С. А. Зелинский. Кинематограф и литература. Единство и борьба противоположностей в контексте влияния на подсознание. - Сергей Зелинский

Глава из монографии С.А. Зелинского
«Манипуляции массами и психоанализ».

На самом деле быть может и проблемы такой не существует. Вернее — совсем нет между литературой и кинематографом противостояния. Потому как — уже почти изначально — они оказывают совсем даже общее влияние на психику. В первую очередь, конечно же — «атакуя» бессознательное. И вот уже в этой (состоявшейся?!.. несостоявшейся?!..) атаке на подсознание, замечаем мы, что, вероятно, используется совсем даже иной калибр… Ибо восприятие (как и получаемое воздействие) весьма разное.

Но тогда какое же оно, это восприятие? В чем выражается? Сможем ли мы — снимая завесу над тайной — хоть как-то действительно влиять (на величину) этого самого воздействия?!..

Скажем сразу — что, быть может, перед нами во всей своей метафорической красе проявляется уже изначально выраженный дисбаланс, заключающийся в силе восприятия (осознания) действительности… например, почти тотчас же становится понятно (стоит только «окинуть взглядом» эти две вершины противопоставления), — что кинематограф, в некотором роде, как бы заранее имеет «более выигрышные» позиции. Причем, при более внимательной оценке, понимаешь, что здесь почти исключительно только численное преимущество. По расстановке, так сказать, шахматных фигур на доске. (Ибо если допустить подобную метафору — окажется, что в кинематографической команде, — на первый взгляд, например, штат значительно выше. Это и сценарист, и режиссер, и оператор, и автор музыки, и актеры иные, быть может, «менее значимые» сотрудники, но без которых конечный продукт (сам фильм) был бы никак и невозможен.)

Тогда как в подобном противопоставлении — у литературы, — только один важный персонаж — автор. Но, так как, и фильм — иной раз значительно проигрывает, если демонстрируется на любительской пленке, точно так же и рукописный, — а то даже и не отпечатанный на машинке, — текст воспринимается иначе, чем, например, набранная в типографии книга. И уже в этом случае, — «штат» (до того состоящий из одного лишь автора) неким странным образом возрастает (появляются: редактор, корректор, наборщик, и т. п., как будто бы, — уже и «независимые» сотрудники).

И уже в итоге, если и следует нам проводить какую параллель — между литературой и кинематографом — то, в первую очередь, следует обращать внимание на уровень (в плане силы) — воздействия на подсознание.

И вновь, как бы, кинематограф оказывается в более выигрышном положении.

Попробуем рассмотреть и кинематограф, и литературное произведение — в плане воздействия на подсознание.

Итак. Кинематограф.

Контакт нашего подсознания со смысловым значением фильма происходит на нескольких уровнях. Задействуются различные органы чувств. А именно, — зрение и слух. Причем, в отличие от книги, где первоначальный (и почти только единственный, если мы берем во внимание сенсорное восприятие у людей, имеющих ограничение по зрению) контакт происходит только со зрением, и получаемая таким образом информация, рождает в свою очередь воображение (которое затем и смешивается с содержанием того бессознательного, что существует у каждого из нас порой в немыслимых объемах — один коллективный опыт человечества чего стоит!), варианте с кинематографом, казалось, та же самая информация, получаемая зрением, на самом деле выражено в совсем даже иной форме. Т. е. перед нами уже некая, своего рода, единая картинка. И образы, которые литература (посредством преобразованных букв — слов — предложений) еще только должны родится — в этом варианте — уже сформированы. А значит процесс адаптации этой (новой) информации подсознанием — будет происходить значительно быстрее.

Причем, воображение включается точно также. Но вот между ним и первоначальным контактом с базовой целью — есть еще одно, дополнительное звено. Которое, опять же, (учитывая, безусловно, только высокопрофессиональные фильмы. Как и высокохудожественную литературу, — о меньшей говорить не стоит, хотя бы потому, что там уже действуют иные «правила игры») имеет свое, порой неоценимое, значение.

