П. Вашингтон. БАБУИН МАДАМ БЛАВАТСКОЙ

<<< ОГЛАВЛЕHИЕ >>>

Глава 6

ВТОРОЕ ПОКОЛЕНИЕ

Каковы бы ни были теософские основания для смены курса Анни Безант, за ее разрывом с Джаджем и союзом с Олькоттом стояли серьезные причины. Джадж советовал ей не ездить в Индию, но первый визит Анни в эту страну в 1893 г. стал для нее настоящим откровением и началом большого дела, которому она посвятила всю оставшуюся жизнь. В страданиях индийского народа и в величии его древней культуры миссис Безант наконец увидела цель, достойную самых высоких устремлений. Уверенность Анни в том, что ей удастся с честью осуществить свое служение, подкрепилась приемом, который ей оказали в Индии. В середине ноября она приехала в Коломбо, где ее встретил Олькотт с внушительной свитой, состоявшей из буддистов и крупных британских должностных лиц. Путешествие миссис Безант по субконтиненту напоминало королевский кортеж. Вслед за 18-м съездом Теософского Общества, прошедшим в Мадрасе после Рождества, Олькотт устроил своей гостье экскурсию по индийским теософским ложам, где Анни выступила с многочисленными речами, превратив свое путешествие в настоящий лекционный тур: ее аудитория достигала шести тысяч человек – цифра, сравнимая с численностью всего Американского филиала Общества. Такой роскошный прием пробудил в миссис Безант все миссионерское рвение, которое она некогда посвящала мирским проблемам контрацепции или школьной реформе.

Однако по иронии судьбы ее популярность покоилась на ложных представлениях, общих для Анни и большинства ее публики, а именно на неумении провести грань между индуизмом и индийским национализмом. Проповедь духовного освобождения в терминах местной религии, которую предлагала миссис Безант, казалась ее слушателям призывом к национально-освободительной революции, и она ничуть не старалась это опровергнуть. Имперское правительство Индии и Теософское Общество встревожились в равной степени. Разумеется, теософия неофициально выступала на стороне националистических движений еще со времен прибытия в Индию Олькотта и Блаватской; однако до сих пор она не породила ни одной крупной политической фигуры. Деятельность Олькотта на Цейлоне была локальной, а А.О.Хьюм, беззаветно трудившийся над организацией Конгресса, вышел из Теософского Общества прежде, чем националистическое движение, в котором он участвовал, по-настоящему набрало силу. Однако с Анни Безант избранной наследницей Блаватской и яркой политической деятельницей – все обстояло иначе.

При дворе вице-короля Индии отлично знали об ирландском происхождении миссис Безант и о ее прошлом участии в радикальных кампаниях, а также о речах за независимость Ирландии и, что еще хуже, за реформы в колониальной империи [1]. Само собой, британское правительство было не в восторге от того, что в постоянно напряженную атмосферу индийской политики вторгся белый борец за права местного населения. Беспокойство колониальных властей было вполне оправданным. Националистические газеты, ознакомившиеся с политическим кредо Анни Безант, восхитившиеся ее талантом агитатора и польщенные ее симпатией к индуизму, превозносили ее как свою спасительницу и призывали ее возглавить кампанию против колониального правительства. Иногда местные журналисты даже величали ее божеством – аватарой индийской богини-матери.

Ситуация еще больше осложнялась тем, что при всем своем радикализме Анни была также членом правящей элиты в Индии – благодаря своему статусу англичанки из верхних слоев среднего класса и политическому влиянию на своих старых друзей, которые сейчас стали крупными фигурами в Британской Либеральной партии (среди них был, например, виконт Халдейн – будущий лорд-канцлер). Эти социальные и политические связи миссис Безант всерьез смущали вице-короля и его двор, тем более что Анни, в свою очередь, пользовалась ими без колебаний.

Олькотт тоже обеспокоился. Помимо проблем с правительством, которые могла создать Анни, существовал еще и деликатный вопрос межрелигиозных отношений, который нельзя было сбрасывать со счетов. На практике игнорируя ислам и христианство, теософия тем не менее декларировала религиозный нейтралитет. В общем-то сам Олькотт смог несколько отдохнуть от проблем с ЕПБ и Джаджем, развязав кампанию за распространение экуменического буддизма по всему Востоку. Полковник мечтал объединить северных и южных буддистов под эгидой единого учения. Эта мечта довела его до Японии, где он побывал дважды – в 1889 и 1891 годах, – встретившись с премьер-министром. Но несмотря на свои личные пристрастия (и на свою кампанию в пользу неприкасаемых, отчужденных от высших каст), Олькотт был твердо убежден в том, что теософия – это религиозное и общественное движение, а не политическая партия. Поэтому он попросил миссис Безант следить за своими словами.

Как и прежде в жизни Анни, в эту ситуацию был снова вовлечен мужчина. В 1893 г., незадолго до отбытия в Индию, миссис Безант посетила Всемирный Религиозный Парламент в Чикаго как личный представитель Олькотта. В этой поездке ее сопровождал еще один делегат от Теософского Общества Гьянандра Нат Чакраварти, брамин и профессор математики, по пути из Адьяра заехавший в Лондон. Блестящий оратор, ревностный индуист и привлекательный мужчина, Чакраварти очаровал Анни точь-в-точь как Мохини когда-то покорил мисс Леонард и миссис Кингсфорд. Миссис Безант сообщила своим друзьям, что наконец-то нашла своего личного гуру. Она настолько потеряла голову, что даже стала говорить, будто дочь Чакраварти является реинкарнацией недавно умершей мадам Блаватской [2]. И то, что Чакраварти жил в Индии, возможно, и стало основной причиной того, что Анни не последовала совету Джаджа и отправилась на родину своего "гуру". Зная о чрезмерной впечатлительности миссис Безант, Джадж обвинил Чакраварти в том, что тот загипнотизировал ее. Но на самом деле очаровательный брамин был лишь очередным в ряду, включавшем Брэдлоу, Стеда, Эвелинга, Шоу, Берроуза и, может быть, самого Джаджа.

