СТАРОЕ НЕБО - Школа сновидений - Ал.Панов

Жил-был египетский фараон. Все у него было — и богат­ство, и женщины, и власть.

Единственная забота оставалась у фараона — удачно вы­дать замуж горячо любимую дочь.

И вот бросил он клич, который был услышан и за пределами Египта: «Тому, кто переплывет Нил, кишащий крокодилами, достанется в жены фараонская дочь и половина,так сказать, фараонства».

Сидит фараон на берегу Нила, в окружении бесчисленной свиты, и ждет пока найдется смельчак, который совершит тре­буемый подвиг. Собралась толпа — египтяне и чужестранцы, - и долго все стояли и ждали, но никто не отваживался.

И вдруг из толпы выскакивает какой-то невзрачный тип, бросается в воду и с изумительной скоростью, уворачиваясь от крокодилов, быстренько переплывает реку.

Привели его к фараону. «Ну, герой, — говорит фараон, -получай мою дочь и фараонское благословение». «Но мне не нужна твоя дочь»,— говорит тип. «Значит ты хочешь полфараонства?», — спрашивает фараон. «Нет, власти мне тоже не нуж­но». «Значит золота, драгоценностей, богатств несметных?». «Ничего этого мне не надо», — упирается тип. «Чего же ты хо­чешь?», —удивился фараон.

«Единственное желание, которое у меня осталось, — гово­рит тип, — это посмотреть в глаза тому мерзавцу, который тол­кнул меня в реку».

Сны, скрывающие от сновидца видение «настоящего» мира, диктуются его прошлым — этой пеленой между сознанием и внешним пространством.

Истинный анализ психики — это процесс выработки нео­бусловленности собственным прошлым, непривязанносги к нему, с устремлением к настоящему.

От рождения мы пусты, чистое восприятие , чистый лист, на котором еще ничего не написано. А за то, что действительно «написано» и существует, нет необходимости держаться.

Современная человеческая цивилизация — довольно убо­гое в плане духовной развитости сообщество, и, в силу этого, мы отождествляемся с очень поверхностными человеческими реакциями и возможностями. И в этом мы последовательны.

Стремление к последовательности — это отголосок нашей глубинной жажды целостности. Собирая себя из первого «подвернувшегося под руку» материала, из тех психических поряд­ков, которые нам предлагает сегодняшний день человечества, (а это, как правило, материал с качеством «периферии» нашего внимания, только весьма приблизительно отражающий истин­ные качества нашего центра), мы строим дом на песке.

Очень трудно ускользнуть от «дневного» видения мира. Уме­ние проходить сквозь собственное прошлое, сохраняя трезвость и цельность, — одно из условий победы. Даже умереть доста­точно тотально невозможно, не приведя в порядок свои зем­ные дела.

Качество и «дальность» сно-видений зависит от качества и «объема» всех видений, то есть всей жизни.

Мы имеем намерение своего сна — его зафиксированных качеств. Участвуем мы сознательно в его создании или нет - оно материально, и комфортность ночных погружений зави­сит от нас и от сил, соучаствующих в нашем намерении «быть — где», «быть — с кем», «быть — как». Его качество формирует сны, но и без снов мы пребываем в том или ином энергетичес­ком пространстве. В каком именно, — можно судить по нашим состояниям после пробуждения. Роль этого намерения подоб­на той, которую для дневного сознания выполняет мировоззре­ние, с той разницей, что намерение сна гораздо труднее изме­нить (читай — осознать), и оно отчетливее влияет на вкус судьбы, поскольку менее вторично. Оно — часть той энергетической ниши, которую мы, и не только мы, создаем, инерция кото­рой кажется нам судьбой. Будучи созданным, это намерение существует в пространстве. То есть, если в «трюме яхты» ваше­го сознания полно «крыс», нет ничего неожиданного в том, что каждое утро вы просыпаетесь разбитым и почти больным.

И, если в вашем распоряжении «воздушный шар», не делай­те круглые глаза, очутившись на другой стороне земли, — про­сто в эту ночь дул сильный ветер.

«Я проснулся от какого-то толчка — мягкого как удар кро­ви, выталкиваемой сердцем. Оглядел комнату — она немного просторнее той, в которой я уснул, но их основные черты со­впадали. Волнообразным движением, наверное так из старой кожи выбираются змеи, я выскользнул из физического тела. Его границы были отчетливы и прохождение сквозь них напо­минало мне (тут же, во сне) слышанные истории о выходе из тела после смерти.

Продолжая те же волнообразные движения, я некоторое время витал над лежащим на постели телом. Оно виделось тем­ной массой, смутным контуром и что-то удерживало меня от того, чтобы вглядываться в него пристально.

Мне хотелось куда-то вверх, выше крыши, выше и выше — ни тогда, ни сейчас я не смог бы определить точнее это состо­яние, хотя в нем была некая цель и знание дороги, в которую оно меня вело.

