этих процессов я предлагаю термин "проективная идентификация"(стр.8).

Как это описывает Spillius "Клайн определила термин .... почти случайно, в паре параграфов и, согласно Hanna Segal, сразу же пожалела об этом" (1983,стр.321). Этот термин стал повсеместно использоваться в расширенном значении и часто равнозначен проекции (стр.322; Meissner,1980; Sandler,1987).

Так же как и влечение к смерти, влечение к жизни или либидо завязываются на груди, как на первом внешнем объекте. Эта хорошая грудь также интернализуется через интроекцию, чтобы сохранить ее. Так борьба между влечением к смерти и к жизни представляется как борьба между идеальной и пожирающей грудью. С двух сторон "формируется сердцевина Суперэго в его хорошем и плохом аспектах" (1948,стр.118). Страх в первые три месяца характеризуется угрозой вторжения плохого председующего объекта внутрь Эго, разрушением снутренней идеальной груди и уничтожением Самости. С этим связана и роль зависти, которая также существует от рождения ребенка. Так как идеальная грудь принимается теперь как источник любви и доброты, Эго старается соответствовать этому. Коли это не представляется возможным, Эго стремится атаковать и разрушить хорошую грудь, чтобы избавиться от источника зависти. Ребенок пытается ращепить болезненный аффект, и если эта защита оказывается удачной, благодарность, интроецированная в идеальную грудь, обогащает и усиливает Эго (Klein,1957).

Если развитие проходит благоприятно, и в частности, идентификация происходит с хорошей грудью, ребенок становится более толерантным к инстинкту смерти и все реже прибегает к расщеплению и проекции, вместе с этим уменьшая параноидные чувства и двигаясь к дальнейшей интеграции. Хорошие и плохие аспекты объектов начинают интегрироваться и ребенок воспринимает мать одновременно как источник и получатель как плохих так и хороших чувств.

В возрасте приблизительно трех месяцев ребенок переходит на депрессивную позицию (Klein,1938,1946,1952a,1952b). Теперь его базовая тревожность связана со страхом, что он будет разшен или повредит объекту своей любви и он начинает искать возможность для того, чтобы интроецировать мать орально, то есть интернализовать, как бы защищая ее от своей деструктивности. Оральное всемогущество, однако, ведет к страху, что хороший внешний и внутренний объект каким-либо способом могут быть поглощены и уничтожены и, таким образом, даже попытки сохранить объект переживаются как деструктивные. В фантазиях куски мертвой поглощенной матери лежат внутри ребенка. Депрессивные чувства утраты и безнадежности характеризуют эту фазу. Развитие и мобилизация Суперэго и Эдипов комплекс углубляют депрессию. На высоте орально-садистической фазы (в возрасте около восьми -- девяти месяцев) под влиянием преследования и деперссивных тревожностей и мальчики и девочки разворачиваются от матери и ее груди к пенису отца, как к новому объекту орального желания (Klein,1928). В начале эдиповы желания фокусируются на фантазиях лишения матери пениса, телесности и детей. Очевидно, что это происходит под влиянием мощных тенденций, таких, например, как консолидация структур Суперэго, стремление скомпенсировать депрессивную позицию, чтобы таким образом в фантазиях восстановить мать (Klein,1940).

Приведенное выше краткое изложение теории Клайн не вполне адекватно, но зато оно иллюстрирует основные разногласия между теорией Клайн и нашими взглядами. Теория Клайн скорее топографическая, чем структурная (то есть базирующаяся на поздней фрейдовской теории), поэтому ее понятия не связаны с Эго-функционированием как мы это представляем. К примеру, Эго в понимании Клайн ближе к Самости, в которой отсутствуют саморегулирующие функции, обозначенные Фрейдом в его структурной модели. Далее, фантазия, в ее понимании, -- это прямое выражение драйва, а не компромисс между импульсами и защитными механизмами, которые следуют из Эго-функционирования в соответствии с принятием в ресчет реальности. Ее убежденность, что фантазия доступна ребенку от рождения, не соответствует данным когнитивной психологии и нейронауке. Тревожность для нее -- постоянно угрожающее травматическое влияние, сокрушающее Эго и не несущее сигнальной функции, как предполагал Фрейд в своей структурной теории тревожности (1926). Хотя Клайн и описала широкий набор защитных механизмов, преобладание "хорошего" опыта над плохим более важно, в ее теории, для поддержания внутренней гармонии, чем использование эффективных защитных механизмов, как это понимается в структурной теории.

Согласно Клайн, основной конфликт присущий от рождения происходит между двумя врожденными влечениями, а не между разными психическими структурами, и это не опосредуется Эго-функционированием. Соответственно, интерпретация бессознательных агрессивных и сексуальных импульсов vis-a-vis с объектом, является центральным моментом в практике Клайн. Более того, согласно ее взгляду, конфликт существует между двумя определенными врожденными влечениями, и, кроме как по своей форме, он вряд ли зависит от условий последующего развития. То есть, влияние Среды и индивидуального опыта имеют небольшое значение для развития; ее взгляд на развитие сильно отличается от принятого нами. Как это выразил Sutherland:"Большинству аналитиков кажется, что она минимизирует роль внешних объектов, почти что утверждая, что фантазия (якобы) продуцируется изнутри с помощью активности импульсов. Таким образом, она скорее пришла к теории биологического солипсизма, чем к четко оформленной теории эволюции структур, основанных на опыте объектных отношений" (1980,стр.831). В конце концов, хотя теория Клайн обычно и называется теорией объектных отношений, для нее значимость объекта вторична по сравнению со значимостью влечений. Очень мало в ее теории посвящено проявлению реальных качеств объекта или его роли в диалоге и взаимодействию с объектом в развитии ребенка.

Эти замечания позволяют понять сосуществование столь малого количества сходных моментов между теорией Клайн и современным фрейдистким психоаналитическим взглядом, опирающимся на структурную теорию, даже несмотря на то, что они используют примерно одинаковую терминологию. (Изложение и критики теории Клайн в Waelder,1936; Glover,1945; Bibring,1947; Joffe,1969; Kernberg,1969; York,1971; Segal,1979; Greenberg & Mitchell,1983; Hayman,1989)/

C другой стороны, Scharfman (1988) указывает на то, что усилия Клайн обратили внимание психоаналитиков на важность доэдиповой стадии в развитии ребенка, и в частности на доэдиповые объектные отношения. Понятия о проекции и интроекции вошли в психоаналитический лексикон. Понимание этих терминов более ортодоксальными фрейдистскими аналитиками могут отличаться от понимания Клайн, но именно Клайн была первой, использующей эти понятия, которые сейчас занимают центральное место в том, что мы называем теорией объектных отношений.

