В. Шмаков. СВЯЩЕННАЯ КНИГА ТОТА — ВЕЛИКИЕ АРКАНЫ ТАРО | ОГЛАВЛЕHИЕ §6. О Великом Посвящении Да дарует Осирис

§6. О Великом Посвящении

"Да дарует Осирис твоей жаждущей душе освежающую воду".

Надгробная надпись.

Громадное большинство людей, которых мы видим вокруг себя, находятся в стадии развития, наилучшим определением которой будет то, что она представляет из себя период выработки элементов. Человек тут еще настолько слаб, что он так же легко и беспомощно подчиняется внешним силам, как насекомое, несомое ураганом. Эта эпоха жизни человека есть период полного неведения, отсутствия всякой сознательности и рабства пред случайностями, ибо в это время он может плыть только по течению и самые желания его - лишь рефлексы окружающей обстановки.

Приуготовив на пути веков потенциальную возможность познания через приобретение отрывочных единичных сведений, человек естественно приходит к началу новой эры. Этот переворот есть зарождение чувства синтеза, есть период стремления соединить в единое целое разрозненные и разбросанные части. Он сказывается в человеке прежде всего в том, что в нем постепенно распыляется чувство обособленности и оторванности от внешней жизни. Кроме личных непосредственных интересов у него появляются другие, он начинает прислушиваться и всматриваться во все происходящее вокруг его, в нем рождается голос, требующий ответа на общие вопросы. Под влиянием проснувшейся жажды познания человек начинает все силы свои направлять на раскрытие окружающих его мировых тайн. Побеждая одни препятствия за другими, он постепенно делается из восторженного, но наивного и часто заблуждающегося искателя - сознательным работником, адептом, уверенно идущим к далекой, но определенной цели вполне продуманным путем. Шаг за шагом он воссоздает в своей душе целостный аспект Синтетического Знания, провозглашает новую идею или доктрину. Свершение этой задачи и есть тот миг, который именуется в традиции малым или Первым Посвящением - заключительным венцом цикла познавания.

Несмотря на обширность познаний и рост глубины мысли, человек еще всецело подчиняется власти своей личной индивидуальности. На всем долгом пути эволюции он оставался все время совершенно замкнутым в границах относительного мира, присущего его монаде. Как бы он ни стремился черпать из мировой безбрежности, он всегда убеждался, что извне ничто к нему пройти не может, непреодолимая стена преграждает путь всему, живущему вокруг. С другой стороны, он на каждом шагу чувствовал, что, невзирая на всю мощь своих познаний, он совершенно не в силах не только оказывать воздействия на других людей, но и передавать им свои ощущения и мысли даже при наличии полной готовности к этому с их стороны.

"Лишь только человек выходит из обычного круга идей среды, в которой ему приходится жить, он должен заранее отказаться от всякого влияния и довольствоваться узким кругом читателей, самостоятельно пришедших к идеям, аналогичным с теми, которые он защищает. Одни только убежденные апостолы обладают властью заставить себя слушать, плыть против течения, изменять идеал целого поколения".

Густав Лебон.⁵⁷⁹

И вот человек начинает мучаться новой и страшной болезнью. Относительное знание уже не силах приковывать все цело его дух, не может утолить жгучую жажду души его, ее пламенное тяготение к Истине Непреложной. Мир бесконечен, но куда бы ни устремлялся человек, он повсюду видит, что он есть лишь царство майи, есть отзвук Истинного Бытия, а потому не в нем человек может найти себя.

"Велик мир, но не ему наполнить вместилище духа".

Солонович.⁵⁸⁰

"Обратя взор ваш, любезный друг, на мир, увидите вы, что ничто в нем удовлетворить нас не может".

Эккартсгаузен.⁵⁸¹

Лишь в области чистого синтеза человек подходит к Области Абсолютного. Наука о Всемирном Синтезе, философия, бросает взор свой во все перипетии мышления человеческого, во все уголки его сознания, и дает критерий реальности каждого вывода, каждого положения, каждой из наук; вот почему воистину: "философия есть наука наук".⁵⁸² Всякая философия, как наука о вселенском синтезе, всегда и неизменно сводится к изучению следующих основных проблем:

Существование и атрибуты Бога.
Начало и цель мира.
Сущность человеческой души.
Возможность критерия Истины.⁵⁸³

Индивидуальность человека сказывается тем сильнее, чем выше синтез конечных выводов, чем выше и совершеннее элементы мышления. Приходя к одним и тем же основным проблемам, разные люди дают не только различные решения по форме или по существу, но, и что самое главное, при тождественности внешнего запечатления каждый из них воспринимает различное. В силу этого, индивидуальность человека в самом корне обуславливает весь ход его развития, весь процесс его постижения. Но в то же время по закону, что всякая идея в своем максимуме носит свое отрицание, - ив данном случае индивидуальность человека, резкой гранью отмежевывающая его от вне лежащего мира, вместе с тем, в своем высшем развитии и является тем именно звеном, которое соединяет отдельного человека с общностью мироздания. Углубляясь в недра самого себя, стараясь взойти своим испытующим духом в наиболее затаеннейшие тайники существа своего, человек, постепенно откидывая как таковые одни объективные элементы своего состава за другими и воспринимая лишь сущность их, приходит к все более и более углубляющемуся познанию своего "Я".

