Маленький принц и юнгианский анализ ч. I

     «Я получил от тебя тяжкий труд, Господи,

и нет у меня той небольшой и каждодневной работы,

какую мне легко было бы любить,

- я обживаю, натягиваю связующие нити,

но они неосязаемы…»

Антуан де Сент-Экзюпери

 «Сент-Экзюпери был самым уравновешенным

и в то же самым беспокойным человеком…

Он отличался верностью, но упускал счастье…

Прежде беспокойный означало «омраченный».

Но в Сент-Экзюпери беспокойство

было скорее игрой света, чем метанием теней…»

Леон Верт

Вероятно, многие из тех, кто читал книги Марии-Луизы фон Франц, отдают должное уважение ее обширным знаниям, многолетнему опыту работы под руководством К. Г. Юнга, убедительности слога. И я тоже ценила и ценю ее книги…, но это не относится к ее работе «Вечный юноша. Puer Aeternus», после прочтения которой я испытала серьезное разочарование. М.-Л. фон Франц остановила свой выбор для описания комплекса пуэра на авторе «Маленького принца» и образах сказки. Обширность знаний и убедительность никуда не делись, но… я никак не могла принять ее интерпретаций. Более того, я ощущала некий дефект и предвзятость этих интерпретаций, их расхождение с  предметом. Я точно знала, что тот комплекс, который описывает Мария-Луиза как комплекс пуэра - не то, что составляет суть внутренних переживаний читателя (и, следовательно, автора) «Маленького принца», «Военного летчика» и «Цитадели». Книга фон Франц лично у меня оставила гадкое послевкусие, мутный осадок предвзятости и ложности умозаключений.  Мне захотелось разобраться, в чем именно я не могу с ней согласиться.

 «Вечный юноша…» входит в список рекомендованной литературы в юнгианских (и не только) учебных заведениях и, (страшно подумать…) что же - многие студенты и аналитические психологи воспринимают это исследование как образец юнгианской мысли? По крайней мере, публикации, опровергающие аргументацию данного материала относительно личности Сент-Экзюпери и его сказки, мне не известны. Так, Валерий Зеленский  в своем учебнике «Базовый курс аналитической психологии» приводит описание комплекса пуэра включительно с материалами «Вечного юноши…», т.е. он с ними согласен. Привожу цитату учебника: «Отождествление с Пуэром может в результате дать внешне очаровательного, но, по сути, незрелого мужчину-мальчика, неспособного брать на себя личностные обязательства или созидать что-либо, этакого легкомысленного Маленького Принца с призрачными надеждами и неуместными снами» (тянет поинтересоваться у автора, по какому принципу он делит сны на уместные/неуместные, но это не имеет отношение к теме статьи). Так с тяжелой руки Марии-Луизы фон Франц, образ Маленького принца входит в психологию как выражение комплекса инфантильности.

Юнгианский анализ давно закрепил за собой ведущую роль в интерпретации мифического и сказочного материала.  Компоненты мифа надличностны и универсальны, поэтому разные авторы (даже разделяющие одну теоретическую базу) могут и имеют право видеть различные психологические закономерности в одном и том же тексте. Но анализ авторского художественного произведения, как мне кажется, тем более постановка психологического «диагноза» автору  требуют такой же тщательной аргументации и проверки, как анализ конкретного клиента. Взвешенная же исследовательская аргументация своих интерпретаций совершенно чужда стилю Марии-Луизы фон Франц. Текст «Вечного юноши…» насыщен теоретическими выкладками, ссылками на К. Г. Юнга, примерами терапии, жизненных наблюдений и на поверхностный взгляд воспринимается как чрезвычайно убедительный. Складывается впечатление, что автор хорошо знает жизнь Сент-Экзюпери, но стоит задаться вопросом - откуда? Биографию Экзюпери фон Франц приводит в общем виде  (с ошибками) и клиентом ее он не являлся. Требуется очень внимательно выделить аргументы, касающиеся именно Сент-Экзюпери, для того, чтобы понять, на что опирается фон Франц, находя в биографии и творчестве писателя преобладание невротического инфантильного материнского комплекса.

«Маленький принц» - знаковая книга для многих людей, она непроста, она трогает сердце, по ней читатель сверяет некие внутренние ценности. Насколько возможно судить, с первого момента появления в России она стала любима русским читателем, и через несколько поколений не теряет этой любви. Время покажет, но есть основания считать, что эта книга из разряда вечных. Мартин Хайдеггер, например, высказал мнение, что «Маленького принца» можно считать одним из величайших трудов экзистенциализма ХХ века. Сам же Сент-Экзюпери… Личность, чья жизнь была подчинена высочайшим нравственным ценностям и требованиям к самому себе, поиску истинного в человеке, постоянному ответу на вызовы его времени, преодолению своего эго и страха смерти… Что говорить, тот, кто знает и чувствует Экзюпери - тот отдает ему должное. У меня нет здесь возможности подробно опровергнуть всю аргументацию фон Франц, для этого пришлось бы писать как минимум биографию Сент-Экзюпери. Да он и не нуждается в подобной «защите». Но мне нестерпим и непонятен тот факт, что один(а) из основоположников глубинной психологии позволяет своему анализу быть настолько редуктивным, а то и откровенно ложным.

Мне представляется просто невозможной ситуация, когда книга и ее автор любима миллионами людей в мире за то, что сентиментальна, выражает слабость нервной системы, безответственность и прочие качества теневого пуэра из интерпретаций М.-Л. фон Франц.

Мне представляется интересным разобраться, какой способ, какие особенности аналитической интерпретации использует фон Франц. Понять, на что можно и на что нельзя опираться, анализируя художественное произведение и биографию писателя. Сделать выводы о том, за счет чего психологическая интерпретация способна исказить живой смысл художественного текста.

Есть еще один юнгианский аналитик, который обратился к образу Маленького принца. Дональд Калшед в своей книге «Травма и душа» видит в Маленьком принце как в представителе архетипа Божественного Ребенка чистое изначальное невинное качество переживания, эквивалентное душе и духовному опыту. Невинность - ключевой элемент духовной природы человека по мысли Джеймса Гротштейна, и Калшед, разделяя эту идею, подтверждает ее своим многолетним клиническим опытом работы с травмой.  В клиническом материале сновидений и внутренних образов таких пациентов  образ/сущность чудесного, невинного, потерянного или подвергающегося опасности ребенка всегда оберегается системой самосохранения психики с помощью механизма расщепления как нечто сверхценное и сакральное, потеря коего более страшна, чем потеря самой жизни. Калшед назвал эту часть сущностным и сакральным ядром потенциальной целостности психики - душой - источником живого в психике, той таинственной силой, которая объединяет в целое разные аспекты переживания себя живым, связывает опыт переживания внешнего мира и внутреннего. Т.о. можно сказать, что в работе Калшеда образ Божественного Ребенка приобретает право на центральное место в психике и представляет архетип Души. Я не буду в данной статье подробно представлять понимание образов «Маленького принца» Дональдом Калшедом, тем более, что подробно он сказку не анализировал, хочу только отметить основную идею его интерпретации - отношения между  Маленьким принцем, Пилотом и др. персонажами сказки как метафору преодоления расщепленного травмированного внутреннего состояния. Преодоление и исцеление изолированности души, восстановление невинности на более высоком уровне. Выполнена данная интерпретация добросовестным исследовательским методом: сравнения и сопоставления тенденций динамики внутренних образов и переживаний пациентов в ходе терапии на обширном клиническом материале и динамики образов и сюжетов сказки. Хотя я не вполне согласна с обусловленностью сюжета сказки наличием какой-то конкретной ранней травмы в жизни Экзюпери, (смерть отца, когда Антуану было 4 года? Горе матери, смерть младшего брата, когда Экзюпери уже 17?), но общий феномен диссоциации безусловно присущ любому взрослому современному человеку. Стоит также отметить, что интерпретация Калшеда включает осознанное эмпатическое переживание, а также уважительное отношение к тексту и его автору, в отличие от интерпретаций М.-Л. фон Франц.

Возвращаясь к Марии-Луизе фон Франц, отмечу, что ее книга представляет собой отредактированную запись курса лекций, прочитанных в институте К.-Г. Юнга в Цюрихе в конце 60-х гг. ХХ века. Данное обстоятельство представляется мне важным, т.к. позволяет видеть более «непричесанный», естественный ход аргументации автора по сравнению с другими ее работами. Интересно, что сама фон Франц предстает не в привычном для читателя облике мудрой уравновешенной мыслительницы - вполне можно отследить выраженный эмоциональный фон «Вечного юноши…», местами же она выказывает страстность и нетерпимость. Пожалуй, это может свидетельствовать о наличии неких контрпереносных факторов именно в отношении Экзюпери и его творчества, тем более, что вторая часть книги, посвященная другому автору, такого стиля не имеет.

Итак, каким же методом пользуется М.-Л. фон Франц для диагностики комплекса пуэра относительно Экзюперии  и «Маленького принца», как интерпретирует образы сказки, какие использует аргументы?

Сначала она уделяет внимание  жизненному пути Сент-Экзюпери. Хотя, как она сама признается, его непросто проследить, т.к. от его биографии осталось несколько «разрозненных фактов» - это тоже, по ее мнению, типично для пуэра, потому что он «просто парит над землей, время от времени соприкасаясь с нею, возникая то в одном месте, то в другом». Вот первый сомнительный аргумент, - что ж, все люди, после которых не осталось подробнейших самоописаний и свидетельств очевидцев - пуэры? А, кроме того, о жизни Экзюпери сведений довольно много.