Итак, Джадж отвернулся от миссис Безант из-за того, что она переметнулась на сторону Олькотта, а Олькотт – из-за ее политической деятельности. Анни оказалась в одиночестве. Она поселилась не в Адьяре, а в Бенаресе, где купила дом на деньги своего друга. У Анни был настоящий талант добывать деньги и привлекать богатых покровителей; вероятно, именно эта способность принесла ей влиятельное положение в Теософском Обществе. Бенарес вскоре превратился в штаб– квартиру Индийского филиала Общества, Адьяр же остался международным теософским центром. Олькотт управлял Обществом и боролся за распространение буддизма, а миссис Безант укрепляла Эзотерическую школу, сделавшись теперь ее Внешней Главой. Кроме того, она начала учить санскрит и основала в Бенаресе Центральный индуистский колледж, национальный курс обучения в котором приобрел западный теософский оттенок: в колледже преподавали естественные науки и прикладные искусства. Этот колледж поддерживали махараджи Кашмира и Бенареса, а также различные благотворители, число которых резко возросло, когда имперское правительство обвинило колледж в поощрении индийского национализма [3].

В десятилетие, прошедшее от поселения Анни в Бенаресе в 1896 г. до смерти Олькотта в 1907 г., миссис Безант поровну делила свое время между теософией, социальным реформаторством и политикой. Такое сочетание было постоянным источником конфликтов, особенно среди ветеранов Общества. Многие теософы, уже давно обозленные собственническим отношением миссис Безант к ЕПБ, пришли в настоящую ярость, когда Анни взяла в свои руки контроль над литературным наследием Основательницы, опубликовав следующий том "Тайной доктрины", отредактированный ею самой на скорую руку. Кроме того, большинство британских теософов были представителями среднего класса, верными империалистической политике, и не имели ни малейшего желания связываться с индийским национализмом. Братство всех людей было достойным девизом, однако теософы не видели причины, по которой это братство должно быть менее иерархичным, чем Великое Братство, на котором покоилась их вера.

Олькотт старел, молча уступая Анни все большую власть, и жалобы становились все громче. Основным предметом полемики был вопрос о наследстве. Кого можно считать полноправным наследником Блаватской? Миссис Безант полагала, что знает ответ на этот вопрос, и в доказательство предъявляла завещание ЕПБ, назначавшее ее главой Эзотерической школы. Однако другие придерживались иной точки зрения. В результате возникло несколько движений под лозунгом "Назад – к Блаватской", развернувшихся в полную силу незадолго до смерти Олькотта. Их возглавляли ученики ЕПБ, появившиеся в Теософском Обществе до Анни Безант, – в том числе Элис Клизер и ее друг Уильям Кингсланд, ведшие в Британии постоянную борьбу против миссис Безант [4]. Клизер и Кингсланд утверждали, что преждевременная смерть Блаватской нанесла непоправимый ущерб Теософскому Обществу, павшему жертвой причуд Анни Безант, с легкостью дарившей свою преданность то одному, то другому мужчине.

Однако они были еще не самыми могущественными врагами Анни. В 1895 г. Элис Клизер примкнула к более успешной сопернице миссис Безант американке Кэтрин Тингли, сменившей Джаджа на посту главы Американского филиала [5]. Тингли и Безант были ровесницами. Во многом схожие друг с другом по характеру, они составили бы весьма интересное трио с Анной Кингсфорд. Тингли родилась в 1847 г., рано вышла замуж, вскоре оставила мужа и стала актрисой в захудалом театре, где приобрела вкус к пышным нарядам и дешевым украшениям. Второй ее брак в 1880-е годы с железнодорожным инспектором оказался бездетным, и Кэтрин усыновила детей своего первого мужа от его второй жены, но это не принесло ей счастья. Когда очередной сирота, которого она пыталась опекать, удрал из дому, Тингли – с несколько большим успехом – взялась за благотворительную деятельность в тюрьмах и больницах, а затем обратилась к спиритуализму.

В 1888 г. она вышла замуж в третий раз – за мистера Фило Тингли; однако встреча, резко изменившая всю ее жизнь, произошла лишь шесть лет спустя, в 1894 г., когда Кэтрин познакомилась с Уильямом Куаном Джаджем на благотворительной кухне для бастующих рабочих в Нью-Йорке. Почти сразу же она вступила в Теософское Общество. Несчастная в личной жизни, Тингли нашла в теософии приложение для всех своих духовных, материнских и филантропических потребностей. Кроме того, она и Джадж почувствовали нужду друг в друге и не скрывали этого. Джадж обеспечил миссис Тингли организацию, в которой она могла воплотить свои честолюбивые планы, а Тингли оказала ему моральную поддержку. Кроме того, в дневниках Джаджа говорится, что Кэтрин, применив свои психические силы, помогла ему войти в контакт с ЕПБ (это стало серьезным преимуществом в войне с Адьяром).

К моменту встречи с Тингли вице-президент Теософского Общества уже был серьезно болен и жить ему оставалось недолго. Когда в следующем году Джадж отделился от Адьяра, забрав с собой около шести тысяч членов Общества, Тингли уже была самой доверенной его помощницей, и после смерти Джаджа в марте 1896 г. она немедленно взяла в свои руки контроль над Американским Теософским Обществом. Она столкнулась с мощной оппозицией, но отстояла свое право на апостольскую преемственность от ЕПБ на том основании, что Блаватская (никогда с ней не встречавшаяся) однажды спросила у Джаджа в письме: "Как насчет появления нового чела?" [6]. Кто еще мог подразумеваться под новым чела, спрашивала Тингли, как не она сама?! Кроме того, Кэтрин утверждала, что покойный Джадж продолжает общаться с ней из потустороннего мира и требует лишь одного – чтобы все его бывшие последователи повиновались Тингли. Слова Джаджа передал его приверженцам Огаст Нерешаймер – нью-йоркский торговец бриллиантами, к тому времени практически превратившийся в покорного раба Тингли (по схеме, которая будет неоднократно повторяться на протяжении последующих тридцати лет).

Тингли укрепила свои позиции еще больше, добившись во время своего визита в Индию аудиенции с одним из Учителей. Другие члены группы, путешествовавшие вместе с ней (особенно ее главный соперник, Эрнест Харгроув), хотели также принять участие в этой аудиенции, однако Тингли не собиралась делить с кем бы то ни было свою исключительную привилегию. Однажды утром, когда путники стояли лагерем близ Дарджилинга, Харгроув проснулся – и обнаружил, что Кэтрин исчезла. В это время она находилась на личной встрече с Кут Хуми, позднее описанной ею в книге "Боги ждут".

Вскоре Харгроув вместе с другими недовольными последователями Джаджа вышел из общества Тингли и организовал свое собственное. Однако Пурпурную Мать (как теперь звалась миссис Тингли) это уже не беспокоило, поскольку теперь она добилась известности и прочно держала под контролем своих приверженцев. Среди них был Готфрид де Пуруккер – юный швейцарско-американский теософ, которому предстояло сменить Кэтрин на посту главы Общества тридцать пять лет спустя. Учтивый, педантичный и аскетичный Пуруккер, бывший почти на тридцать лет моложе Тингли, быстро сделался ее правой рукой и заменил ей сына [7].