"Если откладывать в сторону каждое явление этого мира, становящееся объектом познания, остается нечто что есть истинная сущность познания; знание¹ того, что это истинное "Я" и есть, истинное познание этого "Я".

Panchadasi.

По мере этого процесса человек как бы находит в своей собственной индивидуальности другую новую и высшую сторону. Индивидуальность определяет самое существо Атмана с одной стороны как часть Мирового Целого, а с другой, как абсолютный синтез дифференциальных элементов этой части. Посему по отношению к человеку индивидуальность - это закон его самобытности, по отношению к мирозданию - это закон единства. В первом случае индивидуальность с полной силой выливается в следующее определение:

"Principium individuationis idem est quod absolutae specifi-cationis, qua res ita sit determinata, ut ab alliis omnibus distingui possit".

Leibnitz.⁵⁸⁴

Во втором случае индивидуальность, как всеобъемлющее единство, может быть выражена так:

"Это бесконечный атом, сначала, и до конца все это - Я; это - истина, это - "Я". О Шветакету! Ты - это".

Чхандогья упанишада.

Живя и развиваясь в Мире Бытия под сенью микрокосмического аспекта индивидуальности, человек, по мере углубления синтеза своих познаний, достигает своей сущности, своего Атмана и сливается с высшим макрокосмическим аспектом. Всякое движение совершается постепенно и всякий конечный результат выявляется на всем пути приближения к нему. Вот почему и в данном случае, еще задолго до слияния с своим Атманом, в человеке развивается сознание макрокосмическое, создается в Горнем Мире его Божественная Душа, своим лучом достигающая низшего сознания и сообщающая этому последнему способность уже в настоящем его состоянии воспринимать целостность макрокосма во всем его величии.

"Источником и мотивом всего человеческого развития является живая индивидуальность, человеческий вмещающий в себе весь мир микрокосм. В этой своей универсальности и глубине человеческая природа есть живая истина. Познание истины есть познание Целого, познание же Целого можно черпать лишь из глубины индивидуальности, оно представляет собой вполне индивидуальное и потому темное самопознание - полную противоположность так называемому ясному, систематическому, умственному познанию, опирающемуся на логические принципы и доказательства. Последнее настолько же поверхностно и ограничено, насколько первое глубоко и всеобъемлюще".

Гаман.⁵⁸⁵

Макрокосмическое сознание - есть сознание Божественное и постольку, поскольку человек обладает им, он приобщается духом своим к Вселенской Правде, к Вечной Незыблемой Истине. Вот почему справедлива мысль, что Истина обитает внутри каждого человека, что человек всегда на пути своем имеет в себе самом критерий Истины, и притом критерий абсолютный. Обладая прообразом Совершенного Космического Сознания, человек имеет возможность оценивать свои деяния, предпринимать решения и совершать поступки не только при свете своего собственного индивидуального миросозерцания, но и при чувствовании их космической ценности. Для того, чтобы прислушаться к этому голосу, человек должен лишь приблизиться к своей незыблемой сущности, все более и более углубляясь в недра самого себя и постепенно откидывая все то, что подвержено изменениям.

"Cum se mens novit, suam substantiam novit, et cum de se certa est, de substantia sua certa est.⁵⁸⁶ Не стремись выйти из себя самого, взойди в себя, правда обретается во внутреннем человеке (in interiore homine habitat Veritas) и если ты найдешь изменчивую душу, превзойдешь себя самого (et si animam mutabilem inveneris, transcende te ipsum".⁵⁸⁷

Блаженный Августин.

Вся цель человека и состоит в искании этой внутренней правды и стремлении к истинному гению человека, обитающему в недрах его души. Повсюду и всегда он должен стремиться отойти от внешнего хаоса, замкнуться в себе, напрячь все силы своего разума и духа на пламенное стремление к вечности и ясно сознать, что для постижения высшего нужно иметь соответственные высшие качества, которые способны выносить Горний Свет, все же остальное должно быть отодвинуто на задний план, должно быть подчинено строгой дисциплине и направлено исключительно на служение высшим сторонам.

"Изида сообщает Свое Священное Учение тем, кто стойкостью в жизни, скромный, умеренный, далекий от чувственных удовольствий, сладострастия и страстей, стремится к слиянию с Божественной Сущностью; тем, кто настойчиво упражняет свой дух строгими молитвами в храмах и суровым воздержанием, приводящими к познанию Первого и Высшего Существа, познать Которое можно лишь духом и искать Которое призывает нас Богиня в Ней Самой, в Святилище, где Она обитает".