АННА ФРЕЙД

Особенно критически настроена в отношении Мелани Клайн и ее подхода к лечению была Анна Фрейд. Их немногие попытки диалога и дискуссии, похоже, скорее вызвали бурные эмоции у обеих, чем способствовали какому-либо сближению. Взгляды Анны Фрейд на развитие объектных отношений сформировались на основе ее наблюдений за младенцами и маленькими детьми Хэмпстедского детского дома, надолго разлученными с родителями (1942). Она описывает младенцев в первце несколько месяцев жизни как управляемых ощущениями своих физических нужд, так что основная функция матери в этот период -- удовлетворение этих нужд. Она указывает, однако, что малыши, разлученные со своими матерями, уже на этой ранней стадии развития обнаруживают признаки расстройства, отчасти объяснимые нарушением порядка жизни и отчасти * утратой специфической близости с матерью (стр.180). Во втором полугодии жизни отношения с матерью выходят за рамки, определяемые физическими потребностями. Много позже Анна Фрейд охарактеризовала этот этап как стадию постоянства объекта, когда мать уже являтся стабильным либидинозным объектом, и либидинозное отношение ребенка к ней не зависит от степени его удовлетворения (1965).Она полагала, что на втором году жизни привязанность между матерью и младенцем достигает полноты развития, приобретая силу имногообразие зрелой человеческой любви, и все инстинктивные желания ребенка сосредотачиваются на его матери (1942,стр.181-182). Она видела также, что затем эти "счастливые отношения" ослабляются и омрачаются чувствами амбивалентности и позже соперничества; с появлением этих противоречивых переживаний ребенок "приобщается к сложным переплетениям чувств, характеризующим эмоциональную жизнь человека" (стр182). На следующей стадии, между тремя и пятью годами, неизбежные разочарования эдипова периода и переживание утраты любви родителей, усиленно стремящихся "цивилизовать" ребенка, делают его легко раздражающимся и гневливым. Моментные яростные желания смерти родителей, словно подтверждаясь разлукой, вызывают огромное чувство вины и сильнейшее страдание. В Хэмпстедском военном детском доме Анна Фрейд видела, как это срадание примешивается к радости ребенка от встречи с родителями, когда такая встреча бывает возможна. Она поняла, что интенсивность страдания, связанного с сепарацией, может серьезно повлиять на будущую адаптацию, и назвала возможные последствия сепарации для каждой фазы развития. Во многих из своих наблюдений Анна Фрейд была проницательна и оказалась поразительно близка к современным исследованиям развития. Но, к сожалению, эти наблюдения привлекли в свое время мало внимания, будучи "похоронены" в первом "Ежегодном сообщении Военного детского дома". А впоследствии она мало что сделала для их разработки или подтверждения; формулируя вспоследствии теорию развития объектных отношений (1965), она не опиралась на свои ранние наблюдения, так что их богатство и тонкость остались втуне.

ДЖОН БОУЛБИ (JOHN BOWLBY)

Джон Боулби начал свою работу в Военном детском доме Анны Фрейд, в то же время испытав большое влияние идей Кляйн и еще большее -- этологических исследований. Его акцент на привязанности младенца оказал плодотворное действие на исследования младенческого развития. (Критику см. в Handy,1978;Brody,1981). Теория Боулби стала особенно популярна среди возрастных психологов, изучавших поведение, обусловленное привязанностями (см. Ainsworth,1962,1964; Ainsworth et al.,1978), которые в недавние годы использовали его идеи при исследованиях умений младенцев и интеллектуального развития (см. Papousek and Papousek,1984). Он внес значительный вклад в теорию отношений матери и младенца (1958,1960а,1960б,1969, 1973,1980).

Боулби критиковал психоаналитическую теорию за то,что, как полагал, в ней на первый план выводится базовая потребность младенца в пище, а привязанность к матери рассматривается лишь как вторичная потребность. По его мнению, для младенца самое главное ненарушенная привязанность к матери. Он считал, что предрасположение к привязанности -- биологически обусловленная врожденная инстинктивная система реакций, -- столь же важный мотиватор поведения младенца, как потребность в оральном удовлетворении, если не важнее. Фундаментальная посылка Боулби состоит в том, что человеческий детеныш входит в жизнь, обладая пятью высокоорганизованными поведенческими системами: он способен сосать, плакать, улыбаться, цепляться, а также следовать, или ориентироваться. Некоторые из этих систем действуют с рождения, другие созревают позже. Они активизируют систему материнского поведения у матери или того, кто ее заменяет, благодаря которой младенец получает обратную связь. Эта обратная связь инициирует у него определенные поведения, опосредующие привязанность. Если инстинктивные реакции младенца пробуждены, а материнская фигура недоступна, результатом являются сепарационная тревога, протестное поведение, печаль и страдание.

В большинстве аналитики были согласны с результатами наблюдений Боулби о способности младенцев к привязанности, однако его возражения против дуальной теории инстинктов, его концептуализация связи с матерью и утверждение, что младенец переживает горе и страдание так же, как взрослый, вызвали значительную критику. Шур (Schur,1960; A.Freud,1960) утверждал, что первичные биологически обусловленные системы инстинктивных реакций следует отличать от либидинозных инстинктов в психоаналитической концепции, поскольку последние относятся к сфере психологических переживаний и психических репрезентаций (хотя Фрейд не всегда был последователен в этой трактовке см. Strachey S.E.,14: 111-113). Спитц (Spitz,1960) добавляет, что хотя врожденные паттерны реагирования могут служить триггером для первых психологических процессов и таким образом лежать в основе либидинозных инстинктов и объектных отношений, самих по себе этих биологических и механических паттернов недостаточно. Врожденные реакции постепенно приобретают психологическое значение в ходе развития, которое включает развитие Эго и научение через взаимодействие со средой. Спитц также оспаривал идеи Боулби о младенческих переживаниях горя, поскольку переживания горя и утраты требуют определенной степени перцептивной и эмоциональной зрелости, а также дифференциации себя и объекта, необходимых для удержания объектного отношения. Дискуссия продолжается по сей день. Боулби доработал свои взгляды и русле теории информации. Он рассматривает поведение привязанности как опосредуемое структурированными поведенческими системами, активизируемыми определенными сигналами внутреннего или внешнего происхождения. Он утверждает, что поведение привязанности невозможно объяснить как накопление психической энергии, впоследствии претерпевающей разрядку (1981). Он считает свою гипотезу альтернативой концепции либидо и не видит возможности ее интеграции в психоаналитическую теорию в ее современном виде. Это означает, что для Боулби психоанализ застыл в модели разрядки инстинктов (drive-discharge model).

БРИТАНСКАЯ ШКОЛА.

В то время как Я-психологи разрабатывали свои теории, в Великобритании начал развиваться альтернативный подход, связанный с иннвоыационными идеями в русле объектных отношений, -- например, о том, что объектные отношения, а тем самым также Эго и некоторая Селф-концепция, существуют с самого рождения. "Британская школа" (следует различать с "английской школой", объединяющей Мелани Клайн и ее приверженцев) создала свою собственную традицию и концепции Селф. Члены этой школы впоследствии составили значительную часть Независимой группы жБританского психоаналитического общества, к которой, кроме них, относились клейнианцы и "Б"-группа фрейдистских аналитиков (теперь их называют неофрейдистами). Выдающимися участниками Независимой группы были Балинт (Balint), Фейрбейрн (Fairbairn), Гантрип (Guntrip), Винникот (Winnicott) (Sutherland, 1980; Kohon,1986).

Наиболее теоретически последовательными в Британской школе анализа являлись Фейрбейрн (1954,1963) и Гантрип (1961,1969,1975, 1978). Большую часть своей клинической работы они выполнили с группой взрослых пациентов, очень трудных для лечения, которые были диагностически описаны как шизоиды. Акцентируя внимание на ранних объектных отношениях, эти аналитики, в отличие от клайнианцев и фрейдистов, пришли к выводу о том, что инстинкты не играют значительной роли в формировании психических структур. Они считали, что инстинктивная активность есть лишь один из вариантов структурной активности, в том числе структуры Селф. Балинт (1959, 1968) подчеркивал важность преэдиповых диадных отношений, утверждая, что критические нарушения этих ранних отношений между матерью и младенцем приводят впоследствии к личностным особенностям и психопатологии.

