Андрей Медведев. Влияние адаптации мозга к стимулам при исследовании на полиграфе их роль в оценке проводимых исследований.

Когда я делал свои первые шаги в профессии полиграфолога, у меня состоялся диалог с очень удивительным человеком, разработчиком полиграфа, Богдановым В.Г. Он спросил меня: «сколько Вы тестов обычно используете в своей работе?» Я ему ответил, что не очень много — их количество может достигать 14 шт. С двумя-тремя предъявлениями. Он усомнился в необходимости использования такого большого количества тестов, но потом, когда я ему объяснил, сколько по времени занимает весь процесс тестирования на чернильно-пишущем полиграфе «Stoelting» (около 45 минут), он изменил свою точку зрения. Дело в том, что аналогичная работа на компьютерном полиграфе с таким же количеством тестов занимает от 3-х до 4-х часов.

Существует ли разница в работе полиграфолога, который делает одну и ту же работу в течении 45 минут и 3 часами работы? Оказывается, разница эта существенная, так как такая работа в значительной мере утомляет испытуемого (и полиграфолога) и все это сильно сказывается на качестве исследования, особенно на тестах, которые полиграфолог поставил в конце исследования. В первых исследованиях с использованием полиграфа специалисты делали эту работу в несколько дней с одним человеком. Как показала практика, такой подход стал практически невозможен из-за потока клиентов, который должен обслужить полиграфолог. Далее в процессе беседы он спросил меня: «А зачем столько тестов? Если в процессе исследования можно взять всего один тест и сделать по нему 9 предъявлений. При этом мы можем получить высочайшую точность на какой-либо проверочный вопрос, который нас интересует, но это займет по времени гораздо меньший промежуток?».

На тот момент времени у меня не было ответа на этот вопрос, и я к такому предложению отнесся так как, люди относятся к фантастике. Ход моих мыслей на эту тему примерно таким: «Нас научили своими тестами охватывать как можно больше аспектов одной и той же проблемы, чтобы потом сделать компетентный вывод об объекте исследования. А делать вывод на 1-2 нюансах, которые будут положены в основу одного теста, и которые будут проанализированы пусть с высокой точностью, кто мне поверит потом, что выводы по исследованию были сделаны мной исчерпывающе и объективно?» Но, тем не менее, разговор я этот запомнил, и потом неоднократно возвращался к нему в своей памяти.

Действительно ли высока будет эта точность, если делать 9 предъявлений теста, а не 2 или 3? Теоретически у нас всего два критерия, по которому полиграфологи измеряют качество полученной психофизиологической реакции — это интенсивность реакции (чем она выше — тем лучше) и повторность (которую можно наблюдать при повтором предъявлении одного и того же теста). Теоретически, если человек виновен (в чем-либо, что ему предъявляют), то человек застревая на своих мыслях во внутреннем диалоге, накручивает эмоцию и полиграфологу достаточно задать точный вопрос, и это наверняка спровоцирует у человека волну эмоции, которая буквально за считанные секунды охватит весь организм человека. И эти «волны» полиграфолог (как дирижер своей палочкой) осознанно провоцирует, делая многократное предъявление теста. Но это только теоретически. На практике, этому человеку, перед тем как он попадет к специалисту на тестирование с полиграфом, уже не один и не два раза задавали эти (или подобные им) вопросы. И он к ним уже мог адаптироваться. Поэтому на практике использовать то, что в теории хорошо выглядит, не всегда удается. В реальных практических исследованиях примерно в 80% случаев принцип повторности реакций дает сбой. Почему так происходит?

Когда я читал детективный рассказ «Тело на лестнице «методики выявления скрываемой информации» Дэвида Ликкена, я был поражен с какой осторожностью при работе по сбору информации, и ее неразглашению относятся полицейские Англии, чтобы потом эту информацию можно было использовать при расследованиях с использованием полиграфа. У наших полицейских отношение к информации с места происшествия, мягко выражаясь, диаметрально противоположное. Приведу лишь одно отличие, по которому наглядно станет понятным выше сказанное. Полицейским Англии надлежит не упоминать в разговорах об уликах, изъятых с места преступления, чтобы эта информация каким-либо образом не дошла до сведения подозреваемого. Российским полицейским (дознавателям, следователям, оперативникам) в рекомендациях обязательных к применению «Тактических рекомендациях по проведению допроса подозреваемого» черным по белому надлежит предъявлять эти улики подозреваемому, в случаях, если тот по каким-либо причинам отрицает свое нахождение на месте преступления.

