Глава XXI. Восприятие пространства - Психология - Джемс

Мы, взрослые люди, познаем, по-видимому, мгновеннои вполне определенно величину и размеры  предметов,среди которых живем и двигаемся, и расстояния междуними; сверх того, мы имеем довольно определенное по-нятие о целом, необъятном и непрерывном   реальномпространстве, в котором находятся наш мир и все по-знаваемые нами предметы. Тем не менее несомненно,что мир ребенка представляется ему в этих отношенияхочень неясным. Как же выросло у нас определенное пред-ставление о пространстве? Вот один из спорных вопро-сов психологии. Настоящая глава по необходимости дол-жна быть коротка, ввиду чего я не буду вдаваться в по-лемику по этому вопросу и не представляю здесь исто-рического обзора учений о происхождении идеи прост-ранства, ограничившись догматическим изложением техвыводов, которые мне кажутся наиболее правильными.

Протяженность есть свойство, которым обладают на-ряду с интенсивностью все ощущения. Раскаты громаи "шум бури мы называем более объемистыми, чем скрипгрифеля об аспидную доску; погружение нашего тела втеплую ванну дает более массивное ощущение, чем уколбулавкой. Слабая невралгическая боль в лице, легкая,как паутина, кажется менее массивной, чем мучительно-тяжкое ощущение ожога или сильная боль в виде коликили люмбаго на большом участке тела; одинокая звездакажется меньше полуденного неба. Мышечные ощуще-ния и ощущения, связанные с функциями полукружныхканалов, имеют объем; не лишены его вкусы и запахи,а органические ощущения обладают им в довольнозначительной степени.

Чувства переполнения и пустоты, одышки, трепета,головной боли наряду с общим осознанием протяжен-ности нашего тела при тошноте, жаре, тяжелом чувствесонливости и усталости служат примерами массивныхощущений. В таких случаях общий объем нашего тела

начинает сознаваться значительно яснее и сильнее посравнению с местными ощущениями толчков, давленияи неудобства. Во всяком случае кожа и сетчатка сутьорганы, в которых пространственные элементы играютнаиболее активную роль. Не только с помощью сетчат-ки мы воспринимаем большие   объемы пространства,чем с помощью других органов чувств. Та чрезвы-чайная тонкость, с которой наше внимание может под-разделять объем зрительных впечатлений и сознаватьв нем друг подле друга сосуществующие части, не име-ет себе ничего подобного. Ухо обладает способностью кподразделению этих объемов на части. Сверх того, объ-ем ощущений для уха одинаков во всех направлениях.Измерения пространства в слуховых ощущениях созна-ются так неясно, что здесь не может быть и речи опротивоположении «поверхности» и «глубины»; всеголучше обозначить эти ощущения неопределенно-объем-ными.

Ощущения различных порядков можно грубо срав-нивать между собой в отношении их «объемности». Сле-порожденные, прозрев, удивляются величине восприни-маемых предметов, которые кажутся им, вопреки ожи-данию, слишком большими. Франц рассказывает о па-циенте, которого он вылечил от катаракты и которомувсе казалось гораздо большим по сравнению с понятия-ми, составленными им о величине предметов на основеодного лишь чувства осязания. Движущиеся предметы,особенно одушевленные существа, казались ему необык-новенно большими. Громкие звуки вызывают в нас ощу-щение чего-то огромного. Блестящие тела, по  словамГеринга, вызывают у нас восприятие предметов с боль-шим объемом (Raumhait), нежели тела неблестящейокраски. <...> Полость рта кажется большей приощупывании ее языком, чем на глаз. Дупло, образо-вавшееся во рту после удаления зуба, и движения рас-шатанного зуба кажутся неестественно значительными.Попавшая в ухо мошка, жужжа возле барабанной пере-понки, может показаться величиной с бабочку. Давле-ние воздуха на перепонку барабанной полости уха вы-зывает удивительно сильное впечатление.

