Обстоятельства 2-го заточения.  - Психиатрическая больница - Евстигнеев Е.А.

13 февраля 2002 года вечером я в прихожей квартиры по месту постоянного проживания и регистрации (Россия, индекс 125284, город Москва, Беговая аллея, дом 5, квартира 60) разговаривал по телефону с мамой моего знакомого - Беловой Светланой Сергеевной. Моя мама, Евстигнеева Н. Л. и её 2-й муж, Шубин В. Д., находились на кухне. Вдруг мать неожиданно прямо с кухни стала кричать на меня, а приблизившись начала поносить меня разными словами, что я якобы всех обманываю, и стала вмешиваться в разговор - мне пришлось быстро его завершить. Далее мать снова стала говорить уже из туалета, что я "такой и сякой", что у меня, дословно говоря, "даже девки нет" и так далее и тому подобное, на что я сказал: "Посмотри сама за кого вышла замуж." И далее я стал высказывать матери только то, что её 2-й супруг 1,5 года назад схватил меня ночью в санузле, а потом на кухне рукой за лицо, в чём, как я понимаю, он до сих пор, как ребёнок или того хуже, не сознаётся. При этих словах Шубин В.Д. выскочил из кухни в прихожую ко мне с вытращенными глазами и перекошенной рожей и рядом со мной стал кричать: "За что тебя ещё схватить! За яйца!?" С этими словами он схватил меня рукой за промежность через спортивные брюки "Adidas". Я в ответ оттолкнул его ногой по ногам и рукой слегка задел ему по лицу. Но Шубин стал ещё угрожать мне, что что-то мне сделает, на что я открыл дверь на лестничную площадку (она была не заперта, как обычно после прихода Шубина) и стал звать на помощь. Подонок Шубин быстро сориентировался и, выйдя на порог квартиры, стал, оскалившись кричать: "Ты что "голубой", что тебя за яйца хватать?!" и ехидно смотрел на меня. Хотел закрыть дверь в квартиру, оставив меня на лестничной площадке, а я ему не дал. Как Шубин немного успокоился, я вошёл в квартиру и прошёл в комнату, в которой сплю, хотя он мне ещё угрожал и приказывал "сидеть тихо". А мать вскоре отключила от домашнего телефона трубку, и я никому не мог позвонить и сообщить о случившемся. Поздно вечером этого дня Шубин громко хвастался на кухне перед своим юным сыном Сергеем о том, что схватил меня "за яйца". 

Так как попытки противозаконного, преступного выживания меня из квартиры с нанесением телесного, материального и морального ущерба со стороны матери и её новой семьи ко мне продолжаются очень давно, на следующий день 14 февраля я со своего мобильного телефона "BeeLine" (московский номер - 799 4194) позвонил по "02" и проконсультировался у дежурной по городу, что делать в данном случае, и так же выразил недоверие к местному отделению милиции ОВД района "Беговой". А так же звонил ещё раз для того, чтобы узнать остаются ли отпечатки пальцев на одежде и можно ли обратиться сразу в вышестоящий орган, а не в местное отделение. 15 февраля, по совету знакомого, я всё же обратился в ОВД района "Беговой" для консультаций, и, чтобы участковый инспектор составил акт о произошедшем, но милиционер, дежуривший у входа в отделение, даже почему-то отказался меня пропустить внутрь, сказав, что сначала надо идти в травмпункт. Вечером 15-го я обратился в травмпункт поликлиники №39 города Москвы и там попросил, чтобы сообщение о случившемся направили не в местное отделение милиции, а в ОВД САО, на что получил отказ. 

Только 21 февраля вечером мне домой позвонил участковый инспектор райотдела милиции Ерёменко Игорь Степанович и пригласил в ОВД на утро 24 февраля (воскресенье). 

