XVIII. ИЗМЕНЕНИЕ ВРЕМЕНИ - Сборник

В течение лет Мать переходила от жизни к смерти и от смерти к жизни

в микроскопическом головокружительном маятниковом движении -- смерть

каждую минуту, можно было бы сказать -- в попытке познать секрет перехо-

да, той маленькой секунды, когда жизнь уходит, и вы вступаете в

смерть... Теперь мы более или менее понимаем этот процесс, и он может

показаться достаточно рациональным, но пойдите и скажите умирающему те-

лу, что его смерть "рациональна"! Ей действительно нужно было иметь

стальные нервы. Когда вы не знаете, как проходит процесс, вы просто

спрашиваете себя: это "преклонный возраст", признаки "конца"? Как раз

это неустанно бормотали все "образчики" вокруг нее -- за исключением то-

го, что эти образчики не были больше "вокруг нее", они были внутри, в

Матери, и это было так, "как если бы" ее собственное тело имело все их

реакции. Так что же делать?... Конечно, я замечал маленькие "скатывания"

Матери в "трудное" (!) состояние, можно было бы сказать, и я также наб-

людал, что они совпадали во мне с состоянием, напоминающим сдерживаемый

ураган: все скрипело. И наконец я сказал об этом Матери: "Странно, что

всякий раз, когда тебе трудно, во мне все скрипит." О, мой мальчик, я

как раз собиралась тебе сказать: не будь в плохом настроении, это отзы-

вается во мне болью! Вот так оно и происходило. Были все болезни малень-

ких образчиков вокруг нее (или на расстоянии: тысячи образчиков -- они

были повсюду). И она действительно должна была пройти через смерть каж-

дого. Каждую секунду я ловлю себя на том, что бываю этим, бываю тем, де-

лаю это, делаю то -- все вещи, которых не должно быть! Все приходит ко

мне таким вот образом, как если бы оно было во мне, и я ловила себя на

том, что являюсь этим или тем... Затем нечто говорит (все это в сознании

тела), тело говорит: "О, я все еще в этом положении, не могу поверить!"

И мгновенный ответ: "Но разве ты не видишь, разве ты не видишь пользу

этого?" И затем мне показывается вся сеть движений, вибраций, реакций,

действий... Все имеет смысл, у всего есть свое место! Ты можешь очень

хорошо видеть, что это эгоизм, именно эгоизм, который ищет индивидуаль-

ного личного совершенства: вместо поисков общего прогресса он хочет лич-

ного прогресса и все еще создает деления, где их нет, разделения, где

их не существует, и что следует принять то движение, которое происходит

[через тело], так чтобы ЦЕЛОЕ могло следовать своим ходом -- это очень,

очень интересно. Мать сказала это очень спокойно спустя лишь несколько

минут после "скатывания" в нечто, что ужаснуло бы кого угодно. И она до-

бавила: Все должно прогрессировать одновременно, невозможно отделить

один кусок и сделать его совершенным -- такого не может быть! Это не

возможно. Это не так, что этого не должно быть: это просто НЕ МОЖЕТ

быть. Все связано друг с другом.

Но это бескрайняя работа...

Сейчас мы можем понять причину того ужасного маятника; но Мать сама

не совсем понимала, куда все это ведет. Это должно подчиняться неким за-

конам (законам, выражающим Мудрость, которая превосходит нас), потому

что кажется, что все это следует какой-то кривой, которую я не понимаю,

так как нахожусь на кривой. Лишь когда это кончится, когда ты окажешься

в конце, ты действительно поймешь эту вещь, но я нахожусь как раз посе-

редине, возможно, в самом начале... Мать никогда не "понимала" (некото-

рым образом, это мы должны понимать): она прокладывала путь. Она прожи-

вала явление. А в конце?... Мы по-настоящему поймем явление, лишь когда

все будет сделано. Возможно, мы просто пытаемся "приручить" его, чтобы

оно раскрыло себя быстрее.