Объемность ощущения, по-видимому, имеет оченьмало отношения к размерам органа чувств, при посред-стве которого оно возникает. Ухо и глаз—сравнитель-но малые органы, а между тем они дают ощущения снаибольшим объемом, То же несоответствие между объемностью ощущений и размерами частей органа наблю-дается в границах отдельных органов чувств. Предметкажется меньше на боковых частях сетчатки, чем нажелтом пятне. Это легко проверить, держа параллельноуказательные пальцы перед глазом на расстоянии двухвершков и перенося взор с одного на другой; тогда палец,видимый боковым зрением, покажется более тонким.Если мы возьмем две точки, например ножки циркуляили острые концы ножниц, и, сохраняя неизменным рас-стояние между ними, будем проводить по коже две па-раллельные линии, то в некоторых частях пути линиибудут казаться отстоящими далее, чем на самом деле.Если, например, мы проведем циркулем или ножницамипоперек лица испытуемого, то субъекту будет казаться,что в средних частях пути ножки инструмента расходят-ся и описывают своим движением правильный незам-кнутый эллипс (рис. 17).

Из только что сказанного вытекает прежде всегоследующее: протяжение, различаемое во всяком ощу-щении (хотя в одних более развитое, чем в других),есть первичное ощущение протяженности, из котороговсе последующее точное познание пространственных от-ношений слагается при помощи процессов ассоциации,различения и подбора.

Построение реального пространства. Хотя для ново-рожденного, начинающего познавать внешний мир припомощи органов чувств, опыт обладает характером про-тяженности, однако пространственные отношения по-знаются им без отчетливого различения отдельных ча-стей, направлений, размеров и расстояний. Потенциаль-но комната, в которой находится новорожденный, можетбыть подразделена им на множество частей, неподвиж-ных и двигающихся, и в каждый данный момент этичасти находятся в известных отношениях друг к другуи к самому ребенку. Потенциально комната эта можетпомещаться ребенком в пространстве большего объема

путем присоединения к ее объему частей пространства,составляющих остальной внешний мир. Но на самомделе части пространства, выходящие за пределы ком-наты, и пространственные подразделения внутри комна-ты не осознаются ребенком, и главный элемент его вос-питания в течение первого года состоит в подробномознакомлении с пространственными отношениями, враспознавании в них различий, в отождествлении сход-ного. Этот процесс может быть назван построениемреального пространства как вновь воспринимаемогообъекта, слагающегося из первичных хаотических впе-чатлений объемности. Построение (конструирование)заключает в себе ряд подчиненных друг другу процес-сов: 1) цельный объект зрения и осязания должен бытьрасчленен на меньшие объекты, различаемые в немвполне определенным образом; 2) видимые или пробуе-мые на вкус объекты должны отождествляться с объ-ектами осязаемыми, слышимыми и т. д. и наоборот, такчто та же «вещь» должна познаваться ребенком кактаковая, хотя он в отдельных случаях будет познаватьее весьма различными путями; 3) непосредственно по-знаваемый в данную минуту объем пространства дол-жен стать в глазах ребенка определенно локализован-ной частью внутриокружающих объемов пространства,в которые заключен наш мир; 4) все объекты должныдля ребенка расположиться в известном порядке по от-ношению друг к другу по трем так называемым изме-рениям; 5) ребенок должен научиться различать отно-сительные размеры предметов, другими словами, изме-рять их.Рассмотрим эти процессы по порядку.

1. Подразделение или различение. Здесь мне оста-ется немногое прибавить к тому, что было сказано вглаве XIV. Движущиеся, острые, ярко освещенные кус-ки всего поля восприятия привлекают внимание и тогдаразличаются как особые объекты, окруженные осталь-ной частью зрительного или осязательного поля. То об-стоятельство, что эти объекты, будучи раз выделеныиз окружающей области впечатлений, сохраняют своюобособленность от окружающего, останется всегда пер-вичным фактом нашей чувственной восприимчивости,не поддающимся никакому дальнейшему объяснению.Впоследствии, после того как отдельные предметы одинза другим выделялись из общего хаоса впечатлений исделались привычными, внимание ребенка может направляться на несколько предметов одновременно. Онможет тогда видеть и осязать сразу несколько предме-тов, находящихся один подле другого среди поля вос-приятия. Это осознание «сосуществования предметовдруг подле друга» сначала очень неясно и может незаключать в себе различения определенных направленийи расстояний—и его также следует принять за нечтопервично-данное в нашей чувственной восприимчивости.