Остается открытым вопрос, но как после того полицейский покажет все улики, которые у него есть подозреваемому, он или другой полицейский за тем может обращаться за помощью к полиграфологу, который обязан в своих тестах использовать информацию с места совершения преступления? Будет ли такая проверка объективной, если до полиграфолога не доведут информацию, что показывалось во время допроса испытуемому и о чем его спрашивали при этом? Именно по этим причинам и происходит адаптация организма испытуемого к стимулам, которые используются в тестах, а находит свое негативное проявление как раз в повторных предъявлениях.

Именно по этой причине существуют два подхода к решению одной и той же проблемы, они находят различие в школах обучения полиграфологов. В московской школе полиграфа описывают и пропагандируют принцип повторности теста в предъявлениях, делая его постулатом. В краснодарской школе полиграфа, понимая российские реалии к надежности источника информации и способах его сохранности, отказываются от незыблемости принципа повторности теста в предъявлениях. Как показала практика и тот и другой подход к проблеме имеет право на существование. Только в Краснодарском подходе на первое место выдвигается максимальный охват различных нюансов преступления — отсюда большое количество тестов, предъявляемых всего один раз. Но полностью полиграфологи при таком подходе не могут в своих суждениях доверять отдельно взятому тесту, даже с интенсивными реакциями.

А в московской школе закрывают глаза на проблему, при которой не работает принцип повторности психофизиологической реакции от одного предъявления теста к другому. Зато, при таком подходе, по сравнению с коллегами из Краснодара, общее количество тестов можно снижать в 2-5 раз, без снижения качества исследования. Второе или третье предъявление теста, снижающее интенсивность проверяемой реакции из-за адаптации испытуемого, снижая их интенсивность, заставляет реакции испытуемого попадать в зону неопределенности ответа.

Но кроме негативного влияния на ситуацию с зоной неопределенности и отсутствия стабильности принципа повторяемости реакций в зависимости от выбора того или иного тактического подхода, существует негативное влияние от несовершенства современного контактного полиграфа. Я вкратце уже о них упоминал в статье, однако считаю, что необходимо более подробно остановиться на этом вопросе.

И так, что фиксирует полиграф? Полиграф фиксирует некие психофизиологические изменения в организме в ответ на стимул (вопрос, изображение) который демонстрирует (озвучивает) оператор. Но эти изменения в организме человека происходят в несколько этапов. Первый этап человек видит или слышит стимул. Мозг воспринимает увиденное или услышанное за 1/30 секунды и выдает ответ в виде ответной волны знакомо ему это или видит (слышит) это впервые. Этот ответ можно зафиксировать и по скорости ответа сделать вывод о том видел ли человек хотя бы раз это или нет. Причем сделать это можно с очень высокой точностью. На этом построена технология brain fingerprinting — мозг посылает импульс в некий аналитический центр, который выдает себе самому ответ — представляет ли для него какую-либо опасность этот стимул. На эту обработку уходит еще около секунды. Далее, если опасность есть, мозг посылает импульс на мобилизацию одних органов и на временное отключение других органов человека. На это уходит еще около одной секунды. По этому первая реакция на полиграфе появляется в ответ на стимул — это реакция КГР. Соответственно, она появляется на 2-4 секундах после стимула. И только затем, после этого, происходит сокращение определенных групп мышц. Быстрее всего сокращаются гладкие мышцы лица, а вот сердечная мышца (регистрируемая полиграфом) сокращается примерно на 5 секунде от окончания демонстрации стимула. Вот такой медлительный прибор полиграф — он фиксирует вторичные волны, протекающие о организме испытуемого, а первоначальный импульс он доже не способен уловить!

Но если человеку хотя бы 3 раза предъявляют стимул (сначала оперативники покажут его как улику, потом следователь расспросит его о том, что он про эту улику думает, а потом полиграфолог (не ведая о том, что делали первые два товарища) опять задаст в предтестовом интервью вопрос об этой улике — что из этого получится? Испытуемый к этому времени прокрутит в голове одну и ту же информацию как минимум 6 раз. Наступает полная или частичная адаптация его мозга к этому раздражителю. Потому что каждый раз, когда эта улика ему демонстрируется (спрашивается), и при этом его положение ни как не изменяется — он не получает ответную реакцию от людей которые его допрашивают, и от них не следует ни какое наказание за его ложный ответ. Все это по теории Павлова И.П адаптации организма испытуемого к стимулу. Поэтому если и хватает у испытуемого энергии на одно предъявление стимула, то не факт, что этой энергии хватит на второе или третье предъявление стимула во втором и третьем предъявлении теста.