Кратко напомню основные черты комплекса пуэра, которые фон Франц относит к Экзюпери: пуэры отказываются брать на себя обязательства и нести бремя ответственности в тяжелой ситуации, никогда не связывают себя какими-либо обязательствами ни в каких обыденных ситуациях. Пуэры испытывают необыкновенную тягу к экстремальным видам спорта, особенно к полетам и альпинизму; они не любят виды деятельности, где требуется терпение, упорные длительные тренировки; испытывают большие сложности в вопросе социальной адаптации. Им свойственно высокомерие, обусловленное как комплексом неполноценности, так и ложным чувством превосходства над другими; установка, что реальной жизни еще пока не существует, внутренний отказ жить настоящим моментом действительности. У пуэров отмечается недостаток чувств, красочность фантазий, пуэр «всегда стремится ухватиться за все, что было бы правильно сделать, а затем унести все это в мир своих идей и воображения. Он не может пересечь несложную границу и перейти от фантазий к действиям». Пуэр постоянно находится в поиске истинной веры и  фантазирует о собственном величии. К «положительным» характеристикам пуэра фон Франц относит наличие особой одухотворенности, возникающей благодаря их достаточно тесному контакту с коллективным бессознательным, но каким образом это проявляется в творчестве Экзюпери, она не указывает.

Должна заметить, что сомневаюсь в корректности отнесения к симптоматике инфантильности занятия экстремальными видами спорта или опасную профессию как таковые. Дело в том, что у истинного пуэра склонность к экстремальному носит компенсирующий характер, и когда экстремальные трудности превышают его вторичную выгоду, он всегда отступает в безопасное место. Следует иметь в виду это более тонкое различие симптома. То же самое относится к высоким идеалам и поискам «истинной веры». Сами по себе они не свидетельствуют о наличии комплекса пуэра. Наоборот, данная направленность часто присуща глубокой и развитой индивидуальности, и является одной из высших потребностей зрелой личности. Другое дело, что пуэр может имитировать поиск смысла для вторичной выгоды - ухода от ответственности, например, или освобождения от рутинной работы.

Мария-Луиза пишет: «У Экзюпери проявлялись все характерные черты  puer aeternus, которые, однако, не помешали ему стать великим поэтом и писателем». Таким способом она пытается разделить Экзюпери-личность и его творчество, потому что странно пуэру суметь реализоваться как великий писатель. Правда, тут Марии-Луизе не повезло, т.к., пожалуй, сложно найти иной пример писателя, который бы в такой мере представлял единство образа жизни и творчества, как Экзюпери.

Вечный юноша по определению аналитической психологии обозначает человека, обладающего ярко выраженным материнским комплексом, поведение которого определяется сильной зависимостью от матери, типичные расстройства описаны Юнгом: гомосексуализм и донжуанство. И хотя Сент-Экзюпери не имел этих расстройств, Мария-Луиза находит новые черты комплекса применительно к нему: «выраженный материнский комплекс побуждает мужчину искать такой род деятельности, который символически отразит его желание оторваться от земли» - пишет она. Он летчик, поэт, мыслитель - следовательно, подходит под этот вновь созданный «симптом» комплекса. Далее Мария-Луиза позволяет себе порассуждать «типологически». Например, о том, что однополая любовь стала вполне обычным явлением в армии в наши дни и особенно распространена среди летчиков (!?). О тесте, который совместно с коллегой она разрабатывает для отбора швейцарских пилотов, по результатам которого 30-40% кандидатов имеют выраженный материнский невротический комплекс. «В основе возникающих трудностей лежит характерное для мужчин такого склада побуждение парить в небесах», - пишет фон Франц. Даже допустим, хотя тест не приведен, только почему побуждения этих 40%  швейцарских кандидатов нужно приравнять к характерологии первых французских летчиков 20-40-х гг., и конкретно Сент-Экзюпери - непонятно. Кроме того, вряд ли она тестировала контрольную группу пехотинцев - а вдруг невротический материнский комплекс у них оказался бы еще более выражен?

Известно, что отрицательное отношение к побуждению «оторваться от земли» есть традиция немецкой народнической мысли, перенятая ранним Юнгом и его последователями. Собственно, «укорененность», наличие связи с землей, опор как основы психического благополучия человека является общим местом ранних юнгианцев и это вполне оправдано  с точки зрения архаического мировоззрения. Другое дело, что потенциально система юнговского психического превосходит данное мировоззрение, что и выражается в работах современных исследователей. Понятие укорененности также выступало как «полноправное членство в рядах народа», некий «удобный критерий», по выражению Ричарда Нолла, позволяющий исключать из состава народа иностранцев и др. «неподходящих». Также понятие укорененности предоставляло некий стандарт для измерения целостности личности человека, ее значимости. Соответственно, отсутствие корней, беспочвенность воспринималось как лишение жизненной силы, приговор и позор. Собственно, именно такое отношение к Сент-Экзюпери проходит красной нитью в лекциях фон Франц. Именно в такой парадигме хорошо объяснимо глубокое убеждение Марии-Луизы о том, что летать, т.е. отрываться от земли - это невроз и саморазрушение, нехватка жизненных опор. Данная парадигма соответствует историческому периоду родоплеменных структур, в котором крепкая привязанность к своей матери-земле выступала залогом благополучия человека, потеря же корней как изгнание из рода грозила смертью. Забавно, что в таком прочтении это парадигма как раз материнского комплекса. Точнее, его фрустрации - страха потери и агрессивного удержания участка родовой земли-матери. Однако, не следует ли исследователю психики учитывать (согласно с идеями Юнга в том числе), что однозначные парадигмы всегда  дополняются другими (иногда противоположными), в соответствии с развитием опыта человечества и осознанием этого опыта? Иначе все попытки преодолеть силу земного тяготения, историю воздухоплавания, исследования космоса (и многое другое) также можно рассматривать как проявления невротического развития с точки зрения аналитической психологии. И аналитически «побивать камнями» тех, кто делает самодельные крылья. Интересно, что общепринятая интерпретация мифологемы Икара как инфляции эго многими авторами неоправданно расширяется до, грубо говоря, отрицания вообще возможности «эффективного» полета. Тогда как пример Дедала (а также примеры полетов в русских волшебных и др. сказках и мифах) говорят об обратном, при соблюдении героем определенных условий. Как совсем простой и очевидный вариант, можно было бы рассмотреть овладение полетом как метафору преодоления материнского комплекса, путешествия в неведомое или овладения прежде недоступными силами. Также вполне возможно в полете увидеть не отрицание земного, но нахождение нового, более объемного отношения человека с силой гравитации, с энергией опор, энергией материнского комплекса - более сложного, но имеющего права на существование. Так, в мире психического, имагинального, в реальности сна человек не прямо обусловлен земной гравитацией, и это также психическая данность. Хочется еще напомнить, что Небо - такая же важнейшая архаическая мифологема, как Земля. Вместе они составляют космогоническую пару,  в которой Небо соответствует мужскому, сознательному, месту обитания богов и вознесенных героев, жилищем звезд, которые управляют человеческой судьбой. Так из архаической парадигмы человек, поднявшийся в воздух и овладевший полетом, приобретает иные, волшебные, могущественные силы и, если не равен богам, то подобен им. Соответственно, пространство Неба для человека выступает местом инициации, символом возможности роста осознания, овладения психическими силами.

Но аналогия «летать - это значит потерять жизненную силу, оторвавшись от земли» является единственной и неколебимой в «Вечном юноше…», а выражение «парить в небесах» неизменно употребляется фон Франц в пренебрежительном ключе по отношению к Экзюпери и его профессии. Понятно также, почему из экстремальных видов спорта фон Франц выделяет альпинизм и полеты как наиболее свойственные комплексу пуэра.

Я думаю, тексты Экзюпери искаженно воспринимались фон Франц именно потому, что он жил и чувствовал в другой парадигме, более высокой и объемлющей, которую она не способна была принять. В его парадигме, обусловленной собственным опытом мыслителя и летчика, он смотрит на землю с более широкой перспективы и видит ее иначе. Видит ее живой, прекрасной и хрупкой, видит, что люди занимают на ней не так много места, как им кажется, но стали настолько опасны, что в состоянии уничтожить ее. Впрочем, так же как себя и все истинно ценное. Кстати, он был  в курсе экспериментов с атомной энергией и хорошо понимал, к какой опасности это может привести. Он одним из первых людей Запада выразил эту парадигму будущего: каждый из нас в ответе за планету, на которой мы живем. И за развитие человечности в собственной психике и в обществе. В основе этой парадигмы - не убегание и слабость, что бы себе ни думала фон Франц - но ответственность и любовь. Образ Земли, как единого дома человечества, который нужно беречь, один из основополагающих в творчестве Экзюпери. И дело даже не в полетах. По словам Леона Верта «самолет был для него рабочим инструментом. Орудием, которое помогает исследовать пространство - и человека». Да и сам Сент-Экс об этом писал.  Парадигма Экзюпери — гуманистический и духовный поиск, поэтика его пронизана вертикальными образами и метафорами: кедр, цитадель, корабль; храм, колодец и самолет, сам полет и подъем по ступеням, Бог... Он ищет, глубоко переживая, переплавляет и ограняет свои переживания понятиями и притчами, пытаясь связать, соединить в единый смысл сущность человека. «Бог открывается трудами сердца»... Он ищет пути к тому, как «...создать отношения между людьми на основе культа Человека, преодолевшего личность, дабы отношения каждого к самому себе и другим было лишено слепого конформизма муравейника, а являлось бы свободным выражением любви» (Военный летчик). «Есть только одна проблема, одна-единственная, состоящая в том, чтобы вновь открыть жизнь духа, которая выше всего, в том числе и жизни разума» (письмо генералу Х).