2. Объединение различных видов ощущений в однувещь. Когда два ощущения сознаются одновременно, мыстремимся объединять вызывающие их причины в по-нятие одной и той же вещи. Когда кондуктор электри-ческой машины близко поднесен к нашей коже, то ис-кра, блеск, которые мы видим, треск, который слышим,и укол, который осязаем, локализуются в том же ме-сте и рассматриваются как различные стороны одногои того же явления — электрического разряда. Простран-ства, занимаемые видимым, слышимым и осязаемымобъектами, сливаются в нашем представлении в однопространство благодаря основному закону нашего со-знания, закону, согласно которому мы упрощаем, объ-единяем и отождествляем воспринимаемые впечатления,насколько это возможно. Всякое чувственное впечатле-ние, воспринимаемое вместе с другим, локализуетсянами в том же месте. Места, занимаемые первым ивторым, сливаются для нас в одно место, занимаемоеобоими впечатлениями. Место, в котором возникаетодно, впоследствии кажется в то же время и местомнахождения другого. Таков первый чрезвычайно важ-ный акт, при помощи которого познаваемые нам'и ми-ровые явления распределяются в известном простран-ственном порядке.

При этом слиянии разнородных ощущений в одинобраз вещи одно из объединяемых ощущений принима-ется нами за вещь, остальные же рассматриваются на-ми как более или менее случайные свойства или спо-собы проявления. Обыкновенно за коренное свойствовещи принимается то ощущение, которое отличаетсянаибольшей устойчивостью и имеет наибольшее прак-тическое значение по сравнению с остальными: такимбывает по большей части ощущение твердости или тя-жести. Но тяжесть и твердость всегда бывают связаныс осязанием некоторого объема; мы всегда, имея воз-можность «видеть» осязаемое нашей рукой, сравниваемвеличины осязаемого и видимого, после чего образовавшееся в нашем уме общее представление об объемеданной вещи может также стать признаком, характе-ризующим ее сущность: нередко такую роль играетразмер вещи, ее температура, вкус и т. д. Но по боль-шей части температура, запах, звук, цвет и любые дру-гие впечатления, сознаваемые нами в связи с известнымвидимым или осязаемым объемом, считаются в числеатрибутов данной вещи.

Правда, мы испытываем вкусовые и обонятельныеощущения, не видя и не осязая никакого предмета, ноэти ощущения проявляются с особенной силой, когдасвязаны со зрительными и осязательными впечатления-ми. Поэтому мы приписываем источник таких свойствсоответствующим пространственным восприятиям, асами свойства рассматриваем как нечто рассеянное вболее утонченном виде в пространстве, занимаемомотдельными предметами. Во всех этих явлениях чувствен-ные впечатления, места которых в пространстве сли-ваются в представление одного общего места, достав-ляются различными органами чувств. Такие чувствен-ные данные не стремятся вытеснить одно другое изобласти сознания, но могут сознаваться все сразу. Неред-ко изменяется их общая интенсивность, достигая извест-ного максимума. Таким образом, мы смело можемпризнать законом нашего сознания тот факт, что мылокализуем одно в другом те существующие в опытевпечатления, восприятия которых не препятствуютвзаимно друг другу.

3. Сознание окружающего мира. Различные впечат-ления, воспринимаемые тем же органом чувств, взаим-но препятствуют образованию соответствующих восприя-тии и не могут быть одновременно отчетливо осознаны.Вследствие этого мы не локализуем их в одном и томже месте, но располагаем в известном пространствен-ном порядке одно подле другого в объеме, большем посравнению с объемом, занимаемым каждым ощущениемв отдельности. Мы обыкновенно улавливаем предмет,потерянный из виду, поворачивая глаза в том направ-лении, где думаем его найти, и с помощью постоянногопередвижения глаз приучаемся рассматривать каждоеполе зрения как нечто, связанное с восприятием другихдоступных зрению объектов во всех возможных' на-правлениях. В то же время движения глаз, в связи скоторыми соответственно изменяется поле зрения, так-же осознаются и запоминаются; и постепенно таким

путем (благодаря образованию ассоциаций) то или дру-гое движение глаз начинает вызывать в нашем созна-нии то или другое представление о новой группе пред-метов, вводимых нами в поле зрения. Вместе с темвнешние впечатления представляют неопределенное мно-жество разнородных качеств. Отвлекаясь от их разно-образия, мы сосредоточиваем наше внимание на частяхпространства, занимаемых ими, и разнородные движе-ния становятся для нас единственными показателямиэтих частей пространства, вступая с ними в тесныеассоциации. Таким образом, мы все более и более на-чинаем рассматривать движение и видимое протяжениекак два явления, взаимно обусловливающих друг друга,пока, наконец, не станем их считать просто синонима-ми; тогда пустое пространство начинает для нас озна-чать просто область для движения. Психолог, отправ-ляясь от этого факта, может легко дойти до ошибоч-ного утверждения, будто мышечное чувство играет глав-ную роль в образовании идеи пространства.