Другая комната

Как бы там ни было, казалось, что "кривая" всегда упиралась в одну

явно выраженную точку: Довольно странно -- есть нечто, что случается со

мной все время, по меньшей мере, пятьдесят раз за день (и особенно ночью

это очень, очень ясно), это как... переходить из одной комнаты в другую,

или из одного дома в другой, и ты переступаешь через дверь или стену, не

осознавая этого, автоматически... И "Стена" Шри Ауробиндо внезапно ока-

зывается перед нами, ярко освещенная и наделенная смыслом. И затем, быть

в одной "комнате" внешне транслируется довольно комфортабельными услови-

ями, в которых вовсе нет боли, нигде, и есть великий покой, радостный

покой крайней недвижимости -- короче говоря, идеальное состояние, кото-

рое иногда может длиться очень, очень долго. Но внезапно, по непонятной

и неуловимой причине (я еще не способна обнаружить "как" и "почему"),

ты... ПАДАЕШЬ, попадаешь в другую комнату или другой дом, как если бы

внезапно ты обо что-то споткнулся, и сразу же это отзывается болью здесь

или там... Другими словами, эти два состояния теперь отчетливо различимы

-- отчетливо различимы -- но я еще не нашла "как" и "почему", не знаю,

вызывается ли это нечто приходящим "снаружи" или просто это старая

складка -- да, как старая складка на одежде: ты знаешь, как ее не разг-

лаживай, она появляется снова. Так что, когда я в состоянии старой

складки... Вся мировая боль в старой складке. Но где же эта "складка"? И

Мать снова и снова возвращалась к тому переживанию, как бы пытаясь вых-

ватить его секрет, как если бы смерть была ничем иным, как малюсенькой

вещью, которая заставляет вас сползать в "другую комнату" -- мы подхва-

тываем смерть в действии, можно было бы сказать. Я нахожусь в некой по-

зиции, в которой все течет, течет как спокойная река тихого умиротворе-

ния -- это поистине чудесно: все творение и жизнь, все движения и вещи,

все ПОДОБНО ОДНОЙ ЕДИНСТВЕННОЙ МАССЕ. И это тело составляет однородную

часть того целого, и все течет в бесконечность как спокойная и улыбающа-

яся река умиротворения. А внезапно, бац! Ты спотыкаешься. Снова ты ОБУС-

ЛОВЛЕН, ты находишься где-то, в определенный момент времени. И затем по-

является боль здесь, боль там, боль... Эта "обусловленность" возвращает

память тюрьмы. И кажется, что эта тюрьма также связана с определенным

восприятием времени. Если бы я только могла найти механизм! -- восклик-

нула Мать... Очевидно, во мне есть нечто, что связано с другими и что

отвечает. Но я не могу порвать эту связь. Я не заинтересована в том,

чтобы найти это только для самой себя, ведь не для этого я здесь оста-

юсь! Я должна найти механизм.

Затем, внезапно, Мать смогла назвать этого виновника -- но гранди-

озного виновника, возможно, того самого, который вызывает смерть и, уж

определенно, все наши боли. Называть его означает уже изгонять его. За-

нятное "визуальное" переживание. Я шла навестить неких людей, которые

жили на том берегу реки. Вода в этой реке была обычно темной, и требова-

лась лодка или что-то, на чем можно было бы переправиться через реку. Но

вчера я была в таком особом состоянии, что я села на воду и сказала:

"Пойду туда". И, совершенно естественно, поток чистой кристальной воды

просто подхватил меня и понес туда, куда я хотела. Это было очень прият-

ное ощущение: я сидела на воде, все улыбалось, и фить! Я была доставлена

на другой берег. Я сказала себе: "Ах, очень хорошо! Так всегда и будет?"

И когда я возвращалась, то сделала то же самое. Я сказала: "Пойду ту-

да"... Но пришел кто-то (это все символические персонажи, которые состо-

ят из частей существа людей, окружающих меня: я не могу сказать "этот

человек" или "тот человек", но нечто в этом или том человеке отображает-

ся в таких персонажах). Он был как "большой брат", который помогает при

определенных обстоятельствах (например, если есть лодка, этот брат пра-

вит ею), так вот, он пришел и сказал: "Да, я знаю, как сделать это" и

начал пытаться. Я ответила: "Нет, боже упаси! Ты испортишь все! Мне

просто нужно сказать: Я ХОЧУ ПОЙТИ ТУДА, и все будет сделано." Пока он

пытался заставить меня пересечь реку на его собственный манер, вода ста-

ла темной, и я начала тонуть! Поэтому я запротестовала, сказав: "Нет,

нет , нет. Совсем не так. Все, что требуется для ТОГО -- это сказать Я

ХОЧУ ПОЙТИ ТУДА, и все сработает"... А вода была такой реальной! Такой

чистой и прозрачной, с маленькими "барашками" и темно-синими глубинами,

но поверхность была совершенно ясной и прозрачной, как бы бесцветной.

