А вы знали о том, что каждое чувство имеет свое особое звучание, так же как и каждый инструмент, каждый человек, или каждое событие, случающееся с вами..
Тревога, например, постоянно была на стреме. Потому что она должна была постоянно создавать состояние звенящей, тревожной тишины, которая, так уж получалось, время от времени, прерывалась неосторожным скрипом шагов, по старым, деревянным половицам, заброшенного старого дома.И тут ничего нельзя было поделать, как бы тихо, и осторожно, ни ступала Тревога, нет-нет, но эти дурацкие половицы, рано или поздно, громче иди тише, но, давали о себе знать.. И тогда, Тревога, на миг, замирала, нутром ощущая, как приглушенная барабанная дробь страха начинала звучать в ее сердце, предвещая липкий и вязкий ужас разоблачения. И только, когда тишина полностью восстанавливалась, и стук сердца становился опять почти неслышимым, Тревога, легкими, почти невесомыми, шагами продолжала свой путь, в звенящей тишине, до тех пор, пока эту тишину, снова, не нарушал этот противный предательский скрип..так она и жила, в своих повторяющихся циклах..
Смирение... О, Смирение звучало совсем по другому. Оно приходило, всегда, после больших и маленьких потрясений, сопровождающихся громкими скандалами, с битьем посуды, истерическими рыданиями, или тихим, иногда многолетним, скулением в подушку, и обязательно въедливыми, разрушающими сознание словами: "за что?" и "почему со мной?" Смирение было очень тихим и терпеливым, выжидая своего часа, пока уляжутся страсти, оно звучало шумом ноябрьского холодного, несильного, но монотонного дождя, где то, там, за закрытыми ставнями. А кому же нравится ноябрьский дождь? Поэтому чаще всего смирение так долго ждало своего часа. Но когда этот час наступал, и Смирение, наконец, приходило на смену безысходности и мучительной боли, оно, как по волшебству, начинало звучать совсем по-другому. Это был звук разливающегося рассвета над морем, с тихим, едва уловимым шумом, накатывающихся, на берег, волн, еще дремлющей большой воды..Звук, который успокаивал сердце и проявлялся совсем другим словом, возникающим где-то из самого сердца: "принимаю"..
Влюбленность была не похожа ни на одно другое чувство. У нее было столько разных звучаний, сколько было тех, кому посчастливилось ее испытать.. Чаще всего, она начинала звучать, как звучат крылья сотен бабочек, одновременно устремляющихся в небо. Иногда, она звучала смехом ребенка, лопающего мыльные пузыри.. Иногда, Влюбленность звучала какой-то особой песней, как будто бы, из ниоткуда, появляющейся, в чьей-то, влюбленной голове. Но, чаще всего, это было хрустальное и чистое звучание слов : "я люблю тебя", абсолютно на всех существующих языках мира...звучащее разными голосами миллионов и миллиардов людей, живших когда-то, живущих сейчас, и тех, которые будут жить после, и которым, еще только, предстоит познакомится с тем, как звучит Влюбленность..