III.3. Саентология: наука или религия? - Саентологии психотерапи(экспертные материалы

Л. Рон Хаббард — основатель саентологии — определяет ее как прикладную религиозную философию

"Это то, как работает жизнь, это то, как изменить к лучшему мужчин, женщин и детей

"^,

"Саентология определяется как изучение духа и работа с ним в его взаимоотношениях с самим собой, вселенными и другой жизнью"

"Саентология — это маршрут, путь, а не диссертация и не претенциозное учение"

"В Саентологии конечным результатом обучения и выполнения упражнений является восстановление осознания самого себя как духовного и бессмертного существа

Чтобы не выходить за пределы поставленных передо мной задач, ограничусь лишь несколькими, на мой взгляд, важными замечаниями: 1) религиозность этой философии проистекает не из веры как таковой (как раз ее значение Хаббард отрицает: "не... то, во что верят, а... то, что делают

), а из представления о духе; 2) философский характер саентологии связан не с представлениями о специальной науке философии, а с представлением о размышлении человека о себе, своем месте среди людей и в мире, о прагматической систематизации накопленных человечеством знаний — т.е. с тем, что часто свысока называют философствованием; 3) прикладной характер самой сути саентологии (см. выше), связанный прежде всего с тем, что человек — и чем дальше продвигается цивилизация, тем больше — нуждается в конструировании обозримой, так или иначе для него понятной и практически полезной картины мира, которая в силу этих требований всегда только картина, но не сам мир. Возможно, это одна из самых трудных задач современного человека, живущего в мире ускорения и многообразия. Ее неоднократно пытались решать и до нас — достаточно припомнить учение Льва Толстого, Ж. Ж. Руссо и мн. др. Множественность таких философий (осознающих себя как религиозные или нет) сама является проявлением многообразия жизни, требующего приспособления к нему и совладания с постоянно ускользающим смыслом, скрывающимся за непосильным для постижения одним человеком всего объема накопленных человечеством знаний. И потому человек вынужден среди множества философий искать философию для себя (сам отказ от такого поиска — своего рода философия жизни, имеющая свои практические последствия, о которых, например, В. И. Ленин говорил, что человек, отказывающийся от всякой философии, оказывается в плену худшей из философий). Надо отметить, что попытки создания таких философий всегда корреспондируют с особенностями времени и культуры, отвечая на те или иные существующие в социуме неудовлетворенные потребности. В последние несколько десятилетий эти потребности связаны с информационным взрывом и начавшимся переходом от индустриальной эпохи к информационной

В этой связи примечательно и важно, что Хаббард связывает термин "Саентология" не с английским "Science — наука", а с латинским "Scio — знание", и определяет содержание термина как "знанг^о том, как знать"

. Этот этимологический момент важен, так как, употребляя слово "наука", саентологи вкладывают в него совершенно иной смысл, восходящий не к добыче и интерпретации знаний, а к самому знанию как продукту механизма мышления. Из предисловия редакторов и текстов Хаббарда следует, что саентология — не сама наука в ее академическом смысле, но осмысление накопленных человечеством знаний в некоей целостной системе, преодолевающей недостатки предшествующих и современных ей наук.

Отношения между научной психологией и саенто-логией оговариваются особо и специально, во многом перекликаясь с обоснованиями, положенными в основу гуманистической психологии. Хаббард критикует психологию, ссылаясь на то, что В. Вундт рассматривал ее в сугубо физиологическом ключе

. Сюда можно было бы добавить и точную формулировку У. Джеймса, говорившего, что он предпочитает не говорить о душе, пока не уяснит "прагматическое значение этого термина". Ответом на физиологическую психологию человека, построенную на тех же принципах, что и психология животных, было неприятие ее Ф. Достоевским, видевшим в ней "унижающее человека овеществление его души"; Л. Толстого, считавшего, что она не отвечает на главный вопрос: "Что я такое с моими желаниями^."', О. Мандельштама: "Чрезвычайно быстрое очеловечивание науки... наталкивает нас на другой путь. Представления можно рассматривать не только как объективную данность сознания, но и как органы человека... ". Совсем с иной стороны, но к тому же подходил великий физиолог А. А. Ухтомский, а уже в наше время — Е. Велихов, В. Зинченко, В. Лекторский: "Психическая реальность по сложности встала вровень, если не превзошла реальность физиологическую. Она выступила... как своего рода "духовный организм"