Строго к назначенному времени я пришёл в отделение милиции. Ерёменко начал составлять протокол о случившемся, но не стал записывать с самого начала, а сказал: "Это не нужно". Попросил меня очень коротко рассказать, что было 1,5 года назад и, став это записывать, он запутался и зачеркнул при мне одно слово в протоколе, сразу перескочив на то, что случилось 13 февраля этого года, но так же не совсем точно и поверхностно. Я указал, что у меня есть и хранятся до сих пор спортивные брюки "Adidas", на ткани которых возможно остались отпечатки пальцев Шубина В.Д. Но участковый почему-то под предлогом того, что на ткани отпечатки не остаются, да и Шубин может якобы сказать, что перекладывал (переносил) рукой мои брюки, отказался принимать это за улику. Потом протянул быстро ко мне протокол и приказным тоном сказал: "Распишись здесь!" Я, не успев прочитать, вынужден был расписаться. Сразу после этого участковый протокол убрал, а из папки достал справку, в которой говорилось, что она из ПНД№4 города Москвы и, цитирую по памяти: "Психически больной Евстигнеев Е.А. в связи с сезонным обострением опасен для себя, родителей и окружающих..." и так далее и тому подобное! На этой фиктивной справке стояла чья-то подпись без расшифровки и печати и дата 21.01.02г. Я сказал, что эта справка фальсифицирована и первое заключение меня в психбольницу противозаконно и аморально, и по этому вопросу я уже дважды подавал заявление в прокуратуру. Сказав мне одному посидеть в помещении, участковый ушёл минут на 5, а вернувшись, сказал пройти с ним ближе к выходу отделения, к месту, где находится камера ("обезъянник"). Там Ерёменко с другими сотрудниками милиции, вплотную приблизившись ко мне, промолвил: "Так, сейчас приедут врачи и им расскажешь всё, что тебя беспокоит."(!) Так как участковый стоял близко, я почувствовал запах перегара от него. Потом работники милиции обыскали меня, якобы на наличие ножиков и режущих предметов, но, конечно, ничего запрещённого не нашли. Но они обнаружили мобильный телефон "Siemens SL45" с включённым цифровым диктофоном и грубо попросили его немедленно вообще выключить, пригрозив, что если не буду выполнять, то отберут и посадят меня в камеру. Я был вынужден сразу и под их контролем отключить телефон полностью и диктофонная запись всего, что было в отделении, к сожалению, не сохранилась. Мне сказали посидеть на скамейке и не разрешали звонить по моему телефону никому. Только один вновь появившийся сотрудник позволил сообщить лишь родному отцу, бросив: "Ну позвони." Я, видя, что со мной 2-й раз поступают недобросовестно, включив мобильник, попросил папу приехать в отделение. Больше звонить никому не разрешили. 

Рядом со мной на скамейке сидел мужчина лет 40-50, плохо одетый, худощавого телосложения и, на вид, приезжий рабочей специальности. Он, остерегаясь, протянул ко мне руку с 50 рублями одной бумажкой и попросил разменять её по 10 рублей, объясняя это тем, что у него закончился срок "временной регистрации", и ему не хочется давать работникам милиции 50 рублей, а им хватит и 30. Но у меня денег в таких купюрах с собой не было, и поэтому не смог ему помочь. 

Через некоторое время приехали два "врача" - мужчины в синих костюмах, как потом выяснилось, работающие в "Cкорой психиатрической помощи". Они прошли со мной в дальнее помещение отделения и, не представляясь, спросили почему я здесь. Я вкратце рассказал. Спросили так же, лежал ли я в психбольнице. Ответил, что 1 раз был противозаконно отправлен в больницу, и сейчас мою жалобу рассматривает прокуратура. А далее они стали говорить со мной грубо, надменно и вальяжно: "Вот видишь, мы живём и никто нас за яйца не хватает." И потом спросили, отблагодарю ли я их, если они меня отпустят. Затем "врачи" стали обыскивать меня, якобы на наличие ножиков и прочих опасных предметов, хотя это ранее делали милиционеры, но теперь уже полностью вынимая всё, что было во всех карманах. Очень интересовались бывшей со мной банковской карточкой "VISA" и электронным пропуском в "Мерит-Банк". Посчитали имевшиеся при мне деньги: 100 USD, 500 и 100 рублей и мелочь, а через минуту-другую всё вернули. 

Чтобы читателю было легче понять, что представляют из себя сотрудники "Скорой психиатрической..." приведу сравнение. Тем гражданам, которым приходилось ездить в московском наземном общественном транспорте, наверняка встречались билетные контролёры - часто это нагловатые, запугивающие, невзрачные типы, вымогающие деньги у пассажиров, не оплативших проезд. Так вот работники "Скорой и неотложной медицинской психиатрической помощи" тоже самое, только наглеют и вымогают они у каждого подопечного и угрожают уже не мелким административным штрафом в милиции, а хуже - дурдомом! Если Вы работающий занятой человек, то и с Вас спрос таких психиатров будет много больше, чем с безработного или наркомана - безработний и в общественном транспорте может кататься бесплатно - денег у него нет ни на билет, ни тем более на штраф контролёрам и совсем спокойно ездят в троллейбусах никому не нужные вонючие БОМЖи. Это правило среди психиатров передаётся и дальше... 