И еще несколько аспектов, которые показывают степень распространенности этого явления. Один известный полиграфолог писал: «эмоция страха разоблачения … страх перед возможным наказанием как за совершенный проступок, так и за его сокрытие. Чем серьезнее ожидается наказание, тем сильнее будет эмоция страха»[1]. Трудно поспорить с этим тезисом, но в Российской федерации сложилась парадоксальная система предварительного следствия и судебного разбирательства. При такой практике единственным способом отстоять свои права является умение лгать. Этот способ не наказывается, а наоборот всячески поощряется, и поэтому он стал самым популярным. Потому, что является самым дешевым (а значит доступным) для любого человека, попавшего в жернова правосудия. Наоборот, доказательства в виде судебной экспертизы (см. примечание №1), выявляющей ложь или ее отсутствие рассматриваются с большим подозрением судьей, нежели показания из материалов уголовного дела, в том числе и материалы допросов.

Вместе с тем, ранее каким-то буфером была религия, которая приравнивала ложь, с целью избежать наказание к греху, за которое обязательно последует наказание. Но теперь этот механизм для большинства людей утрачен. «На силу и выраженность эмоции страха разоблачения лжи влияет… субъективное представление лжеца о способности, возможности и умении обманывать лица, разоблачающего ложь… личный опыт и предыдущие успехи лжеца в совершении аналогичной лжи»[2] . Все это сказывается на работе того участка мозга, который отвечает за восприятие стимула как опасного или неопасного для испытуемого.

Чем же захватить внимание испытуемого, даже если произошла некая его адаптация к стимулам? Как сделать так, чтобы его внимание хватало не на не только 10 минут, которые отводят психофизиологи, но гораздо больше, желательно на весь промежуток времени, на протяжении которого длятся исследование?

В школе обучения полиграфологов конечно учат учитывать деление испытуемых на условные группы (типология личности К.Юнга). Но эта информация дается вскользь, и, к сожалению, ни кто из преподавателей не обучает, как именно использовать эту новую информацию об испытуемом на практике. Как мне кажется, наиболее ценное из нее то, что можно приспособить ее для 2-х целей полиграфологов: получения наиболее выраженных реакций на специально подготовленные вопросы и с подвигнуть испытуемого для дачи признательных показаний в случаях, если детекция лжи уже диагностирована. Как ни странно, до настоящего времени, ко всем испытуемым полиграфологи готовят вопросник по одному-двум шаблонам, без учета особенностей психики, стиля восприятия информации испытуемым.

Но более точную и методически практичную типологию я узнал уже не в стенах школы подготовки полигафологов. Она была взята мной из древне-китайской физиогномики «мянь-сянь» или «мянь-сян» в разных транскрипциях можно встретить и то и другое название. В ее основе лежит принцип стиля мышления, а точнее возникновения эмоций в ответ на стрессовую ситуацию. Условно люди разделены на 6 типов (элементов) по преобладанию в них тех или иных энергий. Энергии в свое время формируют отличительные признаки, которые отражаются на лицах людей в виде характерных черт лица, присущих только этой категории. Причем эти реакции универсальны и не являются особенностью, каких либо народов или отдельных людей.

В качестве примера приведу случай реально произошедший в одном из московских университетов. В нем вместе с россиянами обучались учащиеся из других государств, в том числе из некоторых африканских государств. В первое время иностранцев знакомили с историей СССР, и только затем переходили к циклу основного обучения. Кода преподаватель ВУЗа студентам рассказывал об истории второй мировой войны, то в качестве иллюстрирующего материала он показывал некоторые слайды, изображающие ужасы фашистов, которые издевались над пленными в контрационных лагерях. На одном из слайдов была изображена гора человеческих черепов. Сразу после демонстрации этого слайда многие из африканских студентов стали смеяться. Потом, после занятия, ни чего не понимающему преподавателю на его вопрос об их неуместном поведении они объяснили, что у них совсем иное отношение к смерти и усопшим, и они думали, что такого просто не может быть. То есть, их смех (их эмоция на раздражитель) это защитная реакция на то, что в принципе, по их мнению, быть не может. Замечу, что в аудитории реакцией смеха на этот раздражитель прореагировали не все 100% иностранцев, а только какая-то их часть. И дело не в том, что в тот момент, когда показывали слайд, сколько-то студентов «считали ворон», а в том, что в этой же группе находились другие студенты, условно относящиеся к другим выборкам по способу реагирования на раздражитель.