4. Порядок в пространственном расположении пред-метов. Мышечное чувство имеет большое значение приустановлении порядка в расположении видимых, слы-шимых и осязаемых объектов. Я гляжу на точку, в этовремя изображение другой точки, появившееся на боко-вой части сетчатки, привлекает мое внимание, я немед-ленно направляю на это изображение желтое пятно изаставляю изображение падать последовательно на всепромежуточные места сетчатки, описывая на ней линию.Линия, образованная быстрым движением второй точки,представляет сама по себе зрительный образ линии,имеющей конечными пунктами вторую и первую точки.Линия отделяет эти точки одну от другой, они оказы-ваются расположенными по ее длине; таким образом,между ними устанавливается известное расстояние. Ес-ли третья точка, находящаяся еще ближе к периферии,привлечет наше внимание, то глаз придет в еще боль-шее движение, и в результате на сетчатке получитсяпродолжение линии: вторая точка теперь очутится меж-ду первой и третьей. В каждое мгновение нашей жизнипредметы, лежащие на периферии поля зрения, описы-вают на сетчатке линии между своими изображениямии изображениями других предметов, от которых ониотвлекают внимание, вытесняя их из центра поля зре-ния. Таким путем каждый пункт на периферии сетчат-ки напоминает о линии, на конце которой он лежит и

которая может быть проведена движением глаз; даженеподвижное поле зрения в конце концов начинает оз-начать систему пространственных отношений, установ-ленных постоянной возможностью двигать глазами, про-водя линии между центральными и периферическимичастями сетчатки.

Тот же процесс происходит на нашей коже и на су-ставных поверхностях. Двигая рукой по предметам, мыпроводим линии, соответствующие направлению движе-ния, и на концах этих линий возникают новые осяза-тельные впечатления. Эти линии проводятся и на коже,и на суставных поверхностях; в обоих случаях прове-дение их порождает в нас осознание определенногопорядка или расположения в тех предметах, междукоторыми такие линии проводятся. То же следует рас-пространить и на слуховые, и на обонятельные ощуще-ния. При определенном положении головы известныезвуки или запахи осознаются наиболее явственно. Ужеиной поворот головы делает данный звук или запахслабее, но доводит до максимума другой звук илизапах.

Таким образом, два звука или два запаха находятсяпреимущественно в крайних точках линий движения,причем само движение представляет здесь такое пере-мещение головы в пространстве, характер которогообусловлен ощущениями, связанными частью с функ-циями полукружных каналов, частью с движениямишейных позвонков и частью с впечатлениями, получае-мыми сетчаткой. При помощи таких актов всякий объ-ект зрения, осязания, обоняния или слуха локализуетсяболее или менее определенным образом по отношениюк реальным, находящимся по бокам предметам, или кпредметам только возможного опыта. Я говорю «к на-ходящимся по бокам», не желая пока осложнять деласпециальными соображениями о так называемом треть-ем измерении, расстоянии или глубине.

5. Взаимная соизмеримость объектов. С первого•взгляда легко увидеть, что мы не можем непосредствен-но сравнивать точно пространственные отношения, свя-занные с различными ощущениями. Полость рта приощупывании ее языком всегда будет казаться больше,чем при осязании пальцем или при рассматриванииглазами. Наши губы при осязании всегда кажутсябольше, чем равный им по величине участок кожи набедре; во всех случаях сравнение производится непосредственно, но не дает точных результатов; для дости-жения последних нужно прибегнуть к иному приему.

Главными приемами при сравнении пространствен-ных отношений, определяемых с помощью двух чув-ствительных поверхностей, служат наложение однойповерхности на другую и наложение одного внешнегопредмета на многие чувствительные поверхности. Двекожные поверхности, наложенные одна на другую, ощу-щаются одновременно и, согласно психологическомузакону, о котором мы говорили ранее, считаются за-нимающими то же место в пространстве. Такое жецельное и единичное по занимаемому месту впечатле-ние дает нам видимая и осязаемая нами рука.