Кроме того, парадигма Сен-Экзюпери включает в себя ответственность человека за свое со-творение, чем тоже противоречит концепции «укорененности». «Человек не становится человеком лишь на  основании того, что унаследовал, он становится человеком на основании того, что он делает, что он создает» - пишет он в «Планете людей». «Жить - значит медленно рождаться. Это было бы слишком легко — брать уже готовые души!» - там же.

Человек, последовательно осуществляющий такое мировоззрение и не укрывающийся при этом за принадлежностью к уже признанным конфессиям и структурам,  с точки зрения «человека из муравейника» выглядит или изгоем, или мудрецом и героем. Собственно, образ Антуана де Сент-Экзюпери в коллективном сознании и носит эти черты. Но как может не увидеть аналитический психолог в этих убеждениях полное соответствие идее индивидуации, да и вообще голос ответственности и созидания, я лично не понимаю.

Не менее странно выглядит далекое от действительности представление М.-Л. фон Франц о трудностях, с которыми сталкивается профессиональный летчик. По ее описанию летчик выглядит практически бездельником, который летает в небесах, когда захочет или когда это ему интересно, и все для того, чтобы избежать реалий жизни. Даже не знаю, как коротко возразить данной точке зрения, которая представляет собой чисто академическую фантазию - ведь первые самолеты были настолько несовершенны, что авиаторы должны были уметь устранять поломки в аварийных посадках. В «Аэропостали» пилоты изначально работали наравне с механиками, в самом полете масса сложных операций, которые требуют полной концентрации внимания летчика и вообще полет был далек от переживания комфорта. Вот еще характерное для фон Франц искажение: упоминая работу Экзюпери в качестве начальника маленького аэропорта в форте Кап-Джуби на африканском побережье, Мария-Луиза описывает его круг обязанностей только в вылетах на помощь пилотам, потерпевшим крушение. По ее мнению, именно поэтому он предпочитал такой беспечный образ жизни всем другим назначениям. Почитав про этот период жизни Антуана, я встретила информацию, что, во-первых, аварии случались часто. Во-вторых, в обязанности Экзюпери входил ежедневный контроль механики самолетов, а также 4-5 часов ежедневных полетов, чтобы предохранить моторы от неблагоприятных климатических условий. Кроме того, основной задачей являлось налаживание дипломатических отношений с кочевниками (которые стреляли по самолетам), что Экзюпери блестяще и проделал. Он учил язык, жил вне защищенных стен форта, общался со старейшинами арабских племен, причем сумел заслужить их уважение и доверие. Получил репутацию мудрого и храбрейшего человека, к которому ходили советоваться вожди кочевников и все это исключительно на ресурсе собственной личности. И написал «Южный почтовый». Стоит кстати напомнить, что представители архаической культуры способны великолепно интуитивно разбираться в людях, в частности отличать действительную внутреннюю силу от позерства персоны.

Представление же об Экзюпери как о бездельнике часто встречается в книге фон Франц. Такие люди должны много работать, чтобы освободиться от инфантильности - восклицает она, конечно же, ссылаясь на мнение Юнга. Даже один из цюрихских студентов задал вопрос непререкаемому авторитету: «Но ведь Сент-Экзюпери в жизни очень много работал?» На это Мария-Луиза дает примечательный ответ: он работал на той работе, которая была ему интересна, а должен научиться выполнять ту, которая не нравится! Вероятно, речь идет о том, что инфантильная личность избегает системных преодолений и планомерной методичной работы, но относить это к Экзюпери - человеку, в жизни которого преодолений и самодисциплины было более, чем достаточно - по меньшей мере, недобросовестно. Примитивен и рецепт «скучной» работы, который, возможно и применим к некоторым «пуэрам», но к писателю! Испытателю по натуре и творческой индивидуальности в духовном поиске предписать бессмысленную работу? Как сам Сент-Экс писал: «Каторга не там, где бьют киркой. Каторга там, где бьют киркой бессмысленно, где удар киркой не связывает работающего со всем человечеством». Здесь все очевидно: был бы Экзюпери в своем творчестве тем, кого мы знаем, если бы работал, например, заместителем бухгалтера, методично следовал распорядку дня и берег свое здоровье? Нет, не был бы. Не было бы «Цитадели», да, боюсь, и всего остального. Потому что как он жил - так и писал, а писал он о том, как человеку научиться соответствовать своим высшим смыслам. Может, для аналитика фон Франц это и не потеря, (по ее логике - ну значит, и таланта не было), зато для многих и многих - да. Кроме того, получается, что М.-Л. фон Франц достаточно поверхностно воспринимает труд писателя как таковой - интересно, как можно без системной методичной работы и преодоления написать 7 книг и более десятка статей и репортажей? Тем более хорошо  известен метод Экзюпери: он постоянно правил, пересказывал, переделывал и редактировал свой текст, мучился, выкидывал десятки страниц, добивался точности образа и выражения, часто был недоволен получившимся. Тем более, что текст его настолько концентрирован, настолько образен, метафоричен, обладает высочайшим качеством мысли и сердечно-рефлексивен, что его невозможно создать быстро и без огромных душевных усилий. Да просто не может пуэр создать такой текст, это немыслимо! При этом Экзюпери не считал себя профессиональным писателем и не отказался от профессии летчика. А 8 патентов на изобретения, пусть может и не великих, но нужных и 6, 5 тысяч часов полета - почти астрономическая цифра для тех лет? Думать, что все это было сделано легко, на одном интересе, а творчество свободно изливалось из бессознательного - это, по-моему, несерьезно. Представляла ли себе Мария-Луиза, каково было Антуану летать уже в зрелых годах, в войну, когда последствия множественных переломов доставляли мучительную боль на высоте, здоровье было сильно не в порядке, не говоря уже об опасности? Но, может быть, для фон Франц  добровольное участие в войне - тоже своеобразный «экстремальный спорт», поиск приключений и признак инфантильности?

 С какой мотивацией Сент-Экс это сделал, он объяснил сам (в личном письме): «Это мой долг. Еду на войну. Для меня невыносимо оставаться в стороне, когда другие голодают, я знаю только один способ быть в ладу с собственной совестью: этот способ - не уклоняться от страданий. Я иду на войну не для того, чтобы погибнуть. Я иду за страданиями, чтобы через страдания обрести связь с ближними. Я не хочу быть убитым, но с готовностью приму именно такой конец». Это решение зрелого человека. Решение человека, способного воспринимать боль другого как свою, чувствовать ответственность за происходящее в мире и переводить свое сопереживание в действие. Можно это назвать и чувством долга и самопожертвованием. Как писал о нем Мишель Робер: «я никогда не встречал никого, кто испытывал бы большее и такое почти физическое сочувствие к людским страданиям».

В ходе лекций Мария-Луиза допускает странную в своей простоте ошибку и начинает противоречить выделенным ей же симптомам комплекса: инфантильной личности действительно свойственно стремиться наполнить внутреннюю жизнь фантазиями об экстремальных подвигах, полетах  и проч.- но эти мечты, как правило, не переходят в деятельность. Личность же, которая в действительности осуществляет сложную и опасную деятельность на постоянной основе, профессионально - не может быть инфантильной просто потому, что эта деятельность требует повседневной повышенной ответственности. Биограф Экзюпери Марсель Мижо писал так: «Многие из тех, кто писал о Сент-Экзюпери, находили в его жизни черты искателя приключений. Это качество, если оно свойственно человеку, часто говорит лишь о внутренней пустоте, о тщетных попытках заменить внутренний мир «сильными ощущениями». Но оно и в малой мере не было свойственно Экзюпери».

Все, все без исключения тексты (и жизнь) Экзюпери пронизаны утверждениями таких человеческих понятий/качеств, как ответственность, долг, труд, товарищество, созидание. Вот малые примеры, которым нет числа: «Мне ненавистна роль наблюдателя. Что же я такое, если не принимаю участия?»; «Только выполнение своего долга помогает человеку чем-то стать»; «Чтобы быть, нужно сначала принять на себя ответственность»; «Быть человеком - это значит чувствовать, что ты за все в ответе. Сгорать от стыда за нищету, хоть она существует как будто и не по твоей вине. Гордиться победой, которую одержали товарищи. И знать, что укладывая камень, помогаешь строить мир». Он хотел сопричастности, искал того состояния духа, в котором жизнь проявляет свой смысл. Искал ответ на главный вопрос - о назначении человека, как в своем творчестве, так и в собственных жизненных выборах. Не рассуждал об этих материях, лежа на диване, а подтверждал их своим конкретным поведением в конкретных трудных обстоятельствах.

Вероятно, понимая шаткость своего «диагноза», фон Франц использует следующую уловку. Ее аргумент таков: хотя Экзюпери «превозносит» любовь к земле, узы любви и социальную адаптацию (?), хотя в произведениях его действуют зрелые люди, но все это лишь идеи, умозаключения. А сам он не жил так, как герой Цитадели или Ривьер, он не проживал эти «фантазии» в реальности, а только декларировал, что является по ее мнению псевдоадаптацией пуэра, который не переходит от фантазий к действиям. Подобный аргумент может произвести впечатление лишь на тех, кто вообще ничего не знает о реальной биографии Экзюпери во-первых, и тех, кто не видит различия между компенсирующей фантазией и мировоззренческой рефлексией насыщенной внутренней и внешней жизни во-вторых. Кроме того, разве образы художественного творчества уже перестали для юнгианского психолога выступать полноценным отражением внутренней жизни автора, его психики? Требование же, чтобы писатель полностью соответствовал внешней реализации образов своей внутренней жизни просто примитивно и потрясающе предвзято, если сравнить Экзюпери с любым другим писателем. Экзюпери писал только о том, что пережил сам, может быть, за исключение одного - сам он никогда не убивал и не служил косвенной причиной гибели другого человека. Именно ему принадлежит убеждение, которое он последовательно осуществлял - прежде, чем что-либо описывать, нужно это пережить.

