Система отклонений - Социальное пространство и генезис классов - Пьер Бурдье - Философия как наука

Итак, именно структура политического поля, субъективно находящаяся в неразрывной, прямой и всегда декларируемой связи с доверителями, определя­ет выработку позиций посредством принуждений и ин­тересов, связанных с определенным положением в этом поле. Более конкретно вырабатывание позиций зависит от системы принятий позиций, конкурентно предлагаемых всей совокупностью антагонистических партий, т. е. политической проблематикой, полем стра­тегических возможностей, объективно предлагаемых на выбор агентам в форме позиций, в действительности занятых, и выработанных позиций, в действительности предлагаемых в поле. Партии, как и течения внутри партий, имеют относительный характер, и напрасны старания определить, чем они являются, что они про­поведуют без учета того, чем является и что проповеду­ют внутри одного и того же поля их конкуренты.

Наиболее очевидным следствием этой особенно­сти поля является своего рода эзотерическая культура, состоящая из проблем, совершенно чуждых или недо­ступных для большинства, из концепций и выступле­ний, не имеющих никакого отношения к опыту обыч­ного гражданина и, в особенности, из различений, нюансов, тонкостей, ухищрений, которые проходят не­замеченными для взгляда непосвященных, и сам смысл существования которых как раз и заключен в отноше­ниях, носящих конфликтный или конкурентный харак­тер между различными организациями, между "тенден­циями" или "течениями" внутри одной организации. Можно привести еще одно свидетельство Грамши: "Мы удаляемся от масс: между нами и массой выраста­ет преграда из разных квипрокво, недоразумений, сложных словесных игр. Это приведет к тому, что мы станем похожи на тех людей, которые хотят любой ценой сохранить свое место ". В действительности недоступ­ность собственно политической культуры для боль­шинства определяется не столько сложностью ее языка, сколько сложностью социальных отношений, состав­ляющих политическое поле и в нем находящих свое выражение: это искусственное творение борьбы в Ку­рии представляется не столько непостижимым, сколько лишенным жизненного смысла для тех, кто не будучи включен в игру, "не видит в ней никакого интереса" и кто не может понять, почему то или иное различие между двумя словами или двумя оборотами в основном докладе, программе, платформе, резолюции или постановлении может вызвать такие дискуссии, поскольку они не приобщены к принципу оппозиций, которые вызвали дискуссии, порождающие эти различия.

Тот факт, что всякое политическое поле стремит­ся организоваться вокруг оппозиции между двумя по­люсами (которые, как партии в американской системе, могут быть в свою очередь созданы настоящими полями, организованными в соответствии с аналогичными делениями), не должен заслонять того, что обратимые свойства доктрин или групп, занимающих полярные позиции, "партии движения" и "партии порядка", "прогрессистов" и "консерваторов", "левой" и "пра­вой" — суть инварианты, которые полностью раскры­ваются лишь в связи и через отношения с определен­ным полем. Именно таким образом свойства партий, регистрируемые реалистическими типологиями, не­медленно уясняются, если их соотнести с относитель­ной силой двух полюсов, с расстоянием, которое их разделяет и которое определяет особенности занимаю­щих эти полюса партий и политических деятелей (и в частности, их предрасположенность к дивергенции у крайних точек или конвергенции вблизи центра), а так­же неразрывно связанную с этим вероятность того, что будет занято центральное, промежуточное положение, нейтральная позиция. Поле в своей совокупности оп­ределяется как система отклонений различных уров­ней, и все в нем — в институциях, в агентах, в действи­ях или выступлениях, ими производимых — обретает смысл лишь в соотнесении, в результате игры противо­поставлений и различений. Например, противопостав­ление "правая" — "левая" может сохраняться и в трансформированной структуре ценой частичного об­мена ролями между теми, кто занимал эти позиции в два разных момента времени (или в двух разных мес­тах). Так, рационализм, вера в прогресс и в науку в период между двумя войнами во Франции, как и в Гер­мании, были свойственны левым силам, тогда как на­ционалистические и консервативные правые превозно­сили, скорее, иррационализм и культ природы. Сегодня в этих странах на вере в прогресс, технику и технократию строятся основы нового консервативного кредо, тогда как левые обратились к идеологическим темам или практике, ранее свойственной противоположному полюсу — культу (экологическому) природы, регионализму и некоторому национализму, развенчанию мифа неограниченного прогресса, защите "личности" — при этом все отмечено иррационализмом.