В течение следующего десятилетия Кэтрин завоевала полную власть над Американским филиалом (теперь носившим имя "Универсальное Братство и Теософское Общество"), устранив соперников и закрыв большую часть лож, фонды которых были экспроприированы на реализацию ее собственных планов. Кроме того, Тингли начала всемирный крестовый поход за укрепление позиций Универсального Братства за рубежом. Несмотря на все таланты Кэтрин, эта кампания не принесла успеха. Более того, она даже нанесла вред американскому Братству, когда Анни Безант в ответ также стала выступать с речами в других странах. Анни была куда более красноречивым оратором, и вскоре ей удалось перенести борьбу на территорию самой Тингли – в Соединенные Штаты, где в первую же свою поездку миссис Безант завербовала около тысячи неофитов для Адьяра. Восхищенные американские журналисты назвали эту борьбу "Битвой прекрасных теософок" [8]. Тингли ответила на удар новыми поездками по Европе и даже смогла сделать особо удачный ход, приобретя бывший дом Безант на Эвенью-роуд. Однако зарубежные путешествия добавили ей немного приверженцев. Впрочем, это не имело особого значения для главного плана Тингли, заключавшегося в создании новой общины в Америке.

Тингли разделяла озабоченность Анни Безант социальными реформами, однако ее целью было не усовершенствование существующих общественных институтов, а создание некоего альтернативного общества, которое послужило бы основой для преображения всей американской жизни. Это должен был быть "белый город", жители которого приняли бы для себя новые религиозные и политические обязательства. Альтернативные общества стали традиционной чертой Америки XIX века. Можно сказать даже, что вся Америка сама по себе была своего рода альтернативным обществом. Однако утопия Тингли, воплотившаяся на Пойнт-Лома (на калифорнийском побережье близ Сан-Диего), была самой продуманной и искусной из всех, более напоминавшей Голливуд, чем Иерусалим.

Формально провозглашенная на большом конгрессе в апреле 1899 г., включившем в себя религиозные обряды, лекции, выставки, спектакли и закладку ирландского краеугольного камня, новая община расположилась на живописном мысе, вдававшемся в Тихий океан. Это романтическое место вскоре покрылось столь же романтическими постройками. По распоряжению Тингли на склонах холмов выросли мусульманские мечети и индуистские храмы вперемешку с египетскими арками и греческими театрами. Смысл такой пестрой мешанины состоял в идее, по которой универсальная религия должна отражаться в универсальной архитектуре.

Строительными работами занимались сами члены растущего общества, культурное и эстетическое процветание которого Тингли принимала столь же близко к сердцу, как и духовное развитие. Образцом для Пурпурной Матери служил театр Вагнера в Бэйрете и вагнерианские представления о художественном синтезе музыки, текста, движения и пластики во всеобъемлющем духовном опыте. Центром общественной жизни на Пойнт-Лома стал театр как святилище, директором, верховной жрицей и примадонной в котором была Кэтрин Тингли.

Кроме того, Тингли удалось удовлетворить свою давнюю тягу к воспитанию молодежи. Детей на Пойнт-Лома окружали особой заботой. Тингли открыла несколько школ, применяя в них новые оригинальные методы обучения. Здесь ей еще раз пригодился опыт работы в театре. Главными предметами в школах стали театральное искусство, музыка, йога и танцы; особый упор делался на постижение прикладных искусств, развитие творческих способностей и медитацию. К 1910 г. в школах на Пойнт-Лома насчитывалось около трехсот учеников, среди которых были взятые на воспитание "трудные подростки" и малолетние правонарушители. Учиться в таких школах было непросто. Хотя телесные наказания к ученикам не применялись, от детей требовали строгой дисциплины. Работать и есть они должны были в полном молчании. Тем не менее эта система оказалась популярной – не только среди родителей, но и среди детей. Участие в организации медицинской помощи пострадавшим на Кубе после испано-американской войны 1898 г. подсказало Тингли идею принять в свою школу нескольких кубинских сирот, а затем и открыть несколько подобных школ (получивших название "школы раджа-йоги") на самой Кубе. Заведующей этими школами стала английская последовательница Джаджа Нэн Герберт, дочь крупного английского политика Оберона Герберта. Помимо этого, Тингли основала приюты для нищих детей, а в 1919 г. открыла Теософский университет.

Одной из основных целей общины стала деятельность Школы Древности, соединявшей серьезные археологические исследования с теософскими фантазиями. Один из ученых, работавших на Пойнт-Лома, Уильям Гейтс, изучал иероглифы майя и надеялся воспользоваться Школой Древности как базой для научных исследований. Тингли всячески поддерживала его, но ее интерес к науке был довольно поверхностным. Вернувшись к тому, с чего в свое время начинала Блаватская, Тингли решила, что Египет был куда более древней цивилизацией и более важным оккультным центром, чем Индия. Это мнение хорошо сочеталось с ее решимостью сократить до минимума влияние Адьяра.

К тому же Тингли подхватила модные идеи, связанные с ранними американскими поселениями и миграцией рас. Она была уверена, что раскопки в местах, где когда-то обитали майя и другие народы Центральной Америки, рано или поздно докажут, что "американская" цивилизация – древнейшая в мире; древность же можно приравнять к эзотерической значимости. Учитывая одно положение теософии, восходящее к рассуждениям Блаватской о "коренных расах", – о том, что Калифорния могла находиться неподалеку от одного из центров мировой цивилизации (а следовательно, и космической эволюции), местонахождение Пойнт-Лома становилось еще более важным. Но, как и в прочих направлениях деятельности Тингли, серьезная работа в Школе Древности со временем заглохла и свелась к изощренным ритуалам (пристрастие Тингли к ним все росло и росло).

Сравнение с Адьяром, также находившимся в живописном месте на берегу моря, было неизбежным, но утопия Тингли без труда выдерживала его. Некоторое время ее школы процветали, их методики обучения приобрели популярность за пределами общины, а сама община чрезвычайно разрослась и стала весьма динамичной и разнообразной. Кроме построек, на Пойнт-Лома были большие сады, орошавшиеся специально созданной ирригационной системой. Члены общины так увлеклись плодоводством, что разработали новые методы в этой области и вывели новые сорта фруктов в собственных сельскохозяйственных лабораториях. Ничего подобного в Адьяре не было, не говоря уже об обширной промышленной программе, включавшей ткачество и окраску тканей, производство черепицы и частную типографию.