При этом отождествлении разнородных ощущений исведении нескольких к одному общему впечатлениюнеобходимо иметь в виду, что из двух постоянных ощу-щений, по которым мы определяем размеры двух сопри-касающихся поверхностей, одно принимается за истин-ное показание, а другое — за иллюзию в том случае,когда показания того и другого ощущения противоре-чат друг другу. Например, в ямку, образовавшуюся наместе вырванного зуба, невозможно просунуть конецпальца, а при ощупывании языком она кажется такойбольшой, что конец пальца, по-видимому, легко можетпоместиться в ней. Да и вообще можно сказать, чторука, будучи почти исключительно органом осязания,при соприкосновении с другими частями кожи имеетрешающее значение для определения размеров сопри-касающейся с ней кожной поверхностью.

Но даже в случае, когда ощупывание одной поверх-ности с помощью другой оказалось бы невозможным,мы всегда могли бы измерять чувствительные поверх-ности, налагая тот же протяженный объект сначала наодну поверхность, потом на другую. Мы .могли бы спер-ва, конечно, подумать, что предмет, с помощью которо-го мы будем измерять поверхности, во время переносас одного места на другое увеличился или уменьшилсяв размерах, но стремление к упрощениям в истолкова-нии мировых явлений вскоре вывело бы нас из затруд-нения, заставив предположить, что предметы при пере-мещении не меняют своих размеров, что огромное боль-шинство и других ощущений не дают точных показанийи что с этим обманом чувств надо постоянно считаться.

Нет никаких оснований предполагать, что размерыдвух пространственных впечатлений (например, линий

или пятен), дающих изображения на двух различныхчастях сетчатки, осознаются первоначально как прост-ранственные величины, находящиеся между собой вкаком-нибудь определенном количественном отношении.Но если бы впечатления исходили от того же самогообъекта, мы могли бы считать размеры соответствующихим изображений совершенно одинаковыми. Впрочем,последнее возможно только тогда, когда взаимные отно-шения в положении глаза и предмета остались неиз-менными. Когда же предмет, передвигаясь, меняетположения по отношению к глазу, то ощущение, вызы-ваемое его изображением даже на той же части сет-чатки, делается столь изменчивым, что мы перестаемпридавать какое-либо постоянное значение возникающе-му при этом в каждый момент новому пространствен-ному впечатлению на сетчатке.

Это игнорирование величины ретинального изобра-жения стало у нас столь велико, что нам почти невоз-можно сравнивать при помощи зрения размеры пред-метов, находящихся на различных расстояниях, не при-бегая к наложению. Мы не можем сказать заранее, ка-кую часть далеко отстоящего дома или дерева закроетнаш палец, поставленный перед глазом. Различие отве-тов на вопрос, как велика Луна (согласно наивной точ-ке зрения, она величиной с каретное колесо или, помнению других, с почтовую облатку), подтверждаетэтот факт самым разительным образом. Для начинаю-щего чертежника наиболее трудно развить в себе спо-собность непосредственно оценивать получаемую на сет-чатке величину изображений, доставляемых глазу раз-личными предметами в поле зрения. Чтобы достигнутьэтой цели, он должен восстановить в себе то, что Рэс-кин называет невинностью глаза (innocence of the eye),т. е. нечто вроде детской способности воспринимать не-посредственно цветовые пятна как таковые, не сознавая,что именно они означают.

У обыкновенного человека эта «невинность» утраче-на. Из всех возможных зрительных размеров каждогопредмета мы избрали один, который принимаем за ис-тинный, все остальные рассматриваем лишь как указа-ния на истинный размер. Эта реальная, истинная ве-личина предмета определяется нашими эстетическимии практическими интересами. Мы считаем истинной ту•величину, какую данный предмет имеет на расстоянии,с которого всего удобнее рассматривать его и различать в нем детали. Это — расстояние, на котором мыдержим все, что хотим хорошенько рассмотреть. Наболее далеком расстоянии предмет оказывается слиш-ком малым для детального рассмотрения, на болееблизком — слишком великим. Оба зрительных впечатле-ния, слишком большое и слишком малое, игнорируют-ся, вызывая в нас представление соответствующего имнаиболее важного по значению образа. Смотря вдольобеденного стола, я игнорирую тот факт, что тарелкии стаканы на противоположном конце кажутся значи-тельно меньшими, чем находящиеся подле меня, ибо язнаю: все они одинаковы по величине. Непосредствен-ное ощущение, воспринимаемое от них, стушевывает-ся, теряет значение перед тем знанием, которым я об-ладаю лишь в воображаемой форме.