Вероятно, из этой группы наиболее знаком широкому кругу Винникотт -- педиатр, взрослый и детский аналитик, а также плодовитый писатель. Он не внес систематического вклада в построение теории, однако сделал ряд комментариев с клинической стороны, оказавшихся исключительно полезными аналитикам для понимания факторов раннего развития. Например, его хорошо известный афоризм (1952):"Нет такой вещи, как "младенец" -- говорит о том, что любые теоретические высказывания о младенце должны быть высказываниями о матери, поскольку, по его мнению, диадные отношения более важны, чем роль каждого из партнеров; тем самым подчеркивается, что привязанность младенца должна рассматриваться наряду с рассмотрением эмоционального вклада в него "достаточно хорошей матери". Его концепция "истинного Селф" и "ложного Селф" (1960) отразила его убежденность, что младенец с самого начала настроен на объект и что обычная старательная мать наверняка не оправдает его ожиданий. Он в конце концов просто подчинится ее желаниям, пожертвовав своим потенциалом истинного Селф. Винникотт полагал, что наилучшее развитие самооценки связано со способностью матери аффективно "зеркалить" (1967); если мать подавлена депрессией или почему-либо еще не может выражать младенцу свой восторг и удовольствие от него, его развитие может пострадать разнообразными путями.

Исследуя то, как младенец использует мать для достижения независимого функционирования, Винникотт (1953), ввел представление о транзиторных феноменах. Он увидел, например, что любимое одеяло, будучи ассоциировано с приятным взаимодействием с матерью, помогает успокоить младенца. Он предположил, что транзиторный объект является символом, помогающим установить связь "Я" и "не Я", тогда, когда младенец достигает сознания сепарации. Эта идея породила массу литературы о транзиторных феноменах, в основном некритичной (за исключением Brody,1980), в которой речь идет далеко не только о младенчестве и особое заметное месо занимает тема творчества (например, см. Grolnick и Barkin,1978).

Идеи Винникотта нашли особенно благосклонный прием в американском психоанализе. Его акцент на динамике взаимодействия матери и младенца привел к большому осознанию функционирования аналитика в аналитической ситуации. Моделл, например (Modell,1969, 1975,1984) предлагает сместить фокус психоаналитического внимания с одной личности на двухличностную систему, что позволяет более отчетливо рассмотреть роль аналитика и его участие в аналитическом процессе. Моделл также применил идеи Винникотта и других аналитиков Британской школы к объяснению связи между младенческим опытом и более поздними эмоциональными расстройствами. Кохут (Kohut,1971, 1977) и его коллеги также широко использовали идеи Винникотта, особенно его концепцию отзеркаливания, при описании динамик ранних отношений матери и младенца, которые, по их мнению, ведут к нарушению эмпатической взаимосвязи и психопатологии во взрослом возрасте.

РЕНЕ СПИТЦ (RENE SPITZ).

Рене Спитц был пионером исследовательского наблюдения за младенцами, направленного на улучшение понимания ранних объектных отношений и того, как взаимодействие с другими влияет на происхождение и функционирование психических структур. Вскоре после П Мировой Войны Спитц, как мы упоминали в предыдущей главе, провел ряд наблюдений за младенцами в детских домах и приютах, где они получали достаточную физическую заботу от постоянно обслуживающего их лица, но мало стимуляции и любви. Съемки Спитца (1974) эмоционально не питаемых, отстающих в развитии малышей, пустым взглядом смотрящих в камеру, драматически иллюстрируют разрушительные последствия лишения младенцев матери. Кроме нарушения объектных отношений, Спитц документально продемонстрировал у этих младенцев дефекты инстинктивной жизни, Эго, когнитивного и моторного развития и показал, что в экстремальных случаях лишения матери ведет к смерти ребенка (1946а, 1946b, 1962; Spitz and Wolf,1949).

Спитц развил свои идеи с помощью лабораторных экспериментов (1952,1957,1963,1965; Spitz and Cobiner,1965), посвященных прежде всего роли аффекта и диалога. В контенсте широко известной работы Харлоу (Harlow) с детенышами обезьян он ввел концепцию реципрокности матери и младенца (1962). В упомянутом исследовании обезьяньих детенышей вскармливали с помощью суррогатных матерей проволочных каркасов с бутылочками внутри, некоторые из которых были покрыты махровой тканью (1960а,1960б). Спитц пришел к выводу, что аффективная реципрокность между матерью и младенцем стимулирует младенца и позволяет ему исследовать окружающий мир, способствуя развитию моторной активности, когнитивных процессов и мышления, интеграции и формированию навыков. Он понимал реципрокность матери и младенца как сложный многозначный невербальный процесс, аффективный диалог, который является большим, чем просто привязанность младенца к матери и связь матери с младенцем. Спитц также уделил особое внимание ранним стадиям развертывания объектных отношений и компонентам, необходимым для установления либидинозного объекта, о наличии которого младенец ясно дает понять предпочтением матери всем остальным объектам. Он сформулировал три стадии формирования либидинозного объекта:

1. преобъектная или безобъектная стадия, предшествующая психологическим отношениям;

2. стадия предшественников объекта, начинающаяся с социальной улыбки в два или три месяца и связанная с началом психологических отношений;

3. стадия собственно либидинозного объекта.

Его особо интересовали факторы здорового развития Эго, заключенные в этих последовательных достижениях.

РАБОТА ЭГО-ПСИХОЛОГОВ.

Появление структурной теории Фрейда пробудило интерес к роли объекта в формировании психической структуры, и это усилило внимание к прямому изучению младенцев и маленьких детей. В историческом плане интересно отметить, что исследователи, работавшие три-четыре десятилетия назад, могли опираться лишь на хэмпстедские сообщения, на результаты проводившихся тогда работ Спитца и на рекомендации из аналитической работы со взрослыми и детьми, -- никаких других систематических данных по детям в аналитической схеме тогда не было. Тем не менее, такие концепции, как "средне ожидаемое окружение" Гартманна (Gartmann,1939) и "достаточно хорошая мать" Винникотта (19491960) отражают интерес к раннему развитию и осознание важной роли матери в развитии ребенка. Гартманна особенно интересовало развитие Эго (1939,1953,1956).

Он не был согласен с представлением Фрейда (1923а), что Эго есть часть Ид, модифицированная воздействием внешнего мира и что центральное место в развитии Эго занимает конфликт с матерью. Он утверждал, что определенные функции Эго доступны с рождения, что они имеют "первичную автономию", а не рождаются из конфликта, и что они принадлежат "свободной от конфликта зоне".. Он также предположил, что исходно все психические структуры недифференцированны, поскольку Эго в том смысле, в какой оно проявляется позднее, вначале не наблюдаемо, так же, как Ид. Поэтому вначале невозможно выделить функции, которые впоследствии будут служить Эго, и те, что будут отнесены к Ид.