Анализ фигуры матери Сент-Экзюпери, сделанный фон Франц, поражает.  Мать Экзюпери была выдающейся и сильной личностью, - пишет Мария-Луиза (вывод сделан по фотографии в газете и газетной публикации о ней). «Очевидно, что чувствительному мальчику было трудно выйти из-под влияния такой матери». Откровенно сказать, очевидно тут только одно - что М.-Л. фон Франц не затруднилась поиском фактического материала, иначе она узнала бы, насколько любящей  и поддерживающей по отношению к своим детям была мать Антуана. Правда, употребленное слово «влияние» имеет нейтральный характер и очень удобно, т.к. наличие материнского влияния невозможно оспаривать в принципе, но в последующих пассажах Мария-Луиза уже открыто говорит о том, что влияние это было разрушающим. Цитирую далее: «Говорят, что она всегда предчувствовала смерть сына. Несколько раз она считала его погибшим и одевала эффектную черную вуаль, похожую на те, которые носят овдовевшие француженки. И каждый раз она с большим разочарованием снимала траур, когда оказывалось, что ее сын жив. В ее бессознательном преобладал архетипический паттерн, который мы называем матерью-смертью» (курсив мой). Я не знаю, откуда Мария-Луиза взяла эту информацию, и кто это «говорит» - по крайней мере, в русскоязычной литературе об Экзюпери я ничего подобного не нашла. Может, кто-то и говорил - как легенд, так и сплетен о Сент-Экзюпери даже при его жизни ходило множество, но трудно не заметить произвольную эмоциональную интерпретацию приведенного «факта». С помощью нескольких фраз мать Экзюпери представляется неким чудовищем. «С большим разочарованием снимала траур» - и это о женщине, которая одна поднимала своих детей, закладывая и затем продавая собственность, по собственному желанию работала в госпитале в Первую Мировую, которой Экзюпери доверял самые важные мысли и переживания, скучал по ее письмам и сам писал при малейшей возможности, которая отказалась от  литературного наследия «Цитадели», потому что такова была воля сына, о той, к которой он писал: «старенькая моя ласковая мамочка»? Которой, вероятно, первой он доверил то, что потом много раз повторял, потому что сомневался в себе: «Мама, я хотел бы отважиться писать»? Мать-друг - вот кто она была. И если даже сто очевидцев подтвердят, что она надевала траурную вуаль до его смерти, я ни за что не поверю, что снимала она ее «с большим разочарованием»! Не стесняется Мария-Луиза и предположить, что смерть младшего брата Экзюпери была вызвана неблагоприятной обстановкой в семье, хотя, очевидно, она просто не знает причин смерти Франсуа. На самом деле, мальчик простудился, потому что потерял в колледже пальто и бегал раздетый. Когда школьные надзиратели обратили на это внимание, было уже поздно - он заработал ревматизм, который дал осложнение на сердце. Но Марии-Луизе обязательно нужно бросить тень на его мать, хотя у матери не было ни малейшей возможности предотвратить несчастье.

То, как пишет фон Франц о матери Сент-Экзюпери, очень похоже на вполне сознательное моделирование образа «пожирающей матери». Он был нужен, этот образ, чтобы без противоречий уложить его в концепцию puer aeternus. Фон Франц тут же приводит ужасающий пример отношения «матери-смерти» к своему ребенку, которая считала, что ее сыну лучше умереть, чем связать свою жизнь с женщиной, но это история совсем других людей. Тем не менее, ход мысли фон Франц такой: в силу своей наивности эта женщина высказала вслух то, что многие думают про себя, и «на мой взгляд, эта женщина в чем-то похожа на мать Сент-Экзюпери, иначе зачем той так часто делать предположения о смерти своего сына и раньше времени надевать траурную вуаль?... Скорее всего, не она, а нечто внутри нее желало смерти сына. Мы лишь знаем, что ужасный обезличенный паттерн пропитывал всю ее внутреннюю жизнь».

Т.е. на основании некоего невнятного анонимного слуха, произвольно истолкованного, мы, оказывается, уже даже не предполагаем, а «точно знаем»  об «ужасных» паттернах внутренней жизни Мари де Сент-Экзюпери! Подобная аргументация не является ни научной, ни психологичной. Более того, это просто фальсификация. И Мария-Луиза не может этого не понимать. Далее она пробует менять формулировку: «На уровне сознания Сент-Экзюпери явно обладал позитивным материнским комплексом, который всегда включает в себя опасность быть поглощенным бессознательным». Звучит солидно, но если вдуматься, почему нужно противопоставлять сознательную любовь и уважение к матери всему объему бессознательного, притом придавать этому бессознательному угрожающий характер? Из терапевтической практики известно, что детство, окруженное избытком материнской опеки и заботы без должных требований к ребенку, может создавать трудности взросления, т.к. формирует паттерн безответственного потребителя, собственно инфантильности в общем понимании этого слова. Если под «поглощением бессознательным» понимать вот этот паттерн (что вообще-то не одно и то же), то да, такой феномен  имеет место в ряде случаев. При желании его даже можно очень условно применить к юному  Экзюпери, когда он метался, не мог найти себя и обращался к матери за деньгами, но тогда он и был, по сути, мальчишкой. Выросший на полном обеспечении, вполне естественно, что выйдя во взрослый мир, юный аристократ не умел бережливо рассчитывать свои доходы, тем более, что равный по происхождению круг его общения жил иначе, а профессии пока не было. Вероятно, он даже не очень понимал, что доставляет матери серьезные трудности, тем более, что деньги расходовались не на роскошь. Взрослый же Экзюпери совсем другой. Он стремится заботиться о матери и регулярно посылает ей деньги, даже когда сам «на мели». Так на каком основании нужно относить этот паттерн к Экзюпери-взрослому, да и к любому человеку, просто любящему свою мать? Также нет никаких сведений о том, что мать Экзюпери какими-либо манипуляциями пыталась привязать к себе своего сына или подавить его индивидуальность. Кстати, инфантильный человек, находящийся во власти материнского комплекса, как правило, склонен обесценивать свою мать, пренебрегать ей, использовать ее, либо вынужден обеспечивать ее эмоциональное благополучие за счет отказа от своих потребностей. Ничего подобного в отношении к матери у Экзюпери нет. Кроме того, понятию «пожирающей» матери в аналитической психологии соответствует негативный материнский комплекс, который принято описывать преследующей и обесценивающей материнской позицией по отношению к своему ребенку. Мари де Сент-Экзюпери не было властной матерью, она была нежной, отдающей и сердечной. Антуан преданно и нежно любил ее и открыто выражал эту любовь. Мать всегда была для него значимой, уважаемой и поддерживающей  фигурой, а детство - счастливым периодом жизни. Маленьким он часами ходил за ней по пятам, ожидая, когда она оторвется от дел и расскажет ему свои волшебные истории. Думаю, можно предположить, что за истории кроме библейских могла рассказывать Мари — потомок рыцаря Второго крестового похода и аристократов Лангедока, носителей альбигойских ценностей и легенд - о Граале, о рыцарях без страха и упрека, приходящих на помощь людям, когда в Монсальвате звонит колокол — сигнал беды... Я хочу сказать, что Экзюпери и его мать были по-настоящему духовно близки. Ценности его внутренней жизни не возникли сами по себе — предполагаю, что начала их были впитаны от матери. Мать дала ему волшебный, счастливый и проникнутый высокими ценностями мир детства, окруженный ее любовью и заботой, и получила столь же любящее отношение своего сына в ответ. Можем ли мы на основании этого говорить о невротическом материнском комплексе? По-моему - нет. Анализ, конечно, изобилует примерами патологичных отношений мать-сын, но неужели на основании этого нужно считать, что не существует здоровой любви сына к своей матери? И встречаются, надо сказать, матери, уважение и любовь к которым их детей обусловлена не неврозом, а действительной красотой и зрелостью личности матери. Подавляется ли при этом личность ребенка или, наоборот, его индивидуальность получает поддержку и вдохновение - вопрос неисследованный. По крайней мере, мы можем с уверенностью сказать, что никаких поступков и  высказываний, противоречащих  любящему отношению к матери, которые обязаны были бы проявиться в соответствии с динамикой бессознательных невротических процессов, в жизни и творчестве Экзюпери не выявлено.

Присутствует другое: Экзюпери преодолевает защищенный безопасный и полный беспечности материнский мир детства, уходя в мир опасностей, товарищества и ответственности. И вполне это осознает. Материнский комплекс остается в воспоминаниях и образах о безопасном тепле дома и быта как то, что нужно покинуть, сделав волевое усилие. Но то, что всегда остается как переживание внутреннего тепла и доброты. Важно, что выбор Экзюпери как раз в преодолении, в выходе за пределы детского комфорта.  Отношение к земле (вернее, к Земле) у Экзюпери связано с этим преодолением материнского, причем без утраты любви. «Эта ласковая земля - для моих корней. Но для ветвей - все небо, и ветры, прилетающие издалека, и молчание, и свобода одиночества» (письмо Х). «Земля учит нас познавать себя больше, чем все книги, вместе взятые. Поскольку она противостоит нам. Человек осознает себя как личность, когда он соизмеряет себя с преодоленным сопротивлением» («Планета людей»). Да, для того, чтобы стать мужчиной, а по Экзюпери - и стать человеком, нужно преодолеть в себе блаженную негу защищенности. Происходит «Метаморфоза тела, которое сначала было телом ребенка, прильнувшего к материнской груди, согретым и защищенным, потом телом солдата, созданным для страданий, потом телом человека, обогащенного радостью обладания огнем, этой святыней, вокруг которого собирается пламя» («Планета людей»). На мой взгляд, это одна из лучших метафор результативной мужской инициации. В полном соответствии с описанием Джеймса Холлиса, Экзюпери уравновешивает энергию материнского комплекса, уходя из комфортных условий жизни и отправляясь во внутреннее странствие, полное лишений, получает травмы инициации, соединяется с маскулинной энергией в ответственной опасной работе и товариществе, признает свою внутреннюю жизнь и внимательно относится к ней, выражая себя в художественном тексте.