То, что касается величины, распространяется в дан-ном случае и на форму предметов. Почти все видимыеформы предметов представляют то, что мы называемперспективным искажением. Прямоугольные крышкистолов обыкновенно кажутся нам имеющими два тупыхи два острых угла; круги, нарисованные на коврах,обоях и листах бумаги, воспринимаются как эллипсы,параллельные линии кажутся сходящимися, человече-ские тела — укороченными, и переходы от одной из этихизменчивых форм к другой бесконечны и непрерывны.Но среди них одной форме мы отдаем предпочтение, этота форма, которую имеет данный предмет в положе-нии, наиболее выгодном для детального рассмотрения,т. е. когда наши глаза и предмет находятся по отно-шению друг к другу в так называемом нормальномположении. В этом положении голова наша держитсяпрямо, а зрительные оси параллельны одна другой илисимметрично конвергируют; плоскость предмета перпен-дикулярна плоскости зрения; если на плоскости пред-мета много параллельных линий, то она расположенатак, чтобы линии были по возможности или параллель-ны, или перпендикулярны плоскости зрения. В этомположении мы сравниваем между собой все формыпредметов, производим над ними точные измерения,имеющие для нас решающее, окончательное значение.

Огромное большинство ощущений служит лишь ука-занием на наличность других ощущений, которые счи-таются связанными с более реальными пространственны-ми отношениями. Какое бы зрительное впечатление мыни получили от предмета, мы всегда думаем о нем так,

как будто он находился перед нашими глазами в нор-мальном положении. Только представляя предмет какбы в нормальном положении, мы верим, что видим еготаким, каким он есть, в противном случае говорим, чтонам он только кажется таким. Впрочем, опыт и привыч-ка вскоре научают нас, что кажущаяся видимость рядомнепрерывных градаций переходит в действительность.Кроме того, они убеждают нас в том, что кажущеесяи действительное могут сменять друг друга самым при-чудливым образом. То настоящий круг может в извест-ном положении превратиться в мнимый эллипс, то на-стоящий эллипс таким же путем превратится в мнимыйкруг, то прямоугольный крест принимает вид косо-угольного, то косоугольный — вид прямоугольного.

Почти всякая форма при непрямом зрении может,таким образом, рассматриваться как производная отсоответствующей формы при зрении в нормальном по-ложении; и мы должны научиться подыскивать для вся-кой формы первого класса подходящую форму второгокласса: мы должны определить, какой зрительной ре-альности соответствует данный зрительный знак. На-учаясь этому, мы только выполняем закон экономии илиупрощения, закон, который господствует во всей нашейпсихической жизни, когда мы думаем исключительно ободной «реальности» и стараемся по возможности игно-рировать имеющийся в нашем сознании «знак», по ко-торому мы узнаем ее. Ввиду того что «знаки» для каж-дой вероятно-реальной вещи многочисленны, а вещьодна и устойчива, мы, игнорируя первые и сосредоточи-вая внимание на второй, приобретаем ту же выгоду,какая получается для наших психических актов, когдамы игнорируем текучие, изменчивые образы, заменяяих связанными с ними точными и неизменными назва-ниями. Выбор многочисленных «нормальных видимо-стей» из хаоса наших зрительных впечатлений для того,чтобы они служили нам при нашем мышлении прооб-разами реальных вещей, представляет некоторую ана-логию с привычкой думать словами; аналогия эта в том,что в обоих случаях мы заменяем в мышлении много-численные и изменчивые термины немногочисленнымии неизменными.

Если зрительное ощущение может, таким образом,быть знаком, напоминающим о другом ощущении тогоже органа чувств, то еще с большим правом ощущения,принадлежащие одному органу чувств, могут быть показателем ощущений другого. По запаху или вкусу мызаключаем, что возле нас находится склянка одеколона,блюдо земляники или кусок сыру, которые могут бытьвидимы. Объекты зрения внушают мысль о наличностиобъектов осязания и наоборот. При всех этих напоми-наниях одного ощущения о другом и заменах одногоощущения другим только один закон неизменно сохра-няет значение, а именно: мы обыкновенно принимаемнаиболее интересное для нас ощущение в данной вещиза наиболее истинное выражение ее природы. Здесь мыснова встречаем один из случаев избирательной душев-ной деятельности, о которой говорили в главе XI.