Переживание было столь реальным, что я могла чувствовать холод воды. И

приятное ощущение того, что сидишь на чем-то очень мягком и прохладном и

быстром, несущем меня... А когда пришел "большой брат" и начал хвастать-

ся, что все знает и хочет доставить меня на другой берег, то вода стала

становиться темной, как обычно выглядит река, то есть непрозрачной, жел-

товатой или сероватой. И Мать оставалась задумчивой... Должно быть, это

продолжение того переживания, когда переходишь из одной комнаты в дру-

гую. Я начинаю схватывать ключ. Действительно, это показывает весь меха-

низм перехода от ясной жизни к мутной жизни, от простой и прямой жизни к

жизни болезненной и усложненной... и смертной жизни. Жизнь в сети и вне

сети.

Кто этот "большой брат"?

После недолгого раздумья Мать внезапно сказала: Думаю, он обознача-

ет материальное знание, то есть высшее использование физического Разума,

который блокирует переход в истинную комнату. Потому что я просто гово-

рила: ХОЧУ ДОБРАТЬСЯ ТУДА (другими словами, кристальная воля, чистая и

императивная). Мне просто нужно сказать Я ХОЧУ ТУДА!

Физический Разум заставляет вас соскальзывать в смертную комнату.

И внезапно я вспомнил историю, которую мадам Александра Дэвид-Нил

рассказала Матери в начале этого века: о той речке в Индокитае, которую

она перешла в медитации (она по обыкновению медитировала во время ходь-

бы), не зная как, и перед которой она снова оказалась, когда вышла из

медитации; и теперь она уже вынуждена была переплыть ее. Это кристально

ясно, как видение Матери! Физический Разум спит (убаюканный в медитации)

и не замечает речки, и вы запросто пересекаете ее. Вы пробуждаетесь (или

выходите из медитации) и замечаете речку -- и вы вынуждены ее переплыть

или использовать лодку, приспособление: миллионы приспособлений и ухищ-

рений, которые Разум выстроил в своей тюрьме. Именно физический Разум

замечает трудность, замечает болезнь, замечает смерть, замечает мутную

воду -- он и есть катастрофический "большой брат". Большой брат, который

столь изобретателен в предотвращении катастроф, которые он сам же и вы-

думал. Он изобрел буквально все!... Он выдумал даже смерть -- изобрел

боль, изобрел тяжесть, гравитацию, медицину (наиболее серьезное зло все-

го человечества) и все же планирует покорить собственный мираж.

Он есть тот, кто первоначально заметил мир.

Он -- темная периферия вокруг клеток, опутавшая их как спрут.

Так что теперь фраза "умереть для смерти" обретает совершенно по-

нятный смысл -- все это должно перестать иметь хоть какой-нибудь смысл.

Но этот смысл должен быть утрачен в теле, этот гипноз физического Разу-

ма, который заточает в тюрьму свободное и ясное сознание клеточного Ра-

зума, для которого все это просто не существует. Переходишь в другую

комнату, и это больше не существует.

Другая жизнь в жизни.

Мы должны увидеть, что есть.

Есть "я желаю", которое нужно открыть в теле.

Тогда, поистине, наступит "новая фаза жизни на земле".

И простая, простая! Естественная.

Радость клеток

Прелестная река становилась мутной. И все же это была та же самая

река...