Гартманн, в соответствии с метапсихологическими веяниями времени, интересовался также прояснением концепции Эго (1950,1952). Термин Фрейда "das Ich" (переведенный Strachey как "ego"), в немецком языке имеет два значения: Селф, переживаемая самость (self)(то есть переживаемое чувство себя как отдельной личности с непрерывной идентичностью) и, особенно после введения структурной модели, гипотетическая психическая структура. Гартманн концептуально разграничил Эго как субструктуру личности, или систему, определяемую своими функциями (1950,стр.114), Селф как "собственно личность" -- то есть целостную личность, и репрезентацию Селф как часть системы Эго, где она противоположна репрезентации объекта (стр.127). Его попытки прояснить термин "Эго" привели к переопределению концепции нарциссизма. Вместо представления Фрейда о либидинозном вкладе в Эго (Эго в смысле Селф, как оно понималось в то время, когда Фрейд выдвинул эту концепцию, но легко смешиваемое с Эго-структурной теорией) Гартманн предложил, в согласии со структурной теорией, рассматривать нарциссизм как либидинозный вклад в Селф, или, точнее, в репрезентацию Селф. Согласно Бреннеру (Brenner), Гарманн внес это уточнение на встрече Нью-Йоркского психоаналитического общества довольно небрежно: разграничение Селф и Эго отнюдь не было его главной темой, -- однако последующая дискуссия явно имела огромное влияние. Бреннер вспоминает, что "на Эдит Якобсон (Edith Jacobson), присутствовавшую в аудитории, произвело очень большое впечатление выступление Гартманна, и между ними завязалась живая дискуссия ... идея использовать термин "Селф", несомненно, привлекла ее... с тех пор он стал привычным психоаналитическим термином" (1987,стр.551). Якобсон приветствовала разделение Гартманном Эго как психической структуры, Селф как целостной личности, репрезентаций Селф и объекта. Она нашла эти концепции особенно полезными для понимания процессов интернализации в течение раннего психического развития и формирования определенных типов патологии, предполагаемо раннего происхождения. Она предложила гипотезу о процессе развития переживаемого чувства Селф, основанную на идее, что ранние репрезентации Селф и объекта ассоциированы с приятным и неприятным опытом, и, таким образом, репрезентации "плохого" и "хорошего" Селф, "плохого" и "хорошего" объекта появляются раньше интегрированных репрезентаций. К сожалению, Якобсон была неточна в терминологии, используя взаимозаменяемые термины: 1. "смысл себя"; 2. "чувство идентичности"; 3. "самосознание"; 4. "самоощущение" (1964, стр.24-32), поскольку тогда еще не было потребности в дальнейших дифференцировках.

1. sense of self 2. sense of identity 3. self-awareness 4. self feeling

После того, как было введено понятие чувства Селф, на передний план вышла тема формирования чувства идентичности у ребенка и его нарушений. Эриксон (Erikson,1946,1956) выдвинул гипотезу, что формирование идентичности происходит всю жизнь, являясь частью психосоциального, а не только психосексуального развития, что оно тесно связано с культуральной средой и сложившейся ролью индивидуума в обществе. Для него чувство идентичности включает сознание как "непрерывности синтезирующих механизмов Эго" (1956, стр.23), так и элементов, разделяемых со своей культурной группой. Гринейкр (Greenacre) предложила более точную формулировку, в которой подчеркивается, что чувство идентичности появляется в отношениях и в сопоставлении с другими людьми (1953а,1958). По ее определению, сознание Селф связано с возникновением отдельных психических репрезентаций для Селф и объекта и появляется со способностью сравнивать эти репрезентации. Сознание Селф связано со "стабильным ядром" идентичности. Гринейкр отличала данную способность от способности простого сравнения образов восприятия, которое возможно в когнитивном функционировании с раннего младенчества. Она указала, что, несмотря на "стабильное ядро" идентичности, чувство идентичности всегда остается доступным изменениям в зависимости от отношний индивидуума со средой.

Использование представлений о репрезентациях Селф и объекта в теории идентичности и нарциссизма открыло другим исследователям путь к прояснению аффективных аспектов Селф, регуляции самооценки, роли Суперэго и связи всего этого с нарциссическими расстройствами (см., например, Reich,1953,1960). Сандлер (Sandler,1960b) высказал идею, что на раннем этапе формирования фрепрезентаций Селф и объекта возникает активное восприятие объекта, служащее защитой от чрезмерного наплыва неорганизованных стимулов и потому сопровождающееся определенным чувством безопасности, которую Эго стремится сохранять. Будучи сформированы, репрезентации Селф и объекта составляют то, что Сандлер и Розенблатт (Rosenblatt,1962) называют "миром репрезентации", который, согласно Ротстейну (Rothstein,1981,1988), может рассматриваться как подструктура Эго, играющая активную роль в психической жизни.

Гартманн, Якобсон и Сандлер единодушно рассматривали развитие и сохранение репрезентаций Селф и объекта как базовые функции Эго и Суперэго. Концептуальная разработка этих репрезентаций, однако, со временем легла в основу множества теорий, специально посвященных объектным отношениям или отношениям Селф, которые отделились от структурных концепций, вместо того, чтобы интегрироваться с ними (обзор и обсуждение см. в J.G.Jacobson,1983a,1983b).

В результате возникли и по сей день сохраняются различия взглядов на формирование психических структур и концептуальные неясности. Разделение Селф и Эго, а также идея свободной от конфликта зоны побудили некоторых теоретиков ограничить применением структурного подхода сферами Эдипова комплекса и инфантильного невроза. Кохут (Kohut,1977) и его последователи (см. Tolpin,1978; Stechler & Kaplan,1980), например, утверждают, что рассмотрение конфликта и структур треугольной модели в большей мере подходит для завершающих лет раннего детства, -- то есть для фазы разрешения конфликтов Эдипова комплекса (имеется в виду, что только на этой фазе формируется Суперэго, и в связи с этим становится можно говорить об Ид, Эго и Суперэго как интернализованных структурах). Расширение этого подхода выразилось в формулировании представлений о патологических синдромах, в которых, по видимости, инфантильный невроз не играет никакой роли. Это способствовало распространению взгляда, что психопатология, отражающая исходно преэдиповы элементы, наилучшим образом концептуализируется в рамках объектных отношений. Так возникла искусственная дихотомия между психопатологиями, происходящими от дефицита и от конфликта. В результате теории, основанные на объектных отношениях или на психологии Селф, ведут подчас к раздутым выводам об этиологической роли средового дефицита, оставляя рассмотрение конфликта, невроза и применение структурной модели для невротических симптомов предположительно более поздней этиологии.

В основе этих теорий видятся два заблуждения. Первое что различение Гартманном Селф как целостной личности и Эго как струуктуры означает их взаимоисключение, и второе -- что Фрейд, введя структурную модель, отказался от эмпатического значения, прежде вкладываемого им в термин "das Ich". Таким образом, в английском переводе, с уточнениями Гартманна и якобсон, было утрачено исходное богатство Фрейдовской концепции. Разграничения и классификации Гартманна и Якобсон, вначале прояняющие, привели впоследствии к большой теоретической путанице и неопределенности. Например, теперь некоторые аналитики ограничивают термин "Эго" его абстрактным системным значением, рассматривают как реликт устаревшей механистической структурной метапсихологии, и работают преимущесвтенно с эмпирической частью концепции, используя понятия из сферы репрезентаций Селф и объекта.