Учение египетских жрецов по Геродоту.⁵⁸⁸

Научившись воспринимать великую мощь, исходящую из его же собственного духа, человек сразу перерождается. Пред ним раскрываются совершенно новые горизонты, открывается доступ к достижению новых задач. Космическое сознание, молниеносно быстро развиваясь, охватывает все существо человека, пронизывает все его многоразличные сферы, проникает во все самые затаеннейшие уголки сознания. Почувствовав свою общность с мирозданием, человек начинает совершенно иначе относиться ко всему тому, что он до сих пор видел и познавал. Противоречия и несоответствия, оторванность и единичность отдельных элементов его состава начинают сразу претворяться в гармоническое целое. Непонимание противоречий и препятствий и происходящие вследствие этого болезненность жизни постепенно исчезают бесследно, океан бурь душевных выливается в спокойное чувство величавого бытия, страдания духа сменяются ясным сознанием беспредельности красоты и совершенства творения.

"Пока человек находится далеко от рынка, он слышит только глухой шум его, но когда он приходит на базар, он перестает слышать этот шум, но отличает уже отдельные звуки: тот покупает картофель, тот хлеб и т.д. До тех пор, пока человек далеко от Бога, он находится среди шума и смуты разума, доказательств, споров, но как только он приближается ко Всемогущему, все рассуждения эти, все споры прекращаются и он постигает все Тайны Божий живо и ясно".

Шри Рамакришна Парамахамса.⁵⁸⁹

"Во многой мудрости много печали; и кто умножает познания, умножает скорбь", - сказал Екклезиаст.⁵⁹⁰ Это справедливо, но лишь до известного предела. Счастье - это загадка, даже для тех людей, кто будто бы знает, что они ждут от него. Чувство довольства есть наиболее относительное из всех чувств, и притом в каждом отдельном случае человек испытывает его лишь мгновение, ибо один лишь шаг отделяет его от пресыщения и разочарования. Довольство - это игра случая и продукт мгновения, эта минута забытья, когда человек, достигнув одной цели, не видит дальнейших; это миг, когда человек останавливается между прошедшим и будущим, подобно гробу Магомета, висящему меж небом и землей. Истинное счастье - есть покой, есть сознательное удовлетворение, но этот покой отличен от обыденного счастья. Тот один лишь миг, а этот вечность, тот есть забвение, а этот жизнь, тот есть нирвана,⁵⁹¹ есть уничтожение, а этот есть бытие, непреложное и истинное. Покой - это отсутствие движения, когда в человеке нет борьбы и устремлений, а посему покой возможен лишь тогда, когда человек лишен всего или все уже объемлет. А потому покой способны дать лишь глупость совершенная и мудрость абсолютная.

"Не размышлять ни о чем - вот рецепт счастливой жизни".

Софокл.⁵⁹²

"Истинное счастье и блаженство человека состоят только в мудрости и познании Истины".

Спиноза.⁵⁹³

Глупость не дает стремлений, она ничем не задается, ничего не требует, но ничего и не дает. Ее покой есть лишь отсутствие движения, есть пустота зияющая в сердце, есть ничто. Мудрость истинная вне себя искать ничего не может, ни к чему не может тяготеть; она есть истинный покой, но пустоты в покое нет том. Постигнув все, все растворив и все объемля, мудрец живет в себе самом и ничего во вне не ищет. Раз нет стремлений, нет борьбы, нет встречи с внешними препятствиями, нет и не может быть ни боли, ни страданий. Вот почему как глупость, так и мудрость дарят покой, одна как пустота, другая как полнота, одна как мрак, где ни к чему движение, другая же как свет, где все движения свершены давно. Полный мрак и полный свет, глупость полную и мудрость совершенную, человек здесь не может обрести. Как та, так и другая, во всей чистоте своей живут лишь в Горнем Мире, и, если бы человек смог постичь одну, он тем бы приобрел бы также и другую.

"Нет познания "Я" совершеннее моего, нет неведения, превосходящего мое. Кто познает таким образом, тот величайший последователь Брахмана".

Naishakarmyasiddhi.

На всем пути своем человек не глуп лишь только и не только мудр; как глупость, так и мудрость живут в нем, а посему покоя человек не зрит нигде. Вот почему, желая горю и тоске предел найти, утолить пылающую жажду духа своего, человек имеет лишь один исход - стремиться вечно дальше, все новым обладать, затем его бросать и дальше все стремиться.

"Разум делает человека блаженным и счастливым и дает истинное спокойствие духа. Мудрые живут, сохраняя душевное спокойствие и постоянство, а не как нечестивцы, дух которых обуревается противоположными страстями и которые стало быть не имеют ни мира, ни покоя".

Спиноза.

"Блажен человек, который снискал мудрость, и человек, который приобрел разум".

Притчи Соломона, 3:13.

"Сверхъестественные дары Богообщения, получаемые душой здесь, служат залогом небесных дар. Уже в настоящей жизни такой человек переживает блаженство и веселье, подобные вечной радости в ожидаемом веке".

