8. ЗАВИСИМОСТЬ И ЗАБОТА О РЕБЕНКЕ - Разговор с родители. Маленькие дети и их матери - М. Тимофеева, Д.В. Винникотт

Важно признавать факт существования зависимости. Зависи­мость - реальная вещь. Младенцы и дети вообще не способны справляться сами, и это настолько очевидно, что сам факт зави­симости легко упустить из виду.

Всю историю роста ребенка можно представить как переход от абсолютной зависимости к ее постепенному уменьшению и к по­искам независимости. У большого ребенка или взрослого незави­симость удачно уравновешивается всевозможными потребностями и любовью, явной в случае утраты, повергающей в печаль тех, кто понес утрату.

Абсолютную зависимость ребенка до рождения понимают глав­ным образом как физическую зависимость тела от тела. Последние недели внутриутробной жизни ребенка определяют его физическое развитие; есть основание также думать, что чувство безопасности (или, наоборот, небезопасности) возникает еще до рождения в соответствии с состоянием ума ребенка, разумеется, функциональ­но чрезвычайно ограниченном из-за недостаточного развития моз­га на этом раннем этапе. Можно также говорить о многообразии уровней осознанности до и в процессе рождения у ребенка в соот­ветствии с состоянием матери, с ее умением перенести тяжелые, вызывающие страх и обычно вознаграждаемые муки завершающе­го периода беременности.

Будучи в крайней степени зависимыми в начале жизни, ново­рожденные неизбежно подвержены воздействию всего происходя­щего. Младенец не воспринимает происходящее так, как воспри­нимаем мы, но постоянно впитывает опыт, накапливающийся в его памяти и порождающий либо доверие к миру, либо недоверие и чувство, будто он щепка в океане, игрушка в руках обстоя­тельств. При неблагоприятном окружении - чувство непредска­зуемости событий.

Чувство предсказуемости закрепляется и укореняется у младен­ца благодаря приспособлению матери к потребностям младенца. Это очень сложный процесс, трудно поддающийся словесному описанию, можно только сказать, что приспособление может быть хорошим или достаточно хорошим, если мать на время полностью посвятит себя уходу за ребенком. Ни обучение, ни чтение книг не помогут ей в этом. Для этого необходимо особое состояние - и большинство матерей достигают его в конце девятимесячного срока беременности, когда они естественным образом ориентированы на главное - на ребенка, постигая, что он чувствует.

Некоторые матери не достигают такого состояния при первых родах, иногда с каким-то ребенком им тоже не удается достичь этого, хотя с предыдущим у них все получалось. Здесь ничем нельзя помочь. И нельзя ожидать от человека всегда только успехов. Кто-нибудь обычно восполняет недостаток материнской заботы - отец ребенка, бабушка или тетушка. Но если обстоятельства благопри­ятны и сама мать чувствует себя достаточно защищенной, она, как правило, настраивается нужным образом (возможно, после того, как первые несколько минут или даже несколько часов отвергала своего ребенка) и постигает, как приспособиться к потребностям ребенка, при этом понимание вовсе не обязательно. Ей было нуж­но то же самое, когда она сама была ребенком. Она не вспомина­ет, но никакой опыт не утрачивается. И как-то так получается, что мать воспринимает зависимость новорожденного с чрезвычай­но сензитивным чувственным пониманием, что и дает ей возмож­ность приспособиться к настоящим нуждам ребенка.

Теоретические знания абсолютно не требуются, миллионы лет матери с радостью выполняют свою задачу и вполне справляются. Разумеется, если какие-то теоретические знания можно добавить к тому, что происходит естественным порядком, тем лучше, осо­бенно если мать должна защищать свое право делать по-своему и, конечно же, допускать ошибки. Доброжелательные помощники, включая докторов и медсестер, необходимые в случае несчастно­го случая или болезни, не могут знать так, как мать (благодаря девяти месяцев "ученичества"), в чем состоят неотложные нужды ее ребенка и как удовлетворить их.

Эти нужды чрезвычайно многообразны и не сводятся только к периодически испытываемому ребенком голоду. Нелепо приводить примеры - разве только для того, чтобы убедиться: лишь поэты сумели бы словами передать их безграничное многообразие. Однако несколько моментов, возможно, позволят читателю представить потребности ребенка в состоянии полной зависимости.

Во-первых, это телесные потребности. Возможно, ребенка надо взять на руки, или положить на другой бочок, или завернуть, чтобы ему было теплее, или развернуть, чтобы не потел. Возможно, его кожа требует более мягкого контакта, например с шерстью. А может быть, у ребенка что-то болит, например животик, и надо немного поносить его на руках. Кормление тоже следует включить в перечень физических потребностей.

