2.6. Протестантская этика и дух капитализма - Социология культуры - Ионин Л.Г. - Философия и социология

Вебер - не спекулятивный философ, и его гипотеза о роли этики протестантизма в возникновении капиталистической формы хозяйствования - не историософская идея. Он опирался на конкретную эмпирическую информацию. Изучая статистические данные относительно профессионального состава населения в Бадене, где традиционно сильно влияние католицизма, он обратил внима­ние на непропорционально большую численность протестантов среди владельцев капитала, предпринимателей, менеджеров и квалифицированных рабочих современных предприятий. Обра­тившись к другим данным, проанализировав архивные материа­лы, начиная с XIV века, Вебер выдвинул гипотезу о наличии кау­зальной связи между воспитанными духовными качествами, а именно: религиозной атмосферой дома и в общине, и направлени­ем развития, выбором профессии и дальнейшим профессиональ­ным становлением.

Вебер поставил задачу выяснить, какое именно духовное качество, какое именно свойство конфессионального духа обеспечивает выбор профессии, связанной с современной капиталистической экономи­кой. Но прежде чем ответить на этот вопрос, нужно определить сущ­ность заключительного этапа, сущность совершаемого выбора.

Для этого Вебер обратился к довольно популярному в его время понятию "дух капитализма". В зависимости от контекста он пишет о нем как о "капиталистической культуре" или "капиталистичес­ком этосе" (определяя последний как совокупность норм поведе­ния капиталиста как экономического агента).                   ;

Вебер говорит о духе капитализма следующим образом: "Если Я вообще существует объект, применительно к которому данное определение может обрести какой-то смысл, то это может быть только "исторический индивидуум", то есть комплекс связей, существующих в исторической деятельности, которое мы в понятии объединяем в одно целое под углом зрения их культурного знания".

В качестве подлинного ядра духа капитализма он выделяв представление о профессиональном долге (Berufspflicht), то ест о внутренне мотивированной обязательности и неизбежности выполнения норм хозяйственного поведения. Главная из этих норм -рациональное хозяйствование, ориентированное на увеличение производительности и умножение капитала.

Вебер приводит огромную (на три страницы) цитату из Бенджамена Франклина - поучение молодым людям о необходимости за­рабатывать деньги, дорожить ими и приумножать их, и показыва­ет, что в этом поучении запечатлен идеал Америки - "кредитоспособный добропорядочный человек, долг которого рассматривать приумножение своего капитала как самоцель". Он поясня­ет: "Суть дела заключается в том, что здесь проповедуются не про­сто правила житейского поведения, а излагается своеобразная "этика", отступление от которой рассматривается не просто как глупость, а как своего рода нарушение долга. Речь идет не только о "практической мудрости" (это было бы не ново), но и о выражении некоего этоса, а именно в таком аспекте данная философия нас и интересует". Сравнивая поучение Франклина с поуче­ниями и суждениями о предпринимательстве и капитале других ав­торов, Вебер показывает, что здесь имеется в виду не персональ­ный избыток предпринимательской энергии, не морально индиф­ферентная склонность, а именно этически окрашенная норма, ко­торая регулирует весь уклад жизни. Норма "я буду зарабатывать и умножать деньги, и все равно, что об этом думают другие" пример­но так же отличается от нормы "зарабатывание денег - мой долг, в этом - моя добродетель и источник моей гордости и уважения ко мне со стороны сограждан" как этически индифферентное стремле­ние к богатству, которое может встретиться и довольно часто встре­чается в любой культурной среде, от свойственного капиталисти­ческому этосу понимания накопления богатства как долга.

Капиталистическому этосу противостоит этос традиционализма. Согласно традиционалистской точке зрения, "человек по натуре стремится не к зарабатыванию все больших и больших денег, он стремится просто жить, жить так, как он привык, и зарабатывать постольку, поскольку это необходимо для поддержания такого об­раза жизни". В традиционалистском этосе отсутствуют мотивы к повышению производительности и приумножению капи­талов, это культура разумной достаточности. В традиционализме позиция человека в отношении к деньгам характеризуется вполне отчетливой этической окраской, иметь деньги не позорно, но недо­стойно уделять им слишком большое внимание, недостойно превращать их в самоцель, недостойно посвящать свою жизнь приум­ножению капитала. Повсюду, где начинала (или начинает) внед­рятся капиталистическая норма повышения производительности человеческой деятельности через повышение ее интенсивности, что автоматически сопровождается увеличением капиталов, она сталкивается со скрытым или явным сопротивлением традициона­лизма как культурного лейтмотива докапиталистической формы хозяйствования.

