V ЛИЧНОЕ И СВЕРХЛИЧНОЕ, ИЛИ КОЛЛЕКТИВНОЕ БЕССОЗНАТЕЛЬНОЕ

Всегда должны быть налицо высокое и низкое, горячее и холодное и т. д., чтобы мог состояться процесс выравнивания, который и представляет собой энергия. Поэтому склонность к тому, чтобы подвергнуть отрицанию все прежние ценности в пользу их противоположности,— это такое же преувеличение, как и прежняя односторонность. Но поскольку речь идет об общепризнанных и несомненных ценностях, которые отныне отвергаются, то происходит фатальная потеря. Кто так поступает, тот вместе со своими ценностями выбрасывает за борт и самого себя, как это уже сказал Ницше.
Но дело не в переходе в противоположность, а в сохранении прежних ценностей вместе с признанием их противоположности. Это означает конфликт и разлад с самим собой. Понятно, что люди боятся это делать, как философски, так и морально; поэтому — еще чаще, чем в переходе в противоположность,— они пытаются искать выход в судорожном отстаивании прежней позиции. Нельзя не признать, что в этом имеющем место у стареющих людей весьма, правда, несимпатичном явлении все же заключено нечто, что можно рассматривать как немалую заслугу; они по крайней мере не становятся ренегатами, продолжают стоять прямо и не впадают в неопределенность и ничтожество; они не становятся банкротами, а остаются лишь отмирающими деревьями, «свидетелями прошлого», если выражаться более мягко. Однако сопутствующие симптомы — косность, окаменение, ограниченность, нежелание «lauda-tores temporis acti»(* «Ревнителей старины» (лат.)) идти в ногу со временем — безрадостны, даже вредоносны; ибо тот способ, каким они отстаивают некоторую истину или какую-либо ценность, является настолько косным и насильственным, что подобный дурной образ действия отталкивает сильнее, чем притягивает защищаемая ценность,— благодаря чему достигается как раз нечто противоположное доброму намерению. То, что заставляет их впасть в косность,— это, в сущности, страх перед проблемой противоположности: они чувствуют близость жуткого брата Медарда и втайне боятся его. Поэтому право на существование имеет только одна истина и только один руководящий принцип действия, который должен быть абсолютным; в противном случае он не обеспечивает защиты против грозящего падения, которое люди предчувствуют повсюду, но только не в себе самих. Мы имеем в нас же самих опаснейшего революционера, и именно это должен знать тот, кто хочет здоровым перейти во вторую половину жизни. Тем самым мы, правда, взамен кажущейся уверенности, которой мы наслаждались до сих пор, получаем состояние неуверенности, разлада, противоречивых убеждений. В этом состоянии плохо то, что по видимости из него нет выхода. «Tertium nоn datur,— говорит логика,— третьего не дано».
Практические нужды лечения больных побудили нас поэтому к поиску средств и путей, которые могли бы вывести человека из этого невыносимого состояния. Когда человек оказывается перед кажущимся непреодолимым препятствием, то он отступает назад: он осуществляет, если использовать техническое выражение, регрессию. Он обращается к тем временам, когда находился в подобных ситуациях, с тем чтобы снова попытаться применить те средства, которые помогли ему тогда. Но то, что помогало в юности, в старости оказывается бесполезным. Чем помогло тому американскому бизнесмену то, что он снова вернулся к прежней работе? У него уже больше ничего не получалось. Поэтому регрессия продолжается и доходит до детства (поэтому многие старые невротики впадают в детство) и, наконец, до периода, предшествующего детству. Это звучит необычно; но в действительности речь идет о том, что не только логично, но и возможно.
Выше мы упомянули о том факте, что бессознательное содержит как бы два слоя, а именно — личностный и коллективный. Личностный слой оканчивается самыми ранними детскими воспоминаниями; коллективное бессознательное, напротив, охватывает период, предшествующий детству, т. е. то, что осталось от жизни предков. В то время как образы воспоминаний личного бессознательного являются как бы заполненными, ибо пережитыми, образами, архетипы коллективного бессознательного представляют собой формы незаполненные, ибо они не пережиты индивидуумом лично. Если же регрессия психической энергии, выходя за пределы даже периода раннего детства, выходит на наследие жизни предков, тогда пробуждаются мифологические образы: архетипы(15 Читатель заметит, что здесь в понятие архетипа привносится новый элемент, не упоминавшийся ранее. Это привнесение означает, однако, не какую-то нечаянную неясность, а намеренное расширение понятия архетипа посредством введения столь важного в индийской философии фактора кармы. Аспект кармы необходимо учитывать для более глубокого понимания сущности архетипа. Не вдаваясь здесь в более подробное описание этого фактора, я хотел по крайней мере упомянуть о его существовании. Моя идея архетипа подвергалась суровой критике. Я вполне допускаю, что это понятие спорно и способно немало озадачить. Однако мне всегда было очень любопытно, с помощью какого же понятия собирались мои критики выразить тот опытный материал, о котором идет речь.). Открывается некоторый духовный мир, о котором мы прежде ничего не подозревали, и выявляются содержания, находящиеся, возможно, в самом резком контрасте с нашими прежними представлениями. Эти образы обладают такой интенсивностью, что кажется вполне понятным, почему миллионы образованных людей впадают в теософию и антропософию. Это происходит просто потому, что эти современные гностические системы идут навстречу потребности в выражении этих внутренних, безмолвных событий в большей мере, нежели какая-либо из существующих форм христианской религии, не исключая в полной мере и католицизм. Последний способен, правда, в гораздо большей мере, чем протестантизм, выражать посредством догматических и культовых символов те факты, о которых у нас идет речь. Однако и он не достигал в прошлом и не достигает ныне полноты прежнего языческого символизма, почему последний долго сохранялся и в столетия христианства, а затем постепенно перешел в известные подводные течения, которые от раннего средневековья до Нового времени никогда полностью не утрачивали своей силы. Они хотя и исчезали с поверхности, уходя далеко вглубь, однако, меняя свою форму, возвращались и возвращаются снова, чтобы компенсировать односторонность современной ориентации сознания(16 Ст. мою статью Paracelsus als geistige Erscheinung. Ges. Werke, Bd. 13, a также Psychologie und Alchemie, 1952. Ges. Werke, Bd. 12.).