. Ответом на нее явился выход на сцену экспериентальной психологии (от experience — опыт, в отличие от экспериментальной (научной в узком смысле слова), представленной множеством ветвей и направлений:

гуманистическая психология, духовная психология, трансперсональная психология, психосинтез и мн. др.

Но, утверждает Хаббард: "Любое сравнение Саен-тологии с предметом, известным как психология, — это нонсенс"

, что вполне согласуется с пониманием им своего учения как прикладной религиозной философии. По существу, в отличие от М. Б. Эдди с ее Сай-ентистской Церковью Христа и Христианской Наукой

, Хаббард пытается не подменить науку прагма-тизацией религии, а вывести из накопленных человечеством знаний некую философию жизни. Объединяет же их восприятие здоровья не только и не просто как явления биологического, телесного, но и — прежде всего — как следствия и проявления духовной жизни, хотя сама духовная жизнь воспринимается очень по-разному.

Как и другие подобные системы, саентология имеет своих приверженцев и своих противников — это вопрос Веры и Опыта, диалог которых принципиально невозможно построить на основе классического научного подхода уже потому, что не существует общего теоретического и методологического поля: каждая Вера есть по существу уникальная философия и методология бытия. Уникальность саентологии не означает ее исключительности: на этом постоянно настаивает Хаббард ("Не меняйте религии человека, не меняйте его политики, не нарушайте суверенитета наций. Вместо этого научите человека использовать то, что он имеет и знает...

") и об этом же свидетельствует отношение к саентологии представителей многих религий и религиозных конфессий, разных научных школ и направлений.

Вопрос о том, действительно ли саентология является религией, лежит вне пределов моей компетенции; ответ на него содержится как в официальной регистрации саентологии на родине ее возникновения в качестве религии, так и в ряде экспертиз

, подтверждающих обоснованность этого признания. В то же время, как известно, не во всех странах саентологию регистрируют как религию. В рамках проводимого мной исследования важно соотнести саентологию с наукой и научной медициной, ибо это соотнесение обеспечивает методологическую базу поиска ответа на вопрос, являются ли практикуемые в ней подходы и процедуры психотерапией.

Исходя из сказанного выше, можно выделить два принципиальных пути формирования психотерапевтических по своему механизму эффектов. Один из них связан с научно обоснованным, умышленным и планируемым воздействием на определенные симптомы или заболевания с целью их ликвидации или ослабления — он, собственно, и называется психотерапией. Другой путь связан с самосовершенствованием человека при опоре на те или иные мировоззрение или веру; здесь существует очень широкий круг процедур — от духовных техник до заговоров, оберегов, изгнания духов и т.д., по отношению к которым психотерапевтические эффекты не планируются, как таковые не осмысляются и в рамках каждой из таких мировоззренческих систем не сводимы к психотерапевтическим механизмам, хотя сходные с психотерапевтическими, оздоровляющие эффекты могут иметь и очень часто имеют место. Различия между ними четко сформулировал Виктор Франкл: "Цель психотерапии — исцеление души, цель же религии — спасение души. Если, однако, религию, согласно ее исходной направленности, мало волнуют и заботят такие вещи, как выздоровление или предупреждение болезней, тем не менее — по своим результатам — не намеренно — она оказывает психогигиеническое и даже психотерапевтическое действие. Это происходит благодаря тому, что она дает человеку беспрецедентную возможность, которую он не в состоянии найти где-либо еще: возможность укрепиться, утвердиться в абсолютном. В психотерапии мы также можем зафиксировать аналогичный непреднамеренный побочный эффект, поскольку мы наблюдаем в отдельных случаях, что пациент в ходе психотерапии приходит обратно к давно утраченным источникам изначальной, подсознательной, вытесненной религиозности. Однако, хотя такое и случается, врач не вправе ставить себе такую цель. Ведь в этом случае он объединяется с пациентом на почве общей веры и действует, исходя из этого, но тем самым он уже с самого начала обращается с ним не как с пациентом

