|
Если в Америке и Европе проблему алкоголизма решают с помощью создания обществ А.А. (Анонимных Алкоголиков), то у нас в России, да и во многих бывших республиках СССР очень распространены так называемые "экспресс-методы", именуемые в народе "кодирование". Официально это явление началось с 1980 года, когда официально был признан метод А.Р. Довженко. Сам Александр Романович называл свой метод "эмоционально-стрессовой терапией", а о кодировании упоминал во время сеанса. Вслед за Довженко и его учениками, которых к 1990 году насчитывалось уже 104 человека, этот термин стали употреблять и многие другие врачи, применительно к изобретенным ими методам. Использовались также термины "программирование" и "блокирование", которые последнее время что-то не употребляются, зато даже введение "торпедо" и операцию имплантации препарата "эспераль" некоторые пациенты, да и некоторые врачи стали называть тоже "кодированием". Я не буду детально рассказывать в этой статье о всех тонкостях каждого из этих методов, а скажу лишь одно: при всех различиях в используемых аппаратах и препаратах, текстах, по которых осуществляется внушение и сроках, на которое осуществляется лечение, - есть общее - всегда внушаются тяжёлые последствия в случае употребления спиртного раньше указанного срока и, почти всегда, - исчезновение влечения к алкоголю ("тяги"), после лечения. Именно эти общие черты и позволяют мне писать об играх "кодированных алкоголиков". Разумеется, что под словом "игры" я предлагаю понимать отнюдь не спортивные увлечения, а тот способ структурирования времени, который описали Эрик Берн и Клод Стейнер в своих книгах по трансакционному анализу.
Вышеупомянутые авторы указывают что эти игры нечестны, поэтому, с помощью этой статьи я хочу помочь как специалистам, так и их клиентам избежать обмана во взаимодействиях именно в условиях нашей страны. Ведь ни Берн, ни Стейнер не знали про кодирование. Не смотря на это, некоторые описанные ими игры проявляются в связи с лечением "экспресс методами". Зато Эрик Берн описал игру "Алкоголик" на 5 ролей, а Клод Стейнер - три её варианта: "Пьяный и гордый", "Горький пьяница" и "Пропойца". Кроме того у Берна имеется описание и ряда других игр, в которые играют и алкоголики и другие клиенты психотерапевтов: "Психиатрия" (целитель), "Калека", "Неимущий", "Я только пытаюсь Вам помочь", "Да, но:", "Это всё из-за тебя" и некоторые другие.
Есть ещё один вопрос - почему в журнале, посвященном гештальт-терапии я пишу о трансакционном анализе? Всё очень просто: зная о играх - легче осознавать что делаешь, и в этом Гештальт и ТА помогают друг другу. Я хочу избежать дословного пересказывания этих игр, а показать их проявление именно в связи с процедурой "кодирования".
Сам по себе метод Довженко - это прежде всего игра в "Целителя", особенно в исполнении его учеников и последователей. Сам автор очень долго, с 1948 по 1980 г. ждал признания и получил и его, а после этого другие смогли пользоваться его именем и его авторитетом: "Я лечу вас методом Александра Романовича Довженко, а он помог многим (поэтому и вы исцелитесь)". В других случаях в качестве объяснения, почему пациент должен исцелиться выступает таинственный аппарат (лазер, компьютер, ультразвук, КВЧ-волны) или препарат (лучше импортный или обладающий необычными свойствами в момент введения). Таким образом в этой игре ответственность делегируется аппарату или препарату и не берётся ни врачом ни клиентом. Ответственность подменяется чувством вины, за которым следует наказание в случае срыва. Игра в кодирование на "марсианском" языке, придуманным Э. Берном выглядит таким образом:
Алкоголик: я сам не могу бросить пить, напугайте меня.
Терапевт (преследователь и спасатель): я сделаю так, что если ты выпьешь, то совсем потеряешь здоровье или умрёшь.
Далее возможны варианты:
1). "Исцеление". Алкоголик: я вам поверил и боюсь пить и стараюсь не думать о том, что я боюсь.
1а) :но когда кончится срок, то я вновь выпью и: (накапливание ярлыков);
1б): впрочем ваша роль не велика, я держусь сам, а тем чем вы пугали меня я пугаю Подстрекателей (обесценивание, прогноз здесь не однозначный).
2) Рецидив (срыв). Алкоголик: я не поверил, решил проверить и вот:
2а) со мной ничего особенного не произошло, вы обманщик (я только старался вам помочь);
2б) я сорвался и мне теперь ещё хуже, что же вы наделали (это все из-за тебя);
2в) мне теперь хуже, теперь мои близкие поймут, что меня нельзя было заставлять (это все из-за них);
2г) мне сначала помогло, потом перестало, но я терпел, терпел и вот сорвался (видите, как я старался);
3) Осложнение - я не пью, я вам верю, но после лечения мне стало хуже - раскодируйте меня: (видите, как я старался; я только старался вам помочь).
