Галина Бедненко, Юлия Власова. Исследование сюжетно-смыслового поля сказки «Рике с Хохолком»

Волшебная сказка является излюбленным материалом для символического иносказания душевных переживаний. Это дидактическая метафора для научения души: бессознательного восприятия определенной последовательности смыслов, эмоционально-чувственной ткани культурного мифа. Это также щедрый материал для множества проекций своей познаваемой реальности на символический пласт бытия и, как следствие, инсайтов, внезапного постижения внутреннего смысла свой личной истории. Хорошо разработанные сюжеты сказок могут быть ориентированы на человеческое развитие личности, обретение определенных душевных качеств и соблюдение внутренних правил. Потому неудивительно, что в сказках современная психология и, в частности, аналитическая психология замечает сюжеты индивидуации, пути к максимально полному и возможному развитию и совершенству души. Именно поэтому сказка анонимна и безлична. Это история, которая может случиться на символическом уровне или случается с каждым. Существует мнение о том, что исходный сюжет «Рике с хохолком» был популярен в XVII веке, однако источник его до нас так и не дошел. Здесь мы намеренно выбрали два авторских варианта волшебной сказки, один, наиболее популярный, авторства Ш. Перро, написанный в традиционном ключе и в привычном волшебно-метафорическом дискурсе в 1698, а второй – написанный год раньше, в 1697, романисткой Катрин Бернар. Анализ обоих произведений поможет нам сравнить существование одного и того же сюжета на двух различных уровнях сказочной, метафорической и даже психической организации мифологического пространства. Вопреки хронологии возникновения вначале мы предлагаем исследовать сказку Ш. Перро, которая в большей степени удовлетворяет структуре и дидактическому посылу волшебной сказки. Во многом это произошло благодаря влиянию на творчество Ш. Перро философии эпохи Просвещения с ее рационализмом и вниманием к воспитанию подрастающего поколения. Однако это же свойство текста сделало его более близким народной «волшебно-воспитательной» сказки, что дает нам возможность интерпретировать текст в парадигме героики индивидуации. Текст сказки Ш. Перро (Перевод с французского А. Федорова): Жила когда-то королева, у которой родился сын, такой безобразный, что долгое время сомневались — человек ли он. Волшебница, присутствовавшая при его рождении, уверяла, что все обернется к лучшему, так как он будет весьма умен; она даже прибавила, что благодаря особому дару, полученному им от нее, он сможет наделить всем своим умом ту особу, которую полюбит более всего на свете. Это несколько утешило бедную королеву, которая весьма была огорчена тем, что родила на свет такого гадкого малыша. Правда, как только этот ребенок научился лепетать, он сразу же стал говорить премилые вещи, а во всех его поступках было столько ума, что нельзя было не восхищаться. Я забыл сказать, что родился он с маленьким хохолком на голове, а потому его и прозвали: Рике с хохолком. Рике было имя всего его рода. Лет через семь или восемь у королевы одной из соседних стран родились две дочери. Та из них, что первой явилась на свет, была прекрасна, как день; королеве это было столь приятно, что окружающие опасались, как бы ей от слишком сильной радости не стало худо. Та самая волшебница, которая присутствовала при рождении Рике с хохолком, находилась и при ней и, дабы ослабить ее радость, объявила, что у маленькой принцессы вовсе не будет ума и что насколько она красива, настолько она будет глупа. Это очень огорчило королеву, но несколько минут спустя она испытала огорчение еще большее: она родила вторую дочь, и та оказалась чрезвычайно некрасивой. — Не убивайтесь так, сударыня, — сказала ей волшебница, — ваша дочь будет вознаграждена иными качествами, и будет у ней столько ума, что люди не заметят в ней недостатка красоты. — Дай бог, — ответила королева, — но нельзя ли сделать так, чтобы старшая, такая красивая, стала немного поумнее? — Что до ума, сударыня, я ничего не могу для нее сделать, — сказала волшебница, — но я все могу, когда дело идет о красоте, а так как нет такой вещи, которой я бы не сделала для вас, то она получит от меня дар — наделять красотой того, кто ей понравится. По мере того как обе принцессы подрастали, умножались и их совершенства, и повсюду только и было речи, что о красоте старшей и об уме младшей. Правда и то, что с годами весьма усиливались и их недостатки. Младшая дурнела прямо на глазах, а старшая с каждым днем становилась все глупее. Она или ничего не отвечала, когда ее о чем-либо спрашивали, или говорила глупости. К тому же она была такая неловкая, что если переставляла на камине какие-нибудь фарфоровые вещицы, то одну из них непременно разбивала, а когда пила воду, то половину стакана всегда выливала себе на платье. Хотя красота — великое достоинство в молодой особе, все же младшая дочь всегда имела больший успех, чем старшая. Сперва все устремлялись к красавице, чтоб поглядеть на нее, полюбоваться ею, но вскоре уже все шли к той, которая была умна, потому что ее приятно было слушать; можно было только удивляться, что уже через четверть часа, даже раньше, никого не оставалось подле старшей, а все гости окружали младшую. Старшая, хоть и была весьма глупа, замечала это и не пожалела бы отдать всю свою красоту, лишь бы наполовину быть такой умной, как ее сестра. Королева, как ни была разумна, все же порой не могла удержаться, чтоб не попрекнуть дочь ее глупостью, и бедная принцесса чуть не умирала от этого с горя. Как-то раз в лесу, куда она пошла поплакать о своей беде, к ней подошел человек очень уродливой и неприятной наружности, одетый, впрочем, весьма пышно. Это был молодой принц Рике с хохолком: влюбившись в нее по портретам, которые распространены были во всем мире, он оставил королевство своего отца ради удовольствия повидать ее и поговорить с нею. В восторге от того, что встретил ее здесь совсем одну, он подошел к ней и представился как только мог почтительнее и учтивее. Он приветствовал ее, как подобает, и тут, заметив, что принцесса очень печальна, сказал ей: — Не понимаю, сударыня, отчего это особа столь прекрасная, как вы, может быть столь печальна? Хоть я и могу похвалиться. что видел множество прекрасных особ, все же, надо сказать, не видел ни одной, чья красота напоминала бы вашу. — Вы так любезны, сударь,— ответила ему принцесса и больше ничего не могла придумать. — Красота, — продолжал Рике с хохолком, — столь великое благо, что она все остальное может нам заменить, а когда обладаешь ею, то, мне кажется, ничто уже не может особенно печалить нас. — Я бы предпочла, — сказала принцесса, — быть столь же уродливой, как вы, но быть умной, вместо того чтобы быть такой красивой, но такой глупой. — Ничто, сударыня, не служит столь верным признаком ума, как мысль об его отсутствии, и такова уж его природа, что чем больше его имеешь, тем больше его недостает. — Не знаю, — сказала принцесса, — знаю только, что я очень глупа, оттого-то и убивает меня печаль. — Если только это огорчает вас, сударыня, я легко могу положить конец вашей печали. — А как вы это сделаете? — спросила принцесса. — В моей власти, сударыня, — сказал Рике с хохолком, — наделить всем моим умом ту особу, которую я полюблю более всего на свете. А так как эта особа — вы, сударыня, то теперь от вас одной зависит стать умной, лишь бы вы согласились выйти замуж за меня. Принцесса была совсем озадачена и ничего не ответила. — Вижу, — сказал Рике с хохолком, — что это предложение смущает вас, но я не удивляюсь и даю вам сроку целый год, чтобы вы могли принять решение.