В этом - главная веберовская проблема: каким образом совер­шается переход от традиционалистского этоса к капиталистичес­кому. Как и почему меняется этос (причем не везде, а первоначально лишь в нескольких странах и регионах Северной Европы), обусловливая впоследствии изменения в экономической и соци­альной организации? А этос должен измениться, ибо для капита­лизма, по словам Вебера, необходим особый строй мышления, "который хотя бы во время работы исключал неизменный вопрос, как бы при максимуме удобства и минимуме напряжения сохранить свой обычный заработок, - такой строй мышления, при котором труд становится абсолютной самоцелью, призванием". Такой строй мышления, такое отношение к труду не является свойством человеческой природы и не возникает непосредственно в результате манипулирования условиями или оплатой труда. Такое отношение к труду может сложиться лишь в результате вос­питания дома и в общине. Изменение строя мышления и выработ­ку нового отношения к труду, а следовательно, и возникновение капиталистического духа Вебер связывает с религиозной Реформацией, показывая, что названные крупномасштабные культур­ен ные формы так же, как и конкретные свойственные им представления о призвании и долге, являются "продуктом Реформации".  Исследуя идеологию Реформации начиная с Лютера, он обнаруживает у Кальвина и в кальвинизме те элементы, которые могли с бы в будущем воплотиться в капиталистическом духе.

  Но, разумеется, "созидание" капиталистического духа не было сознательной целью идеологов Реформации. "Культурные влияния реформации в значительной своей части - а для нашего социального аспекта в подавляющей - были непредвиденными и, даже нежелательными для самих реформаторов последствиями их деятельности, часто очень далекими от того, что проносилось перед их умственным взором, или даже прямо противоположными  их подлинным намерениям".

Чтобы избежать ложного понимания, отметим следующее. Вебер вовсе не утверждает, что Реформация породила капитализм или что кальвинизм породил капитализм даже вопреки собственному желанию. Капитализм в некоторых экономических и социально-организационных моментах старше Реформации. Речь идет о том, что под влиянием Реформации сложились определенные элемен­ты культуры капитализма, нормативная сторона характерного ка­питалистического поведения Эту нормативную сторону Вебер связывает с наследием аскетического протестантизма, к которому относятся такие конфессии как кальвинизм, методизм, пиетизм, ряд протестантских сект.

Главной догматической чертой протестантистского учения явля­ется идея предопределенности человеческого существования. Суть ее в том, что человек брошен в мир Богом, так сказать, поставлен Богом именно на это, свойственное человеку место в жизни и жить этой жизнью для него означает прославлять Бога. В этом - прославлении Бога и одновременно ведении своей жизни - и состоит единственная цель человеческого существования. Сам человек ни своими решениями, ни усилиями, ни заслугами, ни молитвами ни­чего в своей жизни изменить не в силах. Патетической бесчеловеч­ностью назвал Вебер эту черту кальвинизма. Человеку остается жить той жизнью, которую ему суждена, что и означает жить во имя Господа.

Это учение существенно отличается от традиционного католи­цизма. В католицизме, как и в ряде других религий, человеческая жизнь как бы делится надвое подлинная жизнь и неподлинная. Подлинная — это религиозная жизнь, которая воцерковлена, то есть совершается при посредстве церкви и предназначена для под­готовки души к вечной жизни, а неподлинная - это временная, мирская жизнь. Спасение даруется тем, кто усерден в церковной жизни - изнуряет себя постом и молитвой, жертвует на храм и в т д., короче, славит Бога именно так, как это предписано церковью. Мирская жизнь второстепенна, тот, кто уделяет ей слишком много внимания, забывает Бога и соответственно утрачивает шансы на спасение души.                                    

В кальвинизме же все иначе: жизнь мирская и жизнь священная едины, причем именно мирская жизнь священна. Если католицизм отнимает у человека мотивацию на успех в мирской жизни,  перенося все надежды и упования на жизнь в церкви, то кальвинизм как бы соединяет одно и другое. Сам мир - церковь, мирская жизнь - служение Богу, а путь к спасению души есть усердие в мирской жизни согласно ее нормам и требованиям.        

Это привело к двум следствиям. Первое - практическое церковь, молитва, священники, многообразные сложные ритуалы, разветвленная догматика излишни. Все это усложняет жизнь и ни на йоту не приближает человека к спасению души. Поэтому долой Церковь как организацию!  Второе следствие - идеологическое. По словам Вебера, происходит процесс расколдовывания мира, освобождения его от магии, суеверий, например от магии молитвы, претендующей на способность преобразовывать мир путем произ­несения соответствующих формул.  Мир становится проще, прямее, рациональнее.

