5 Развитие личности

Во всех этих отрывках говорится действительно о реальном человеке, т.е. "эмпирическом ребенке", "особенностях родителей". То есть Юнг не вычеркнул ту роль, которую могут играть реальные события детства в плане влияния на психику взрослого. Фактически он дает модель, которая позволяет современным аналитическим психологам воспринимать весь материал, который приносят их пациенты, как реальный , не слишком задумываясь над тем, является ли материал фактическим или следует ли считать рассказ заслуживающим доверия. Искажение детских воспоминаний и архетипических мотивов рассматривается с таким же феноменологическим уважением, как и так называемые факты. Мы скоро увидим, как аналитики Школы Развития освободились с помощью этого, но вначале мы должны попытаться прояснить одну область концепции Юнга, где он совершенно очевидно не смог соединить архетипический и эмпирический подходы. Это имеет отношение к природе психологии ребенка. ПСИХОЛОГИЯ ДЕТЕЙ Коротко можно охарактеризовать проблему следующим образом: следует ли рассматривать маленького ребенка как продолжение психологии его родителей или как нечто самоценное? Этот вопрос следует задать, поскольку здесь Юнг противоречит себе. В записи интервью, снятого в 1957 г., Юнг делает два следующих заявления: "Уже в самом раннем детстве мать признает индивидуальность своего ребенка, и если ты наблюдаешь внимательно, то можешь увидеть огромные различия даже между очень маленькими детьми" И "в каждом случае невроза у детей я обращаюсь к родителям и смотрю, что происходит с ними, поскольку у детей нет собственной психологии в буквальном смысле слова. Они настолько включены в ментальную атмосферу родителей, ... они окружены родительской или материнской атмосферой, и они выражают эти воздействия" (Jung, 1978, с. 274). Чтобы нельзя было подумать, что устное выступление было причиной этого противоречия, скажем, что Юнг демонстрирует такую же путаницу и в других местах. Во Введении к "Внутреннему миру детства" Викеса он писал: "Что должен понять внимательный читатель, например, из удивительного, но неоспоримого факта тождественности психического состояния ребенка бессознательному родителей? .. В тождественности нет ничего мистического... [она] происходит главным образом из известной бессознательности маленького ребенка... Бессознательность означает недифференцированность. Еще нет четко определенного эго, только события, которые могут относиться ко мне или к другому" (CW 17, para. 83). Но в другом месте мы читаем, что: "досознательная психика — например, психика новорожденного младенца это не пустой сосуд, в который... можно налить все что угодно. Напротив, это крайне сложная, четко определенная индивидуальная единица, которая кажется нам неопределенной, потому что мы не можем непосредственно видеть ее" (CW 9i, para. 151). Мне кажется, что в этой слабости кроется потенциальная сила. Индивидуальность ребенка действительно происходит из чего-то большего, чем то, что Юнг называет его "случайными родителями" (CW 17, para. 93). Но ребенок не растет без заботы родителей, а иногда она неадекватна. В большинстве случаев есть удовлетворительная связь между индивидуальностью ребенка и окружением, в котором он рожден. Но "удовлетворительная" не означает "совершенная". Как мы видели, фрустрация очень важна в развитии сознания. Юнг споткнулся о то, что можно рассматривать как основной момент или важную черту современного подхода с точки зрения развития. Ребенок, отдельный человек, должен установить определенные отношения с родителями, чтобы выжить, а они, в свою очередь, должны приспособиться к его индивидуальности. ПОСТЪЮНГИАНЦЫ И ПСИХОЛОГИЯ РАЗВИТИЯ Картина, которую я нарисовал, показывает, что Юнг крайне амбивалентен. Неудивительно, что его неуверенность породила много дебатов между школами постьюнгианцев, а в случае Школы Развития внутри самой школы. Есть две основные проблемы, по которым существуют разногласия. Первая относится к тому, основан ли подход к анализу, который использует теорию развития, на чем-то ином, помимо "генетической фантазии" (Giegerich, 1975, с. 125). Второй спорный вопрос (относящийся в большей степени к Школе Развития): когда мы говорим о "ребенке", имеем ли мы в виду эмпирически наблюдаемую ситуацию в детстве или образы, происходящие из нашей эмпатии с детскими частями взрослого? Начнем с ценности Школы Развития. ПСИХОЛОГИЯ РАЗВИТИЯ: ИСТИННАЯ ИЛИ ЛОЖНАЯ ПСИХОЛОГИЯ? Гигерих, который использовал термин "генетическая фантазия , полагал, что всякое обращение назад не является юнгианским, поскольку для Юнга "откуда" важнее, чем "куда". Гигерих фактически критикует попытки Нойманна определить стадии развития эго, но он распространяет эту критику и на эмпирическую проверку, научную истину и систематизацию (там же, с. 125). Гигерих получает поддержку в утверждении Хиллмана о том, что ребенок функционирует как экран, на который психолог школы развития "может свободно проецировать [свои] фантазии, не встречая сопротивления" (Hillman, 1972, с. 243). Или, другими словами: "Фантазия Фрейда о сознании маленькой девочки становится фрейдистской фантазией в сознании маленькой девочки" (там же, с. 243). Гигерих и Хиллман пытаются сказать, что интерес представляет попытка описания и теоретизирования по поводу раннего детства, а не какие-то доступные проверке данные. Это, конечно, попытка архетипического поиска или вопроса, а цель — знание истоков. Находки психологии развития составляют лишь современные варианты мифа о сотворении. Опять-таки Райкрофт, который получил совершенно иную подготовку, указывает, что теории развития — это концепции исторического объяснения, которые пытаются объяснить "клиническое настоящее". Отсюда следует, что: "концепции, к которым мы пришли с помощью исследования назад от взрослого состояния, формулируются через направленное вперед развитие теоретического построения, "младенца" или "ребенка", которое занимает такое большое место в аналитической литературе" (Rycroft, 1972, с. xxiii). Это не преуменьшает усилия тех, кто анализирует или наблюдает детей, о чем мы еще будем говорить. Но верно, что мы имеем дело со склонностью говорить о событиях, которые "как полагают, случались" (там же). Хиллман совершенно прав, говоря, что понятие совершенно объективного аналитика или объективного наблюдателя детей абсурдно. Поэтому всякого рода замечания, которые мы делаем о детях и детстве, относятся непросто к детям или детству. Далее он объясняет, что точка зрения на ребенка в нашей культуре изменилась с течением веков, и что это видно по тому, как развиваются образы детей в живописи и скульптуре. Далее, лишь недавно была разработана идея детства как отдельной единицы, "требующей особого внимания и условий" (1975, с. 10).