Поднимаясь, я уперся теменем в какую-то перегородку, — возможно, она совпадала с физическим потолком, правда, даль­нейшие события не поддерживают эту ассоциацию.

Протолкнувшись, продравшись, протиснувшись сквозь плотность этого барьера, я оказался как бы на следующем этаже. На физическом плане этого «этажа» не было. Отчетливо чув­ствовалось другое — изменившееся относительно предыдуще­го — состояние сознания.

Я стоял абсолютно голый в жарко натопленной комнате, где-то горел камин. В комнате сидела группа людей.

Это была именно группа (по чувству какой-то родственнос­ти между ними). Они очень дружелюбно встретили меня— без слов поздравляли с тем, что я вышел на этот уровень. То же ощущение жизненной силы, которое исходило от них, я испы­тывал и прислушиваясь к себе. Было чувство отсутствия каких-либо психических барьеров между нами, хотя мы и оставались совершенно отдельными.

Отвернувшись в угол, я посмотрел, есть ли у моего тела член — в этом мире. Мои друзья переглянулись и понимающее зау­лыбались. Среди них были и женщины. На всех них были мяг­кие и красивые одежды, на которые я не обратил особого вни­мания. Казалось, сам воздух здесь располагает к совместной учебе, к общению. Безмолвное приглашение остаться заесь было ненавязчивым и искренним. Эти люди были убеждены в пра­вильности того, что они должны находиться именно здесь, но мне нужно было выше.

Я устремился всей своей волей, жизненной силой вверх.

Новый «потолок» оказался еще плотнее, чем предыдущий. Ощущение в темени было такое, будто там что-то рвется. Пос­леднее, что я увидел: мои новые друзья стараются удержать меня. Это стало неприятным открытием.

Следующий этаж представлял из себя просторные залы гуляющими в них людьми. Здесь происходило нечто вроде банкета — бокалы в руках, мужчины в смокингах. Здесь я задер­жался недолго — только научился создавать на себе одежду. Это какое-то особое усилие воли, хотя было чувство неважно­сти и не слишком большой ценности такого опыта, — мнение, которое я не поддерживал бы днем,

Этот уровень был чем-то вроде экзамена на отождествление чувства своего «я», сущности — с отношением к чему-либо. Мы не то, что мы создаем. Наше отношение к людям, вещам, иде­ям, с которыми мы встречаемся на своем пути — только «одеж­да», периферийная энергия, создаваемая, излучаемая чем-то большим.

Мне нужно было выше. От следующего «потолка» у меня чуть не раскололась голова. В воздухе, в который я прорвался, была особая окончательность.

Это был ясный, прозрачный воздух ранней осени. Я медлен­но приближался к храму, до меня доносились голоса детей, иг­рающих на газонах его внутреннего двора. Где-то жгли листья — едва различимый запах дыма в безветренную погоду... В об­щем, я чувствовал себя дома. Я подумал, что наверное, это и называется вечностью».

Сущностный опыт, приобретаемый в сновидениях, невозмож­но не узнать, не отличить от легковесности иллюзий, фантазий; сквозь формы этого опыта брезжит свет того, что было, есть и будет, — того, что мы знали всегда. Направления этого опыта бесчисленны и бесконечны, как сама жизнь.

Почти на всех этапах развития основной вызов для сновид­ца — это иллюзорность собственного мирка, которая очень нелегко отпускает своего создателя.

Почему мы нуждаемся в иллюзиях? В своих бесконечных восхождениях сознание не всегда может оставаться открытым мировому пространству и воспринимать все дары неизвестнос­ти, не разрушаясь при этом. Ведь мы обладаем только ростком сознания, подчас очень хрупким. «Отдыхом» в пути становятся иллюзии или стереотипы восприятия, если мы не одни участву­ем в создании этого «этажа» пустоты.

И днем, и ночью мы редко создаем действительно ориги­нальные пути для Силы. Но любой сюжет, даже самый триви­альный, мы освещаем неповторимым светом собственного бы­тия. Магия шаблонов образа жизни, чувств, мыслей, сновиде­ний в том, что они не дают нашей жизненной силе рассеяться в безбрежности любого из миров — до тех пор, пока мы к этому не готовы. Что же касается оригинальности, то в сновидениях больше возможностей для присутствия вне-форменной энер­гии, что уже само по себе говорит о степени близости к источ­нику «оригинальности».

Не горячитесь, избавляясь от иллюзий. Точнее будет начать с осознания того, зачем они вам нужны.

Иллюзии рождает реальность. Иллюзия — это неверно от­раженная реальность. В основе каждой из них — стремление абсолютизировать какое-либо частное качество Силы, чрезмер­ное увлечение этим качеством.

«Я вышел к берегу моря и сел на один из прибрежных кам­ней. Мне нравилось это место. Мне нравилось, что там никого не было. Только ощущение пустоты и спокойствия. Я долго си­дел на камне. Мне не нужен был сюжет—события, люди, изме­нения. Я понял, что ни в чем этом нет нужды для того, чтобы быть».