Макарий Великий.⁵⁹⁴

Эволюция человека непрерывна, но траектория его последовательного развития выражается зигзагообразной линией: на одних ее участках сознание и состав воспринимают элементы, т.е. утверждают единичные потенции Атмана, а на других претворяют их в свою плоть и кровь, объединяют в групповые девизы и соединяют со всем приобретенным на пути предшествовавшего опыта. Чем выше идет человек, тем чаще и сознательнее он переходит от одного вида деятельности к другому. Наряду с этим, по мере развития синтезирование единичных представлений не только становится все более и более трудным, но, рано или поздно, человек убеждается, что он, вообще говоря, может обобщать лишь до некоторого вполне определенного предела; иначе говоря, он приходит к признанию возможности целого ряда отдельных мировоззрений, но объединить их в одно целое представляется ему недоступным. Этот период развития есть эпоха расцвета пессимизма; человек воочию начинает чувствовать условность всего, в нем зарождается сомнение в относительности всякой метафизики вообще. Громадное большинство европейских мыслителей и философов и находятся именно в этом положении. Вот здесь-то и проявляется впервые во всей своей мощи сознание чистого духа. Человек уходит вглубь себя, он действительно перестает искать опору во вне, начинает ясно сознавать, что разрешение восставших вопросов и сомнений может воспоследовать лишь из его собственного субстанционального начала. Когда человек дойдет до ясного сознания всего этого - это знаменует собой, что он достаточно созрел для восприятия посвящения.

Посвящение есть миг величайшего переворота эволюции человека; оно кладет предел всему предшествовавшему циклу переломов и этапов познания, оно окончательно обрисовывает и выявляет полученные результаты во всей многогранности их тональностей и вкладывает дух, живый в их совокупность. Оторванность от целого состава единичных наклонностей, обособленных течений и частичных синтезов прекращается окончательно, ибо все они становятся членами стройного гармонического существа человека. Весь облик его видоизменяется: сомнения и разочарования, скептицизм и безнадежность, уныние и тоска бесследно исчезают, уступая место радостному сознанию своего достоинства, достигнутых успехов и беспредельности возможностей в будущем. Этот миг смерти старого человека - раба случайностей и собственных заблуждений, миг слияния с Безначальным Бытием в сознании себя Его самодовлеющей частицей, миг просветления сознания и озарения его лучом истинной свободы и есть то, что именуется посвящением.

"Меня во мраке и в пыли
Досель влачившего оковы,
Любови крылья вознесли
В Отчизну Пламени и Слова;
И посветлел мой темный взор,
И стал мне виден Мир Незримый,
И слышит ухо с этих пор,
Что для других неуловимо.
И с Горней Выси я сошел,
Проникнут весь Ее лучами,
И на волнующийся дол
Взираю новыми очами".

Алексей Толстой.

Обряды и мистерии древних времен - это картинное поэтическое воспроизведение глубочайших процессов, совершающихся посвящением в душе человеческой. Вполне сознавая величие этого переворота существа искателя Истины, древние Учителя создавали обстановку, которая с наибольшим совершенством гармонировала с переживаниями человека. Пред посвящением неофита вводили в склеп, клали в гроб, для того чтобы подчеркнуть, что прежняя жизнь с ее волнениями закончилась навсегда и безвозвратно, что начинается новая эра жизни и деятельности. Этот обряд свято сохранился во всех религиях древнего мира и всюду совершался почти в тех же формах, которые выработались опытом предыдущих веков.

"Переступив порог смерти, неофит внезапно возрождался (renatus quodam modo), и день его Посвящения был первым днем его действительной жизни (natalem sacrorum)".

Морэ.⁵⁹⁵

Мистерии посвящения неофита исходили из глубокого понимания полной аналогии этого перелома с тем, который отделяет одну жизнь от другой. Видя смерть пред собой, человек всегда переживает с молниеносной быстротой всю свою жизнь, пред ним проходят все ее события, он заново переоценивает все свои поступки и решения и в своем сознании обхватывает все мельчайшие детали. Точно также в минуты великого перелома человеческого существа - пред восприятием посвящения и наступлением новой эры жизни - человек переживает все свое прошлое, и не только то, что он получил в этой жизни, но неисповедимыми путями начинает воспоминать давно забытые страницы своей бессмертной жизни. Древний мир с совершенством знал это, и все его мистерии запечатлевали в душе неофита огненными знаками его переживания в этот великий момент.

"Душа в минуты смерти испытывает то же, что испытывают те, кто посвящается в великие таинства. Слова, выражающие эти понятия, сходны: говорят τελευταί (умереть) и τελείσδαί (быть посвященным). Сначала это блуждание наугад, извилистый путь, тревожное и бесконечное шествие в потемках. Перед последней минутой страх достигает крайнего предела: мороз по коже, дрожь, холодный пот, ужас. И вдруг взорам открывается волшебный свет. Переходят к местам открытым и лугам, где звучат голоса и происходят танцы; священные слова, божественные видения внушают священное благоговение".