Однако за блестящим фасадом скрывалось множество проблем. Страсть Пурпурной Матери к грандиозным проектам превышала ее способность финансировать их; большинство видов деятельности, к которым она обратилась, требовали больше вложений, чем приносили дохода; и все планы Тингли осуществлялись лишь до тех пор, пока их кто-нибудь спонсировал.

К примеру, несмотря на все усилия и достижения в области сельского хозяйства, община не могла обеспечивать себя питанием, и даже процветающие плодовые фермы были убыточными, поскольку на ирригацию приходилось тратить очень много денег. Закрытие большей части лож в Обществе Тингли на некоторое время спасло положение, но на поверку оказалось катастрофой, поскольку община лишилась основного источника дохода. Пришлось полагаться на пожертвования от богатых членов общества – таких, как Нерешаймер, который со временем финансировал проекты Тингли все более неохотно.

Корень проблемы следовало искать в чересчур властном характере Пурпурной Матери. Она не терпела никакой оппозиции внутри общины и нередко по своей прихоти устанавливала непопулярные законы. Например, дети на Пойнт-Лома получали блестящее образование, но только при условии, что они будут жить отдельно от родителей под непосредственным наблюдением Тингли. С другой стороны, жители Сан-Диего стали возмущаться слишком сильным влиянием общины на их жизнь. А влияние это было весьма значительным. Когда в 1901 г. Олькотт попытался остановиться в местном отеле, Тингли заставила управляющего отказать ему под угрозой своей немилости. Кроме того, она выступала против духовенства и ссорилась с владельцами местных газет за то, что они представляли Пойнт-Лома в невыгодном свете (впрочем, ее нападки только подогревали их антипатию к общине).

Более того, Тингли тиранизировала даже своих близких друзей, взваливая на них ответственность за собственные ошибки. С годами Тингли приобрела привычку надолго уезжать за границу, оставляя своих помощников расхлебывать финансовые и хозяйственные проблемы, возникшие по ее вине. А возвращаясь, она заставляла их проводить сложные ритуалы, единственной целью которых было прославление Пурпурной Матери. Эти церемонии обязаны были посещать все обитатели Пойнт-Лома; одеваться им следовало при этом в нелепые греческие одеяния – всем, кроме самой Тингли, которая всегда наряжалась по моде.

Общинники возмущались и бунтовали, а некоторые даже покидали Пойнт-Лома. Один разочарованный последователь Тингли подытожил чувства многих своих единоверцев по поводу "этого капризного Восточного Двора на Пойнт-Лома... Некоторое время я все это выдерживал. Я носил в ее присутствии длинные юбки и нелепые шляпы и пытался участвовать в дурацких церемониях, веря, что в них есть какой-то смысл. Но очень скоро я понял, в чем состоит этот смысл: все мы должны ползать перед миссис Тингли на четвереньках..." [9].

К началу Первой мировой войны дела общины уже неостановимо катились под гору. Школы на Кубе закрылись, попытка производить шелк на Пойнт-Лома оказалась неудачной, сады пришлось вырубить из-за недостатка средств, строительные работы почти прекратились. Впрочем, Пурпурная Мать продержалась еще пятнадцать лет, опираясь на веру в свои силы и на необходимость соперничества с Анни Безант. Всего через несколько лет после смерти Тингли община прекратила свое существование. И стало понятно, что энергия и честолюбие Тингли не только воздвигли Пойнт-Лома, но и разрушили его.

Тем временем Анни Безант обрела нового помощника. Ее дружбе с Чакраварти мешала неспособность Анни разделить его рьяный индийский национализм, а также то, что он был женат. Подобно Кэтрин Тингли, миссис Безант мечтала о мужчине, который стал бы для нее одновременно мужем и сыном; но у нее была более чувствительная и ранимая душа, чем у Пурпурной Матери, и желания ее были, соответственно, более утонченными. Тингли либо становилась госпожой над мужчиной, либо прогоняла его. А Безант нуждалась в сотрудничестве с партнером, в возможности подчиниться ему в некоторых отношениях, но удержать за собой инициативу в других. В частности, она хотела контролировать ход событий, предоставив партнеру создавать идеологическую основу для них. И встреча с Ч.У.Ледбитером стала ответом на ее молитвы [10].

По словам самого Чарльза Уэбстера Ледбитера, он родился в 1847 г. – в том же году, что Анни Безант и Кэтрин Тингли [11]. Его рассказ о своей жизни звучит так. Чарльз был выходцем из аристократической семьи, его фамилия восходила к нормандскому роду Ле Батр. Детство у него было вполне счастливым и обеспеченным; в 1859 г. отец Ледбитера – директор железнодорожной компании, – перевез Чарльза и его брата Джеральда в Южную Америку. Там мальчики пережили много приключений: они помогали поймать беглого преступника-кассира в скоростном локомотиве, пытались найти золото инков и подвергались нападению индейцев в Бразилии.

Атаку индейцев они отразили успешно, однако затем их поймали повстанцы и потребовали, чтобы отец и двое сыновей присоединились к их отряду. Мистер Ледбитер-старший отказался, заявив, что англичанину не пристало участвовать в мятеже. Он бежал в джунгли, и тогда повстанцы убили Джеральда и подвергли Чарльза пытке – жгли стопы его ног. Несмотря на испытываемые страдания, Чарльз держался благодаря поддержке духа его брата, который советовал ему не поддаваться на требования мятежников. Б конце концов Чарльза спас его отец, которому помогал преданный слуга-негр. Втроем они напали на мятежников и победили их главаря генерала Мартинеса в сражении на мечах. Мартинеса расстреляли, а Ледбитеры получили награду от благодарного правительства. Вернувшись в Англию, Чарльз учился в Оксфорде (в другом варианте – в Кембридже) и однажды встретился с волками-оборотнями на Оркнейских островах. В 1866 г. его семья обнищала в результате банкротства банка "Оверенд Гарни", и Чарльз был вынужден оставить университет. Через некоторое время он принял сан священника и стал викарием в Гемпшире.

Действительности соответствует только последний факт этого красочного повествования, хотя детали его в различных версиях неоднократно фигурировали в официальных изданиях Теософского Общества. На самом деле жизнь Ледбитера была куда менее экзотической. Чарльз родился в 1854 г. в Стокпорте, в семье железнодорожного служащего. Затем семья переехала в Лондон, где отец Чарльза умер в 1862 г. Юного Ледбитера растила мать, и жили они в весьма стесненных условиях. Сменив несколько черных работ, он наконец добился рукоположения и в 1878 г. стал викарием в Брэмшотте благодаря приходскому священнику, который был дядей его жены.