Однако едва ли возможно долго мыслить в русле психоаналитической психологии без обращения к внеэмпирическому, концептуальному, внутреннему пространству психических структур. В результате исходно эмпирическая концепция Селф получает описание в качестве структуры, и ей присваиваются различные функции низвергнутого Эго. Таким путем, на что указал Спруел(Spruiell, 1981),понятие Селф взяло на себя множество непроясненных значений, принадлежавших сфере "das Ich". В качестве примеров можно указать концепцию Кохута "Селф высшего порядка " (superordinate self), идею Штерна (Stern,1985) о том, что чувство Селф является организатором развития, указания Сандлера (1962,1964,1983) и Эмди (Emde, 1983, 1988a) на организующие и саморегуляторные процессы Селф. Их описания поразительно напоминают описания в работах Фрейда (1923а, 1926), а также Гартманновские обсуждения организующих, регулирующих функций Эго (1950). Размышляя о миссии Гартманна в деле прояснения психоаналитических концепций, Бреннер говорит, что брожением в недрах современного американского психоанализа "мы обязаны прежде всего Хайнцу Гартманну" (1987,стр.551).

В результате разделения структурных концепций и теорий объектных отношений появились два вида теории мотивации. Первый рассматривает мотивацию в связи с поиском инстинктивного удовлетворения, объект считается вторичным по отношению к инстинктивному удовольствию. Во втором первичным считается желание воспроизводить ранние приятные взаимодействия с другими. В последнем виде теорий врожденная склонность к привязанности (Боулби,1958,1969) либо стремление поддерживать безопасность (Сандлер,1960б,1985) по мотивирующей силе приравниваются к потребности инстинктивного удовлетворения. К сожалению, описанные два рода теорий, будучи искусственно изолированы друг от друга, стали тенденциозны. В первом преуменьшаются или даже отрицаются мотивации, отличные от удовлетворения инстинктов, во втором делается чрезмерный акцент на объектных отношениях и функциях Эго при недооценке инстинктивных потребностей.

Гартманна интересовали процесс развития и то, как отношения с другими ведут к формированию стабильных, независимо функционирующих психических структур. Он критиковал упрощенные критерии, основанные на "плохой" и "хорошей" матери, в которых учитывается только один аспект процесса развития. он указывал, что иногда позднее развитие Эго компенсирует "плохие" ранние объектные отношения, и наоборот, так называемые "хорошие объектные отношения" могут стать препятствием для развития, если ребенок не использует их для усиления Эго, а остается зависимым от объекта (1952, стр.163). Гартманн считал, что благоприятный конечный исход развития может объясняться эластичностью психики ребенка и опытом поздних стадий развития; он предполагал, что развитие Эго связано с объектными отношениями многими путями, -- например, через достигнутую степень постоянства объекта". (стр.1963). Он считал релевантной концепцию Пиаже (1937) "объективации" объекта (достижение интегрированной когнитивной интеллектуальной репрезентации, происходящее к 18-20 месяцам, -- см. Fraiberg,1969), однако полагал, что психоаналитическая концепция постоянства объекта включает нечто большее.

Многие авторы вслед за Гартманном использовали различные понятия постоянства объекта, но из-за недостатка последовательности концепция остается неясной. Некоторые теоретики подчеркивают привязанность младенца к матери, сохраняющуюся даже несмотря на угрожающие жизни патологические ситуации, такие, как детский абъюз (Solnit & Neubauer,1986), но эта привязанность не способствует независимому психологическому функционированию. Другие больше фокусируются на интрапсихической репрезентации матери. Эти различия становятся важны, когда мы стремимся понять и вылечить заброшенных и испытавших абъюз детей, или понять взрослых, имеющих воспоминания об особенно нездоровом раннем детском опыте, но тем не менее с сохранным в основном, по всей видимости, психическим функционированием. Для иллюстрации спектра различных значений, выражаемых в свходной терминологии, рассмотрим формулировку Спитца, Анны Фрейд и Малер (Mahler).

Спитц и Коблинер (Cobliner,1965) рассматривают постоянство либидинозного объекта, описывая, как к восьми месяцам мать становится постоянно предпочитаемым объектом либидинозных потребностей младенца. С той поры, как мать делается либидинозным объектом, младенцу становится важно, кто о нем заботится, и смена этого лица переживается не легко.

Концепция Анны Фрейд постоянства объекта по акцентам и временным координатам близка к идее Спитца о постоянстве либидинозного объекта, -- в первой, как и в последней, подчеркивается либидинозный вклад. Анна Фрейд пишет:"Говоря о постоянстве объекта, мы имеем в виду способность ребенка сохранять объектный катексис независимо от фрустрации или удовлетворения. Пока постоянство объекта не установлено, ребенок декатексируется от неудовлетворительного или не удовлетворяющего объекта... Новый поворот к объекту происходит, когда вновь появляется желание или потребность. После установления постоянства объекта, лицо, репрезентирующее объект, сохраняет свое место в психическом мире ребенка, независимо от того, удовлетворяет или фрустрирует его". (1968,стр.506).

В то время как Анна Фрейд и Спитц подчеркивают аспекты привязанности к матери примерно восьмимесячного младенца, Малер сосредотачивает внимание на интрапсихическом измерении психической репрезентации матери и характере ее функционирования. Она тоже использует понятие "постоянство либидинозного объекта". По ее мнению, оно достигается тогда, когда интрапсихическая репрезентация матери обеспечи вает так же, как обеспечивала реальная мать," поддержку, комфорт и любовь"(1968,стр.222). В представлении Малер, на первом этапе этого процесса должна быть установлена надежная привязанность к матери как к посятонному либидинозному объекту (так же, как у Спитца и Анны Фрейд). Второй шаг -- интеграция стабильной психической репрезентации. Он включает не только когнитивную интеграцию, но также определенное разрешение амбивалентности анальной фазы, чтобы положительные и отрицательные качества могли быть интегрированы в единую репрезентацию (McDevitt, 1975,1979). Обладая интегрированной, прочной внутренней репрезентацией, за которую можно "ухватиться" в лишении или гневе, ребенок способен извлекать значительно больший комфорт из внутреннего образа. Малер полагает, что постоянство либидинозного объекта никогда не достигается в полной мере: это процесс, продолжающийся всю жизнь. Однако мы должны признать, что с установлением определенной степени постоянства объекта межличностные отношения могут перейти на более высокий уровень, потому что индивидуум в состоянии сохранять одновременно общность и независимость. Если эта цель развития не достигается, в межличностных отношениях индивидуума остаются черты инфантильности, зависимости, нарциссизма. Использование Малер концепции постоянства объекта подтверждает мысль Гартманна, что мы можем оценивать "удовлетворительность" объектных отношений, лишь если рассмотрим их значение также в терминах развития Эго.

ХАЙНЦ КОХУТ (KOHUT).

Кохут (1971,1977) говорит, что так же, как физиологическое выживание требует определенной физической среды, содержащей кислород, пищу и минимум необходимого тепла, психическое выживание требует наличия определенных психологических факторов среды, включая восприимчивые, эмпатические Селф-объекты* (*Селф-психология Кохута породила ряд новых терминов. Селф-объект -- это конкретный человек в близком окружении, выполняющий определенные функции для Селф, благодаря чему Селф переживается как нечто единое -- Wolf, 1988,p.547). "Именно в матрице Селф-объекта происходит специфический структурный процесс преобразующей интернализации, в котором формируется ядерное Селф ребенка". (Kohut & Wolf,1978,p. 416). Согласно Селф-психологии Кохута, связное Селф высшего порядка (superordinate) -- идеальный исход процесса развития формируется на основе благоприятных отношений между ребенком и его Селф-объектами и образовано тремя основными составляющими: базовыми устремлениями к власти и успеху, базовыми идеализированными целями, базовыми талантами и способностями (стр.414). Построение Селф высшего порядка происходит благодаря эмпатическим ответам "отзеркаливающего" Селф-объекта, которые поощряют младенца переживать свое величие, демонстрировать себя и чувствовать свое совершенство, а также позволяют ему сформировать интернализованный родительский образ (imago), с которым он захочет слиться. Впоследствии мелкие, нетравматичные ошибки, которые совершает в своем реагировании "отзеркаливающий" идеализированный Селф-объект, приводят к тому, что Селф и его функции постепенно замещают Селф-объект с его функциями.