Полиграфолог иногда сталкивается на практике с явлением, когда испытуемый шутит во время предтестового интервью. Смех это только одна из возможных реакций, характерных для одной из групп испытуемых. Также, кроме нее возможны психологические реакции: гнев (агрессия, раздражительность); тревога (рассеянность, доверчивость, беспокойство); печаль (плач, любовь к деталям, обидчивость); страх (осторожность, склонность к расспросам, паника, смятение).

Я для упрощения не привожу названия этих энергий (элементов) в терминологии учения «мянь-сянь», а также не опускаю, что кроме чистых видов существуют еще и промежуточные, которые вобрали в себя признаки сразу двух и даже трех групп. Но на стиль мышления это почти не влияет, человек даже из смешанной группы будет реагировать характерным образом на стресс, как он привык это делать повседневно. То есть, в критический момент всегда будет доминировать какая-то одна эмоция.

Становится понятным, что при исследовании с использованием полиграфа эти эмоции будут по-разному фиксироваться на полиграмме. И полиграфолог в итоге будет получать от разных групп испытуемых разные результаты, не взирая, на то скрывали ли они при этом информацию или нет. Особенно это становится очевидным при прохождении теста во втором или третьем предъявлениях, потому что энергия у этих людей из разных групп имеет разную силу по признаку устойчивости.

Если мы обратимся к предтестовому интервью как к источнику важной информации (даже более важной, чем процесс съема информации при помощи датчиков полиграфа), тогда можно в динамике проследить процесс реагирования на стрессовые стимулы и желание испытуемого обманывать своего собеседника. Например, если взять того же африканского студента (который реагировал смехом на слайд) и предложить ему проверку на полиграфе, то зная при этом, это обстоятельство, что по любому поводу он будет аналогично реагировать, исследователя должна насторожить не реакция смеха, а переход реакции смеха на реакцию агрессии (или иную другую эмоцию не характерную для людей этой группы) при ответе на вопрос полиграфолога, содержащий угрозу. Возникновение не характерной для этой группы лиц реакции в момент стресса, показывает на изменение стиля мышления (некий скачок) и умышленное вкрапление испытуемым того, что на самом деле не было, или было вовсе не так, как он запомнил. Очень интересным становится не только сама эмоция, но и сообщение, которое озвучил в этот момент испытуемый в привязке к общей картине события, позиционирование себя в этой ситуации.

Если посмотреть на видео, то такая попытка, как правило, выглядит нелепо. Как правило, при этом происходит рассогласование его движений в процессе сокращения мышц правой и левой сторон лица, рассогласование движений в процессе сокращений мышц по «этажам» лица, от чего все выражение лица становится не убедительным для собеседника. И это происходит потому что, эмоциями врать практически невозможно. Одновременно эти попытки лжи становятся очевидными, для людей, разбирающихся в физиогномике.

Но более отчетливо эта разница будет ощущаться при анализе (предтестового интервью) при использовании оборудования Как нам известно, видео файл обладает многими уникальными возможностями, в том числе он способен зафиксировать, что же происходило с человеком в промежутке времени 1/30 секунды, когда мозг испытуемого определяет, известен ли ему предъявленный стимул или нет. А далее, у некоторых лгунов наступает адаптация к стимулу и они способны волевыми усилиями подавить физиологическую волну эмоции, которая должна свободно растекаться по организму, но этого у них не происходит! Это конечно исключения из правил, но они есть. И кроме учета надо применять меры и технические приемы к таким испытуемым, чтобы получать от них адекватные раздражителям ответы. Более подробно совместную работу этих устройств, использованных для цели расследования преступления я описывал в своей статье [3] в том, что на конструирование такой попытки испытуемым, то есть перехода от эмоции смеха до эмоции агрессии, во вне испытуемым тратится огромное количество энергии (что бы выглядеть в глазах экзаменатора убедительным), и динамика волн, исходящих от него, отчетливо фиксируется при использовании этой технологии.

Мы взяли случай только с одним студентом, который на своем примере олицетворил нам то, что существуют некие скачки в эмоциях, если человек пытается обманывать собеседника. Они, эти скачки, типичны также и при рассмотрении испытуемых из других групп. Но выбор эмоции для такого скачка происходит иной группы, обязательно не характерной для эмоции используемой испытуемым в повседневном реагировании на стресс.