Ко всему прочему, порой значительно «усиливает» фильм (оказывая дополнительную поддержку в плане восприятия, создавая дополнительный эффект) — и т. н. «музыкальность» фильма. (Чего, кстати, заранее исключается при чтении литературно-художественного произведение. Разве что это будет прослушивание передачи — чтение — по радио. Или вы будете читать музыку самостоятельно. Но надо помнить, что, эффект, в этом случае, зачастую, может быть даже обратно пропорционален ожиданию. Ибо несвязанные между собой текст и музыка — по форме оказываемого воздействия, т. е. трансформации в восприятии психикой — будут не только, — как в варианте с фильмом, — не делать «одно дело», а даже наоборот — друг другу же и мешать.)

Но, как мы уже заметили, как раз в кинематографе музыка значительно усиливает т. н. эффект ожидания. И тогда уже наше воображение «включается» намного быстрее. Да и само воздействие на подсознание значительно большее. Ибо тогда, когда в варианте с литературным произведением нам еще только предстоит обработать новую информацию, тогда, когда еще только ожидается «контакт» этой новой информации с той, что находилась раннее в бессознательном, (после чего, собственно, и возможна некая трансформация, в результате которой две информации, — старая и новая, — смешиваются, вытягивая за собой ассоциативный ряд оказывающий воздействие на психику), — в варианте с кинематографом, хоть и происходит нечто подобное, но в роли «усилителей» выступают уже и, — как мы заметили раннее, — музыка, и образы актеров. В чертах и поведении которых мы иногда (подсознательно) угадываем знакомое нам поведение некоторых, виденных когда-то людей; и тогда уже все это вместе взятое, — действительно значительно усиливает эффект ожидания. (Тем более, если еще и режиссер, желая как бы дополнительно усилить эффект — вводит в действие новых, незнакомых нам актеров. Тем самым, — строит дополнительный дисбаланс между вымыслом и действительностью; заставляя иной раз принимать первое за второе).

Вряд ли способна на это литература. Не потому ли и Набоков — а уж он, как ни кто другой, способен был воздействовать на наше подсознание образами героев своих произведений — так ценил кинематограф! Тем более, если внимательно читать его произведения, то словно начинаешь сам создавать, режиссировать фильм. Ибо постоянно находишься в плену его фантазий, иной раз демонстрируемых нам по типу прокручиваемой киноленты. Когда, попадая под действие транса, — (то ли от его таланта, то ли от силы воздействия словом), — на миг забываешь, что ты всего лишь одинокий читатель; ибо приходит ощущение т. н. сопереживания. И героям. И ощущение проживания жизни вместе с ними.

Но это Набоков. Гений способен и не то делать с психикой читателей. Но если перед нами фигура чуть меньшего масштаба (а перед ним, к сожалению, остальные всегда будут находиться где-то — хоть на шаг — но позади), — то тогда уже кинематограф значительно вырывается в опережение. И никакое литературное произведение (по силе своего воздействия на подсознание читателей) угнаться за ним не в силах.

Тем более, если мы уж вспомнили Набокова, то следует и вспомнить его разделение на плохих и хороших читателей. Но ведь хороших-то (изначальное и значительное) меньшинство. А для тех, кто не умеет так, как эти т. н. «хорошие» читатели понимать литературное произведение, — кинематограф оказывается и вовсе незаменим! Ибо требует значительно меньшего зрительского таланта (уж совсем бы об его отсутствии говорить бы не хотелось) — чтобы понять, испытав эффект от того или иного (того же самого экранизированного) произведения — фильма. И тогда уже кинематограф на самом деле здесь оказывается в некоем выигрышном положении. А что до противостояния?!.. так, быть может, его и нет вовсе. Ибо, по всей видимости, речь идет о совсем разном эффекте восприятия на психику. Восприятия, так или иначе направленного на подсознание. И уже от него — зависит полученный эффект от фильма… Или литературного произведения…

© Сергей Зелинский, 2005 г.