Однако травматические недостатки селф-объекта, такие, как грубый недостаток эмпатии, приводящий к тому, что мать или другой Селф-объект не выполняет свою функцию отзеркаливания, приводят к различным дефектам Селф. Например, неспособность к отзеркаливанию из-за слабой эмпатии разрешает удовлетворенность младенца своим архаическим селф, ведет к интроекции им дефектного родительского образа и к развитию фрагментированного Селф. Травма, нанесенная его нарциссизму, вызывает нарциссический гнев и порождает фантазии всемогущества, в результате чего нормальный в младенчестве нарциссизм, вместо того, чтобы постепенно уменьшаться, будет увеличиваться, компенсируя недостаточность Селф-объекта. Кохут утверждает, что лишь после устранения дефекта Селф может наступить структурный конфликт Эдиповой фазы.

Опубликовано много убедительных критических образов теории Кохута (см.Loewald,1973; Slap,1977; Slap & Levine,1978; Schwartz, 1978; Calef & Weinshel,1979; Stein,1979; Friedman,1980; Wallerstein,1981; Blum,1982; Rangell,1982). Мы ограничимся лишь комментариями к представлениям Кохута о патогенетической роли родителей, к его воззрениям на инстинкты, на процесс развития и к его методу построения теории.

Мы полагаем, что Кохут преувеличивет патогенное воздействие родителей, считая, что их патогенные личности и патогенные свойства среды объясняют патологию Селф. Этот подход напоминает раннюю модель Фрейда "травм-аффекта", согласно которой взрослая психопатология рассматривалась как результат совращения в детстве. Фрейд быстро понял, что сексуальные и агрессивные импульсы, возникающие в психике ребенка, также способствуют конфликту. По Кохуту, "Когда Селф не имеет поддержки, переживания инстинктивных импульсов возникают как продукт дезинтеграции" (1977,стр.171), как если бы ребенок был беспомощным, пассивным реципиентом действующих извне сил. Такой взгляд на развитие явно противоречит представлению о процессе развития, в котором внутренние потенции и активность младенца разделяют со средовым опытом ответственность за конечный исход.

Более того, согласно Кохуту, патология Селф не позволяет переход к эдиповым желаниям и конфликтам. То есть патология развития в одной системе останавливает развитие в другихф системах, * идея, которая не подтверждается клиническим опытом. Проблемы нарциссизма, самооценки, ффункционирования Эго могут придать своеобразие преэдиповым желаниям и эдипову комплексу, как и их разрешению, но они не останавливают процесс развития. Наконец, как мы упомянули, ранее, существуют сомнения относительно ретроспективных теорий развития, построенных на обобщениях гипотез о детских источниках взрослой психопатологии (см. Brody,1982). Тем не менее, мы обязаны Кохуту особым фокусом на потребности в эмпатии как способе узнать другого в отношениях матери с ребенком и в аналитических отношениях. Также его акцент на "околоопытных" концепциях (на идеях, близких к клиническому опыту, в отличие от тех, что нагружены туманными метапсихологическими тезисами) напоминает нам о важности сохранения клинической релевантности в наших теориях.

ОТТО КЕРНБЕРГ (OTTO KERNBERG).

Кернберг занимался прежде всего интеграцией психоаналитических теорий. За многие годы он ассимилировал ряд идей и гипотез о психическом развитии, предложенных Клайн, Британской школой, Малер и другими, соединив их с теориями Якобсон в то, что назвал Эго-психологией -- по существу, в теорию объектных отношений с широкими возможностями применения к нозологии, оценке, диагностике и технике лечения (1975,1976,1980а,1984,1987). Многообразные проблемы и противоречия, связанные с этим предприятием, каталогизированы и критически исследованы (см., например, Heimann, 1966; Calef & Weinshel,1979; Milton Klein & Tribich,1981; Brody, 1982; Greenberg & Mitchell,1983).

Говоря в двух словах, Кернберг предлагает теорию, по которой аффекты являются главной мотивационной системой младенца; они организуются в либидинозные и агрессивные побуждения (drives), для чего необходим процесс прямого взаимодействия с человеческим объектом, представляющим собой нечто большее, чем просто средство инстинктивного удовлетворения. Ид, Эго и Суперэго формируются на основе репрезентаций Селф и объекта, интернализуемых под влиянием различных аффективных состояний. Эти состояния окрашивают или определяют характеристики того, что интернализуется например,будет ли Суперэго суровым и жестким или будет ли Эго справляться сзадачами, которые ему придется решать. По нашему мнению, представления Кернберга о раннем развитии отражают ретроспективный, обусловленный взглядом из взрослого состояния, уклон, они основаны на реконструкции, сделанной в ходе лечения серьезно нарушенных взрослых, и недостаточны для объяснения широкого спектра возможного опыта и возможных исходов развития. Например, его подход мало помогает объяснить влияние на развитие ребенка характера реального опыта в противовес силе интроектов и фантазий; немного также он дает для понимания различных эффектов реакций матери на нужды подрастающего ребенка или различных последствий для развития сходно тяжелого опыта у разных детей. Сдругой стороны, Кернберг прояснил влияние юношеских влюбленностей на развитие, а также предпринял смелые и нетривиальные усилия для интеграции и систематзации центральных аспектов теории развития, принадлежащих нескольким авторитетным источникам (1974а,1974б,1977, 1980б). В процессе этой работы он устранил многие моменты неоднозначности и создал систему, полезную терапевтам при лечении серьезно нарушенных взрослых пациентов в широком спектре расстройств.

ГАНС ЛЕВАЛЬД (HANS LOEWALD).

Строго говоря, Левальд не является теоретиком в области объектных отношений, но он акцентирует важность инстинктивных побуждений (drives) и центральную синтезирующую роль Эго в контексте объектных отношений (1951,1960,1971). Он подчеркивает, что инстинктивные побуждения и объекты не существуют в изоляции друг от друга. Инстинкты выполняют организующую функцию в объектных отношениях, а тем самым -- по отношению к реальности, и вто же время объектные отношения и реальность организуют инстинкты. Левальд отвергает представление об инстинктивных побуждениях как результате воздействия биологических стимулов на психический аппарат, вместо этого рассматривая инстинктивные побуждения как созданные психическим аппаратом (1971,1978). Вообще, базовой функцией психического (mental) аппарата он считает порождние психических (mental) репрезентаций, наиболее примитивные из которых * репрезентации удовольствия и неудовольствия. Таким образом, инстинктивные побуждения, Эго и объекты создаются психикой (mind) в контексте взаимодействия матери и младенца, основанного на первоначальном их единстве." Понимаемые как психические феномены, или резпрезентации, инстинкты появляются в рано организующихся взаимодействиях матери и младенца. Они формируют самый примитивный уровень человеческой психической деятельности (mentation) и мотивации".(1978,стр.495). Эго как психическая структура, возникает, следовательно, из взаимоотношений организма младенца с его человеческой средой.