Мы начинаем раскрывать механизм, посредством которого человек мог

бы освободить себя от определенного числа законов и громоздких приспо-

соблений и зажить более "непосредственной" жизнью; но полеты по воздуху

или гуляние по воде, конечно же, не составляет суть проблемы -- именно

все должно измениться, сам принцип жизни. Гораздо более темная операция,

медленная подпольная работа, невидимая, почти неуловимая, чтобы добрать-

ся до корня Зла и найти, что же делает мутной прелестную реку жизни --

аннулировать Зло, вот что делала Мать. Найти "где" и "почему" Зла -- это

долгая, беспрерывная физическая операция. Была чистая вода, конечно же

-- есть чистая вода жизни. Но как она стала этой Ложью и Смертью... ис-

кусственной природы, можно сказать? Иногда казалось, что Мать находила

ключ и, возможно, всякий раз это действительно был ключ, но выглядело

так, как если бы нужно было найти множество ключей и покрыть много то-

чек, прежде чем придешь к центральной точке, где подходят все ключи и,

возможно, все разом. Я была в гуще этой Мешанины Лжи, -- сказала мне

Мать после другого из ее бесчисленных "сползаний", -- это действительно

было болезненно, и я отслеживала все это вплоть до малейших вибраций, до

истока, до того момента, когда Истина могла измениться в Ложь -- как это

произошло. Но та деформация, та изначальная деформация столь микроско-

пична, почти неуловима, что ты немного теряешь отвагу и говоришь себе:

как же легко я все еще могу сползти на другую сторону. Малейшая вещь,

которая может заставить тебя сползти в Ложь: Деформация. И я припоминаю

Шри Ауробиндо: "Заклятье деформации". Потому что действительно это по-

добно деформации -- да, небольшой угол преломления, и все становится ис-

каженным, смазанным, смертным. Это как нечто клейкое вокруг тебя, липну-

щее к тебе везде; ты не можешь сделать и шага, ты не можешь сделать ни-

чего, не встретив те черные и клейкие пальцы Лжи. Это дает очень печаль-

ное впечатление. А прошлой ночью это было как Ответ. Было так, как если

бы я начала жить СПОСОБОМ изменения этой Лжи в Истину, и это было так

радостно!... Я имею в виду, что вибрация растворения и преодоления виб-

рации Лжи сходна той радости. Было совершенно ясно, что ни усилие, ни

прямота, ни сомнение, ни твердость, ничто из этого не оказывает никакого

воздействия на ту прискорбность (это прискорбие) Лжи, это нечто столь

печальное, столь БЕСПОМОЩНОЕ, столь жалкое... Ужасная скрытая беспомощ-

ность грандиозного Механизма, который опутал весь мир, как паралитик,

беспрерывно изобретающий новые руки и новые ноги, чтобы заменить утра-

ченные -- он даже пытается создать улучшенный генетический код. Это пе-

чально и смешно одновременно, нелепо. И только вибрация Радости может

изменить это. Это была вибрация, которая струилась, как серебренная ре-

ка. То есть, строгость, аскетизм, даже интенсивное и очень сильное

стремление, вообще любая дисциплина, все это не имеет никакого эффекта

-- Ложь остается на прежнем месте, позади и не шевелится. Но Ложь не мо-

жет сопротивляться искрам Радости. И Мать продолжила: У меня даже было

видение этого типа вибраций в клетках: эти вибрации были серебряными,

искрящимися, сияющими, и все же очень устойчивыми и точными. Как можно

это объяснить?... Это было противоречие Лжи в клетках. Как маленькие

вспышки серебряного света.

Мы всегда возвращаемся к клеткам. Нам скажут, что радость не пред-

расположена к подчинению -- но это не обязательно, клетки сами являются

радостью! Там есть радость, как если бы все жило вместе совершенно ес-

тественно (наконец то). Как если бы корнем существования была эта Ра-

дость и Любовь. Если бы можно было быть там, жить там, совершенно опре-

деленно, все проблемы были бы разрешены; это ясная жизнь, истинная

жизнь, "жизнь божественная" -- но можно ли жить там одному? Маленькая

клетка -- это как раз то, что не может быть отрезано от остального мира.

Это весь мир, вся вселенная. Этот переход должен быть найден для каждо-

го, а что провоцирует сползание в старую комнату? Чем является маленькая

разграничительная линия или пограничная стена между двумя комнатами,

между Деформацией и недеформированным состоянием? Мы ставим на него ми-

лый ярлык "Физический Разум"; это очень удобно, прямо как доктора гово-

рят: это столбняк. Мать не создавала новый словарь для сверхученых завт-

рашнего дня. Она наощупь искала механизм. Выше, в Разуме и над ним все

прекрасно -- все прекрасно. Но великая трудность состоит в том, чтобы

изменить Физическое, изменить Материю. Ты чувствуешь, что прикоснулся --

прикоснулся к секрету, нашел ключ -- и затем, в следующую минуту, пуф!