Собственно, весь вывод фон Франц о «пожирании» матерью личности Сент-Экзюпери основывается только на траурной вуали - «факте», которого скорее всего не было, а если вдруг и был, то интерпретация его является очень произвольной. А также на интерпретации образа удава, проглатывающего слона, как символа «пожирающей» матери.

Мария-Луиза позволяет себе, не приводя свидетельств и источников информации, писать о преобладании в характере Экзюпери тревожности, раздражительности, угнетенности, нетерпения, а также «врожденной слабости» (у него «слабая» детская нижняя часть лица на фотографиях) и делает вывод: «это означает, что его жизнеспособность была подавлена (разрушена) матерью, и в этом трагическая судьба этого человека». По свидетельству многих очевидцев, Сент-Экс обладал огромной жизненной силой, он постоянно находился в деятельности, если не физической, то мыслительной («за беспечным внешним видом скрывался трудяга, необыкновенно упорный» - Лионель Шассен). Кстати, в тексте фон Франц есть некая оговорка, которая позволяет предположить, откуда она черпала некоторые предвзятые сведения об Экзюпери и его матери, источник этот - Консуэло, жена писателя (впрочем, источник мог быть другой, но источник явно пристрастный и на уровне слухов). Цитирую: «…по-видимому, мать Сент-Экзюпери невзлюбила его жену и проявляла огромную приязнь к женщине, научившей его курить наркотик. Мать потеряла сына еще тогда, когда он должен был привыкать к капризам своей жены. Однако об этом мы знаем только со слов супруги писателя, а потому должны воспринимать их с некоторой долей критицизма». Кстати, это характерная особенность риторики фон Франц: например, сказать, что мать Экзюпери еще жива, поэтому, хотя и естественно было бы связать с ней миф о пожирающей матери, но «я воздержусь от подобных комментариев в ее адрес». А потом спокойно от этого не воздержаться. Или в паре фраз,  разбросанных в книге признать, что Антуан был храбрым и мужественным человеком, способным преодолевать трудности (сложно было бы совсем игнорировать факты). Но совершенно не учесть эти факты в концепции его личности. Консуэло была ярким и непоследовательным человеком с выраженным истерическим радикалом, непомерными амбициями и мифоманией, она отличалась редкостной способностью фантазировать, лгать и превращать жизнь в шоу с собой в главной роли, и ее способность искажать информацию засвидетельствована многими очевидцами. Хотя, в своих воспоминаниях, напоминающих слащавый любовный роман (по ходу которого она регулярно теряет память или сознание, как только доходит до события, где уже невозможно бездоказательно солгать), она описывает отношение матери Антуана к себе как поддерживающее и принимающее. В этих же воспоминаниях она упоминает, что один раз мать Антуана приехала к ним одетая во все черное. И что? Вообще-то Мари де Сент-Экзюпери была вдовой, так и не вышедшей замуж после смерти отца Антуана, и имела право носить черное хоть до конца жизни. Кстати, по иронии контекста, сама Консуэло на венчание с Антуаном сочла возможным нарядиться в черное платье с кружевной черной накидкой, что засвидетельствовано не только очевидцами, но и фотографиями. Доподлинно установлено, что мать Антуана ни разу не осудила брак своего сына (хотя оснований для этого было более чем достаточно) и тепло относилась к Консуэло. Что она при этом думала, никому не известно. Сведения о том, что Антуан употреблял наркотики, мне неизвестны. Только много курил. Зато о пристрастии к наркотикам самой Консуэло постоянно ходили слухи. Но версию «пуэра и его пожирающей матери» фон Франц почерпнула не из «Воспоминаний Розы» Консуэло, тем более, что они не были в ее время опубликованы. «Воспоминания» Консуэло имеют явно прослеживаемую цель: показать потомкам, как мало Сент-Экзюпери заботился о бедной-несчастной жене (т.е. обелить себя), а также какое огромное влияние на творчество Экзюпери она оказала. Поэтому сознательно порочить мужа как личность и его мать было совсем не в ее стратегических интересах. Но думаю, что если Мария-Луиза получила возможность услышать рассказы Консуэло, или пересказы с ее слов версий личной жизни Антуана, которые Консуэло никогда не скупилась делать публично - из этого материала можно было «извлечь» не только образ пожирающей матери, но и что угодно.

Вообще, Мария-Луиза не склонна пояснять источники, на основании которых она делает выводы о  характере Экзюпери.  Из источников информации она упоминает генерала Давэ в свидетельстве о том, что Экзюпери «никогда не мог справиться с яростью в отношении государственных и военных бюрократов, а с другой, испытывал неловкость и робость перед ними» и о том, что некоторые товарищи-летчики его не любили за «позерство». В данном описании фон Франц видит недостаток социальной адаптации Экзюпери и вообще индивидуалистичность установки французской культуры, проявляющейся в склонности к протесту против администрирования и бюрократии, а, следовательно, к инфантильной установке по отношению к «социальной и коллективной ответственности». Довольно сложно возражать Марии-Луизе, потому что искажение личности Экзюпери она сразу же сопровождает соображениями, которые вполне имеют общетерапевтический смысл. В частности, справедливым представляется мысль о том, что отказ от своих капризов, преодоление представления о своей исключительности и скромная позиция помогают преодолеть негативный материнский комплекс. Но Экзюпери вообще-то так и делал, и исключительным сам себя не считал, а напротив, сильно сомневался в своих достоинствах. Для него отрицание бессмысленного подчинения имело совсем другое значение, он рассматривал его в контексте воздействия на личность тоталитарного режима и соответствующих ему особенностей культуры, отказа от индивидуальности и совести внутреннего Человека. Про идеологическую разность двух культур - вопрос слишком пространен и сложен для формата этой статьи. В своем манифесте гуманизма «Военный летчик» Экзюпери написал об этом все, что мог, причем без опускания темы на уровень национальности. «Овцой» идеологии порядка он точно не стал бы никогда, и это сознательная позиция отказа от социального конформизма. Кстати, подчиняться, когда речь шла о деле, для него было легко и естественно, у него не было больного «чувства иерархии». Исключительного права он просил и требовал только в одном случае - всеми правдами и неправдами добиваясь, чтобы его взяли в военную авиацию, вопреки возрасту и состоянию здоровья. Свидетельство Давэ легко опровергается, т.к. много сведений о достойном, уверенном и действенном поведении Экзюпери и во время военно-бюрократической неразберихи в 1939-м, в его защите от судебной несправедливости Дидье Дора, и во многом другом. Бюрократию он действительно не любил (и было за что) и по кабинетам ловко не бегал, но когда была в этом необходимость, действовал оптимально. Насчет «робости» Экзюпери с власть имущими есть интересное воспоминание Леона Верта «как зверь был укрощен», которое можно почитать. Есть свидетельства, что в начале войны он предпринял несколько попыток обратить внимание высших военных чиновников на координацию действий, которой французские штабы не озаботились. Он даже встречался с Полем Рейно (премьер-министром). Но это было бесполезно, военная бюрократия и правительство Франции неспособны были овладеть ситуацией. А еще хочу напомнить поведение Экзюпери в США начала 40-х. Он оказался один между воинствующими политическими группировками провишистской эмиграции и сторонниками де Голля и не стал выбирать. У него было известное имя и заслуженное уважение, он был им нужен. И та и другая сторона пыталась вовлечь его в свой лагерь, а убедившись в твердости позиции, облила огромным количеством злобной клеветы, которая продолжалась вплоть до его гибели и которую он глубоко переживал. Он приехал в США, чтобы отдать свой голос в надежде достичь единения наций в борьбе с фашистской Германией и сделал это, но этот голос не нужен был политикам и благополучным американцам, а особенно французской эмиграции, которая делила будущую Францию. Франция не могла воевать, ей нужна была передышка, и режим Виши, хоть и был омерзителен, но обеспечивал эту передышку, сохраняя людей, но предавал ценности его (Экзюпери) цивилизации. Де Голль шел по головам, не останавливаясь перед уничтожением несогласных, прямой выдачей участников французского Сопротивления оккупационным властям и совершая преступления во имя собственное. Интеграционное решение было невозможным из-за политических и национальных корыстей власть имущих, призыв Экзюпери «давайте откажемся от партийных пристрастий» не мог найти у них понимания, а на компромисс с совестью он не пошел. Далеко не каждый зрелый человек способен выдержать такое давление социума и не поступиться своими ценностями. Конечно, высокие идеалы кажутся наивными и беспомощными перед звериной ловкостью политики. Но, подкрепленные выстраданными выборами жизни конкретного человека, эти ценности ложатся в основание идеологии будущего. По Экзюпери - как зерна, которые молчат до срока. И все же он смог сказать то, что хотел, и все же «Военный летчик» всколыхнул общественное мнение, а его мысли о сути «цивилизации, наследнице Бога», противостоящей нацизму настолько глубоки и ценны, что выходят далеко за пределы его времени, и посегодня актуальны для Европы, переживающий кризис идентичности своей культуры.

Непонятно, почему фон Франц вообще не учитывает общественную деятельность Экзюпери, также как и контекст времени, в котором он жил, редуцируя его личностные особенности до бытового поведения. Впрочем, понятно - потому что тогда пришлось бы признать все те зрелые черты личности Экзюпери, в которых она ему отказывает.

