II ТЕОРИЯ ЭРОСА » 2 страница

Даже самая безупречная дочь не застрахована от подобных наваждений, которые она, пожалуй, стала бы отрицать самым отчаянным образом, если бы ее захотели на этом поймать. Явное сновидение по видимости не содержит в себе никакого осуществления желаний, а, напротив, скорее опасение и озабоченность, т. е. как раз то, что противоположно предполагаемому бессознательному побуждению. Но ведь известно, что преувеличенная озабоченность очень часто и по праву вызывает подозрение в противоположном. (Критически настроенный читатель, разумеется, спросит: а является ли представленное в сновидении опасение преувеличенным?) Таких сновидений, где по видимости нет и следа осуществления желаний,— бесчисленное множество. Обрабатываемый в сновидении конфликт не осознается; точно так же бессознательна вытекающая из него попытка его разрешения. Видевшая сон фактически стремится устранить свою мать. Но быть устраненной означает на языке бессознательного: умереть. Видевшая сон, однако, не обязательно одержима этим стремлением, так как, точнее говоря, не она сфабриковала сон, но бессознательное. Последнее имеет неожиданное для видевшей сон стремление — устранить мать. Именно тот факт, что это ей снится, доказывает, что она не думает об этом сознательно. Она вообще не понимает, почему это мать должна быть устранена. Мы знаем теперь, что определенный слой бессознательного содержит в себе все то, что из реминисценций утрачено в воспоминании, и, далее, все то, что из инфантильных побуждений уже не может" найти реализации во взрослой жизни. Можно сказать, что многое, проистекающее из бессознательного, первоначально носит инфантильный характер: таково и данное желание, которое звучит очень просто: «Папа, а правда, если мама умрет, то ты на мне женишься?» Это инфантильное выражение желания представляет собой эрзац сегодняшнего желания видевшей сон выйти замуж — желания, которое по причинам, подлежащим в данном случае выяснению, для нее мучительно. Эта мысль или, скорее, серьезность соответствующего намерения, как говорят, «вытеснена в бессознательное» и с необходимостью должна получить там инфантильное выражение, ибо находящийся в распоряжении бессознательного материал — это по большей части инфантильные реминисценции.
В случае рассматриваемого нами сновидения речь идет, как может показаться, о некотором инфантильном чувстве ревности. Видевшая сон в известной степени влюблена в отца, и поэтому она хотела бы устранить мать. Но действительный ее конфликт состоит в том, что она, с одной стороны, очень хочет выйти замуж, а с другой — не может решиться на это: ведь точно не известно, как это все будет, насколько устроит ее муж и т. д. А кроме того, дома так хорошо, и если придется расстаться с любимой мамочкой и быть такой взрослой и самостоятельной?.. Но она не замечает, что проблема замужества теперь всерьез встала на ее пути и настолько захватила ее, что она уже не может пятиться назад к отцу и матери, не привнося в семью этот поставленный судьбой вопрос. Она уже не прежний ребенок, она теперь та, кто хочет выйти замуж. И такой она возвращается, а именно — с желанием иметь мужа. Но в семье муж — это отец, и желание дочери иметь мужа, без того, чтобы она это осознавала, направляется на отца, Но это — инцест. Таким образом возникает интрига инцеста вторичного порядка. Фрейд здесь выдвигает предположение, что тенденция к инцесту первична и составляет подлинное основание того, почему видевшая сон не может решиться выйти замуж. Рядом с этим основанием прочие приведенные основания не имеют для него большого значения. В противоположность такому пониманию я уже давно отстаиваю ту точку зрения, согласно которой случаи инцеста отнюдь не доказывают наличия общей склонности к инцесту, подобно тому как факты убийства не говорят о наличии некой общераспространенной и порождающей конфликты жажды убивать. Я, правда, не захожу так далеко, чтобы отрицать наличие в каждом индивидууме задатков для любого преступления. Но есть все же огромная разница между наличием подобного задатка и актуальным конфликтом и основанным на этом конфликте раздвоением личности, имеющем место в случае невроза.
Если внимательно проследить историю невроза, то, как правило, обнаруживается некоторый критический момент, когда всплывает именно та проблема, от которой стремятся уклониться. Так вот это уклонение есть реакция столь же естественная и общераспространенная, как и лежащие в ее основе леность, инертность, малодушие, робость, незнание и бессознательность. Где становится неприятно, трудно и опасно, там часто колеблются и по возможности этого избегают. Я считаю эти основания совершенно достаточными. Без сомнения наличествующая и абсолютно правильно рассмотренная Фрейдом симптоматология инцеста кажется мне вторичным, уже патологическим феноменом.
Сновидение часто имеет дело с деталями по видимости нелепыми, из-за чего оно производит смешное впечатление, или же оно с внешней стороны кажется настолько непонятным, что мы в лучшем случае можем подивиться ему, и поэтому нам всегда приходится преодолевать известное сопротивление, прежде чем мы всерьез возьмемся за то, чтобы терпеливым трудом распутать его сложные хитросплетения. Когда мы наконец проникаем в действительный смысл сновидения, то мы уже находимся в центре тайного мира сновидца и с удивлением видим, что и сон, по видимости бессмысленный, имеет очень глубокий смысл и говорит, собственно, лишь о важных и серьезных вещах. Это познание внушает нам несколько большее уважение к так называемому суеверию, придающему значение снам, для которых рационалистическое умонастроение нашего времени до сих пор не оставляло ничего другого.
Как говорит Фрейд, анализ сновидений есть «via ге-gia»(* «Царская дорога» (лат.)) к бессознательному; анализ сновидений ведет к глубочайшим тайнам личности, благодаря чему он является бесценным инструментом в руках врача и воспитателя души.
Аналитический метод вообще, не только специально фрейдовский психоанализ, слагается главным образом из многочисленных анализов сновидений, когда в ходе лечения сновидения постепенно поднимают из глубины содержание бессознательного, чтобы это содержание попало под влияние дезинфицирующей силы дневного света, благодаря которому снова обнаруживаются многие ценные и, казалось бы, утраченные фрагменты. При таком положении дел не приходится удивляться тому, что для многих людей, имеющих ложные представления о самих себе, лечение поначалу оказывается настоящей пыткой, так как они — в соответствии с античным мистическим положением «отрешись от того, что имеешь, и тогда ты получишь!» — должны таким образом принести в жертву почти все свои самым интимным образом любимые иллюзии, с тем чтобы дать возродиться в себе чему-то более глубокому, более прекрасному и объемлющему. Есть довольно старые мудрые истины, которые при лечении снова выходят на свет, и особым курьезом является то, что на высоте нашей сегодняшней культуры этот вид воспитания души показывает свою необходимость — воспитания, которое во многих отношениях можно сравнить с техникой Сократа, хотя анализ и проникает гораздо глубже.