Игры в которые играют родственники алкоголиков.
Родственники и друзья алкоголиков часто исполняют роли спасителей, преследователей болванчиков и подстрекателей - но это вне визита к врачу. Во время визита очень часто они ведут себя так, как будто алкоголик это вещь, вроде пылесоса или телевизора, который сломался, хотя должен правильно работать, а врач должен его починить. При этом они часто находятся в роли преследователя-конвоира, сопровождая алкоголика ко врачу, чтобы тот по дороге случайно не пошёл вместо этого куда-нибудь выпить. Жёны и матери считают, что ему ничего нельзя доверить, хотя соответствующего решения суда о лишении алкоголика дееспособности и назначения опекуна не было. Они обычно не знают, что такое созависимость и всю ответственность за отношения в семье перекладывают на алкоголика. Между тем, имея в этом определённую выгоду и на словах требуя "что бы он не пил" родственники алкоголиков стремятся переложить ответственность ещё и на врача, вовлекая его в игру в роли спасителя. Это позволяет им в случае любого срыва или осложнения возмущаться врачом, вместе со своим алкоголиком, а не предъявлять претензии друг к другу, как это было, возможно до лечения.
Метаморфозы кодирования.
Проучившись в 1990 году методу А.Р. Довженко, я довольно быстро столкнулся с играми алкоголиков и вынужден был подумать о контрмерах. Надо сказать, что некоторые контрмеры принял ещё сам Александр Романович, это были условия кодирования:
1) собственное искреннее желание больного вылечиться;
2) 20-ти дневное воздержание от всех спиртных напитков, даже пива;
3) 20-ти дневное воздержание от всех лекарств.
Контрмерами были и некоторые высказывания во время сеанса, например о том, что если вдруг приснится сон про выпивку, то нужно приехать и "укрепить код", что если сам захочешь раскодироваться, то второй раз не примут, что "осложнения после употребления спиртного могут наступить сразу, могут через несколько часов, дней, недель, месяцев, даже лет, но они непременно наступят: если не раскодироваться". Все эти фразы подкреплялись красочными примерами. Но последняя фраза, даже с примерами, выглядит довольно неубедительно и напоминает легенду о ходже Насреддине, который за 15 лет взялся научить читать ишака у эмира, надеясь, что за это время из них троих кто-нибудь уже умрёт.
Однако во всех случаях кодирования оставался один проклятый вопрос: "А правда ли это? Существует ли код на самом деле?" Моим первым шагом против игр алкоголиков и их родственников было изобретение "кода с обратной связью", т.е. такого, который можно было бы обнаружить не испытывая его выпивкой. Кода, который давал сигналы, при мысленном к нему обращении (по типу диалога с частями личности в НЛП, ведь кодирование в моем понимании - это создание новой части личности). Возможность проверки кода делает алкоголика ответственным за своевременное обращение к врачу в целях профилактики срыва. Перестал существовать срок кодирования, т.е. я не обещаю пациентам, что они не будут пить столько-то лет. Вместо этого они сами заботятся об этом. У этого шага была своя опасность: "А вдруг алкоголик спросит у кода разрешения выпить и код ему разрешит?". Поэтому вторым шагом было включение в сеанс понятия, что код является по отношению к своему хозяину подчинённой частью и не может разрешать или запрещать что либо, но может помогать. Третий шаг, напрашивался сам собой - перестать пугать осложнениями, перестать быть преследователем, пусть код оказывает только позитивное влияние. Соответственно были ведены примеры этого позитивного влияния, записанные на магнитофон от самих пациентов. Четвёртым шагом было ознакомление пациентов и их родственников с понятиями из трансакционного анализа о частях личности, играх, родительском программировании и жизненном сценарии. Эта мера, по моему, является самой важной и действенной в профилактике срывов. Обсуждение непременно должно проходить не только с клиентом, но и с его родственниками. Здесь я должен сказать, что все эти шаги были предприняты давно и почти одновременно. А вот пятый шаг был предпринят мною недавно - это понятие о психологической заразе, что перекликается с понятием родительского программирования Э.Берна и идеей запрограммированности Шичко. Это позволяет клиенту диссоциироваться и конфронтировать с болезнью и идеями, которые могут ей способствовать.
Тем не менее алкоголики и их родственники и при таком кодировании могут продолжать играть, особенно в процессе самой терапии, пока информация обо всём этом ещё не доведена до них. Алкоголизм не только болезнь, но и игра, которая может продолжаться и во время и после лечения. Можно ли не играть в неё? Врач или психолог принимая предложение пациента помочь ему уже оказывается втянут в эту игру в роли спасителя и у него есть только два выхода: либо выиграть, либоразрушить эту игру предложив искренность и совместную работу против болезни.
Источник:
ПСИХОТЕРАПИЯ, НАРКОЛОГИЯ, ПСИХОЛОГИЯ
|