Это больше не работает, этого недостаточно... И внезапно -- совсем вне-

запно [именно внезапность явления поражала Мать всякий раз], поразитель-

ный Отклик: исчезает весь беспорядок, не только внутри, но и вокруг

(вокруг, иногда на значительном поле), и без малейшего усилия все авто-

матически выстраивается и гармонизируется и начинает двигаться в необы-

чайно прогессивной Гармонии. Затем, без видимой причины, без какого-либо

изменения в сознании и внешних обстоятельства, прр, все возвращается к

прежнему -- беспорядок, конфликт, хаос, скрипение. И давайте отметим,

что это "скрипение" простиралось от маленького болезненного неврита до

границ Туркестана, откуда китайцы готовили вторжение в Индию -- все это

было одним единым движением; все всегда было одним движением, неким об-

щим телом: Есть интенсивная борьба [в теле] с постоянным Отрицанием всей

высшей жизни... А внешне возвращение трудностей проявляется в том, что

китайцы опять обуяны завоевательской страстью -- они скапливают людей на

границах. По сути, это может быть поистине очень резким конфликтом между

Да и Нет, я имею в виду, между тем, что борется за то, чтобы ускорить

появление новых вещей, и всем тем, что отказывается -- отказывается с

нарастающим неистовством. Шел 1963 год, год в котором убили Джона Кенне-

ди... И поскольку мы не осознаем причины [сползания], то у нас нет клю-

ча! Другими словами, чем дальше мы идем, чем ближе мы подходим к Цели,

тем более... необъяснимым все это кажется.

И чем ближе подходила она к Цели, к механизму маленького сползания,

тем более яростным становилось бешенство в ее теле, как и "снаружи" --

нечто, что говорит НЕТ. Кажется, что мы всегда возвращаемся к тому нечто

у истока жизни, которое явилось некой катастрофой. Нечто, что в глубинах

телесной субстанции отказывается, говорит "нет" -- что хочет умереть,

как если бы Смерть означала конец всем его страданиям. Блаженная недви-

жимость камня. Нечто неисправимо накликающее катастрофу в глубинах тела,

что неустанно продлевает свой маленький спазм, свой маленький фатальный

трепет, чтобы заморозить и задержать все, зафиксировать жизнь раз и нав-

сегда в неменяемой позиции. Великий паралич Механизма. И как раз ниже

(под чем?) есть радость клеток. Искрение клеток, свободное универсальное

течение как серебряная маленькая река... Есть НЕТ в теле мира, и ДА

чуть-чуть ниже. Два тела в одном. И что же их разделяет?

Фатальная дрожь

Мать следовала явлению "вплоть до малейших вибраций". Ее прозрач-

ность становилась непостижимой для нас -- малейшие вибрации воспринима-

лись с микроскопической точностью: Это как чрезвычайно чувствительный

приемник, но без какой-либо реакции [все проходило через нее без малей-

шего намека на реакцию -- и вот как все может проходить, начиная от ве-

ликой супраментальной Мощи, которую лично я чувствовал в неком крушащем

переживании, и заканчивая дуновениями воздуха, даже запахом ядерного

взрыва]. Физическая реальность стала ничем иным, как полем переплетения

-- и, к несчастью, также полем столкновения и конфликта -- вибраций; и

это столкновение, этот конфликт является приступом некой напасти, беспо-

рядка и путаницы, созданной определенными вибрациями, которые по сути

являются вибрациями неведения (это из-за того, что мы не знаем) и столь

малыми, столь узкими, столь ограниченными -- столь грубыми. Проблема

больше не видится с психологической точки зрения: есть лишь вибрации. И

знание этих вибраций (не могу сказать "всецело научное", потому что это

внесет ментальные представления) обладает такой мудростью! Мудрость,

спокойствие и такая недвижимая уравновешенность; и совершенно свободная

от любых представлений о правильном, неправильном, божественном, плохом

и всем этом -- абсолютно независящая -- и чисто материальная... И Мать

добавила с очаровательной улыбкой: Но гораздо чудеснее, если знаешь, что

это Ты!... Возможно, современные научные умы, изучившие атомы, поймут

лучше. Это то же самое понимание, как научный анализ строения Материи --

всякое психологическое объяснение бессмысленно. И все проблемы (будь они

психологическими, чисто материальными или химическими), все сводится

буквально к этому: нет ничего, кроме вибраций (*) (* Иногда научный под-

ход поразительным образом приводит к заключениям, похожим на восприятия

Матери. Одна из последних научных теорий, или математических моделей,

представляет нашу вселенную как среду, сплошь заполненную высокочастот-

ными электромагнитными волнами -- "поле вибраций". Далее, согласно этой

модели, субстанция самих планет составлена из этих волн, которые, выше

определенного частотного порога, становятся "коагулированными волнами".)

