«Мы» и «они»: ближе, чем кажется…

Её привезли в воскресенье. В тихом отделении, где, в основном, лечились пациенты зрелого и пожилого возраста, её появление было замечено. По палатам поползли слухи. Говорили, что она наркоманка, что у нее цирроз печени. Удивлялись, что, мол, цирроз же у алкоголиков бывает, у нее то откуда? В отделении атмосфера стала тревожней. Даже медработники как будто вырвались из своей обыденной размеренности и стали быстрее передвигаться по коридору. В четверг прошел слух, что её привязывали к кровати, потому что буйно себя вела.

                В это же время по коридору отделения ходила, как заведенная, другая пациентка. С явной печатью алкоголизма на лице, ссадиной от удара на переносице и хриплым голосом. Она лезла туда, куда пациентам путь закрыт, и было слышно, как ее окликают медсестры и санитарки: «Женщина, туда нельзя!» Эта пациентка попала на лечение в связи с отравлением суррогатами алкоголя, опять же, по слухам, которыми делились друг с другом пациенты отделения.

                Первую пациентку привез её почти что муж, который потом приезжал к ней пару дней и пропал. Родителей и родственников у нее не было. В добавок к циррозу на последней стадии у нее была пневмония. Она кашляла с кровью, чем приводила в негодование других женщин, которые пользовались женским туалетом и находили там кровавые плевки. С возмущением говорили, что они могут подцепить ВИЧ.

                Вторая продолжала маячить тут и там в отделении, достаточно навязчиво стреляла сигареты, интересовалась, не пойдет ли кто прямо сейчас в магазин.

                Было видно, какую реакцию вызывают эти женщины у других пациентов. Резкое осуждение. Страх и гнев. Негодование. Люди в отделении как будто провели черту между «мы» и «они». В общении пациентов в холле, где стояли кресла с диванами и шкафы с книгами, эти две женщины не участвовали. Им явно было не до этого. Не до общения и не до людей.

                Отделение они покинули в один день. В пятницу утром в коридорах были слышны пересуды о том, что отравленная суррогатами алкоголя пациентка устроила им «веселую» ночь. В эту ночь у нее случилось недержание мочи и кала прямо в кровати, в палате. И, по всей видимости, она таки нашла то, что искала. Для нее последовала выписка из отделения в связи с нарушением режима.

                А вечером пятницы был форменный переполох. Докторов было на удивление много. Медсестры не просто ходили быстро, они бегали. Приезжали полицейские. Просто женщина – наркоманка, с пневмонией и циррозом, умерла. И её повезли в морг.

                Смерть всегда остается смертью. В субботу утром ее жалели, с недоумением говорили: «Как же так? Такая молодая, и умерла!»

                Смерть человека, как и болезнь, достойна сожаления. Но в очередной раз я убедился в том, что людям часто свойственно двойственное отношение к наркоманам и алкоголикам: с одной стороны, зависимость воспринимается как что-то глобальное, неизбежное, как данность; с другой стороны, в этом видят вредную привычку, порок человека, от которого он, в силу своей испорченности, не хочет отказываться. Сталкиваясь с зависимым, обыватели попадают в ловушку этой полярности, одновременно считая проблему неизбежной и обвиняя в ее существовании зависимого.

                Это обстоятельство так же достойно сожаления. Потому что если рассматривать зависимость как болезнь, то логика отношения к проблеме будет однозначна – лечить! До появления цирроза, пневмонии и т.п. А для этого нужна смелость как у зависимого, так и у его близких.

                Говорят, смелость города берет, но и сегодня смелость –это то, что может спасать жизни.