Левальд не сформулировал связную теорию, да и не имел такого намерения. Вместо этого он заново интерпретировал и определил психоаналитические концепции на основе новых фактов и нового понимания. Отвергнув некоторые из фундаментальных догматов Фрейда, * например, о том, что биология является базисом для психологии, он в то же время сохранил или проложил путь для возвращения к другим его концепциям и к классической теории (Fogel,1989). Левальд руководствовался целью "соотнести наше понимание значения объектных отношений для формирования и развития психичпского аппарата с динамикой терапевтического процесса" (1960,стр.221).

Хотя Левальд проводил аналогии между терапевтическим процессом и взаимодействием между матерью и младенцем, он не занимался наивными реконструкциями младенческого периода. Скорее, он исследовал воссоздание в переносе паттернов младенческих отношений, характерное осуществление процессов дезорганизации и реорганизации, ведущих к интеграции на более высоком уровне, в развитии и в терапевтическом процессе и характерные пути проявления в том и другом метафор высшей и низшей организации. Имеется в виду, что как высшая организация психической структуры матери поднимает психическое функционирование младенца последовательно на все более высокие уровни организации и структурирования, -- так "напряжение" между психическим функционированием аналитика и пациента создает потенциал для психической реорганизации пациента в процессе анализа. Наконец, Левальд рассматривал индивидуума в его комплексности, предвосхитив во многих аспектах современный подход с позиций теории систем. В своей ранней работе он отказался от сосредоточения исключительно на эдиповом комплексе, заявив, что преэдиповы влияния также заслуживают рассмотрения; в более недавних работах (1979, 1985) он вернулся к признанию эдипова комплекса как центрального фактора аналитической работы.

По нашему мнению, полезность подхода Левальда проистекает прежде всего из его сбалансированности. Мы использовали и опирались повсюду в этой книге на его идеи, связанные с рассмотрением комплексности, признанием роли всех стадий развития, акценте на операциональном синтезе инстинктивных побуждений, объектов, реальности и синтезирующий функции Эго.

МАРГАРЕТ МАЛЕР. (MAHLER).

Малер и ее коллеги лонгитюдно изучали нормальных младенцев и нормальных матерей в естественной обстановке игровой комнаты, наблюдая возникновение объектных отношений в первые три года жизни. Как и Спитца, Малер особенно интересовал процесс формирования интрапсихических структур на основе нормальных отношений матери и младенца. Она занялась этим исследованием после того, как работала с глубоко нарушенными младенцами и маленькими детьми; поэтому, изучая нормальных детей, она стемилась раскрыть, с одной стороны, что способствует формированию интрапсихических структур, которые в итоге позволяют ребенку функционировать независимо от объекта, с другой что способствует патологии этих структур (Mahler & Gosliner,1955).

Под влиянием работ Гартманна и Якобсон Малер считала, что образующиеся психические репрезентации Селф и объекта являются базовыми для формирования и функционирования Эго и Суперэго. Она полагала, что хотя совсем маленький ребенок может перцептивно распознавать различные аспекты внешнего мира, лишь постепенно он становится способен сформировать целостную психическую репрезентацию матери, а также уникальный стабильный и психически репрезентированный образ самого себя как отличного от своего первичного объекта любви. Малер гипотетически предположила, что эти психические репрезентации Селф и объекта строятся постепенно по мере развития отношений с объектами, и поставила перед собой задачу определить природу этапов этого развития.

Данные, полученные из исследования, привели Малер и ее коллег к рассмотрению этапов развития в терминах того, что она назвала процессом сепарации-индивидуации. В этом процессе, который стал фундаментом теории развития объектных отношений Малер (1963,1972а, 1972б), выделено две различных, но переплетенных между собой лении. сепарация это процесс, в ходе которого младенец постепенно формирует интрапсихическую репрезентацию Селф, отличную и отделенную от репрезентации его матери (Mahler,1952; Mahler et al., 1975); имеется в виду не физическое, пространственное дистанцирование от родителя или распад межличностных отношений, а развитие интрапсихического чувства возможности функционировать независимо от матери. Индивидуация означает попытки младенца построить свою уникальную идентичность, воспринять свои собственные индивидуальные характеристики (Mahler et al.,1975,p.4). Оптимально сепарация и индивидуация идут вместе, но могут и расходиться в результате задержки или ускоренного развития того или другого.

Малер описала процесс сепарации-индивидуации как начинающийся в возрасте четырех-пяти месяцев и включающий четыре предсказуемых, наблюдаемых, накладывающихся друг на друга фазы: дифференциации, практики, воссоединения (rapprochment), формирования постоянства объекта. Кроме того, Малер выделила еще две фазы, предшествующие началу процесса сепарации-индивидуации:"нормальную аутистическую фазу", занимающую первые четыре недели, и "нормальную симбиотическую фазу", длящуюся от второго месяца до четырех-пяти. В связи с процессом сепарации-индивидуации Малер описала эволюцию инфантильных переживаний всемогущества и сопровождающего чувства собственной грандиозности, лежащих в основе нормального развития самооценки, так же, как и определенной патологии более позднего возраста. Она особенно выделила рост психическх систем, связанный с эволюцией межличностных отношений, указав на важную роль конфликта, вначале межличностного, в конечном же счете интрапсихического. Она описала факторы материнско-младенческих отношений, в итоге способствующие достижению постоянства либидинозного объекта, при котором комфорт и успокоение, первоначально исходящие от матери, становятся интрапсихически доступны. Она считала, что установление постоянства либидинозного объекта способствует независимому функционированию Эго. Малер (1971) описала также, к каким патологиям функционирования Эго может вести нарушение материнско-младенческих отношений.

Постоянной проблемой в психоаналитическом теоретизировании является нахождение концепций и языка, адекватных для описания процессов, которые не объективируемы и не характеризуемы количественно, а лишь косвенно выводимы. Поэтому в психоаналитических теориях часто используют метафоры, которые, к сожалению, затем воспринимаются буквально. В результате с появлением нового знания старые метафоры теряют свою полезность; они, и вместе с ними концепции, могут начать рассматриваться как неполноценные. Примером служит концепция психической энергии Фрейда. Представление об энергиях, стремящихся к разрядке, уже не принимается, однако в клинике мы по-прежнему можем наблюдать различия в интенсивности эмоции или в интенсивностях импульсов и стремлений к удовлетворению. Подобное произошло и с терминологией Малер, особенно с той, которую она использовала для характеризоации первых месяцев жизни. Нельзя не согласиться, что происходящие из патологии и ретроспекции метафоры, такие, как "аутизм", "симбиоз", "стимульный барьер", "иллюзорные общие границы" и "галлюцинаторное, соматопсихическое, основанное на всемогуществе, слияние" достаточно сомнительны (см. Peterfreund,1978; Lichtenberg,1981,1987; Stern, 1985). Малер и сама пыталась исправить эту идею, предполагая, что "пробуждение" (Stern,1985) или "полуаутизм" (Harley & Weil,1979) были бы более подходящими словами. Штерн (Stern,1985) оспаривает также мнение Малер, что Самость и объект недифференцированны при рождении, ссылаясь на данные исследований по младенцам, представляющие обильные доводы в пользу того, что младенец с самого рождения различает внутреннее и внешнее, себя и другого. Подобная критика свидетельствует о фундаментальном непонимании, существующем между многими исследователями детства и психоаналитиками. Психоаналитиков интересует формирование интрапсихических структур. Физиологическая преадаптивность в момент рождения очевидна, но нет никаких доказательств, что уже при рождении функционируют психологические структуры, позволяющие формировать и сохранять интрапсихические репрезентации себя и других.