Та же диадическая или триадическая структура, организующая поле в его совокупности, может воспро­изводиться в каждой из его точек, т.е. внутри партии или группировки в соответствии с той же двойствен­ной, одновременно внутренней и внешней логикой, ус­танавливающей зависимость между специфическими интересами профессионалов и реальными или предпо­лагаемыми интересами их реальных или предполагае­мых доверителей. Несомненно, эта логика внутренних оппозиций может проявляться более очевидным обра­зом внутри тех партий, доверители которых наиболее обездолены и вследствие этого факта более склонны к самопожертвованию в пользу партии. Таким образом, лучший способ уяснить выработку позиций предостав­ляет топология позиций, исходя из которых те выража­ются: "Что касается России, то я всегда знал, что в топографии фракций и течений Радек, Троцкий и Бу­харин занимали левую позицию, Зиновьев, Каменев и Сталин правую, тогда как Ленин был в центре и исполнял функции арбитра во всей многосложности ситуации, выражаясь, естественно, на современном политическом языке. Ядро, называемое ленинским, утверждает, как известно, что эти "топологические" позиции абсолютно иллюзорны и ложны". Действительно, все происходит так, как если бы распределение позиции в поле включало в себя распределение ролей; как если бы не только конкурентная борьба с теми, кто занимает самые отдаленные и также самые близкие позиции, очень по-разному угрожающие его существова­нию, но и логическое противоречие между выработкой позиций подводила или отсылала каждого участника к занятой им позиции.

Так, некоторые обратимые противоположности, типа установившейся между анархистской и автори­тарной традициями, есть не что иное, как перенос в плоскость идеологической борьбы основного противоре­чия революционного движения, вынужденного прибе­гать к дисциплине, авторитету и даже насилию для то­го, чтобы победить авторитет и насилие. Будучи еретическим отрицанием еретической церкви, револю­цией против "установленного революционного поряд­ка", "гошистская" критика в ее "спонтанеистской" форме стремится использовать против тех, кто занял господствующее положение в партии, противоречие между "авторитарными" стратегиями внутри партии и "антиавторитарными" стратегиями партии внутри политического поля в его совокупности. Та же форма противопоставления прослеживается вплоть до анар­хистского движения, упрекающего марксизм в авторитаризме: противопоставление между "платформистской" мыслью, которая в стремлении заложить основы мощной анархистской организации, отбрасывает на второй план требование неограниченной свободы ин­дивидов и мелких групп, и "синтезистской" мыслью, которая хочет предоставить индивидам полную незави­симость.

Но и здесь внутренние и внешние конфликты накладываются друг на друга. К примеру, реальные разделения и противоречия рабочего класса могут най­ти свое соответствие в противоречиях и разделениях рабочих партий только в такой мере, в какой каждое течение склонно апеллировать к соответствующей части своих сторонников посредством гомологии между позициями лидеров в политическом поле и позициями реальных или предполагаемых доверителей в поле народных классов. Так, интересы неорганизованного люмпен-пролетариата имеют шанс быть представлен­ными политически (особенно в случае иностранцев, лишенных права голоса, или стигматизированных эт­нических групп) только в той мере, в какой эти инте­ресы становятся оружием и ставкой в борьбе, которая при определенных состояниях политического поля сталкивает спонтанеизм или, в крайнем случае, ультра­революционный волюнтаризм, всегда склонных отда­вать предпочтение наименее организованным фракци­ям пролетариата, спонтанная деятельность которых предшествует организации и захлестывает ее, и центра­лизм (определяемый противниками как "бюрократиче­ски-механистический"), согласно которому организа­ция, т. е. партия предшествует классу и борьбе и их обусловливает.