Последователи Ледбитера по-разному объясняют расхождения между вымышленной и действительной историей его жизни. Некоторые ссылаются на оккультное вмешательство; другие предполагают одновременное существование двух Чарльзов Ледбитеров, жизни которых неким причудливым борхесианским образом сплелись между собой. Но правда значительно проще. Подобно тому как Блаватская рассказывала диковинные сказки, а Безант сменяла одну за другой экзотические роли, так и Ледбитер попытался перекроить свою жизнь на более привлекательный лад. Даже его противники (а их было немало) признавали за ним необычайный дар рассказчика. Ледбитер умел заворожить детей историями о привидениях и приключениях, и этот талант сказочника оказал влияние на всю его жизнь.

Он любил общаться с детьми, посвящая им много времени. В Брэмшотте Ледбитеру удалось сочетать все свои увлечения: ритуализм, спиритизм, тягу к элитарности и к молодому поколению. Он вступил в Братство Благословенного Причастия – тайное общество, верившее в реальное присутствие Христа при причастии [12] и запрещенное англиканской церковью. Он вел занятия в воскресной школе, читал много оккультной литературы и долго жил под впечатлением от "Оккультной доктрины" Синнетта. Помимо всего он особо заинтересовался двумя братьями, проявлявшими необычайные психические способности.

Все эти увлечения Ледбитера превратились в настоящую страсть после смерти его матери в 1882 г. А на следующий год Синнетт пригласил его стать членом Теософского Общества. Как и многие другие теософы, Ледбитер стремился войти в личный контакт с Учителями. Сначала он попробовал посещать сеансы знаменитого медиума Эглинтона, чей духовный проводник Эрнест согласился принимать сообщения для него. Ледбитер оставил письмо, вложенное в несколько конвертов, и через несколько дней ему вернули эти конверты с нетронутой печатью. Письма внутри не было; оказалась лишь записка, говорившая, что Учитель Кут Хуми получил послание и в должное время ответит на него.

Разочаровавшись в посредничестве медиума, Ледбитер набрался храбрости и обратился непосредственно к Блаватской. ЕПБ быстро устроила ему послание от Учителей, ободрив молодого викария. Учителя сообщили ему, что он принят в ученики и, в качестве особой милости, избавлен от обычных семи лет послушания. Вместо этого он должен выдержать испытание подмастерья сопроводить Блаватскую в Адьяр. Ледбитер направился было в Лондон, где должен был совершить богослужение, но ЕПБ передала ему еще одно письмо от Кут Хуми, предписывавшее немедленно отплывать в Индию. Ледбитер оставил место викария, уладил свои дела и сел на пароход до Каира, где встретился с Блаватской, чтобы доставить ее в Адьяр.

Это испытание оказалось сложнее, чем он предполагал. Правда, Кут Хуми милостиво передал еще одно сообщение, велев ЕПБ: "Скажите Ледбитеру, что я доволен его рвением и преданностью" [13]; а Учитель Двадж Кхул даже материализовался перед ним, когда Ледбитер сортировал бумаги в каюте ЕПБ на пароходе; однако Блаватская оказалась суровой надсмотрщицей. Она обращалась с Ледбитером почти как с рабом и поручала ему трудные задания. К примеру, она заставила его пройтись по палубе на глазах у всех пассажиров с ночным горшком в руках.

Позднее Ледбитер описал жизнь в Адьяре как идиллическую картину. Однако письма его говорят совсем о другом [14]. Он чувствовал себя одиноким и жалким, другие обитатели теософской штаб-квартиры игнорировали его или обходились с ним покровительственно. Не спасали положения даже несколько европейцев, оставшихся в Адьяре после скандала с Куломбами. Когда в 1886 г. Ледбитера послали на Цейлон, он наверняка вздохнул с облегчением. Он прожил на Цейлоне три года в крайней нищете, издавая еженедельную антихристианскую газету "Буддист", посвященную честолюбивым планам Олькотта сделать Цейлон царством теософии.

Там же, на Цейлоне, Ледбитер познакомился с красивым мальчиком по имени Курупумулладж Джинараджадаса. Он так увлекся этим подростком, что даже попытался похитить его у бдительных родителей, вплавь добравшись с ним до лодки, ожидавшей их в гавани Коломбо. В последнюю минуту родители мальчика настигли их и принялись угрожать Ледбитеру револьвером и судебным преследованием; однако услышав заверения Ледбитера в том, что он заботится лишь о благе мальчика и намеревается отвезти его в Англию и дать ему достойное образование, родители смягчились и отпустили обоих [15].

Вернувшись в Англию в 1889 г., Ледбитер стал наставником сына Синнетта и Джорджа Арундейла – племянника Франчески Арундейл, когда-то принимавшей ЕПБ в своем доме. Он учил этих двух мальчиков и Курупумулладжа, пока не разразился скандал. Что его вызвало – осталось неясным. Одни говорили, что Синнетту просто стал не по карману наставник для сына, но другие обвиняли Ледбитера в аморальности. Впрочем, как бы то ни было Ледбитер и его цейлонский ученик остались ни с чем и снова оказались в крайней бедности. Вдобавок от него отвернулась ЕПБ. Слишком развившиеся психические силы Ледбитера становились угрозой для ее собственного авторитета. С присущими ей грубоватым чувством юмора и склонностью к розыгрышам, она прислала ему экземпляр "Голоса безмолвия", подписанный: "У.Ч.Ледбитеру"(1).

---------------------------------------
(1) "W.C. Leadbeater".

Однако удача вновь улыбнулась ему в 1890 г., когда Ледбитер встретился с Анни Безант. Между ними быстро возникла взаимная симпатия, не носившая, впрочем, сексуального характера. Как заметил один из его недоброжелателей, вкусы Ледбитера ограничивались мальчиками и пудингом из тапиоки. Женщин он находил настолько отталкивающими, что не мог даже здороваться с ними за руку и находиться в комнате наедине с какой-либо особой женского пола, за исключением Анни. Однако, по мнению женщин, он был весьма привлекателен. Высокий рост, крепкое телосложение, блестящие голубые глаза, пышная борода и громкий голос свидетельствовали о большой жизненной силе, здоровье и самоуверенности. Позднее одна обожательница сравнивала его с огромным львом.

Несколько портили общее впечатление, пожалуй, только длинные острые зубы, придававшие Ледбитеру жутковатое сходство с вампиром.