Плутарх.⁵⁹⁶

Оставшись наедине с самим собой в холодной тишине и жутком мраке погребального склепа, забыв о суете людской, неофит скоро исполнялся тягостным томлением. Леденящая жуть пронизывала все его существо, он слышал множество различных голосов в душе своей, он слушал их, и чередой неслось пред взором внутренним его все то, что когда-либо было с ним связано. Мысль цепенела, сознание проваливалось куда-то вглубь, дух трепетно вибрировал и все существо его горело как в огне. Чувства таяли, образы неслись, сменяясь странно как-то друг за другом, и каждое видение былое с жуткой ясностью вставало перед ним; он видел прошлое, но что-то уже иное оно будило в нем. Хаос страстей его уже не тревожил; из глубины бездонной нового сознания он воспринимал отзвуки минувшего, но, вместе с тем, видел ныне в них лишь дымку бледную тумана; они неслись, и в их хороводе бесконечном он вспоминал и дружбу и любовь, зрил ненависть и тяготу вражды, но все это безжизненным, лишенным света пред ним являлось. Он вновь переживал свой долгий путь, он жил былой жизнью, но ныне все чужим ему казалось. И свет и тьма, борьба и вожделенья, разлуки горечь, боль тоски, веленья сердца, радость ласки, стремлений высь, печаль и скорбь, победы счастье, жуть разочарованья, надежда, страх, боль и радость, все сплелось между собой, все отошло, все замерло, все погрузилось в бездну. Простор великий, новая свобода, стремленьям высь, хотеньям цель, - другими стали, новое пришло и пустота, и жуть, и страх пред неизвестным проникли в душу. Тьма вокруг глухая, тусклая и пустота в душе исполнили все существо его томленьем...

Во мраке черном светоч дивный, искрящий пламень духа в нем трепетать стал, и жуткое томление, надежда смутная, отчаяние и скорбь зажгли в нем вновь сознание. Оно воспрянуло и в мраке безысходном, средь мертвой тишины, оно постигло дар неоценимый надежды твердой, пламя веры в грядущее, великое...

Средь тишины немой, средь жуткой пустоты Могучий Светоч вдруг возжегся, - то с Горних Высей Дух Великий своим лучом проник дух страждущий в смятении. И белый свет, холодный как кристалл, могучий и победный, зарею новой все осветил. Покой, покой живой, могучий, сладостный до самозабвения, проник в сознанье. И вновь все озарилось, вновь из тишины восстали отблески былого, и жизнь могучею струей из Духа Сильного к ним потекла. И быстро, в длинном хороводе, купаясь в свете новой жизни, они прониклись мощью силы и стали ясными, светлыми, живыми. И оглянулся человек, увидел вновь он жизнь свою и радость тихая в нем засветилась. Он новое постиг, постиг свой новый гений и крылья мощные сознание развернуло вширь, и в царственном полете узрело вновь все до сих пор закрытое. Поднявшись ввысь и новые познавши связи, найдя мир новый в существе своем, все старое тем озарил он и мощь великую отовсюду восприял.

"И случилось с ней тут, что забыла она все, что когда-либо носило имя, и так далеко отошла от себя и от всякого творения, что должны были ее вынести из церкви, и лежала она до третьего дня, и не сомневались, что она умерла. И не будь духовника, ее похоронили бы. И когда она приходит в себя, и духовник просил сообщить ему, что она узнала, она отвечает: "Что я нашла, того никто не выразит словами". "Все ли есть у тебя, чего ты желаешь?" - "Да, я была утверждена".

Мейстер Экхарт.⁵⁹⁷

Посвящение есть великий миг перехода сознания в высшую плоскость. Выполнив свое назначение в высшем мире, выявив и сознав себя в низинах, человек гордым духом своим возносится в заоблачную высь, где обретает связи с новым миром, получает возможность чувствовать иными чувствами, переживать иные переживания. Сознание есть дыхание Атмана, этого высшего и абсолютного Эго, сознание само по себе координирует Эго относительное. Переход сознания в высший мир есть изменение Эго, есть слияние его с высшим центром, есть объединение с новым безмерно более могучим источником мощи. Это великое таинство и есть Посвящение. В нем именно человек завязывает связи с новым миром, проникается его величием и объединяется с высшим центром. Эта высшая сила отдает свою мощь в низины, полноту своего сознания претворяет в рамки низшего сознания и этим осуществляет Первоверховный Закон Жертвы.

"Я поднимался к небесам, и навстречу мне из Высшего Неба спустился Дух Отца... Я чувствовал, как Он проник в меня, воплощаясь... Подобно смерчу из вод океанских бездн и облачных вихрей далекого неба, я превратился в крутящийся ураган, ибо Отец проникал в сына, и совершалось величайшее в этом мире таинство жертвы и воплощения - слияния двух Я в одно неизмеримое величие любви".

Солонович.⁵⁹⁸

Посвящение с могучей силой преобразовывает все существо человека. Его сознание становится иным, он воспринимает дар синтетического мышления, становится вполне сознательным служителем Абсолютного Знания. Сомнения и неуверенность исчезают бесследно, он с полной ясностью сознает свою миссию и начинает напрягать все свои усилия к наилучшему ее исполнению, не считаясь ни с какими препятствиями, с радостью терпя все лишения и невзгоды, спокойно встречая как лицемерную преданность, так и открытую ненависть со стороны людей. Будучи посвященным, такой человек спокойно радуется счастьем лицезрения правды и видит ее царство на земле сквозь тьму внешних противоречий.