О товарищах-летчиках подробно писать не буду, отрицательное отношение некоторых из них к «Ночному полету» многократно описаны (напр. в  биографии Экзюпери авторства Виржиля Таназа) и имеют свой контекст и причины, несвязанные с личностью Экзюпери. Странно только, что это отношение фон Франц «засчитывает в строку» якобы серьезного анализа, ведь у любого человека, тем более известного в обществе, найдутся недоброжелатели, которые видят в нем те или иные недостатки. А у Экзюпери были товарищи и друзья, которые его знали и любили. Вообще, если серьезно разбирать то впечатление, которое производил Экзюпери на окружающих, то для этого сейчас есть довольно обширный материал воспоминаний, а в конце 60-х еще были живы многие из знавших Экзюпери, но Мария-Луиза явно не стремится к этому. Ей и так все уже понятно, концепция готова.

Из какого источника черпает фон Франц сведения о характере Экзюпери в быту, остается только гадать, но она постоянно упоминает, что он страдал приступами дурного настроения, легко раздражался и впадал в ярость, испытывал нервные срывы. Она видит в этом проявления невротического расстройства материнского комплекса, от которого он убегал в «иллюзорную реальность» и сожалеет, что он был настолько слаб, что не обратился в психоанализу или другим способом «не опускался на глубину собственного расстройства». Цитирую: «Для Экзюпери полеты и наркотики стали возможностью избавиться от раздражения и депрессивного состояния, однако ему никогда не удавалось справиться со своим дурным настроением. Он пытался переключаться на полеты или на наркотики, но при этом никогда не опускался на самую глубину своего расстройства - иными словами, он никогда не проявлял склонности к самоубийству, вызванной серьезной внутренней слабостью, которую так и не смог преодолеть. Так проявляется материнский комплекс - в раздражении, брюзжании, досаде на себя и весь мир». Т.е., чтобы преодолеть «внутреннюю слабость», пациент-пуэр фон Франц должен проявить склонность к суициду - так, что ли? Какие такие глубины расстройства, которые можно познать только склонностью к самоубийству или анализом? Так Экзюпери (и не только он) как-то обошелся без того и другого. У него была опасная работа на «максимальный износ», свои книги, свои смыслы и рефлексия. Свое отчаяние и поиски смысла, и в них он опускался на такую глубину, о которой анализу еще мечтать и мечтать. Мысли о смерти, когда дошедший до крайнего отчаяния человек ощущает искушение уйти из жизни, у него были. Но он не был бы собой, если бы его не удерживали чувство долга и ответственности перед другими людьми: «Каждая минута нашего отречения от мира отнимает капельку жизни у тех, кого мы любим, что совершенно невыносимо». В чем он нуждался - так это в людях, понимающих и разделяющих его ценности, ценности развития души и сознания, в том, чтобы быть услышанным и понятым. Анализ в исполнении фон Франц явно не способен на это. Что ж, в таком случае, слава богу, что по-настоящему глубокие художники и писатели к нему мало склонны обращаться, к ее сожалению. В восприятии М.-Л. фон Франц Сент-Экзюпери - позер, наркоман, беглец от действительности, слабый и социально дезадаптированный, страдающий собственной уникальностью, с разрушенной мужественностью - закономерно погибший, поглощенный бессознательным.

Но это неправда. Это произвольная точка зрения, опирающаяся на односторонние и пристрастные свидетельства, а большей частью просто голословные утверждения. Конечно, Сент-Экзюпери мог испытывать и испытывал ситуативные раздражение, вспышки гнева, нетерпение, тревогу или другие подобные чувства, как и любой живой человек. Например, когда снова и снова ему отказывались дать военный самолет или обливали грязью. Отчаянье в последние военные годы. Он действительно был очень впечатлителен, порывист, и внутреннее беспокойство было ему свойственно. Но именно это беспокойство являлось топливом для его мыслей, его творчества. Часто он сам искал его, потому что в состоянии комфорта чувствовал себя застывшим, а ему нужно было движение, градус напряжения, нужен был опыт переживания жизни, из которого рождалась рефлексия. Данная направленность личности не определяется преобладанием невротического материнского комплекса. Вообще решение о том, какие характерологические проявления следует включать в концепцию конкретной личности, возможно только на основании системного исследования всего комплекса личностных проявлений. А такого настоящего психологического исследования об Экзюпери пока нет. Возможно, появится, когда будут открыты все архивы и письма и вырастут исследователи, профессиональный уровень которых позволит не искажать человека в страстном желании запихнуть его в какую-либо типологическую патологию. Может быть, сама психология, ее концепции должны еще дорасти до Сент-Экзюпери. Следует также учитывать, что об Экзюпери всегда ходило масса выдумок и откровенно лживых сплетен, поэтому исследователю важно опираться на проверенные источники информации.

Точка зрения фон Франц не подтверждается ни анализом биографии Экзюпери, ни воспоминаниями людей, которые хорошо его знали, ни характером его творчества, его содержанием. При серьезном рассмотрении видно, что практически ни  одна из характеристик комплекса puer aeternus, данных М.-Л. фон Франц, не была проявлена в личности Экзюпери. 

Огромное количество фактов и свидетельств противоречат ее восприятию. Всех их здесь не приведешь. Если в целом обращаться к мнению тех, кто знал Экзюпери хорошо, получится примерно следующее. Он был жизнерадостен и уравновешен, твердо стоял на земле, был неуемно деятелен, любознателен, упорен, обладал огромной внутренней силой. Скорей застенчив и неуверен в обществе, в отношениях - до тех пор, пока не увлекался и переставал думать о том, как выглядит со стороны. Всецело предан тем, кого считал друзьями. Деликатен и учтив, практически никогда не повышал голос, никогда не оскорблял и не унижал собеседника, был принципиально требователен ко многим идеям и явлениям, но умел уважать мнение и личность каждого человека. Умел радоваться за других. Был смешлив и доброжелателен, великодушен, фантастически внимателен к внутреннему содержанию человека. В споре всегда стремился не победить противника, но побудить думать. Неаккуратен и разбросан в бытовых мелочах, доверчив и наивен в бытовых отношениях, рассеян или поглощен собственными мыслями, фантастически восприимчив и проницателен. Вероятно, легче открывался в своих чувствах и мыслях в письмах близким друзьям, подругам, матери, чем в беседах. В кругу более отдаленных друзей и приятелей неизменно старался быть веселым и порадовать их, даже если самому было тяжело на душе. Сильно сомневался в себе как в писателе, но все же считал необходимым писать. Создавал себе напряженный градус жизнедеятельности, чтобы думать и писать, но ценил вечеринки в кругу товарищей, вкусную еду.  Имел выдающийся математический ум, был эмпатичен и интуитивен и постоянно исследовал свои душевные состояния в предельных ситуациях. Любил жизнь и не боялся ее. Был поэтом, намеренно выражавшим себя в прозе и мыслителем, искал соединения движения фразы и движения мысли, выраженной с математической точностью. Осознанно пренебрегал страхом смерти, на войне предпочитал безоружный самолет разведчика, т.к. не хотел сбрасывать бомбы на землю. Исследовал и рефлексировал все свои внутренние состояния. Задавался высшими вопросами назначения человека, думал, чувствовал, рассматривал разные стороны и точки зрения в любой проблеме, искал интеграцию, чувствовал ответственность за других, стремился действовать и действовал. И многое, многое другое. Сент-Экзюпери был совсем не ординарным, он был штучным человеком. Марсель Мижо недаром так и начинает его биографию: «Антуан де Сент-Экзюпери относится к разряду людей, которые не укладываются в обычные рамки. И не потому, что он ставил себя когда-либо над людьми. Наоборот, никто не был так близок к людям, так человечен во всеобъемлющем смысле этого слова». Личность Экзюпери была сложно организованной, глубокой и многогранной. О нем немало написано, чтобы это понять, и все-таки мы знаем недостаточно, чтобы  относить его к тому или иному психологическому типу. Но вот пуэром он не был  совершенно точно.

И не только потому, что умел брать на себя ответственность, прилагать длительные усилия и преодолевать трудности. Не только потому, что имел мужество выражать движения своей души и высказывать собственное мнение, отличное от окружения.

Он был зрелым человеком, потому что он создал себя, потому что его жизнь определялась не «зависимостью от матери», а осознанными ценностями (и какими ценностями!) и выборами. Не потребностями, драйвами и комплексами. Он осуществил свою индивидуацию, а если известный аналитический психолог предпочла этого не заметить, то, по-моему, тем хуже для аналитической психологии. Конечно, он не был идеален (а что есть идеал с точки зрения аналитической психологии?), но индивидуация этого и не предполагает. Возможно, «невротичность» материнского комплекса можно найти у Экзюпери в виде его небрежности в бытовых мелочах или непрактичности в денежных вопросах (хотя с тем же основанием здесь можно увидеть проявление иных комплексов). Возможно, она проявлялась в том, что он не был настолько стабилен в своей писательской деятельности, чтобы, например, ежедневно выдавать результат из определенного количества страниц. Вероятно, с точки зрения фон Франц это бы было показателем личностной зрелости. Я же очень сомневаюсь, что человек, создающий действительно новое в своих мыслях и переживаниях, вообще на это способен. И уж точно эти «остаточные» качества Экзюпери не были главными в его личности. Стоит также обратить внимание, что эти же качества часто встречаются у людей, сосредоточенных и погруженных в серьезную умственную или творческую деятельность.

На примере Экзюпери мы видим, что  те «детские черты», которые иногда выглядят как инфантильность, при развитом осознании, способности к самонаблюдению и ответственности не препятствуют личностной зрелости, а интегративно соединяются в развитой индивидуальности. Более того, вполне возможно, что эти черты, имеющие в основе проработанный контакт зрелого эго с архетипической энергией Божественного Ребенка, выступают необходимой частью личной зрелости, свидетельствуют о здоровой эмоциональности, спонтанности, живой жизни души, и, следовательно, о возможности дальнейшей индивидуации.