Углубляясь в более детальное рассмотрение этих энергий, можно предположить, что представители только одной из групп будут осознанно пытаться обманывать и вводить собеседника в заблуждение. Представители остальных групп будут делать это вынужденно, если их «припереть к стенке» или вовсе не станут обманывать. Так что вполне можно утверждать, наблюдаемые некоторыми полиграфологами в процессе исследования с полиграфом скачки в эмоциях испытуемого — это «рукотворное дело» самого полиграфолога по отношению к человеку, чья позиция слабо защищена и в ней обнаружилась брешь и которую испытуемый пытается как-то закрыть. И если полиграфолог по каким-то причинам еще не знаком с физиогномикой, он может довериться автоматическому обсчету, который сделает для него программа виброимидж. Тогда использование чувствительного диагностического оборудования, сводит результативность попыток испытуемым исказить информацию о произошедшем событии и ввести в заблуждение исследователя практически на нет.

Хочу остановиться еще одном аспекте применения в прикладном порядке физиогномику «мянь-сянь». Дело в том, что лицо человека — это превосходный иллюстрирующий материал для психолога о событиях в жизни, которая уже прожита испытуемым, его отношения с окружающими людьми, болезнями, случившимися с ним и еще многими другими аспектами. Все это можно использовать как материал для подготовки контрольных вопросов при использовании методики контрольных вопросов (МКВ). Они, эти вопросы будут иметь заточенный характер под конкретного испытуемого и восприниматься им, так как полиграфолог вычислил о нем то, что он не должен был знать. Это способствует 2 направлениям в ходе мыслей испытуемым. Первое — позволяет ему концентрироваться даже на мелочах. И второе — отменить попытки сопротивления испытуемым полиграфологу и при распознании им любого нюанса лжи в ответах (разоблачиться) дать при первой возможности признательные показания с целью облегчить психологический груз от хранения некой тайны.

Как формируются вопросы, контрольной группы, которые обязаны притянуть на себя энергию и внимание испытуемого?

Например, если исследователь увидит на правом ухе мужчины бугорки, расположенные на завитке ушной раковины это может говорить о том, что в возрасте от 8 до 12 лет с испытуемым происходили какие-то события, которые отразились в виде последствий на всю его дальнейшую жизнь. И он наверняка помнит эти события, потому что этот возраст хорошо запоминают люди.

Вопрос, который может подготовить полиграфолог в этом случае может звучать так: «Действительно ли с Вами в возрасте от 8 до 12 лет происходило нечто такое, что Вы помните даже сейчас?»

Например, ели исследователь увидит на переносице человека родимое пятно, прыщик или пигментное пятно, этот знак может говорить ему о двух вещах: первое какое-то негативное событие, которое произошло с ним в возрасте 28 лет, и, как правило, это событие было связано с выходом мощной энергией гнева (возможно на собственного отца). Причем оно имело за собой последствия, раз нашли отражение в изменениях на коже.

Исследователь может задать вопрос: «Действительно ли у Вас с отцом были сложные взаимоотношения, и эту информацию Вы скрываете от окружающих?» или «Верно ли, что с Вами в возрасте 28 лет происходил очень серьезный конфликт с близким человеком?»

Замечу, что подобных вопросов можно составить множество, владея навыками физиогномики и изучая испытуемого.

А как сегодня, спустя 16 лет с момента разговора, выглядит идея Богданова В.Г. по повышению надежности результата за счет предъявления большого количества предъявлений одного теста? Я уверен — это была тупиковая мысль, которой не суждено было воплотиться, и на сегодня она потеряла всякий практический интерес. На мой взгляд, который разделяют многие ведущие полиграфологи России, сокращение времени процедуры тестирования на полиграфе должно сопровождаться за счет максимального использования информации, взятой во предтестового интервью. Процесс исследования предтестовое интервью, как источник значимой информации для диагностики лжи, необходимо осуществлять как инструментальными, так и не инструментальными методами, в зависимости от того что имеется у оператора. И эту информацию, получаемую из предтестового интервью затем необходимо сравнивать с информацией, получаемой после обработки на контактном полиграфе. Тогда результат надежности отдельно взятой реакции будет значительно выше, чем тот, если эту работу не делать или до бесконечности увеличивать предъявление одного теста.

Специалист-полиграфолог Медведев А.Ю.

Используемая литература:

1. В.А. Коровин «Как научиться читать чужие мысли, или вся правда о лжи» М. Астороль 2006 с. 24
2. Тот же источник с.23
3. Использование оборудования «Виброимидж» и контактный полиграф, совместная работа

Примечание:

По материалам первой научно-практической конференции полиграфологов г. Москва 25-26 ноября 2011г. было отмечено, что количество проводимых в России исследований с использованием полиграфа в качестве судебного доказательства на сегодняшний день в несколько раз превысило показатели подобных исследований, которые проводятся в США (стране-родоначальнике полиграфа).