И есть восприятие той тотальности вибраций и того, что может быть назва-

но, очень грубым и приблизительным образом, разницей между конструктив-

ными и деструктивными вибрациями. Мы могли бы сказать, что (выражаясь

просто), что все вибрации, приходящие из ОДНОГО и выражающие Тождество,

конструктивны, а все усложнения обычного разделяющего сознания ведут к

деструкции. И это может быть увидено для всего, начиная с малейшей вещи

и заканчивая мировыми событиями. Я даже припоминаю, что однажды я был

очень поражен замечанием Матери о ком-то, кто уронил нечто: Есть посто-

янная суета, это ужасно, когда ты воспринимаешь ее, это некое маленькое

дрожание, о, это ужасно!... И это ОДИНАКОВО ДЛЯ ВСЕГО: землетрясение и

цунами, извержения вулканов и наводнение, либо войны, революции, люди

убивают друг друга, даже не зная, почему... Та же самая вещь, та же виб-

рация, которая заставляют тебя споткнуться на тротуаре или спускает тол-

пу. Так что мы действительно можем схватить Смерть в маленьком жесте --

Смерть, которую она преследовала везде, каждую секунду, с момента ухода

Шри Ауробиндо. Мы полностью одурачены видимостью события, кажись оно нам

грандиозным или мелким. Чтобы понять хлористый натрий, химику не требу-

ются все солончаки Америки -- достаточно щепотки соли. Щепотки смерти.

Маленькой вибрации где-то. Это одно и то же.

Мать встречала эту мельчайшую деструктивную вибрацию повсюду, сме-

шанную со всем в этой запутанной "солянке Лжи", но она была даже более

воспринимаема, более различима из-за своей отделенности от всех других

смесей, на пороге... истинного тела, мы могли бы сказать. Узкий порог,

который, возможно, представляет первичное введение разума в Материю, как

раз где разум соединяется с клетками: тончайшая форма физического разу-

ма, как только он был рожден, так сказать. Некий мельчайший трепет. Я

изучаю, как Материя, тело, может постоянно поддерживаться в Гармонии с

божественным Присутствием, и это очень интересно: нет противопоставления

как такового, есть лишь очень маленькая микроскопическая деформация. Ис-

пользуя слова, которые сильно преувеличивают явление (ибо оно микроско-

пическое), мы могли бы назвать его спешкой, въевшейся в Материю (в опре-

деленный тип Материи). Нетерпение, чтобы выбраться из текущего момента и

перейти к следующему моменту, и в то же время неопределенность относи-

тельно того, что принесет следующий момент; и это порождает вибрацию

беспокойства... Все время я ловлю свои клетки на этом. Естественно, я

реагирую, но это совсем обычное для них состояние: всегда напряжение к

следующему моменту, никогда нет спокойствия текущего момента. И в ре-

зультате (слова дают слишком конкретное ощущение чего-то, что довольно

текуче) ощущение того, что нужно вынести и перетерпеть вещи, и спешка

выбраться из этого состояния терпения, с надеждой (очень слабой и нере-

альной), что следующий момент будет лучше. И это так от одного момента к

следующему, одного к следующему... Естественно, она говорит здесь не о

неком беспокойстве, присущем нашим разъединенным жизням, а о истоке это-

го: щепотке смерти. По сути, это некая спешка, чтобы покончить со всем,

остановить все конфликты и немного задышать. Но в глубинах Материи, на

том пороге, это еще более радикально: дышать немного -- это все еще бес-

покойство. Есть страстное желание более радикального покоя: смерти. Пол-

ная остановка: состояние камня (и даже больше). Возможно, это один из

истоков НЕТ в глубинах Материи (или, в любом случае, на том пороге).