Эта безграничная самоуверенность помогла ему добиться превосходства над Анни, которая была более беззащитной, чем казалась на первый взгляд. Решающими факторами их отношений стали, по-видимому, впечатлительность миссис Безант и тот эффект, который произвели на нее психические силы Ледбитера, столь уязвившие ЕПБ. Хотя у Анни тоже были смутные видения Учителей, они не шли ни в какое сравнение с красочными образами, явившимися Ледбитеру и послужившими основой теософской литературы на следующие четыре десятилетия.

Развернувшись в полную мощь под опекой своей новой покровительницы, Ледбитер стал звездой Теософского Общества. Однако влияние Анни было не единственной причиной его успехов как писателя и оратора. Ледбитер был талантлив, трудолюбив, вынослив и жизнерадостен. Однако подняться на верхушку Общества, несмотря на множество скандалов, каждый из которых уничтожил бы любого другого, окажись он на его месте, Ледбитер смог только благодаря поддержке преданной миссис Безант. Ледбитер стал для Анни тем же, чем был Олькотт для Блаватской, Мэйтленд – для Анны Кингсфорд и Джадж – для Кэтрин Тингли. Отношения во всех этих парах были различными – от приятельства между Блаватской и Олькоттом до эротического обожания, которое питал Мэйтленд к Анне Кингсфорд; однако ключевым для их успеха всегда оставалось одно и то же соотношение мужского и женского, пассивного и активного начал.

В 1895 г. Ледбитер и Джинараджадаса переехали в штаб– квартиру Лондонской ложи – в дом Анни Безант на Эвенью-Роуд, где Ледбитер стал заместителем секретаря Европейского филиала. Он продолжал писать и издавать книги. Первая из них – "Астральный план" – появилась в 1894 г. при странных обстоятельствах. Велев Джинараджасе, который был теперь его личным секретарем, подготовить чистовик из черновиков на оборотах старых конвертов, на которых он писал свою книгу, Ледбитер сообщил своему преданному ученику, что рукопись попросил у него сам Учитель Кут Хуми, пожелавший поместить ее в Хроники Великого Братства. По мнению Кут Хуми, "Астральный план" был "вехой в интеллектуальной истории человечества" [16]. Джинараджаса положил рукопись под груду книг на столе покойной матери Ледбитера, служившем своего рода астральным почтовым ящиком. На следующее утро пачка бумаги исчезла, а автор сказал своему изумленному секретарю, что ночью во сне он лично доставил рукопись Учителю.

Ледбитер проявлял феноменальную энергию. Продолжая писать и публиковаться, он совершил несколько миссионерских поездок в Америку, Европу и Азию, добившись таких успехов, что Олькотт несколько раз выносил ему специальную благодарность на теософских конгрессах. Кроме того, Ледбитер проводил "духовные уик-энды", уединяясь в деревенском домике с Анни Безант, Джинараджадасой и котом Джинараджадасы, которого звали Джи. Позднее Анни утверждала, что ее прежде ограниченные психические способности поразительно возросли за одну ночь после знакомства с Ледбитером, а "духовные уик– энды" в конце концов привели к появлению ряда книг, написанных Анни и Ледбитером в соавторстве.

Эти книги затрагивают самые разнообразные проблемы. Ледбитер и Безант переписали заново геологию и историю мира, исследовали оккультными методами Атлантиду и Лемурию и древние расы человечества. Они воссоздали истинную историю христианства, открыв, что Христос был египетским адептом и родился в 105 г. н.э. В "Оккультной химии" они проникли в тайну атома, описав структуру каждой молекулы. Это была нелегкая работа. Хотя несколько своих химических открытий Безант и Ледбитер совершили, сидя на скамейке на Финчли-роуд, как это часто случается при научных исследованиях, нужные материалы не всегда оказывались под рукой, и Ледбитеру пришлось нанести несколько астральных визитов в стеклянные шкафы музеев, где были выставлены образцы редких металлов и минералов. Авторы старались изо всех сил, а Джинараджадаса помогал им чем мог. Вклад кота в общее дело нигде не уточняется.

Самое удивительное и имевшее далеко идущие последствия открытие Ледбитера было связано с изучением прошлых воплощений. ЕПБ в "Разоблаченной Изиде" ничего не говорит о реинкарнации, однако в "Тайной доктрине" перевоплощение занимает значительное место. Именно "Тайная доктрина" и стала отправной точкой для оккультных трудов Ледбитера. В 1894 г. с помощью благосклонных Учителей он приступил к исследованию истории прошлых жизней членов Теософского Общества. Кроме того, он применил психометрию – технику распознавания свойств предмета с помощью простого контакта с ним. Предметом могла быть как личная вещь, принадлежавшая человеку, так и нечто менее осязаемое – к примеру, сновидение. Здесь можно указать на связь с психоанализом, который работает со столь же тонкими материями на столь же сомнительных основаниях. Теософский аналог коллективного бессознательного – акашический (т.е. нетленный) рекорд (своего рода астральная библиотека всего, что когда-либо происходило в коллективной духовной истории).

Эту смесь психологии и спиритизма Ледбитер обильно приправил снобизмом и фамильной гордостью, которая должна была привлечь внимание классово-ориентированной публики поздней викторианской эпохи. Выяснилось, что все члены Теософского Общества были не только реинкарнациями знаменитостей прошлых веков, но и оказались связанными между собой в причудливых комбинациях. Более того, реинкарнации происходили в различных местах пространства, поскольку души путешествовали с планеты на планету и даже из одной вселенной в другую. Для каждого теософа Ледбитер проследил шестнадцать прошлых жизней. В среднем одно воплощение длилось пятьдесят пять с половиной лет, а между реинкарнациями проходило 1264 года. Оказалось, что во всех случаях первые три и последние семь воплощений были мужские, а средние шесть – женские. Таким образом, ничуть не удивительно, что сам Ледбитер был дочерью Анни Безант на Марсе и ее свекровью в Древнем Египте.

Но самой большой страстью Ледбитера было все же не прошлое, а будущее – в форме работы с молодыми людьми. В 1897 г. он начал писать статьи в журнал "Люцифер" о духовном обучении детей, а в 1902 г. Теософское Общество выдало ему ордер на открытие всемирной ложи "Лотос" и одноименного журнала, посвященных молодежному теософскому движению. Кроме того, Ледбитер лично интересовался судьбой своих подопечных, и рядом с ним, как правило, находились один-два юных мальчика, доверенных ему родителями на воспитание. Эти мальчики и стали причиной его краха.