Штерн критикует также базисную предпосылку теории сепарации-индивидуации Малер. Он понимает описываемую Малер возрастрающую независимость и автономию ребенка как подразумевающую разрушение межличностных объектных связей (стр.243). По нашему мнению, Малер в действительности описывает интрапсихический процесс, в ходе которого ребенок становится способен функционировать самостоятельно, не будучи беспомощно зависим от матери, но сохраняя межличностную связь с ней. По мере возрастания стабильности внутренних структур ребенка его объектные отношения могут достигать все более высоких уровней развития, межличностные связи -- делаться все более глубокими и постоянными.

Признавая ценность некоторой части критики в адрес Малер, мы считаем, тем не менее, что она внесла фундаментальный вклад в психоаналитическое понимание эволюции объектных отношний. Особенно важно то, что она четко показала: адекватная эмоциональная открытость матери или того, что выполняет ее функции, и аффективный контакт младенца с этим человекаом -- критический фактор благоприятных условий для формирования психических структур, которые в конечном счете способствуют независимому эмоциональному функционированию. Внимание, которое Малер уделила деталям эффективного взаимодействия матери и младенца, послужило триггером для большого числа исследований отношений матери с младенцем и отца с младенцем (последнее см. у Abelin,1971,1975; Cath et al., 1982; Pruett,1983,1985). Результаты этих исследований пополнили наши знания о нормальном развитии, так же, как о выявлении и предотвращении патологии. Наконец, она явилась пионером лонгитюдного исследования детей в естественной обстановке, -- очень мало кто из психоаналитиков осуществлял подобные проекты, -- чем дала образец и стимул последующим исследовательским работам в области развития младенцев. Даже если новые знания о деталях развития младенцев и привели к модификации или изменению акцента в ее теории, в частности, в ее концептуализации ранних фаз, ее наблюдения не теряют своей ценности. Сформулировав представление о процессе сепарации-индивидуации, Малер выдвинула целостную теорию преэдиповых объектных отношний, которая дополняет теории эдипова комплекса и позволяет построить концепцию развития объектных отношений, согласуемую и интегрируемую с теорией инстинктивных побуждений и с теориями возникновения психичесской структуры.

ДАНИЭЛ ШТЕРН (STERN).

Штерн -- один из многих современных исследователей младенчества, изучающих объектные отношения первых трех лет жизни. Но в отличие от тех, кто изучает отдельные стороны проблемы, Штерн сформулировал целостную теорию первых стадий развития объектных отношений. В противоположность концепциям, берущим начало в структурной теории Фрейда, и представлению о том, что интрапсихические структуры происходят от межличностных взаимодействий, подход Штерна цинтрирован на внутреннем субъективном опыте младенца и его межличностном контексте. В его концепции центральная роль чувства Селф, присустствующего в некоторой степени с самого рождения, "не может быть уменьшена или ослаблена проблемами развития Эго и Ид" (1985,стр.19), ибо, по мнению Штерна, Селф есть первичный организующий принцип. Штерн опирается в своих разработках на обильный фактический материал из своих и чужих, тщательно и нередко весьма изобретательно построенных лабораторных экспериментов с младенцами и их матерями. Делая на основе этих наблюдений выводы о субъективной жизни младенца, Штерн говорит, что новые формы поведения и способности, появляясь, организуются и трансформируются в субъективные позиции чувства Селф и чувства другого, выполняющие организующую функцию. Штерна особенно интересует межличностный контекст новых субъективных позиций; акцентируя его важность, он выдвигает представление, что каждое новое чувство Селф определяет новую форму, или сферу (влияния или активности) социальной отнесенности так "чувство себя с другими" развивается вместе с чувством Селф и чувством другого.

Хотя каждое (новое) чувство Селф и новая сфера социальной отнесенности появляются в течение соответствующего сензитивного периода развития, Штерн подчеркивает, что не следует рассматривать их как фазы: это скорее формы переживания Селф и формы социального взаимодействия, которые возникнув, остаются неизменными на всю жизнь в качестве организующих принципов. Штерн рассматривает четыре чувства Селф:

* чувство проявляющегося (emergent) Селф -- от рождения до двух месяцев;

* чувство коренного (core) Селф -- от двух до шести месяцев;

* чувство субъективного Селф -- начинается в семь-девять месяцев;

* чувство вербального Селф -- начинается в пятнадцать-восемнадцать месяцев.

Вместе с чувством проявляющегося Селф приходит соотнесенность непосредственного проявления (эмерджментная); с коренным Селф возникает сфера коренной соотнесенности, субъективной отнесенности отвечает чувство субъективного Селф и пространство вербальной отнесенности параллельно чувству вербального Селф.

Во многих отношениях Штерн находился под влиянием трудов и воззрений Спитца, Боулби, Анны Фрейд и Малер и опирался на их работы. Он опирался на их представление о процессе развития -- его последовательные фазы начинаются в те же переходные моменты развития; кроме того, он уделял огромное внимание взаимодействиям младенца с матерью. Однако Штерн обособляет себя от этих ученых. Он считает существующие психоаналитические теории развития более или менее бесполезными, нуждающимися в полной перестройке и использует набор изобретенных им самим, порой неясных, метофор. То есть он заменяет один жаргон другим.

Отчасти критика Штерном психоаналитической теории развития адекватна, но, как замечает Сольнит (Solnit), Штерн использовал эту критику, чтобы искусственно обострить дебаты между психологией развития и психоанализом (1987б). Притом в силу недостаточной историчности своего подхода он не может оценить многие значительные изменения в психоаналитической теории развития, произошедшие с 1900-х г.г. под влиянием критики, подобной его собственной. Поэтому его понимание психоанализа выглядит очень ограниченным. Наконец, по нашему мнению, его упор на субъективность и межличностное за счет интрапсихического ведет к недостаточному учету вклада внутренних сил в процесс развития, особенно в процесс интернализации. С другой стороны, лабораторные исследования младенцев и их матерей, проведенные Штерном, значительно дополнили наши знания о раннем развитии. Его сензитивность к взаимодействию матери и младенца и к саморегуляторным способностям младенца позволила углубить наше понимание возникающего чувства Селф и развития Эго.

РЕЗЮМЕ.

Эволюция теорий объектных отношений начинается с самим психоанализом. Это долгий и трудный путь, берущий начало в самых ранних воззрениях Фрейда, выраженных в его "Проекте научной психологии" (1895б). Взгляды на взаимосвязь между объектными отношениями, инстинктивными побуждениями, аффектами, формированием психической структуры и чувством Селф, а также на взаимосвязь между интрапсихическими процессами, ассоциированными с объектными отношениями, и межличностными отношениями, весьма противоречивы. В этой главе мы рассказали о представлениях различных современных школ объектных отношений. Их теории, выросшие на почве наблюдений младенцев и маленьких детей, послужат основой для обсуждения эволюции объектных отношений в ходе развития и обсуждения развития чувства Селф, которым посвящены следующие главы.