Так вот, супраментальная Вибрация обладает одним особенным свойс-

твом, среди многих других... (но чем же является эта "супраментальная"

Вибрация, в конце концов, если не Вибрацией истинной Материи, естествен-

ным, божественным состоянием Материи, маленькой светлой пульсацией чис-

тых клеток, по другую сторону сети): она останавливает эту дрожь. Это

необычайная Вибрация в том смысле, что она объединяет два противополож-

ных качества нашей видимой Материи: безграничность и абсолютное Движе-

ние, и абсолютную Недвижимость. И, довольно любопытно, эта Вибрация по-

рождает другой вид времени. Вхождение в нее подобно вхождению во времен-

ную шкалу (без шкалы!), на которой прошлое, настоящее и будущее находят-

ся вместе, так сказать, или одновременно! Действительно, это без време-

ни. И все там. Это мгновенно. Все пространство также там, мгновенно: нет

"там", нет завтра. И все же это не покоится! Это то, что несет всю все-

ленную на сумасшедшой скорости и не двигаясь. Это не имеет ничего общего

с великим статическим Всевышним, которого находишь в "бесконечностях"

сознания наверху, с закрытыми глазами: это нечто, что является одновре-

менно необъятностью космического потока и недвижимостью "Брахмана", как

говорят в Индии. И это жизнь, настоящая жизнь. Метафизика оборачивается

физиологией. Это нечто, что прямо здесь, с открытыми глазами, но не про-

живаемое (пока что) очень легко из-за того, что мы вовсе не приучены:

это уничтожение нашей дрожи и всего того, что дает нам ощущение "я жив"

-- в действительности, это сожжение тюрьмы. Птицы живут этим совершенно

комфортно, не накладывая на это никакую философию, и вот, вероятно, по-

чему они летят прямиком в Сибирь, которая не "где-то там", а полностью

содержится в них, и которая сама вся развертывается. Только они не знают

этого. Такова клеточная жизнь: она одновременно повсюду, без деления, и

это никогда не утомляет; все течет без трения. Короче говоря, все рабо-

тает как в совершенной недвижимости. Мать сделала множество открытий, о

которых мы поговорим позднее, что она назвала "вездесущностью клеток". И

поскольку это везде, то и время, очевидно, больше не является тем же са-

мым. Есть некая безвременность, которая порождает, или является, всеми

временами. Прежде [до переживания 1962], когда тело покоилось и входило

в статическое состояние чистого Существования, у меня было (или просто

было) впечатление тотальной недвижимости, не знаю, как и выразиться...

не как противопоставление между чем-то, что не движется и нечто, что

движется, не то: это было отсутствие возможности движения [и, более то-

го, это и давало ощущение, что вся вселенная погружается в некую иллю-

зию]. А теперь происходит так, что тело чувствует не только земное дви-

жение, но и вселенское движение такой грандиозной скорости, что это не-

воспринимаемо, это за пределами восприятия. Это так, как если бы, за

пределами Бытия и Не-Бытия, было бы нечто, что не движется в пространс-

тве, а находится одновременно за пределами недвижимости и движения, в

том смысле, что его скорость делает его абсолютно невоспринимаемым для

всех чувств (не говоря уж о физических чувствах), всех чувств во всех

мирах. Скорость столь фантастична, это это кажется недвижимым.