25 января 1906 г., когда Ледбитер был на пике популярности в Обществе, миссис Хелен Деннис из Чикаго, мать одного из любимцев Ледбитера – Робина Денниса, написала Анни Безант письмо, обвинив ее партнера в том, что тот учит мальчиков мастурбировать под видом оккультных упражнений, и намекнув, что эта мастурбация – только прелюдия к удовлетворению гомосексуальной похоти [17]. Это письмо было завизировано несколькими должностными лицами Американского Теософского Общества, из чего следовало, что Робин – не единственный мальчик, пострадавший от действий Ледбитера. Таким образом, на Ледбитера пало подозрение в злоупотреблении доверием, аморальности, разврате, обмане и извращении доктрины Учителей, по сравнению с чем проступки Джаджа выглядели невинной детской шалостью. Один мальчик сказал по этому поводу: "Думаю, что хуже всего в этом то, что он каким-то образом заставил поверить меня, что все это – теософия" [18].

Поначалу Анни не желала верить всем этим обвинениям, но враги Ледбитера внутри Общества заподозрили его в дурном оккультном влиянии на миссис Безант. Припомнив ее страстную борьбу за контроль над рождаемостью, они намекнули также, что практика мастурбации – один из способов ограничить рост населения, так что поддержка, которую миссис Безант оказывает Ледбитеру, неудивительна. Перед лицом этих новых обвинений Анни наконец перестала безоговорочно защищать его, допустив, что Ледбитер впал в заблуждение, но не осудив его за это. Когда миссис Безант спросили, почему же ее оккультные способности не предостерегли ее против Ледбитера, она неудачно сослалась на тот факт, что сама ЕПБ некогда пригласила Оскара Уайльда вступить в Теософское Общество, не заподозрив о его увлечении юношами. Если даже Блаватскую подвели оккультные способности, спрашивала Анни Безант, то почему ее собственные силы должны быть непогрешимыми? [19]. Неодобрительно настроенная публика проигнорировала этот риторический вопрос, акцентируя внимание на том, чем закончилась история Уайльда.

Анни Безант оказалась в весьма неловком положении. В течение нескольких лет она вместе с Ледбитером регулярно по ночам посещала Учителей в астральном теле. С этими визитами было связано много важных моментов, поскольку все серьезные решения в Теософском Обществе должны были получить одобрение Учителей. Анни часто ссылалась на эти санкции. Но согласно теософской доктрине, Посвященными могли стать только люди, чистые сердцем, разумом, духом и телом; а общаться с Учителями могли только Посвященные. Инициация была очень трудным испытанием, требовавшим идеального физического и душевного здоровья, целомудренного образа жизни, абсолютного бескорыстия, благочестия, сострадания к людям, правдивости, храбрости и безразличия к физическому миру. Если Ледбитер был грешен, он не мог стать Посвященным, а если он не был Посвященным, то никаких визитов к Учителям быть не могло. Что же тогда означали красочные воспоминания Анни о совместных с Ледбитером беседах с Учителями?!

В этот момент уборщик в отеле нашел шифрованное письмо, написанное бывшим викарием Брэмшотта одному из его подопечных. Когда послание расшифровали, обнаружились следующие строки: "Мой дорогой мальчик... Дважды в неделю это позволительно, но вскоре ты поймешь, что дает наилучший эффект... Спонтанные проявления нежелательны, и их следует избегать. Если это происходит само по себе, надо тереть его чаще; но не слишком часто, иначе станет трудно... Ощущение будет очень приятное. Тысяча поцелуев, дорогой..." [20].

Раздались требования изгнать Ледбитера. Его противники намекали, что он не только давал мальчикам советы. Согласившись, что скандал зашел слишком далеко, Олькотт и Безант созвали юридический комитет Общества для слушания дела. Ледбитер выступил перед комитетом, но прежде, чем судьи успели вынести вердикт, он попросил отставки, заявив, что враги опутали его черной магией. Он утверждал, что разъяснением сексуальных вопросов он намеревался сохранить целомудрие своих подопечных, перенаправить их эротическую энергию на более высокий духовный план и освободить их от чувства вины. Далее подсудимый еще больше запутал дело, настаивая, что записи комитета о признании им своей вины являются в действительности ошибками стенографиста.

Анни, отлично сознававшая, в какую неприятную историю втянул ее Ледбитер, сначала тоже попыталась уйти в отставку, но затем отменила свое решение. Осуждая своего друга в частных беседах с Олькоттом, на публике она тем не менее пыталась доказывать, что между неблагоразумными советами и настоящей испорченностью существует четкая граница. Суть ее защиты Ледбитера сводилась к тому, что он впал в заблуждение, обучая мальчиков мастурбации с благой целью. И хотя на некоторое время старые друзья отдалились друг от друга и Ледбитер перестал работать в штаб-квартире Теософского Общества, связь между ним и Анни не прервалась. Анни отчаянно нуждалась в его поддержке, и в августе того же года они уже были в Германии и снова погрузились в оккультное исследование реинкарнации.

Олькотт также рассчитывал на Ледбитера, причиной чему были ухудшившееся здоровье и влияние его новой подруги – миссис Мари Руссак. Богатая американская вдова, миссис Руссак, встретила полковника в Саутгемптоне, во время его последнего визита в Британию, сообщением о том, что ее направило к нему духовное послание от покойного отца Олькотта. Узнав, что Олькотт тяжело страдает от подагры, она предложила присматривать за ним вместе со своей служанкой мисс Ренда. Полковник с благодарностью принял это предложение и взял обеих женщин с собой в Адьяр, где они с энтузиазмом занялись теософией. Миссис Руссак немедленно принялась обустраивать за свой счет помещение штаб-квартиры.

Осудив Ледбитера и избавившись от его сторонников (в том числе и от преданного Джинараджадасы), Олькотт вскоре пожалел о своем поспешном решении, и Братство Учителей единодушно призвало его раскаяться. Кут Хуми, Мория и Серапис являлись к постели больного не только, когда он был один, но и в присутствии Анни, миссис Руссак и мисс Ренда. Учителя советовали Олькотту простить Ледбитера и даже продиктовали ему письмо, которое можно назвать шедевром уклончивости и туманности. Кроме того, они предложили полковнику назначить Анни своей преемницей, что он и сделал.