"Разумей Бога как имеющего в Себе Самом все Свои Мысли, весь мир в целом. Если ты не можешь стать подобным Богу, ты не можешь Его понять. Подобное понимает подобное. Возвысь себя на высоту бесконечную, возвышающуюся над всеми телами, проходящую через все времена, сделайся вечностью - и ты поймешь Бога. Ничто не мешает тебе сознать себя бессмертным и знающим все: искусство, науки и чувства всего живого. Возвысься над всеми высотами, снизойди ниже всех глубин, сделайся подобным в себе всем чувствованиям всех вещей сотворенных: воде, огню, сухому и влажному. Представь себе, что ты сразу повсюду, на земле, в море, в небе, что ты никогда не родился, что ты еще эмбрион, что ты молод, стар, мертв и по ту сторону смерти. Познай все сразу: времена, разделения, вещи, качества, количества и ты познаешь Бога".

Гермес Трисмегист.

"Тогда человек совершенный и посвященный отныне, ставши свободным и чувствуя себя непринужденно, празднует мистерии с венцом на голове. Он живет в обществе людей, чистых и живых, он видит, как на земле толпа непосвященных и неочищенных погружается, давя друг друга, в тину и во мрак и из страха смерти медлит во зле, по неверию в блаженство на том свете".

Плутарх.⁵⁹⁹

Такой человек начинает понимать, что истинная задача и призвание его состоит в том, чтобы, не осуждая и даже не судя других людей, исполнять свой собственный долг - по мере сил своих приближаться к познанию Вселенской Правды, проникаться Ею и исполнять Ее повеления.

"Творить истинное, которое угодно Богу - приносить Богу жертву праведности".

Текст VI династии Египта.

В гармонии с изложенным человек познает также и то, что хотя он сам по себе и есть призванный цезарь мира сего, но, тем не менее, он является таковым лишь постольку, поскольку он связан с высшими сферами. Оторванный от Всеобщего Источника, замкнутый в своем собственном узком сознании, человек не способен был бы ничего постичь, если бы он вечно не воспринимал высшей помощи. Источник Вселенской Правды и Абсолютной Истины лежит в недрах человека, лишь из глубины себя самого он может Ее постичь, но сам по себе он есть лишь путь, есть канал, по которому эта Вселенская Правда проникает во внешний мир, ибо Она выше человека и живет в безграничности океана миров. Лишь через откровения этих высших сфер, лишь через их небесную помощь он возносится, в эту высь, где он может духом своим черпать Нерушимую Правду.

"Познать Богов по Их Откровению - это владеть Истиной".

Надпись на Дельфийском храме.

Такова есть истинная цель и назначение человеческой жизни.

§7. О гениальности и ее двух видах

Развивая самосознание своей индивидуальности, человек приближается к общности мироздания, начинает понимать, что разные люди всегда видят разную правду и разную истину; в гармонии с этим происходит и обратный процесс: развивая космическое сознание и сближаясь с другими людьми, человек этим самым утверждает свое собственное, присущее только ему одному индивидуальное бытие. Эволюционируя на своем пути, человек автоматически выходит из рамок ближайших местных условий и все более приобщается к вселенской карме. Постепенно воспринимая в свое существо всю сумму работ предыдущих поколений, он начинает безмерно превосходить окружающих его людей и, в силу этого, представляется оторванным от их жизни. Такой человек как бы лежит вовне течения причин и следствий окружающей среды, он целиком живет сам по себе, не только не подчиняется ее частным законам, но, наоборот, сам их создает - это и есть истинное определение гения. Гениальность - это предвосхищение величия человека, это - прообраз его космического господства и творческой мощи. Если талант есть порождение народа, ближайшей среды, окружающей человека, и представляет собой высшую степень развития некоторых ее свойств, то явление гения, наоборот, есть следствие высших причин, и его образ на фоне истории всегда был подобен внезапно возжегшемуся солнцу.

"Универсальность является характерным признаком гения. Гений это тот человек, который знает все, не изучив ничего".

Отто Вейнингер.⁶⁰⁰

Гениальность есть истинная аристократия духа, это именно то состояние, когда, встретившись с низшей средой, высшая сила развертывает в ней все свое величие. Всякая среда, какова бы она ни была, представляет из себя лишь материал, которому гений дает ту или иную форму. Жизнь человеческих обществ не является следствием суммарных стремлений толпы, ибо они всегда противоречивы и сами себя обессиливают; наоборот, все они как в целом, так и в отдельных случаях управляются тем высшим центром, который есть душа народа.

"Жизнь народа, его учреждения, его верования и искусства суть только видимые продукты его невидимой души. Для того чтобы какой-либо народ преобразовал свои учреждения, свои верования и свое искусство, он должен сначала переделать свою душу; для того, чтобы он мог передать другому свою цивилизацию, нужно, чтобы он был в состоянии передать ему свою душу".

