Бендлер и Гриндер - Терапевтические метафоры для детей и внутреннего ребенка - Миллс Дж., Кроули Р.

Последнее десятилетие в жизни Эриксона было наиболее плодотворным в его преподавательской деятельности. Занимаясь с учениками, Эриксон использовал ряд методов косвенного воздействия, включая элементы утилизации, транс и метафору. Оба лингвисты, Бендлер и Гриндер наблюдали за клинической работой Эриксона и на основе этих наблюдений выстроили свое лингвистически-ориентированное представление о механизме воздействия метафоры.

Метафора, согласно их теории, действует по принципу триады, проходя через три стадии значения:

1) Метафора представляет поверхностную структуру значения, непосредственно выраженную в словах рассказа.

2) Поверхностная структура приводит в действие ассоциированную с ней глубинную структуру значения, косвенно соотнесенную со слушателем.

3) Это в свою очередь приводит в действие возвращенную глубинную структуру значения, непосредственно относящуюся к слушателю.

Приближение к третьей ступени означает, что начался трансдеривативный поиск, с помощью которого слушатель соотносит метафору с собой. Сама сюжетная линия служит лишь мостиком между слушателем и скрытом в рассказе посылом, сообщением, которое никогда не достигнет адресата без его невидимой глазу работы по установлению необходимой личностной связи с метафорой. Как только связь установлена, начинается взаимодействие между рассказом и пробужденным к жизни внутренним миром слушателя.

Приведенный нами краткий обзор обнаруживает общее для всех теорий уважение к метафоре как особому и эффективному средству общения. Все сходятся на том, что метафора - явление многогранное, и ее использование может быть весьма разнообразным для расширения границ человеческого сознания.

"Физиология метафоры"

Мы восприняли как откровение теорию Эриксона и Росси о возможной связи между метафорой, симптоматикой и работой правого полушария. Для нас открывались новые творческие перспективы. Поняв, откуда исходит сила метафоры и что происходит в мозгу на физиологическом уровне, мы начали свои исследования с целью проследить связь между работой полушарий головного мозга и языком символов или метафор. Для начала вкратце расскажем о последних достижениях науки в области исследования головного мозга.

В шестидесятых годах совместная работа по исследованию связей между полушариями велась психологом Роджером Сперри и его коллегами Филиппом Фогелем, Джозефом Богеном и Мишелем Газанигой. В одной из работ 1968 года Сперри описал беспрецедентную операцию, успешно проведенную Фогелем и Богеном на головном мозге страдавшего эпилепсией пациента. Суть ее заключалась в том, что были прерваны проводящие пути между двумя полушариями. Изучая последствия ряда подобных операций, ученые обнаружили неожиданные изменения в поведении пациентов, что свидетельствовало о фундаментально различном способе обработки информации каждым полушарием.

"Судя по поведению таких пациентов, создавалось впечатление, что процесс мышления у них представляет не единый поток сознания, а два самостоятельных потока, возникающих каждый в своем полушарии, отрезанных друг от друга и не имеющих никаких точек соприкосновения. Говоря иначе, в каждом полушарии возникают свои особые ощущения, восприятия, понятия, свои собственные побудительные импульсы и связанный с ними опыт познания, обучения, волеизъявления".

До этого открытия считалось, что оба полушария функционируют если не идентичным, то в основном сходным образом.

Работа Сперри и его коллег пробудила новый интерес к этой области исследований. В результате открылась весьма сложная картина работы головного мозга, где элементы специализации уравновешиваются элементами интеграции. Мы уже знаем, что у каждого полушария имеется свой "стиль" обработки информации (специализация), но оба они также работают во взаимодействии как единое целое (интеграция). Это относится и к языку, который всегда считался прерогативой левого полушария. В ходе исследований выяснилось, что оба полушария взаимодействуют синергически в сложном деле языкотворчества и расшифровки словесных сообщений. Левое полушарие воспринимает язык последовательно, логически и буквально, а правое схватывает сообщения мгновенно, целиком, улавливая скрытый смысл. Если сказать по-иному, левое полушарие укладывает кубики по порядку, чтобы получить правильную картинку, а правое видит ее сразу.

При чем здесь метафора? Поскольку в метафоре важно не столько ее буквальное значение, сколько скрытый в ней смысл, для ее расшифровки придется больше потрудиться правому полушарию. Это подтверждается двумя независимыми друг от друга исследованиями. В 1978 году Орнстейн измерил волновую активность мозга у студентов медиков, выполнявших различные познавательные задания. Наибольшая активность  левого полушария была отмечена при чтении и записи текстов технического характера, а высшая активность правого полушария была зарегистрирована при чтении притчей суфи (магометанского мистического пантеизма). В левом полушарии эти тексты вызвали такую же активность, как технические тексты плюс всплеск активности в правом полушарии.

Роджерс и ее коллеги (1977) провели сравнительный анализ английского языка и хопи (языка индейского племени, живущего в поселениях в северо-восточной части Аризоны) с точки зрения работы полушарий. Знавшие оба языка школьники начальных классов прослушали в записи на пленке один и тот же рассказ на английском и в переводе на хопи. Одновременно велась запись электроэнцефаллограмм. Результаты показали, что обработка рассказа на языке хопи вызвала повышенную правостороннюю активность по сравнению с английским вариантом. Это объясняется тем, что, в отличие от английского, язык хопи имеет более контекстуальный характер. В хопи слова не имеют фиксированных значений, а понимаются в зависимости от общего смысла сообщения. Вот эта необходимость гибкости понимания в зависимости от контекста и вызывает активность правого полушария.

Подводя итог, Пеллетье пишет:

"Элементы этих (правосторонних) словесных конструкций не

имеют фиксированных определений, но зависят от контекста и, занимая место в новой структуре, меняют свой смысл".

Идея Пеллетье относительно смыслового сдвига совпадает с тем, что Копп назвал "множеством сосуществующих значений" и с выдвинутой Эриксоном и Росси "двухуровневой теорией общения".

Исследования в этой области продолжаются и окончательные выводы впереди, но уже их начальный этап подтверждает интуитивные догадки тех теоретиков, которые проводят параллель между лингвистическими характеристиками метафоры и филологическими особенностями работы правого полушария. Метафора  поистине является языком правого полушария. Надо надеяться, что дальнейшие исследования дадут еще более богатый материал, который вооружит нас знанием относительно физиологических основ понимания и даже усиления эффективности метафорических сообщений.