Третье измерение или расстояние. Эта роль ощуще-ний как простых знаков, которые игнорируются нами,когда вызывают в нашем сознании мысль о наличности«означаемых» ими ощущений, была впервые подмеченаБеркли в его «Опыте новой теории зрения» (1700). Онособенно настаивал на том, что «знаки» эти не былиестественными знаками, но были свойствами объекта,которые просто ассоциировались путем опыта с други-ми, более постоянными внешними свойствами объекта, инапоминали нам о них. Осязательное ощущение и зри-тельное впечатление, получаемые от данного объекта,не имеют ничего общего между собой, и если я думаюо первом, воспринимая второе, или о втором, восприни-мая первое, то это зависит только от того факта, чтомне случалось раньше очень часто испытывать обаощущения одновременно. Например, когда мы открыва-ем глаза, мы видим, как далеко находится предмет. Ноэто чувсгво расстояния, согласно Беркли, никоим обра-зом не может быть ретинальным ощущением, ибо точкав пространстве запечатлевается на сетчатке (ретине)только в виде пятна, которое проектируется «на днеглаза», и это пятно одинаково для всех расстояний.

Расстояние от глаз, с точки зрения Беркли, вовсе незрительное, а осязательное ощущение, с которым у нассвязаны различного рода зрительные знаки, напримеркажущаяся величина образа, его «бледность» или «не-ясность» и степень аккомодации и конвергенции. На-зывая расстояние осязательным ощущением, Берклихочет сказать, что наше понятие о расстоянии заключа-ется в представлении степени мышечного напряженияв руках или ногах, необходимого для того, чтобы мымогли прикоснуться к данному предмету. Многие пси-хологи соглашались с Беркли в том, что существа, не

способные приводить в движение глаза и конечности, неимели бы никакого понятия о расстоянии или третьем•измерении.

Такой взгляд мне кажется неосновательным. Ему,безусловно, противоречит тот неотразимый факт, чтовсе наши ощущения обладают известной объемностьюи что первоначальное поле зрения (как бы несовершен-но мы ни определяли в нем расстояния между предме-тами) не может представлять нечто плоское, как еди-нодушно утверждают сторонники Беркли. ВзглядуБеркли противоречит также другой неотразимый факт:

восприятие расстояния, представляет собой настоящеезрительное ощущение, хотя бы я и не был в состоянииуказать какой-либо физиологический процесс в органезрения, различные степени которого известным законо-мерным путем соответствовали бы изменениям в чув-стве расстояния. Последнее вызывается в нас всемизрительными «знаками», о которых говорил Беркли, и,сверх того, некоторыми другими, каковы, например, би-нокулярное несовпадение Уитстона и параллакс, обра-зующийся при легком движении головы. Явления эти,возникая в нас, кажутся зрительными ощущениями, ане чем-то специфически отличающимся от двух другихизмерений зрительного поля,

Взаимная равнозначность третьего измерения с пер-вым и вторым (верх и низ, правая и левая стороны) внашем зрительном поле легко может быть установленабез помощи чувства осязания. Существо, состоящее изодного глазного яблока и в то же время одаренное на-шими умственными способностями, созерцало бы точнотакой же трехмерный мир, как и мы. Ибо те же види-мые таким существом предметы, покрывая при передви-жении то одни, то другие части сетчатки, установилибы взаимную равнозначность первых двух измерений взрительном поле, а вызывая физиологические процессы,обусловливающие различные степени чувства глубины,они установили бы шкалу соответствующей равнознач-ности первых двух измерений с третьим.

Прежде всего, согласно установленным принципам,одно из зрительных впечатлений, получаемых от пред-мета, принимается за «истинное» изображение разме-ров. Это ощущение является знаком, что данная вещьналицо, а вещь уже послужит мерилом для всех осталь-ных впечатлений, и зрительные ощущения на перифери-ческих частях сетчатки сравняются по своему объективному значению с ощущениями, получаемыми от того жепредмета на центральных частях. Этот факт не требуетникаких разъяснений в том случае, когда расстояниепредмета от глаз не изменяется и передняя часть егоостается в том же положении. Но может быть и болеесложный случай: например, предположим, что объектзрения — палка, видимая сначала во всю ее длину, азатем приведенная во вращение (перпендикулярноплоскости поля зрения) около одного из своих концови этот неподвижный конец — ближайший к нашемуглазу. Тогда при движении палки ее изображение ста-нет постепенно все более и более укорачиваться, еедальний конец будет казаться все менее отдаленным отближайшего неподвижного конца и, наконец, появившисьс противоположной стороны, снова начнет отдаляться,пока изображение палки не возвратится к первоначаль-ному размеру.

