Мужик в шляпе или "История одной селедки"

Была поздняя осень. 


В городе стояла удивительная утренняя ноябрьская погода. 


Удивительность ее состояла в том, что осень определенно удалась для этой обычно хмурой поры. Не было грязной жижи и на отдельных деревьях еще горели костром яркие листья. Было сухо, а из расщелин пасмурного неба на землю периодически пробивались солнечные лучи.


Утро было тихое, ведь была середина недели, а это означало, что большая часть населения отдает долг родине, зарабатывая трудовую копейку.


На улицах людей было не видно, лишь в магазинах и во дворах суетились мамочки с колясками, да прогуливались старички со старушками, кто в магазин, а кто так, голубей покормить.


Ближе к обеду улицы оживали, заполняя кафешки горожанами, вырвавшимися из душных офисов на обед, а дворы, напротив, пустели. 


Во дворах становилось тихо. Дети, мамаши и пожилые отдавали себя в царство дневного сна.


Дворовую тишину пронзал лишь редкий крик ворон, шагающих по дорожкам или любопытствующих в районе помойки.


Где-то неподалеку, окружив кроны полуоблиственных деревьев, суетились воробьи.





Они целыми стайками усаживались на ветки и скатывались так же дружно друг за другом по веткам вниз, словно ребятня с зимней горки.


В этот обеденный час среди птичьего гомона показался человек. 


Обликом своим он не походил ни на офисного работника, ни на безработного папашу, ни на деда, выбежавшего в магазин за молоком для внука.


Это был мужчина лет примерно 50 на вид издали, одетый в черное полупальто и странную шляпу брежневских времен. Крупная сумка-портфель под мышкой довершала образ.

 

Глядя на него не возникло бы сомнений, что это партийный работник, если бы не время. На дворе стоял двадцать первый век, и «партийных» от «офисных» отличить не представлялось возможным, а тут такое чудо!


Не менее странным было поведение мужчины.
Он суетливо прижимал портфель, из которого торчал бумажный сверток.


Проходя мимо небольшого дерева, где суетились воробьи, мужчина привлек внимание ворон, которые мерно расхаживали тут же под деревом.


Надо заметить, что вороны в двадцать первом веке отличались не меньшим любопытством, чем их пра-пра-





и, если верить рассказам очевидцев, прежние вороны были особенно падки на золото, то современные их сородичи не гнушались ни чем, отдавая предпочтение порой не металлу, а бумажкам. 


Словно бы прогресс человеческий сказывался на живущих поблизости представителях орнитофауны.


Теперь бумажкам отдавали предпочтение и мамаши, и офисные работники, и старички со старушками, и презренная мелочь, встречавшаяся на дорожках иногда, оброненная чей-то неловкой рукой, могла привлечь только ребенка и не очень-то занимала даже и ворон.


При таком положении вещей не удивительно было, что не заметить сверток, торчавший из портфеля мужика в шляпе, вороны просто не могли.


Мужик и без того настороженный, крадучись с оглядкой по сторонам, совсем разволновался, когда заметил, что за ним наблюдают.


На дереве сидела ворона, которая, завидев, солидного дядьку, явно что-то скрывающего в глубинах чемодана, каркнула и слетела на ветку ниже и медленно шаг за шагом с грациозностью канатоходца продвинулась к ее краю.


В это же время на тротуаре под деревом прыгала ее соплеменница, которая уже минут пять заинтересованно следила за свертком, торчащим из портфеля «партийного» и ловкими прыжками, прокладывала траекторию к манящему свертку.

 

Когда обладатель заветного свертка понял, что его окружают, он окончательно напрягся и, сгорбившись, ускорил шаг, еще сильнее прижав портфель к себе.


Поравнявшись с деревом, он услышал наглое «Кар!» и увидел перед собой ворону, которая с не менее наглым видом уставилась на него, и явно не собираясь отступать.


Мужик, собравшийся было крикнуть «Кыш!» и бежать вприпрыжку, вдруг почувствовал, что кто-то что-то швырнул в него.
И правда, тряхнув головой, он увидел, как со шляпы скатилось нечто мшистое и полу-зеленое, бывшее когда-то куском хлеба.


Почуяв соперника сверху, мужик, матерясь как истинный партиец, стал отряхивать шляпу.


Портфель выпал и открылся, и словно джин из кувшина показался сверток.
Несчастный, спасавший шляпу, даже не заметил этого.
Натянув шляпу плотнее на голову, он схватил портфель и под громкое карканье ринулся в парадную.


Офисные работники, закончив свой обед, усаживались в автомобили и возвращались в рабочие помещения. 
Во дворе снова показались мамаши с детьми и пожилые парочки.


А на тротуаре разворачивалось обеденное воронье действо. 


Добыча оказалась богатой. В свертке лежала целая самая, что ни на есть, балтийская сельдь. 






Две вороны тащили ее то за хвост, то за голову, отщипывая лакомые куски, отскакивая периодически и оглядываясь по сторонам, дабы кто на их добычу не покусился.


Судя по всему, наравне с людской прогрессировала и воронья интуиция, потому, что вскоре у парадной, где скрылся бывшей владелец селедки, показался старый рыжий потрепанный кот.


Он, нисколько не церемонясь, медленно подошел к вороньему обеду и принялся за селедку.


Но вороны так просто оставить свою добычу не могли и наскоком пытались ухватить то несчастную селедину, то кота за хвост.




Терпение кота длилось не долго, и, схвативши селедку, за то, что осталось от головы, он медленно, в сопровождении, не отстающих ворон, потащил ее к парадной.


Добравшись до парадной, кот, скрылся в подвале через отверстие в подвальном окне, благополучно протащив селедку сквозь прутья решетки.


Вороны, осознав потерю, ретировались и снова заняли свои места на дереве.


А рабочий день продолжился, вернувшись к привычному порядку. Все словно снова встало на свои места – и вороны, и люди и кот и, конечно же, селедка, которая попав однажды в сети из вод балтийского моря,





закончила свое путешествие в желудке у кота.