Густав Лебон.⁶⁰¹

Эти изменения, хотя и совершаются в действительности целостностью народной души, вместе с тем с внешней стороны осуществляются через посредство единичных людей. Именно эти избранники собирают, как в фокусе, всю народную мощь, накопленную иногда на пути целых веков и, направляя ее туда, куда хотят, вызывают то или иное изменение народной деятельности. Вот почему, хотя течение мировой жизни совершается совокупностью всей массы усилий всех отдельных людей, но в то же время этот процесс остается непосредственно скрытым от глаз историка, и пред его взором восстают, как активные деятели, лишь отдельные титаны человеческой мысли, духа или чувства. Именно эти гении управляют ходом мировой истории, поддерживая его в том или ином направлении, и вызывают те или иные изменения. Вот, почему явление каждого гения - это конец старой эры и начало новой.

"Кто замечает, воспринимает, созерцает, ощущает, мыслит, говорит, действует, создает, сочиняет, выражает, творит, сравнивает, разделяет, соединяет, рассуждает, угадывает, передает, думает так, как будто все это ему диктует или внушает некий дух, невидимое существо высшего рода, тот обладает гением; если же он делает все это так, как будто он сам существо высшего рода, то он есть гений. Отличительный признак гения и всех дел его есть появление; как небесное видение не приходит, а является, не уходит, а исчезает, так и творения и деяния гения. Невыученное, незаимствованное, чего нельзя выучить, нельзя заимствовать, внутренне-особенное, неподражаемое, Божественное - есть гений; вдохновение есть гений, называется гением у всех народов, во все времена и будет называться, пока люди мыслят, чувствуют и говорят. Гений блещет, гений творит, не воспроизводит, а творит, равно как и сам он не может быть воспроизведен, а существует. Неподражаемость есть отличительный признак гения, мгновенность, откровение, явление, данность; что дается не людьми, а Богом или сатаной".

Иоанн Каспар Лафатер.⁶⁰²

Основным признаком гениальности является самобытность, оригинальность, независимость и невозможность ему подражания. Эти свойства налагают на весь облик гения по сравнению с обыденным человеком совершенно особенную окраску. В то время как всякий человек ищет подтверждении своим словам во вне себя и, убедившись в их, ценности, всегда стремится убедить других, гений, наоборот, имеет критерий истинности в себе самом и не только не нуждается во внешних подтверждениях своих выводов, но, наоборот, чуждается общения с внешним миром. Этот вывод и приводит нас к возможности дать следующие градации гениальности: гениальность может быть потенциальной и активной.

Гениальность - это прежде всего синоним громадного развития индивидуальности. В силу этого, деятельность гения, его мышление и построения всегда чрезвычайно насыщены присущей ему индивидуальностью, а потому очень трудно доступны восприятию другими людьми. Гений всегда выше современности, и не по форме, а по самому существу, вследствие чего, даже при отсутствии индивидуализации, его мышление было бы доступно лишь немногим избранным. Наконец, имея самосознание, гений имеет пред самой такую бездну всевозможных проблем и вопросов, что он не чувствует себя вправе заняться учительством, как в силу естественной скромности, проистекающей из сознания наличия огромной массы неведомого, так из естественного стремления к его познанию. Благодаря всему этому, всякий гений сознает сам с полной ясностью, что он не может быть понят людьми и что всякая проповедь, кроме отрыва от работы, принесет лишь новые страдания. Вместе с тем, он понимает также и то, что трудность общения проистекает не из легкоустранимых препятствий, а из глубочайших и непреложных причин, изменить которые он не в силах. Вот почему действительно справедлива мысль, что естественная гениальность есть гениальность потенциальная, т.е. скрываемая человеком и существующая лишь для него самого. Таких гениев гораздо больше, чем можно думать, но, вполне понятно, история не может знать о них. Примером сказанного вида гениальности является Гаман, облик которого прекрасно нарисован в следующих словах:

"Гаман никогда не доказывает, не говорит общепонятно, а всегда выражается своеобразно, словно оракул; форма объективного изложения совершенно противна его природе. Поэтому влияние Гамана распространялось лишь на очень небольшой круг людей".

Куно Фишер.⁶⁰³

Каждое истинное знание сказывается прежде всего в ясном и отчетливом самосознании своей ценности. Вот почему всякий большой человек всегда ясно сознавал ценность даваемого им учения, не только с относительной точки зрения, но и даже в значительной степени и с абсолютной. Вот почему, одним из главнейших признаков гения является непреклонная убежденность в истинности и правоте своего учения. Имея критерий в себе самом, и притом более строгий и возвышенный, чем предлагаемые людьми, такой гений вовсе не считался с встречавшей его критикой и излагал свое учение, как истинный посол Нерушимой Правды, который исполняет свое дело, не заботясь о результатах и последствиях, ибо они всецело в руках Всемирного Разума. Таким гением, например, являлся Спиноза, вся жизнь которого была страдной и тернистой стезей между лютой ненавистью и безумием человеческих стад.