Предположим, что описанное движение палки сталодля нас привычным; в таком случае наш ум будет пред-расположен реагировать на него согласно с обычнымпринципом (который заключается в наивозможно боль-шем сведении всех данных опыта к общему единству)и будет рассматривать в данном явлении скорее движе-ние неизменяющегося тела, чем изменение формы, про-исходящее в неустойчивой массе. Здесь чувство глуби-ны вызывается в нас скорее более далеким, чем болееблизким концом. Но как определяется степень этой глу-бины? Что служит ее мерилом? Почему в то мгновение,когда дальний конец почти исчезает из глаз, мы при-равниваем разность между его расстоянием от глаз ирасстоянием от глаз ближайшего конца длине почтицелой палки? Дело в том, что эту длину мы уже виделии измерили с помощью известного зрительного ощу-щения ширины. Отсюда мы видим, что каждой даннойстепени чувства глубины соответствует определенноепо степени ощущение ширины и что, следовательно, из-мерения глубины становятся равнозначными измерениямширины. Беркли был прав, утверждая, что способ-ность измерять расстояния есть результат наведения иопыта, но он ошибся, полагая, что эта способность неможет быть развита путем одного только зрительногоопыта.

Роль ума при восприятии пространственных отно-шений. Хотя Беркли был неправ, утверждая, будто изодних зрительных впечатлений не может развиться восприятие расстояний, тем не менее он оказал большоевлияние на психологию, показав, как бессвязны и несо-измеримы между собой по отношению протяженностиразличные первоначальные наши ощущения, и заставивнас увидеть в столь быстрых, непосредственных про-странственных восприятиях почти всецело результатвоспитания. Осязательное пространство — один мир,зрительное—другой. Эти два мира, в сущности, не име-ют между собой никаких общих точек соприкосновения,и только благодаря ассоциации идей мы знаем, что дан-ный объект зрения обладает в качестве объекта осяза-ния такими-то и такими-то свойствами.

Лица, которые от рождения страдали катарактой ипотому заменяли зрение осязанием, прозрев после опе-рации, оказывались до смешного не способными назы-вать верно предметы, впервые попадавшиеся им на гла-за. Когда одному из таких пациентов показали послеоперации десятилитровую бутыль, держа ее на расстоя-нии фута от глаз, и спросили его, что это такое, он от-вечал: «Весьма возможно, что это лошадь». Равным об-разом и об относительных расстояниях предметов отглаз подобные пациенты не имеют никаких точных по-нятий в моторных терминах. С практикой все неясностив зрительных впечатлениях быстро исчезают и новыедля пациентов зрительные ощущения переводятся напривычный для них язык осязательных ощущений. Фак-ты отнюдь не доказывают, что зрительные ощущениянепр&тяженны: из этих фактов мы видим только, чтонеобходимо обладать более тонким чувством аналогиисравнительно с большинством людей, чтобы суметь ус-мотреть в зрительных ощущениях те же внешние про-странственные формы и отношения, которые первона-чально были доставлены осязательными и моторнымивпечатлениями.

Заключение. Резюмируя сказанное, мы видим, чтоистория возникновения пространственных восприятиистанет для нас понятной, если мы, с одной стороны, при-мем за нечто первично данное ощущения с известнойстепенью прирожденной им протяженности, а с другой—допустим влияние обычных факторов различения, подбо-ра и ассоциации при возникновении этих ощущений внашем сознании. Изменчивый характер многих зритель-ных ощущений, благодаря которому то же ощущениеможет служить показателем столь различных размеров,величин и положений предметов, дал повод многим пси-

хологам утверждать, что пространственные отношениявовсе не могут быть результатом ощущений, но должныпроисходить от высшей духовной силы интуиции, син-теза и т. п. Но тот факт, что каждое непосредственноданное ощущение может в любое время стать знакомдля другого мысленно воспроизводимого нами, доста-точно объясняет все относящиеся сюда явления, и по-тому предполагать, что свойство протяженности созда-ется из непротяженных элементов при помощи сверх-чувственной силы ума, нет никакой надобности.