Хотелось бы понять, каким образом у М.-Л. фон Франц происходила выработка ее виденья, почему она выбрала именно эту линию? Допустим, нужно было подобрать пример для лекций, который бы все знали, но не настолько хорошо, чтобы увидеть неувязки «диагноза». Но в этом случае вполне можно было использовать версию донжуанства, например, т.к. брак Экзюпери и Консуэло был свободным, и у него были другие женщины. Она хотя бы больше соответствовала биографическим фактам без перемены основного «диагноза». Предполагать идеализацию матери (при этом ее не пришлось бы делать чудовищем). Другое дело, что и это было бы неверным, так как Экзюпери не жил по схеме идеализация - отвержение. Его отношение со значимыми женскими фигурами иное - он доверял, любил, хотел делиться с любимой своими чувствами и мыслями, заботился. Как минимум два раза в молодости перенес серьезное отвержение со стороны любимой женщины. Брак с Консуэло был для него неудачен и тяжел. Возможно, первоначально он и был влюблен в нее, да еще Консуэло умела создавать впечатление собственной беззащитности и слабости. Но есть и видение, что он женился от отчаяния, в надежде стать нужным женщине или «защитить ее от нее самой» (из его письма к Консуэло). Антуан был чрезвычайно сдержан относительно проблем своей жизни с женой и если и говорил о ней с ближайшими друзьями, то они сберегли его откровения от широкой публики. Тем не менее, постоянные любовники Консуэло, ее истерики, беззастенчивое транжирство денег мужа, «богемные» выходки, которых приходилось стыдиться Антуану, все же известны широко. Вероятно, можно при желании интерпретировать этот брак как компенсацию идеализации матери темной стороной фемининного, но и в отношениях с Консуэло Антуан проявлял сознательные ответственность и терпение, выдерживая ее дикие выходки и таща эту практически невыносимую ношу, потому что «мы в ответе за тех, кого приручаем…». Неверным наблюдением мне представляется мысль фон Франц о том, что темная сторона фемининного привлекает мужчин-пуэров. Страстность и расторможенность инстинктивной фемининности влечет скорей мужчин, имеющих мощную интериоризированную запрещающую родительскую фигуру, мужчин с фрустрированной спонтанностью и трудностями выражения своих непосредственных чувств. Но Антуан сам был непосредствен и выразителен. Впрочем, чтобы иметь право на любые глубинные интерпретации, необходимо иметь большой клинический материал, который отсутствует в отношении Сент-Экзюпери. Поэтому все попытки интерпретаций остаются не более чем терапевтическими фантазиями. А от «донжуанского» пуэра Антуану можно приписать только потребность любить женщину и быть ей любимой. Проявление же у него Тени донжуанского пуэра в виде холодности, жестокости и отвержения вряд ли смогла бы найти даже Мария-Луиза фон Франц.

Вероятней всего,  Марии-Луизе проще было утверждать  слабость и подавление мужественности Экзюпери пожирающей матерью, уход от ответственности и т.д. именно потому, что это можно было логичней связать с ее аналогиями «Маленького принца». Мальчик - слабость, инфантильность, маленькая планета - слабость, недостаток жизнеспособности, удав - пожирающая мать. Остальное должно быть подогнано. Интерпретация по расчету, но не по характеру переживаний, художественным связям и особенностям характеристик, функциям образов и жизненных выборов автора.  При этом создается такое впечатление, что Мария-Луиза в ущерб фактам, иногда даже в ущерб собственной логике  подбирает самые «презренные» характеристики комплекса пуэра к Экзюпери, сама таким образом входя  в роль «пожирающей» матери. Она как будто сама захвачена  неподвластным ей чувством. Такое впечатление, что ей любой ценой нужно показать его «слабость». Как мне кажется, только под влиянием мнения группы студентов (упоминает, что к ней подходили и говорили, что она «слишком строга к Экзюпери») она немного смягчает позицию, говоря, что он  был  «ни слабым, ни сильным» типом, а смешанным, мог проявлять смелость и мужество. И все же ее безапелляционность порождает вот такие и им подобные «перлы», один из которых считаю уместным привести целиком: «Да, в отличие от рисунка Сент-Экзюпери», - речь идет о черно-белом рисунке звезды над пустыней («уголок пустыни») с последней страницы «Маленького принца», - «у Ван-Гога даже внутреннее опустошение и утрата находят полное эмоциональное выражение. Задумайтесь, насколько более жизнеспособными были бы такие люди, если бы они страдали! Если они не могут быть счастливы, то пусть будут несчастны, но по-настоящему несчастны хотя бы раз в жизни… Но пуэры не могут быть даже чуть-чуть несчастны! Им не хватает великодушия и мужества проявить себя в ситуации, которая может сделать их несчастными. Они трусливо ищут пути отступления, которые позволят им ускользнуть». Не оставляет впечатление, что Мария-Луиза имеет в виду какого-то абстрактного «диванного» недоросля-тунеядца, который в жизни не изведал ни одного горького чувства, но ведь адресует она это высказывание Сент-Экзюпери, анализируя конкретно «Маленького Принца»! Любому, кто способен чувствовать, достаточно внимательно прочитать воспоминания об Экзюпери, его письма, не говоря уж о художественных текстах, чтобы увидеть сердце, открытое всякой боли живого существа, мужество, ответственность и великодушие как основные черты его личности. Не говоря уже о том, что красочность и яркость выражения переживаний потери не всегда соответствует их глубине. На мой взгляд, здесь Мария-Луиза демонстрирует не просто отсутствие эмпатии относительно «анализируемого материала», не просто циничное отношение к человеку - это уже нечто близкое к «терапевтическому» садизму. Уверена, что если бы фон Франц прочитала и привела поздние письма Экзюпери, в которых он дает выход своему страданию, это ничуть бы не изменило ее «исследовательскую» позицию. Скорей наоборот, была бы рада увидеть в этом очередную «слабость». Вообще стиль аргументации фон Франц мне почему-то напоминает иезуитскую логику инквизиторского допроса: что бы человек ни сделал, что бы ни сказал - все истолковывается в нужную сторону.

Занятно сравнить, вот встретила в книге Норы Галь отрывок из письма русской девочки-подростка Наташи как раз об этом же рисунке Экзюпери. Наташа пишет: «… на последней странице нарисован самый обыкновенный уголок пустыни… Я это понимаю так, что везде можно встретить людей, чем-то похожих на Маленького принца, надо только уметь видеть чистое и прекрасное в каждом человеке». По-моему, вполне показательно. И не в пользу аналитического психолога.

Или еще пример, в котором личное отношение приобретает менторские интонации и голос фон Франц становится похож на голос классной дамы, но не аналитика: «Если же мужчина не способен на то, чтобы постигать свой внутренний мир – пусть тогда найдет работу и живет по правилам внешней жизни. Самое главное – делать что-то основательно и тщательно, что бы это ни было…». Это Сент-Экзюпери-то не способен постигать свой внутренний мир? Тут Мария-Луиза пропагандирует собственно анализ как метод постижения внутреннего мира, говоря о том, что пуэр неспособен выдержать длительные усилия, которых требует анализ. Вот только кто сказал, что этот метод – единственный? И что находиться в кресле анализанда требует больших усилий, чем делать сложные выборы, нести груз ответственности и реализации собственных ценностей в реальной жизни и творчестве, как это и делал Экзюпери? Экзюпери не проходил анализ, но все его творчество построено на глубоком осознании и самоанализе своих переживаний, на серьезнейшей рефлексии. Как по мне, как раз позиция анализанда является более «детской» и защищенной от трудностей жизни фигурой терапевта. Впрочем, через несколько страниц Мария-Луиза вполне непринужденно рассуждает, что «такие люди» могут честно и мужественно пройти все трудности анализа, но реальные шаги во внешнем мире они не делают.

Удивила меня еще такая мысль Марии-Луизы: «Если человек не может решить свои проблемы, его, как правило, настигает кара в виде тяжелой болезни или несчастного случая». Ее гипотеза подобной закономерности (и разве эта закономерность точно установлена?) состоит в том, что «…пациент не мог решить своих проблем потому, что его психическая структура имела изъяны, и исцеление оказалось невозможным». Т.е. многократно повторяемое фон Франц высказывание о том, что гибель Экзюпери была неизбежна, исходит из этой очень удобной концепции. А раз он погиб, следовательно, наличествовали изъяны психической структуры, которые и привели к соответствующей «каре»/«трагедии». Я вижу в данной идее некую инфляцию терапевта, который якобы настолько в курсе законов мироздания, что предвидит, кто умрет, а кто выживет, и по какой причине. Да и по существу «закономерность» ложна: есть много людей «с изъяном психической структуры», что бы ни подразумевалось под этим определением, доживающих до глубокой старости в относительном благополучии. И наоборот. Зато эта концепция дает терапевту некую власть и право искать у безвременно погибшего или перенесшего болезнь и несчастье какие-либо «изъяны», ссылаясь на его «губительное» бессознательное.

И еще одна фальсификация фон Франц – нимало не смущаясь фактом гибели Экзюпери в войне с фашизмом, и, вероятно, совсем не понимая или не принимая в расчет основные идеи его творчества, она постулировала, что он «отчасти разделял фашистскую идеологию». Обоснования этого положения также поражают. Во-первых, «высшие слои французского общества, как правило, имеют предков немецкого происхождения», следовательно, им «очень близка прусская ментальность». Пример этой ментальности фон Франц видит в Ривьере из «Ночного полета», т.к. у него черты «холодного фюрера», а также в том, что «Маленький принц» написан с оттенком сентиментальности. Где есть сентиментальность, там есть и жестокость (Тень), - пишет фон Франц и приводит в пример личность Геринга, который плакал над своими канарейками (на мой взгляд, сравнить «Маленького принца» и психологию Геринга - вообще безумие).