На первый взгляд может показаться, что в этом заключается противоречие: человек славит Бога, а Бог не обращает внимания на его молитвы. Однако для кальвинизма это не противоречие, ибо человек поистине славит Бога, но не молитвой, а самим своим существованием согласно данной ему Богом судьбе (а если го­ворить современным языком, социальной роли). Поиск спасе­ния не есть какая-то особого рода деятельность, выходящая за пределы повседневного труда и повседневных интересов, и поэтому не нужны особые здания, организация, то есть храмы, сложные ритуалы и т. д.  Человек спасает душу, так сказать, на своем рабочем месте. Выполняя свою работу, че­ловек следует божественным заповедям. Это и есть священ­ный долг верующего человека.

Этим и обусловлены свойственные Реформации понятия долга и призвания. Любопытно, что в немецком языке - языке Реформации - слово Beruf употребляется одновременно для обозначения трех достаточно различных понятий: долг, призвание и профессия. Это очень важное сочетание понятий. Рабочий как рабочий, купец как купец, капиталист как капиталист могут считать, что их роль не отчужденная и внешняя по отношению к собственной личности, извне навязанная профессиональная ка­тегория, а призвание сверху, от Бога, и максимально усердное исполнение этой роли - священный долг. Следовательно, раци­ональная организация собственного дела, ведущая к максимиза­ции результата деятельности, и есть рациональная организация спасения собственной души.

Поэтому надо считать деньги, надо беречь их, надо всеми сред­ствами приумножать капитал, ибо это угодно Господу. Капита­лист угоден Богу не потому, что он богат и может отдохнуть, вку­сить земных плодов. Он угоден Богу потому, что не может позво­лить себе этого, потому что он выполняет свой священный долг приумножения капитала, отказывая себе во всем остальном. Он -пуританин в морали. А всякое стремление отдохнуть от своего труда и вкусить радостей, которые вроде бы заслужены собствен­ным трудом, есть уклонение от исполнения долга. Это уже тради­ционализм, моральная максима которого поработал - отдыхай. Именно невозможность отдыха, высокая интенсивность исполне­ния трудового долга за счет отказа от обыкновенных земных ра­достей - характерная черта протестантской морали, которую Вебер называл мирским аскетизмом.

Итак, согласно протестанскому учению, работа есть долг, работа есть спасение. В своих исследованиях. Вебер приходит к констата­ции того факта, что имеется совпадение фундаментальной религи­озной идеи (идеи долга, призвания, аскезы, того, ради чего может быть забыто все остальное) и максима повседневной экономичес­кой жизни, то есть тех культурных норм, которые могут быть на­званы духом капитализма. Не претендуя на полное и исчерпываю­щее объяснение причин возникновения капитализма, Вебер тем не менее смог констатировать, что "один из конституционных момен­тов современного капиталистического духа, и не только его, но и всей современной культуры, - рациональное жизненное поведение на основе идеи профессионального призвания - возник ... из духа христианской аскезы".

Вебер не ограничил свои изыскания анализом только протес­тантской религии. Он исследовал другие мировые религии, стремясь во всех выявить элементы "хозяйственной этики", более или менее скрыто содержащиеся в догматике и религи­озной организации.

Он показал, что протестантское вероучение плюс сектарианская организация конфессии оказались в своем роде уникальными. Они сыграли огромную роль в формировании культурных пред­посылок капиталистического развития. Сначала новая этика, новое отношение к труду реализовывались исключительно в рели­гиозном воспитании в духе аскетизма. Затем понемногу религиоз­ный энтузиазм слабел и интенсивное переживание поиска царства  Божьего постепенно преобразовывалось в трезвое и спокойное следование профессиональным добродетелям. По словам Д. Кесслера, "религиозный корень постепенно отмирает и остается впол­не посюсторонний утилитаризм".

Итак, мы видим, что культурно-аналитический подход, то есть подход, согласно которому социология рассматривается не как ес­тественная (или квазиестественная) наука, а как наука о культу­ре, предоставляет исследователю возможность анализировать не только те феномены, которые традиционно относятся к области культуры (художественное творчество, мировоззрения, борьбу и взаимодействие идейных течений и т д ), но и процессы становле­ния глобальных социально-экономических систем. Последние раньше рассматривались отечественными социологами под наиме­нованием социально-экономических формаций и противопостав­лялись культуре как нечто абсолютно объективное и имеющее соб­ственный, не зависящий от культуры стимул и источник развития. Веберовский анализ возникновения духа капитализма из духа и буквы протестанстской догматики есть образец анализа влияния идей на общественное развитие. В целом же его программа социо­логии, рассмотренная выше, есть программа социологии как куль­турного анализа, поскольку ее основой является трактовка челове­ка как культурного существа (об этом подробно говорилось в главе 1).