Ей было пять лет. Они жили вдвоем с мамой в маленькой однушке. Маме было не до нее.Поэтому "жили вдвоем" это громко сказано. В основном она жила в детском саду-пятидневке, в больничках и детских летних лагерях. А еще она немного жила на даче у бабушки и дедушки. Потом у кого-то еще на даче, потом просто побыть у кого-то. А потом в больницах. Благо, у нее с такой жизнью всегда находилось что-то для врачей и для госпитализаций. Дет.сады и больницы были особенно страшным испытанием, но она всегда знала, плакать и жаловаться бесполезно, да и некому. И тогда случилось вот что.
Тогда она потихоньку стала придумывать свой мир вместо реального. Вернее, вместо того неприятного реального, который ее окружал. А другого доброго реального мира у нее тогда не было. И она придумала свой. И стала жить по своим правилам. И ей стало чуточку легче. Ей не стало хорошо. Ей стало легче переносить и терпеть то, что ее окружало.
Она придумала мир, где о себе надо позаботиться самой. Не важно, пять лет тебе или больше. Где всегда надо самой себе устраивать уютный уголок для жизни - не важно, что есть в твоем распоряжении. В твоем распоряжении только границы больничной кровати? Значит, строим свой мир в этих границах. Есть еще и половина прикроватной тумбочки? О, целое состояние! Есть полка в шкафу в палате пионерского лагеря? Значит, вьем гнездо в этом пространстве.
Она четко знала правила своего мира - никто о тебе не позаботиться, заботься сама. И если вдруг кто-то был с ней добр, искренне радовалась, но воспринимала это как чудо, как сюрприз.
В ее видении весь мир был именно таков. Суров, невнимателен к ней, занят своими делами.
И когда сверстники травили ее в пионерском лагере, ну, как травили, не сильно, просто не дружили, не звали, обзывались, делали мелкие гадости. Это было даже не страшно. С больничными физическими и моральными мучениями это и сравнивать не стоило. Так, легкие отголоски, ничего серьезного. Так что когда ей было трудно в пионерских лагерях, она просто удирала с территории и гуляла там одна по лесу. Лето, красота, никого рядом.
К двадцати годам фраза "никого рядом" приобрела для нее смысл "не надо мучиться". "Никого рядом" символизировало чуть ли не счастье.
При этом она была обычной симпатичной девушкой. Но, не замечая, как она уже сама шарахается от других, от общения, как ищет в словах других для себя обиды и оскорбления на ровном месте, совсем не замечая этого, она укрепляла веру в тот свой придуманный мир, где "никто никому не нужен и только сама можешь заботиться о себе".
При этом она начала замечать, что у других не так.
И постепенно стала верить, что это она - не такая, с которой дружат, которую любят. Стала верить, что некрасивая, очень некрасивая, толстая, даже страшная. Ну а как иначе было объяснить то, что вокруг многие дружили, женились, общались, веселились, а ее обходили стороной? Заметить то, как она сама шарахается от других было невозможно. Откуда у подростка, у юной девушки возьмется такое знание, если она даже не привыкла иметь кого-то родного рядом, с кем можно это обсудить, об кого можно услышать доброе слово, комплимент. Не было такого опыта.
Потом надо было строить свою жизнь, выживать, работать. Никто же не поможет.
И вот ей уже сорок, пятьдесят. Она уже долго изучает, как устроены отношения, как устроен человек, как устроен мир, много прошла курсов, тренингов, личной терапии. Умом понимает, что было и как было. Умом понимает. Но если до этого много лет и даже десятилетий твердо верил, что "никому не нужен", как внутри сменить это на другую картинку!? Да и жизнь, вроде, уже прошла, чего стараться. Юность, все радости молодости, которые обошли стороной - их уже точно не вернешь. Ради чего стараться сдвинуть то, что огромным камнем придавило душу?
Она печалится.
И не сдается.
И удивляется - откуда берутся силы? Может быть, там, в душе, привычно задавленной, там, где-то в уголке что-то осталось? Что-то сохранилось припрятанное в самой глубине? Надежда на понимание, на тепло, которое хочется и получать, и давать. На заботу, на внимание, на радости, на глупости, на доверие
Получится ли найти это? Или не получится? Кто знает?
Пока она удивляется сама себе - почему до сих пор не опустились руки, как до сих пор отчаянье не утащило на дно безвыходности?
Откуда у нее берется оптимизм? А он есть, этот ее оптимизм, он жив. И пока он жив, надежда тоже жива.