Смысловая структура публичного выступления об объекте смыслового восприятия. Хараш А.У.

Изучение психологических механизмов восприятия сообщений, равно как и процессов, преобразующих продукты такого восприятия (мысли, образы, перцепты) в потребности, мотивы, цели и установки реципиента, имеет в психологии пропаганды и массовых коммуникаций богатую исследовательскую традицию.

Между тем назрела необходимость гораздо более глобальной («вертикальной») переформулировки проблемы смыслового восприятия, основывающейся, в свою очередь, на пересмотре сложившихся представлений о процессе передачи и приема информации в системе «человек – человек». Необходимость эта диктуется тем фактом, что исходным моментом всякого коммуникативного воздействия является межличностный контакт коммуникатора и реципиента, развивающийся по логике субъект-субъектного взаимодействия. Отсюда и недостаточность для исследования смыслового восприятия традиционно-психологических понятий, которые вынуждают применять к анализу явлений, имеющих под собой субъект-субъектную почву, одни только субъект-объектные представления.

Пересмотр субъект-объектной парадигмы требует в первую очередь преобразования имеющихся представлений о самом объекте смыслового восприятия: прежде чем задаваться вопросом о том, как протекает процесс восприятия, нужно получить ответ на вопрос, что именно воспринимается. Это есть вопрос о внутренней форме речепорождаю-щей активности коммуникатора, презентируемой реципиенту в процессе коммуникативного воздействия, или о смысловой структуре публичного выступления (СНОСКА: В предлагаемом анализе будут фигурировать некоторые данные, касающиеся также и самих процессов смыслового восприятия, но лишь постольку, поскольку они проливают свет на существенные черты внутреннего психологического строя публичного выступления. Систематический анализ смыслового восприятия – это уже последующий шаг, для которого мы намереваемся создать в настоящей работе прочную опору.).

Исходные определения: сообщение, текст, коммуникатор. Чтобы решить вопрос об объекте смыслового восприятия, прежде всего следует учесть, что на эту роль кроме самого сообщения имеются еще две кандидатуры – коммуникатор и текст.

Термин «сообщение» обычно представляется понятным и поэтому как будто не требует никаких определений. Мы, однако, исходим; из того, что такое определение необходимо, и предлагаем принять следующее. Сообщение – это то, что коммуникатор объективно сообщает реципиенту, т.е. весь комплекс поведения коммуникатора, вербального и невербального, разворачивающегося в аудиовизуальном поле реципиента, как это последнее очерчено техническими возможностями канала связи и коммуникативной ситуацией. Примером различия в границах, полагаемых разными возможностями канала связи, может служить разница между телеи радиопередачей одного и того же устного выступления. Примером ситуативного фактора, модифицирующего аудиовизуальное поле реципиента, может быть «группа приема информации», в которую включен реципиент в момент восприятия сообщения. В любом случае сообщение – это не что иное, как зримая и слышимая деятельность коммуникатора, включающая в себя два взаимопроникающих процесса:

1. предъявление коммуникатором самого себя
2. предъявление текста

Текст – это, следовательно, не сообщение, а лишь известная его часть – сукцессивно предъявляемая совокупность знаков, «вербальная продукция», на которую сам коммуникатор возлагает функцию воздействия, т.е. тот компонент его поведения, который он сам субъективно склонен считать «сообщением»: Отождествление сообщения и текста, которое мы находим в современных работах о коммуникативном воздействии, экспериментальных и теоретических, есть, бесспорно, результат проникновения в категориальный аппарат науки абстрактных когнитивных стереотипов утилитарно-практического «здравого смысла» – очевидная дань эмпиризму, как его понимает Э.В. Ильенков: «С абстрактного он (эмпирик) начинает, абстрактным же и кончает. Начинает с «научно не эксплицированного» и приходит к «эксплицированному» выражению исходного, т.е. интуитивно принятого, ненаучного и донаучного представления, остающегося после этой операции столь же абстрактным, как и раньше...» Исследователь вслед за практиком коммуникативного воздействия закрывает глаза на тот очевидный факт, что работа по предъявлению текста сама по себе предъявлена аудитории в той же мере, что и текст, и является поэтому неотторжимой структурной составляющей сообщения.

Поскольку сообщение представляет собой необходимое звено в целостной структуре коммуникативного акта, его превращенно-эмпирическое понимание не может не повлечь за собой превратного перетолкования также и других звеньев коммуникативного акта, накрепко с ним увязанных. Приравнивание сообщения к тексту неизбежно ведет, в частности, к серьезной трансформации понятий о коммуникаторе (Более углубленное изучение вопроса могло бы, очевидно, показать, что в равной мере верно и обратное: эмпирическая трактовка коммуникатора ведет к установлению знака равенства между сообщением и текстом.).

Эту тенденцию достаточно полно выражает пресловутая «формула Лассуэлла» (кто? что? кому? по какому каналу? с каким эффектом?), представляющая собой, по существу, квинтэссенцию обыденной эмпирической логики коммуникативного акта. В ней, во-первых, сообщение сведено к тексту: между «кто» и «что» недостает опосредствующего звена «как» – способа предъявления текста. Отсюда – второе упрощение: «что» (текст) и «кто» (коммуникатор), утратив естественную взаимосвязь, начинают фигурировать как обособленные величины, доступные независимому варьированию: «формула Лассуэлла» позволяет изменять «что», оставляя неизменные «кто» или, наоборот – изменять «кто» при неизменном «что».

На этой логике «здравого смысла», узаконенной «формулой Лассуэлла», строится методологический прием, который используется при экспериментальном изучении влияний, оказываемых на реципиента самим коммуникатором – независимо от содержания текстов: одни и те же тексты приписываются источникам, различающимся в глазах аудитории по степени «экспертности» и «кредибильности». В этом методическом приеме как раз и обнаруживается содержание трансформации, которую претерпевает представление о коммуникаторе в сознании эмпирика: вместо коммуникатора – конкретного человека или сообщества людей, группы, коллектива – подставляется «ролевое наименование», в котором коммуникатор отождествлен с абстрактной социальной ролью, институтом, организацией. Его-то эффект (который, между прочим, оказывается, как правило, довольно нестойким), а вовсе не влияние коммуникатора, как такового, т.е. человека, вступившего в контакт с реципиентом, и изучается на самом деле в означенных эмпирических исследованиях. Схема «коммуникатор – сообщение – реципиент» подменяется схемой «ролевое наименование – текст – реципиент».

Эмпирическая логика коммуникативного акта сводит к тексту не только сообщение; она стремится свести к тексту самого коммуникатора, ибо понятно, что «ролевое наименование» – это тоже не более как текст – знаковый «довесок» к тексту основного сообщения, долженствующий, однако, повлиять на весомость, ценность последнего в глазах реципиента.