В перечень, само собой разумеется, попадает необходимость защиты от сильных воздействий: не должно быть низко пролетаю­щих самолетов, солнце не должно светить прямо в глазки, коляс­ка не должна опрокидываться.

Во-вторых, есть потребности очень тонкой природы, которые могут быть удовлетворены только при человеческом контакте. Воз­можно, ребенку нужно войти в ритм дыхания матери или даже услышать или почувствовать, как бьется сердце взрослого. Или младенцу необходимы запахи матери и отца, или звуки, которые обозначают живое, или краски, движение. Ребенка не следует предоставлять самому себе, когда он еще слишком неразвит и не способен отвечать за собственную жизнь.

Эти потребности свидетельствуют о том, что маленькие дети подвержены чувству тревоги, которую нам трудно вообразить. Оставленные надолго (речь идет не только о часах, но и о мину­тах) без привычного человеческого окружения, они переживают опыт, который можно выразить вот такими словами:

• распад на куски

• бесконечное падение

• умирание... умирание... умирание

• утрата всякой надежды на возобновление контакта (То есть на то, что мама когда- нибудь вернется. - Прим. научного редактора). Очень важно, что большинство детей проходят через раннюю стадию полной зависимости, вообще не испытывая такого рода переживаний. Это им удастся, потому что их зависимость призна­ют, их базовые нужды удовлетворяют, и мать (или человек, заме­няющий ее) приспосабливает свою жизнь к их нуждам.

Необходимо заметить, что при хорошем материнском уходе эти ужасные чувства заменяются позитивными эмоциональными пере­живаниями, которые, "суммируясь", формируют базовое доверие к людям и миру. Например, вместо "распада на куски" будет удо­вольствие от расслабленности и покоя на материнских руках; вместо "бесконечного падения" - радость от того, что взяли на руки, приятное возбуждение от движения; "умирание... умирание... уми­рание" станет блаженством ощущения себя живым; "утрату всякой надежды на возобновление контакта" в случае непрерывного откли­ка на зависимость ребенка заменит чувство уверенности в том, что, даже оставленный один, он не брошен, и есть кто-то, кто о нем заботится.

О большинстве детей "достаточно хорошо" заботятся и более того, забота исходит от одного и того же лица, постоянно находя­щегося при них, пока дети не смогут с радостью узнать и принять других, чья любовь вызовет доверие и будет дополнительным ис­точником поддержки.

В основе этого фундамента лежит опыт признанной окружени­ем зависимости - и у ребенка появляется способность отвечать на требования, которые рано или поздно начинают предъявлять к нему мать и другие люди из его окружения.

В противоположность этому, некоторые маленькие дети узна­ют опыт несостоятельности окружения в то время, когда их зави­симость является неоспоримой, что наносит им с трудом попра­вимый вред. В лучшем случае взрослеющий ребенок, - а затем уже взрослый человек - будет постоянно носить похороненную память о пережитом им несчастье и много времени и сил будет тратить на то, чтобы организовать свою жизнь так, чтобы никогда больше не испытать такой боли.

В худшем случае развитие ребенка постоянно нарушается, что ведет к деформации его личности или отклонениям характера.

Эти симптомы часто могут восприниматься как непослушание и испорченность, и ребенок будет много страдать от людей, пола­гающих, что наказания и соответствующее обучение могут испра­вить то, что на самом деле является глубинным нарушением, свя­занным с неудовлетворительностью окружения. Или нарушения оказываются столь существенными, что диагностируется психичес­кое заболевание, и ребенка лечат от отклонений, которые долж­ны были быть предупреждены.

Затрагивая эти действительно серьезные проблемы, успокоим себя тем, что большинство маленьких детей не знают этих страда­ний и вырастают без потребности тратить время и силы на возве­дение крепостных стен вокруг своего "я" - чтобы защититься от врага, на самом деле сидящего в крепости.

Для большинства младенцев сам факт того, что они желанны и любимы своими матерями, отцами и семьей, в более широком смысле слова обеспечивает им окружение, в котором каждый ре­бенок вырастает индивидуальностью, не только выполняющей свое предназначение в соответствии с доставшимися ей по наследству способностями и талантами (насколько позволяет окружающая действительность), но и знающей счастье от возможности иденти­фицироваться с другими людьми, животными и предметами ок­ружения, и с обществом в его постоянной реорганизации.

Причина, по которой это оказывается возможным, заключает­ся в том, что зависимость, вначале абсолютную, но шаг за шагом стремящуюся смениться независимостью, принимают как факт люди, которые безотказно приспосабливаются к потребностям формирующегося человека - в силу некоего первозданного чув­ства, для удобства называемого словом "любовь".

(1970)