Достаточно свободный мужчина, который живёт во мне

Достаточно свободный мужчина, который живёт во мне, иногда представляет себя одной, но одновременно очень разными женщинами - немного охотницей, немного художницей, иногда отстранённой от мира, включённой в себя,а иногда каждой клеткой включённой в то, где энергия жизни и любви течёт свободным потоком.

Эта его женщина не вчера появилась на свет - её прошлое наполняет её свободой, и в то же время ограничивает её в том, как она видит мир, как она видит себя.

Эти ограничения иногда довольно широкие,  как море, края которого не видно, а иногда упираются в самое горло.

Эта его женщина не в красных туфлях и не с красной помадой, но с покатыми бёдрами, небрежно прикрытыми смесью шёлка и кашемира.

Эта его женщина с красивой грудью, которая то наполнена от прикосновений, воспоминаний о них - иногда  мужских, иногда детских, то пустая от того, что сейчас не нужно никого кормить, не нужно никого держать рядом.

Он пробует воспитывать эту женщину, как строгая викторианская мать, запрещая ей смотреть в сторону других мужчин, но одновременно любит и бережёт эту её легкость обращения с миром, эту её свободу.

Он любит её за эту лёгкость той любовью, которой свободная женщина любит другую, позволяющую быть свободной, женщину, за то, что прямо сейчас каждая из них не одинока в своей свободе. 

Их двое - а это почти стая, они свободны - а это всегда значит, что прямо сейчас этот мир принадлежит только им.

Он любит её, потому что видит в ней одновременно и свою маму, обычную земную женщину, со своим опытом, который ей указывает куда, с кем и как идти.

Он любит её, потому что  видит в ней всех других своих женщин, которых он приглашал в свой дом на своём пути.

Все они были не случайными, каждая оставляла свой след в его женской душе, иногда рассчитывая на взаимность, а иногда просто дарила свою любовь, делая это для себя, не требуя ничего взамен.

Он любит её, потому что он ей и отец, и все мужчины в его жизни одновременно. Ему нужно немного времени, чтобы разогнать их плотный круг вокруг неё, перестать её заслонять своей заботой от самих же себя, своих желаний, своего возбуждения.

Он любит её, но одновременно боится её лютым страхом от того, что она иногда говорит так, словно одной ногой приросла к земле, что ни одна молния, ни одна буря её никогда не возьмёт, а в это время другую ногу, как ни в чём не бывало, она держит над бушующим огнём и играет с ним.

Он чувствует себя рядом с ней, когда она такая - песчинкой, жаждущей превратиться в пустыню песка, вступить в сговор с ветром и засыпать её с головой,  чтобы никогда больше не бояться её, никогда больше не видеть её. 

Но он любит её и слишком сильно дорожит ею, и собой. 

А ещё он давно не любит вступать в сговор с ветром. Который никогда не может определиться с кем он, всерьёз и надолго.

Он дорожит собой и какое-то время назад он решил,  что он не погонщик, который знает куда гнать стадо, и он же не стадо, чтобы бездумно уничтожать то, что под его ногами и вокруг него. 

Он любит её, свою женщину, которая тоже он, потому что она часть его гармонии с собой, одно целое его связи с гармонией мира.

Мировая гармония не смогла бы называться этим играющим, вибрирующим словом, если б остановилась на всю жизнь у входа в одно, пусть даже самое красивое здание, и потребовала быть открытым только для половины мира.

Но всегда найдётся половина мира, даже не пытающаяся зайти в самые удивительные, самые уникальные здания, желающая сберечь и унести внутри себя, внутри своего напряжения правильное представление о правильной мировой гармонии.

****

Мужчина внутри меня, немного уставший от своей женской сути, предлагает мне вспомнить о существовании высокого статного брюнета, с глубокими, серо-зелёными глазами. 

Примеряю какое-то время его тело на себя, вживаюсь в него. 

Я крепкий, но не коренастый мужчина, с красивыми почти ровными ногами. 

Пробую идти ими, непривычно, но вполне выносимо,  ступни только широкие и я чувствую себя сильно тяжелее....

фото: календарь Пирелли.