Честно говоря, редко доводилось встречать бредово-циничное умозаключение такого уровня, неверное ни исторически, ни фактически, ни даже логически. Экзюпери, возможно, не сумел достоверно передать чувства и внутренний мир Ривьера – он был начинающим писателем, и форма романа была для него не оптимальна. Но идея Ривьера, которая была развита позднее в главном герое «Цитадели», ничего общего ни с прусской ментальностью, ни тем более с фашистской идеологией не имела – это была попытка соединения ценностей долга, любви и ответственности в развитии истинной духовной сути человека, попытка найти принцип общественного отношения, в котором человек соответствовал бы идее самого себя.

Про якобы сентиментальность «Маленького принца» Мария-Луиза ничего не аргументирует, а считает эту характеристику аксиомой. Она действительно не понимает и не чувствует сказки, она разговаривает с людьми, которые любят и восхищаются «Маленьким принцем» и задает им исследовательский вопрос – чем же сказка так хороша? И никто из них не может внятно ей это объяснить. Что ж, попробуй объяснить холодному человеку поэзию, эгоисту – самопожертвование, глухому – музыку... Это вопрос способности восприятия, вопрос наличия соответствующего опыта переживания. Нора Галь писала в своих воспоминаниях, как много людей плакало над «Маленьким принцем», от мальчишек до ветеранов Великой Отечественной. Все сентиментальные пуэры? Или все же люди, способные чувствовать и не диссоциироваться от душевной боли, люди с открытым сердцем? Есть наблюдение, что «Маленького принца» любят люди породы Экзюпери -  люди действия, вынесшие много страдания, но не поступившиеся ценностями. Пьер Дэкс, герой французского Сопротивления, писатель и литературовед, сказал так: «Нужно прочесть в простых словах этой сказки много настоящей боли, самую душераздирающую драму, когда-либо выпавшую на долю человека». Как же может  глубинный аналитик не чувствовать этой боли? И зачем тогда анализировать произведение, которое ты не чувствуешь?

Сент-Экзюпери был человеком деликатным, стремился разобраться и понять любую точку зрения и никогда не торопился с суждениями и обвинениями. Но относительно сущности фашизма он разобрался и занял свою позицию еще тогда, когда многие и многие выдающиеся умы (и Юнг в их числе) видели в фашизме перспективные идеи. И высказал ее миру максимально определенно: я ненавижу фашизм. «Я знаю, почему я ненавижу нацизм. Прежде всего, потому, что он разрушает узы человеческих отношений». «Я ненавижу нацизм за то, что он по своей природе тоталитарен». «Нацисты исполнены презрения к внутреннему содержанию…», «Нацисты презирают человека, всех людей, своих и врагов…». «Нацизм способен достичь могущества Атиллы, но не вижу, как он может подняться до Паскаля». О Гитлере: « Он сумел организовать серийное производство армий, которым вы восхищаетесь, и сумел вонзить когти в свой народ. Но в чем вы видите его величие? Я считаю его мародером, крадущим плоды мысли. Мысли, которую он презирает»… «Знаете ли вы, что вопит этот бесноватый? А вот что: «Совесть - отжившее понятие, ибо природа сильнее ее». «А я отвергаю эти стадные чувства, отвергаю эту мнимую простоту в духе Корана, отвергаю поиски козлов отпущения. Я отвергаю высшие цели святой инквизиции. Я отвергаю пустые слова, из-за которых бесполезно проливаются реки людской крови».

Некоторые исследователи считают, и небезосновательно, что на уровне ценностей, на уровне идей Экзюпери был, возможно, единственным, кто сумел тогда противостоять фашизму. Он нашел и сумел выразить идею того, за что стоит сражаться с фашизмом - ценности христианской цивилизации, ценности «внутреннего царства», ценности уважения к Человеку. Впрочем, лучше читать самого Экзюпери. Он осознавал, что война идет не только за выживание, за родную страну, за государственный строй - война идет «на границах внутреннего царства», за само существование человека. Он звал защищать эту «несуществующую незримую границу, над которой впервые нависла опасность». Он понимал, что сущность фашизма - это убийство души в  человеке. Он занял эту позицию еще до войны, и тогда, когда исход войны был неизвестен, и тогда, когда Франция потерпела поражение. Он отдал за это убеждение все силы души и отдал жизнь – и это правда, а не громкие слова. И здесь любой исследователь, желающий приписать ему фашистскую идеологию, должен был бы остановиться и задаться вопросом, – по какому праву я это делаю? А глубинный аналитик вообще мог легко обойтись без идеологизации и промолчать. Но не Мария-Луиза фон Франц. Так неужели юнгианский анализ дает право приписать человеку все, что угодно, если у аналитика появится какая бы то ни было аналогия, пусть даже убогая? И что тут действительно глубинного?

Подводя итоги, я считаю, что количество искажений, неправомерных обобщений и прямых фальсификаций, а также нарушений профессиональной и человеческой этики, допущенных фон Франц по отношению к Сент-Экзюпери так велико, что уже не может быть оправдано теми задачами и трудностями становления методологии, которое испытывало раннее юнгианство. Также это не может быть оправдано необходимостью упростить и обобщить материал в целях обучения студентов. Мотивация подобных исследований понятна - это патография, присущая патологизирующей особенности анализа. По определению Александра Сосланда - описание патопсихологических феноменов за пределами психотерапевтической деятельности, с игнорированием всего, что определяет подлинное своеобразие наблюдаемого объекта. Имеет целью расширить влияние своего метода/цеха за счет известной личности. Говоря прямо, та история, которую преподносит М.-Л. фон Франц как характеристику личности Экзюпери, не может считаться полноценным исследованием, а является откровенно придуманной моделью в соответствии с выбранной целью ее лекций.

Что касается характерных особенностей анализа М.-Л. фон Франц личности Сент-Экзюпери, то они таковы: 1. поверхностное, опирающееся на внешние проявления описание симптоматики комплекса пуэра без учета внутренней сути и механизмов симптома; 2. сомнительность источников, искажение, обеднение и односторонность в описании жизненного пути и личности Экзюпери; 3. произвольность, узость и редуктивность интерпретаций; 4. обусловленность интерпретаций ранними парадигмами анализа; 5. насыщенная негативная эмоциональность отношения к личности Экзюпери.

Интересно, почему отношение фон Франц к Сент-Экзюпери так негативно пристрастно? Не думаю, что это проявление контрпереносных чувств к человеку, представляющему комплекс пуэра. Казалось бы, в фигуре Экзюпери наличествовало практически все, что так ценит юнгианство - и рефлексивно-притчевый язык его произведений, близкий к языку поэзии бессознательного, и его восприимчивость, за которую его в современное время могли бы счесть экстрасенсом, да и некоторые его мысли очень близки  мыслям Юнга, по крайней мере, в теме индивидуации и Самости. Сам же он являл живой пример индивидуации. Но при этом у Экзюпери есть то, чего не было в юнгианстве - тема реального действия, экзистенциального выбора, сознательной направленности личности. Несколько раз фон Франц сожалеет, что Экзюпери не обратился к анализу, видимо наличие такого пациента здорово бы авторитет анализа подняло. Могу ошибаться, но у меня есть предположение, что фон Франц могла воспринимать  мировоззрение Экзюпери как конкурентное и в чем-то противоречащее юнгианскому. Соответственно, она была заинтересована принизить возможного «соперника». Есть у юнгианской психологии такая неявная характеристика - претензия на монополию духовного развития, вернее на включение всех духовных поисков в свою теоретическую модель. А Экзюпери, хотя не создал цельную модель развития человека и как не без легкого злорадства выразилась фон Франц «… не поклоняясь Богу, все время искал Его, но так и не нашел», со своим духовным поиском в модель никак не укладывался. Тем не менее, его вариант поиска состоялся, причем в отличие от юнгианского, имел выраженный вектор развития психики за счет этических и ценностных выборов, за счет принятия эго ответственности за собственные решения. Впрочем, задача сравнения основных положений и особенностей мировоззрения Сент-Экзюпери и юнгианства выходит за рамки данного исследования. Кратко можно сказать, что мировоззрение Сент-Экзюпери во-многом сходно с идеями экзистенциального анализа (точнее, предшествует им). Вместе с Виктором Франклом Сент-Экзюпери мог бы сказать: «Подлинное человеческое бытие дано только там, где «я» делает свой выбор». Значение ответственности, совести, духовного измерения человека, понимание «я» не только как арены влечений и инстинктов, а как субъекта свободно принимаемой ответственности почти идентично у Сент-Экзюпери и экзистенциалистов, и соответственно, далеко от юнгианской психологии. А, например, в понимании сущности фашизма и ответственности за него европейской цивилизации Сент-Экзюпери очень близок Эриху Фромму. И так далее.

В творчестве Сент-Экзюпери мы можем найти удивительный феномен - выражение глубинных переживаний не языком влечений и драйвов (и соответствующих образов), а языком влечений и чувств, опосредованных и обогащенных совестью и осознаниями развитого эго и души, языком поэзии духовного бессознательного (по формулировке В. Франкла) и его образов. И выражение философских и мировоззренческих идей не языком кабинетного ученого, а через глубокое личное творческое переживание и художественный образ.

В связи с этим хотелось бы надеяться, что когда-нибудь найдется аналитик или представитель иной психологической школы, который будет способен без обеднения произведения проанализировать «Цитадель» как проекцию внутренних отношений индивидуальной психики.

Далее я перейду к рассмотрению особенностей анализа М.-Л. фон Франц собственно «Маленького принца» и возможным альтернативам этого анализа.