Тут из-за двери сообщили, что в отделение милиции почему-то пришла моя мать. "Врачи" вышли со мной в коридор и ещё там её спросили, было ли обращение в Прокуратуру. Мать им соврала, что нет. Теперь в кабинете стали разговаривать отдельно с ней. Из коридора было слышно, как мать с ними громко с интонациями разговаривала, но я не прислушивался и не знаю содержания. Хотя отдельные фразы отчётливо доносились. Мать говорила о возможной мести с моей стороны, о каком-то сексуальном расстройстве и прочем.

К счастью, вскоре подъехал и мой отец. Он всячески меня защищал, зная мою мать, и может быть дополнительным свидетелем того, что "врачи" ещё раз потребовали с нас "благодарности" за то, что оставят меня в покое, пригрозив фразой: "...в психбольнице, так-же как и в армии, демократии нет!" Ссылались на фиктивную справку. Но, второй раз уединённо побеседовав с моей матерью и работниками милиции, "врач" сказал, что я должен проехать с ними в больницу имени Ганнушкина, где проведут обследование. Мы с отцом сели в машину "Скорой помощи" и приехали в больницу к 14 часам. 

В больнице старший сотрудник из этой "Скорой психиатрической" сначала отдельно зашёл в приёмное отделение и минут 5-10 что-то там делал, а затем туда сказали зайти мне. Врачиха из приёмного отделения, дежурившая в тот день, у которой был неухоженный внешний вид, а синяки под глазами указывали на то, что ей самой надо лечиться, заявила, что не вправе меня выписать, а для проведения обследования сейчас нет нужного медперсонала, который должен появиться только завтра. Так же только тут вдруг выяснилось, что двое гнустных типов из "Скорой психиатрической помощи" при направлении в больницу поставили мне какой-то "страшный диагноз", который нам с отцом отказались пояснить. Поэтому я, якобы по правилам больницы, должен лечь к ним на сутки. Мы с отцом с трудом согласились. Я все ценные предметы отдал папе, сам вынужден был переодеться из своей нормальной одежды (куртка и джинсы лицензионный "Pierre Cardin") в какое-то мятое дерьмо, иначе и не назовёшь, и остаться на сутки. Причём меня поместили в 5-е отделение, которое, как потом выяснилось, является "острым". Так же меня сначала положили во 2-ю палату, где были двое привязаны, а один старик с постоянными сильными приступами кашля, сославшись на "такой порядок". Хотя, например, комиссованного солдата с перерезанными венами по имени Тимур положили сразу в 3-ю. 

...Прошли сутки, но никакого "нужного" медперсонала для проведения обследования не появилось. 25 февраля вышла на работу только одна из руководящих сотрудниц 5-го отделения Грициенко Вера Даниловна, сильно располневшая женщина в возрасте, с высоким голосом, часто притворно по-детски улыбающаяся при беседе и заявившая, что тоже не вправе меня выписать по причине отсутствия заведующего отделением. Приехали так же мои мать, отец и знакомый. Причём прямо при Грициенко мама ударила отца и не очень почтительно к нему относилась, а Грициенко почему-то сделала вид, что ничего не произошло. Я с разрешения Грициенко написал заявление заместителю главного врача больницы, написал так, насколько это было возможно в предложенных условиях, сидя на банкетке и положив лист бумаги на колени, но потом Грициенко отказалась его прочитать и подписать, а так же передать заместителю главного врача. Она же препятствовала записи показаний моего отца в историю болезни о том, что я психически здоровый человек, никогда никаких подозрительных отклонений не обнаруживал, веду полностью здоровый образ жизни и обвинения матери, направленные в пользу своего 2-го мужа, голословны. И отец вынужден был вообще от дачи показаний отказаться. Зато после ухода отца Грициенко ещё очень долго, более 1 часа, находилась с моей мамой в кабинете и последняя оставила там большой полиэтиленовый пакет. В дальнейшем, в первые несколько дней, Евстигнеева Н.Л. снова при мне посетила 5-е отделение с двумя пакетами: маленький пакетик со всякой мелочью (туалетная бумага, хозяйственное мыло и прочее) показно отдала мне, а большой цветной пакет у меня на глазах занесла в кабинет заведующего отделением и уже вышла без него.