Хроническая усталость – или, когда отдых хуже смерти

Ты так устала, и устала так давно, что уже не чувствуешь себя уставшей. Ты просто забыла, что бывает по-другому. Просто двигаешься через силу, смотришь сквозь туман, слушаешь через вату… И совсем ничего не хочешь. Потому что ничего не чувствуешь. Это называется синдром хронической усталости.

Давай поговорим об этом.

Усталость, это большой расход энергии, который неоткуда сразу восполнить. Или вообще нечем восполнить. Этот расход может быть внешним и внутренним. Внешний расход – это работа, деятельность. Внутренний расход – внутренний конфликт, борьба противонаправленных сил. В зависимости от того, какая энергия расходуется, усталость может быть мышечной и ментальной, хотя всегда имеет место быть сочетание той и другой. Когда человек неспособен переключаться с работы на отдых, возникает хроническая усталость. Так слабеют и перестают своевременно реагировать на изменения положения тела сосуды, когда человек мало двигается (отсюда – движение – это жизнь).

Тогда способом справиться с усталостью, способом заставить себя отдохнуть становится истощение, как бы парадоксально это ни звучало. Истощение – это действие. С его помощью человек стремится вычерпать себя до дна и перезагрузиться. Когда колодец начинает иссякать, его нужно полностью осушить, чтобы снова наполнить.

Усталость после хорошо выполненной работы – приятное чувство. Это расход, который легко восполняется радостным отдыхом, глубоким сном. Когда потребность в истощении первична, мотив переносится на цель и чередование работы и отдыха сменяется трудоголизмом. Человек истощает себя, повторяя и повторяя одни и те же виды деятельности. На этом этапе сигналы усталости уже не распознаются.

Основы такой потребности в истощении закладываются в раннем младенческом возрасте.

Телесное благополучие в первые месяцы жизни непосредственно связано с циклом сон-бодрствование, а этот цикл с удовлетворением других потребностей, таких как еда.

Голодный ребенок кричит и перевозбуждение доводит его до истощения. Он засыпает.

Накормленный ребенок засыпает от сытости, голодный - от истощения.

У взрослого отношение к отдыху и сну будет зависеть от того, каким из этих младенцев он был.

Засыпающий от изнуряющих собственных криков младенец при отходе ко сну испытывает травму, которую можно заглушить только истощением. Когда он повзрослеет, у него сформируется компульсия к истощению.

Для младенца сон –это продолжение внутриутробного состояния. Такое же блаженство, покой и полное отсутствие объектов. Ведь во внутриутробном состоянии он даже сам для себя еще не объект. Фрейд говорил, что во сне происходит регресс к первичному нарциссизму.

Когда это состояние блаженства отрицается, когда тяжело отказаться от отношений с матерью (регрессировать до первичного нарциссизма) – заснуть не получается. Мать, укачивающая младенца, транслирует ему самые разные послания. И далеко не все из них – о спокойном мирном сне. Что же может означать это «баю - баюшки – баю»?

Если матери сложно дезинвестировать отношения с младенцем (на время оставить его в покое) – мать не дает ему спать посланием «не уходи».

То же самое происходит, когда мать хочет поскорее избавиться от младенца и войти в роль женщины и любовницы – тогда младенец воспринимает послание об уничтожении его, ему транслируется влечение к смерти, он не засыпает, цепляясь за мать, не может ее отпустить.

Если ребенок не спит, нужно искать проблемы у матери, она транслирует ему то, чем сама заполнена.

Если она хочет быть любовницей, хочет уложить ребенка и пойти заниматься любовью -  она хотя бы восстановится и вернется к нему наполненной и счастливой, поделится с ним, хоть и истощив его предварительно уничтожающими посланиями.

Совсем плохо дело если мать переполнена влечением к смерти, если внутри нее нарциссическая пустота. Тогда у ее ребенка не будет формироваться способность к галлюцинаторному удовлетворению желания. Он не сможет успокаиваться, удовлетворяя свои потребности в мечтах и фантазиях. И он не сможет засыпать, потому что ему будет очень страшно отпустить мать.

Если мать была ребенком, с которым плохо обращались, она будет бояться своей агрессии по отношению к ребенку, не сможет построить с ним отношения. Будет отщеплять в него свою агрессию по отношению к нему, и она будет преследовать его изнутри.

Сон, который не может связать потребности, становится кошмаром, от кошмаров человек пробуждается, из страха перед кошмарами начинается бессонница.  ребенок сам себя возбуждает, чтобы не поддаться сну.

         Из страха перед отдыхом, когда сон – это погружение в небытие, а не регресс, человек становится «неутомимым», становится трудоголиком.

Женщина, которая боится отдохнуть, будет бояться быть женщиной, ибо женственность – это пассивность, это форма отдыха.

Таким образом, мы можем говорить о способности к нарциссическому регрессу, о способности отдохнуть – как о способности остаться наедине с собой.

Тот, кто не способен остаться наедине с собой – опустошаясь физически, надеется опустошиться психически.

Так рано возникшие системы невозможно переписать, в терапии приходится создавать параллельную систему с новыми связями.