Мать начала переживать с большой предосторожностью это грандиозное

Движение без движения, и здесь происходит нечто особенное (множество ве-

щей, на самом деле), на этом пороге Материи: Для обычного сознания это

выглядит как состояние упадка, идиотизма, комы или оцепенения -- прини-

мает все эти видимости. Нечто, что становится неподвижным, неотзывчивым,

намертво останавливается. Ты не можешь больше думать или наблюдать, или

реагировать, ты не можешь сделать ни малейшей вещи... [Мать это не пуга-

ло; беда в том, что некоторые из персонажей вокруг нее все более воспри-

нимали это как высшую форму упадка или дряхлости, или же как медленный

отход от Материи, тогда как, напротив, это было погружением в самое

сердце Материи.] Всевозможные мысли приходят от людей снаружи, мысли,

которые приходят и пытаются нарушить это; но если мне удастся противос-

тоять им, если я смогу удержать этот состояние, то спустя некоторое вре-

мя это станет столь МАССИВНЫМ, столь конкретно мощным, столь массивно

недвижимым, о!... это должно куда-то вести. И, в самом деле, это осто-

рожно вело к состоянию другого вида. Все трудности в действительности

являются ничем; лишь новизна для тела вызывает трудность. Для тела все

новое подобно смерти: состояние, которое оно никогда не переживало преж-

де, следовательно, это "смерть". Все же это состояние массивной недвижи-

мости (и фантастического Движения, которое, на самом деле, направляется

к той "массивности") было действительно началом состояния, которое может

считаться чудесным, в котором не только были невозможны болезнь и

смерть, но и исчезали утомление и износ, и наступало некое омоложение

или совсем радикальная модификация (при условии, что состояние могло

удерживаться) во всех ритмах старого тела и, возможно, будь достаточно

времени, даже в его субстанции. То, что мы называем сном, это некая ка-

рикатура на это состояние (этот застойный, тяжелый и приковывающий сон,

говорила Мать); все токсины, которые сжигаются во время сна, давая нам

ощущение отдыха после 6-8 часов, автоматически и мгновенно сжигаются в

том другом состоянии. И это вовсе не сон: это полностью пробужденное

состояние, даже сверхпробужденное -- разнообразное и распространяющееся

повсюду -- и разнообразное действие, в абсолютном покое. И мы припомина-

ем недвижимость Шри Ауробиндо в его большом зеленом кресле. Как если бы

я лежала на ковре Силы, столь быстром, что он недвижим, -- сказала Мать.

И любая малейшая дрожь материального Разума замораживается там -- как

если бы НЕТ Материи было бы полностью поглощено в ее абсолютном ДА, в

своем Покое наконец. Но не в покое Смерти: в покое всевышней Жизни. По

сути, стремление к Смерти -- это темный поиск истинной жизни, это жизнь,

ищущая Жизнь. Смерть -- это карикатура вечной Жизни; смерть может быть

уничтожена только во всевышней Жизни... на земле. И мы снова и снова

отбрасываемы туда, пока не найдем Секрет.

Мать стучалась в дверь бесконечно малого Секрета.

Ты знаешь, ты чувствуешь себя действительно некомфортно, ты не

чувствуешь себя хорошо, ты не можешь дышать, ты чувствуешь тошнотвор-

ность и беспомощность, не можешь двинуться или подумать или что-либо

еще, и внезапно... ЭТО Сознание -- телесное сознание Вибрации Любви, ко-

торая составляет саму сущность творения, только секунда: все освещается,

пуф, прежнее ушло, все ушло! Так что ты смотришь на себя, изумленный --

все ушло. Ты действительно чувствовал некомфортно -- все ушло.

Прошел через сеть.

Но старое тело или старая привычка тела удерживает свою глупую при-

вычку долгое время: Время от времени -- два или три раза за день -- мне

дается несколько минут этого. Это чудесный отдых. Но я всегда выхожу из

этого (то есть, тело выходит) с некоторым беспокойством, подразумевая,

что тело говорит: "О! Я позабыло жить." Очень странно. Это длится лишь

секунду, но одну секунду беспокойства: О! Я позабыло жить -- и вся коме-

дия разыгрывается снова. Маленькая смертная дрожь, которая дает телу

ощущение "я живу". Снова падаешь в свою тюрьму. Эта маленькая дрожь,

возможно, есть то, что помогло Материи пробудиться к жизни -- к катаст-

рофе жизни. Но я полагаю, что это только катастрофа индивидуальной жиз-

ни, заключенной в индивидуальное тело, в котором Вибрация не может течь,

в котором мы зажаты в ложном времени, которое является ложным пространс-

твом, разделенным дистанциями не-я. Именно "я" порождает дистанции, пос-

кольку оно помещает все вне себя. Это жизнь удаленная, поделенная, раз-

деленная, без дыхания -- обдирающая, смертная.

Лишь мелкая дрожь на пороге.

Но вместо того, чтобы опускаться до духовной иллюзии вселенной, мы

приходим к ошеломляющей Истине вселенной. Вместо космического бегства мы

раскрываем космический приход в новую жизнь, новое пространство, в само

сердце Материи и в абсолютный покой, абсолютное расширение, абсолютное

знание маленькой вездесущей клетки.

Другая Жизнь в жизни, как раз за маленькой смертной дрожью.

Другой вид за сетью.

XVIII. ИЗМЕНЕНИЕ ВРЕМЕНИ - Сборник - Сатпрем