Оба поступка вызвали всеобщее неодобрение, особенно – второй. У миссис Безант к тому времени было множество врагов внутри Общества. Кроме того, Олькотту напомнили, что у него нет полномочий назначать кого бы то ни было президентом: по уставу Общества, он мог лишь выдвинуть кандидата. Тогда Олькотт поспешил предоставить очередное письмо от имени Учителей, исправив свою терминологическую ошибку. Но это уже не играло никакой роли. Через шесть недель Олькотт умер, а четыре месяца спустя, 28 июня 1907 г, состоялись выборы президента.

Анни была неоспоримой кандидаткой на этот пост, хотя А.П.Синнетт, бывший с давних пор вице-президентом Общества и контролировавший ситуацию в период "междуцарствия", недолюбливал ее. Он выгнал ее из Адьяра, заявив, что ее "сбили с пути истинного Темные Силы" [21] (читай – "Ледбитер"). Однако это ему не помогло. Анни Безант давно уже стала самой влиятельной фигурой Теософского Общества, и Олькотт на смертном одре благословил ее. Она предусмотрительно пообещала, что не станет реабилитировать Ледбитера до истечения двухлетнего срока, а затем восстановит его в рядах Общества, но только если об этом попросят другие теософы и если он отречется от своего учения, связанного с сексуальностью. После этого миссис Безант была избрана на пост президента подавляющим большинством голосов. К тому времени в Обществе насчитывалось тринадцать тысяч членов (не считая, разумеется, теософов с Пойнт-Лома); Анни получила около десяти тысяч голосов.

Последняя вспышка мятежа выразилась в том, что в ноябре 1907 г. Британский филиал отказался восстановить Ледбитера в рядах Общества. Однако к концу того же года его преданная подруга, ныне занимавшая пост президента, сумела убедить Генеральный Совет Общества реабилитировать его на тех же основаниях, что и Джаджа, – напомнив о свободе слова и совести, то есть о том, что Ледбитер, как и прочие, имеет право говорить и делать все, что ему вздумается. После его восстановления многие теософы и даже целиком вся Сиднейская ложа в Австралии (самая большая в мире после откола приверженцев Джаджа) в знак протеста вышли из Общества. Даже А.П.Синнетт и ее старый друг Герберт Берроуз решили пойти отныне своими путями, как и бывший секретарь Блаватской Дж.Р.С.Мид. Однако Анни Безант это ничуть не встревожило. Она хотела превратить теософию в крупнейшее экуменическое религиозное и социальное движение и успешно добивалась своей цели.

Примечания

[1] См. на эту тему: А.Тэйлор, указ. соч. с. 270-272.

[2] Стед считал, что Чакраварти загипнотизировал миссис Безант (см. его книгу "Borderland", т. 2, с. 170). Американские журналисты, писавшие о Религиозном Парламенте, очевидно, были ближе к истине, утверждая, что Чакраварти спал на пороге ее спальни.

[3] См.: В.Das. The Central Hindu College and Mrs Besant. Divine Life Press, 1913.

[4] После Первой мировой войны состоятельная Элис Клифер путешествовала по Индии и Китаю в поисках мудрости. Она была безжалостной интриганкой и выпустила множество брошюр– памфлетов. Среди них: H.P.Blavatsky: Her Life and Work for Humanity. Calcutta, 1922; H.P.Blavatsky: The Great Betrayal. Calcutta, 1922; Buddhism: The Science of Life. Peking, 1928; The Pseudo-Occultation of Mrs A.Bailey. Manila, 1929.

[5] Биографию Тингли подробно излагает Э.Э.Гринуолт, приводя также документы, иллюстрирующие расцвет и упадок общины на Пойнт-Лома. См. его книгу "Калифорнийская утопия: Пойнт-Лома 1897-1942" (California Utopia: Point Loma 1897– 1942, Point Loma Publications, 1978).

[6] Цит. по книге С.Райена "Е.П.Блаватская и теософское движение" (C.Ryan. H.P.Blavatsky and the Theosophical Movement. Point Loma Press, 1937, p. 343).

[7] О Готфриде де Пуруккере (1874-1942) см.: Гринуолт, указ. соч., с. 194-196. Г.Н.Стоукс шутливо называет многословные сочинения Пуруккера "теософской тарабарщиной".

[8] "Нью-Йорк Геральд", 5 апреля 1897 г.

[9] Джером Андерсон в "Сан-Франциско Кроникл" от 25 марта 1902 г. Эта ссылка позаимствована у Гринуолта.

[10] Великолепную биографию Ледбитера написал Грегори Тиллетт: "Старший брат: биография Чарльза Уэбстера Ледбитера" (G.Tillett. The Elder Brother: A Biography of Charles Webster Leadbeater. Routledge "c Kegan Paul, 1982).

[11] Вымышленная автобиография Ледбитера фрагментарно разбросана по мемуарам его учеников и записям бесед с ним. См. также: Saved by a Ghost. A True Record of Adventure in Brazil..., Bombay, office of the Theosophist, 1911.

[12] Вера в то, что Христос реально присутствует при вкушении верующим хлеба и вина, превращающихся в Его плоть и кровь.

[13] Ч.У.Ледбитер. Как ко мне пришла теософия (C.W.Leadbeater. How Theosophy Came to Me. TPH. Adyar, 1930, p.62).

[14] См.: К.Джинараджадаса. Письма К.Х. к Ч.У.Ледбитеру (C.Jinarajadasa. The K.H. Letters to C.W.Leadbeater. TPH. Adyar, 1941, passim).

[15] Позднее Ледбитер утверждал, что узнал в этом мальчике дух своего покойного брата Джеральда. Джинараджадаса (1875– 1953) окончил колледж Сент-Джона в Кембридже, женился на англичанке в 1916 г. и в конце концов стал президентом Теософского Общества в 1945 г.

[16] По крайней мере так утверждал сам Ледбитер, судя по словам Джинараджадасы в его предисловии к позднейшим изданиям "Астрального плана".

[17] Это письмо неоднократно цитируется в книге Г.Тиллетта (указ. соч.) и в "Эволюции миссис Безант" (The Evolution of Mrs.Besant) редакторов журнала "Джастис" (Мадрас, 1918).

[18] Там же.

[19] См.: А.Тэйлор, указ, соч., с. 283.

[20] Цит. по: А.Нетеркот. Последние четыре воплощения Анни Безант. (A.Nethercot. The Last Four Lives of Annie Besant. Hart-Davis. 1963, p. 96).

[21] Цит. по: Г.Тиллетт, указ, соч., с. 93. Синнетт также отрицал, что астральные посетители у ложа больного полковника были Учителями, обвиняя Анни в неподобающем влиянии на Олькотта и в том, что она заставила его написать Ледбитеру покаянное письмо.