В этой связи заслуживает внимания пример, приводимый А. Бадхеном и почерпнутый из опыта, описанного Архимандритом Михаилом (Козловым)

более ста лет назад, когда он объяснял слепому, как молиться сердцем:

"— Вот ты ничего не видишь, а ведь можешь умом вообразить и представить себе то, что ты прежде видал, то есть человека или какую-нибудь вещь или свой какой-нибудь член, например, руку или ногу. Можешь также вообразить, как бы на него смотрел, и можешь навести и устремить на него, хотя и слепые, свои глаза?

— Могу, — ответил слепой.

— Ну, так ты точно так же вообрази свое сердце, наведи свои глаза, как бы смотри на него. А умом-то внимательно слушай, как оно бьется и ударяет раз за разом. Это называется у Святых Отцов сводить ум из головы в сердце. Когда к сему приспособишься, то и начинай к каждому удару сердца, смотря на него, приноравливать молитвенные слова таким образом: с первым ударом подумай — господи, со вторым —Иисусе, с третьим —Христе, с четвертым — помилуй, с пятым —мя. И повторяй cue многократно. Потом, как к сему привыкнешь, то начинай вводить и изводить Иисусову молитву в сердце вместе с дышанием, как учат Отцы, то есть, втягивая в себя воздух, скажи или вообрази: Господи Иисусе Христе, а испущая из себя — помилуй мя... Только при сем всемерно остерегайся от представлений в уме и являющихся каких-либо видов, не принимая вовсе никаких воображений, ибо Святые Отцы крепко заповедуют при внутренней молитве сохранять без-видие, дабы не впасть в прелесть".

И далее А. Бадхен добавляет: "Впервые практика "внутренней сердечной непрестанной молитвы" была описана Св. Никодимом Святогорцем (1749 — 1809), афонским монахом, главным создателем Филокалии, или Добротолюбия. "Добротолюбие" было напечатано в 1782 году. Никодим также составил Духовные Упражнения, изданные в 1800 году. Эти книги сочетают наследие восточной традиции с западными духовными творениями. В них присутствует основополагающее родство с Духовными Упражнениями Св. Игнатия Лойолы (1491 - 1556), который под именем Духовных упражнений понимал всякий способ, "каким душа приготовляется и располагается для своего освобождения от всех неупорядоченных влечений и, коль скоро они будут уничтожены, для поиска и обретения воли Божией относительно устройства своей жизни и для спасения своей души". В Духовных Упражнениях используются дыхательные техники, некоторые медитативные приемы, работа с телом, символами, образами, воображением, волей и т.д.".

Чем это формально (если убрать слова о Боге и перевести на современный язык) отличается от, например, аутогенной тренировки в клинике внутренних болезней? Практически — ничем. Но в атеистическом лечебном контексте молитва — инструмент оздоровления сердца и дыхательной системы, а в контексте религиозном — наоборот: сердце и дыхание — инструменты молитвы, направленной к Богу. Внешне "одно и то же" предстает совершенно разным.

Другими словами, что для психотерапии — цель, то для религии — побочный, попутный эффект, и наоборот; это в полной мере приложимо к саентологии, целью которой провозглашается отнюдь не лечение расстройств и болезней, а духовная работа во имя улучшения жизни: "Цель Саентологии заключается в том, чтобы сделать человека способным жить лучшей — согласно его собственной оценке — жизнью"

III.3. Саентология: наука или религия? - Саентологии психотерапи(экспертные материалы - В.Е. Каган