"Они всегда так будут говорить о нем. Чтобы понять Спинозу, для этого необходимо слишком долгое и упорное умственное напряжение. И его не понял никто, кому в его Этике осталась неясной хотя бы одна строка, никто, кто не постиг, каким образом этот человек мог быть так глубоко внутренне убежден в своей философии, как это он часто и решительно высказывал. Еще в конце жизни он писал: "Я не предполагаю, что нашел лучшую философию, но я знаю, что я познал истинную философию. И если ты меня спросишь, как я могу быть в этом уверен, то я отвечаю: в силу той же уверенности, с которой ты познаешь, что три угла треугольника равны двум прямым, ибо истина уясняет одновременно и себя самое, и заблуждение".

Фр.И.Якоби.

Переходя ко второму виду гениальности, гениальности активной, мы должны заключить a priori, что, будучи внешним проявлением потенциальной гениальности, активная должна иметь потенциальную возможность проявляться в некотором бинере. Для того, чтобы гений решился выступить на арену истории, необходимо, чтобы существовал какой-либо импульс; этим импульсом и является сознание миссии, т.е. ясное понимание необходимости исполнения того или иного конкретного предназначения. Оба члена бинера активной гениальности одинаково зиждутся на этом основном принципе, но, вместе с тем, именно начиная с него они становятся между собой различными. Чувство своей общности с мирозданием может быть у человека в двух видах. Во-первых, человек может сознавать себя некоторым вполне определенным фактором общей экономии природы, который исполняет присущую ему работу исходя исключительно из своих собственных побуждений, конкретные свойства которой вытекают из его индивидуальности. Конечный результат является автоматическим продуктом всех действий и противодействий, а потому каждый человек, раз он выполняет свою работу, может о результате не заботиться. Во-вторых, человек может сознавать себя лишь орудием Высшей Воли и, в силу этого, относя свою индивидуальность на задний план, он может в каждом отдельном случае давать решения, выводя их не из своего сознаваемого существа, а из свойств тех переживаний, с которыми ему приходится встречаться. Эти два вида активной гениальности, будучи близкими весьма друг к другу в этом своем исходном синтезе, затем быстро расходятся в противоположные стороны и делаются полярными крайностями, создающими некоторый бинер.

Из определения первого вида гениальности непосредственно следует, что, обладая ей, человек прежде всего направит все усилия к тому, чтобы вполне выявить и оформить в своем сознании свое собственное существо и его границы. Лишь став вполне определенной величиной, вполне разобравшись в своих свойствах и в своих стремлениях, человек может приступить к осуществлению своей миссии, которая в этом случае и выльется в стремление утвердить и распространить влияние некоторого конкретного и вполне определенного идеала. Поставив в своей душе некоторую цель, такой человек будет как сам стремиться к ней, так и привлекать к этому стремлению всех, кто только к его голосу прислушается. Итак, основным признаком этого вида гениальности является узко конкретное, вполне выявленное, ясно оформленное сознание своей миссии. Такой человек задается не вселенским идеалом, абсолютным и совершенным для всех людей и всех времен, но тяготеет лишь к частному его аспекту, стремится развить лишь некоторые его стороны. Такой человек не слышит и даже не может слышать извне никакого иного противоречивого с ним голоса, ибо все, что не гармонирует с ним, вовсе не доходит до его сознания. От такого сознания до фанатизма один лишь шаг, и большинство гениев этого порядка были фанатиками отдельной и единичной идеи.

Из определения второго вида активной гениальности вытекает, что эти люди ставили в душе своей не идеал, а лишь стремление. Они не предрешали, что именно будут преследовать в делах своих, к каким определенным целям будет тяготеть их дух, какие истины восхотят они воцарить в сердцах. Гений этого рода являлся олицетворением чистого гордого духа, мятущегося и пламенеющего, тоскующего по Горней Стране, жаждущего лицезреть Вечную Правду, но никогда не предопределяющего, в чем именно она будет заключаться. Явления таких людей были минутами высокого подъема, трепетного искания и томления душевного, бурного, изменчивого, непостоянного по форме, но непреклонного по сущности. Являясь в мир, попадая в те или иные условия жизни, такой человек приспособлялся к тому, что он встречал, он ничего не изменял, ничего не переделывал, тем паче ничего не создавал и ничего не разрушал. Своим пламенным стремлением он лишь вливал силу бесконечную в искания других людей, он сообщал им несокрушимость веры в свое дело, давал им сознание ясное, что они не одни на стезе искания.

Сравнивая между собой эти два вида гения, мы убеждаемся, что, будучи в одном аспекте противоположными, в другом они сливаются, но, вместе с тем, как в том, так и в другом, первый утверждает бытие второго, и обратно. Явление гения, каков бы он ни был, это результат жертвы Высокого Существа, который приносит свое сознание для некоторой группы своих элементов в наш мир. Каков бы гений ни был, он никогда не является продуктом среды, а наоборот, служит естественным олицетворением какого-либо аспекта абсолютно совершенного синтеза, существующего для данной группы. Будучи эманацией Высшего Центра, он безмерно возвышается над теми людьми, среди которых он живет, и его явление всегда единично, всегда независимо и преисполнено самодовлеющей силы, подобно лучезарному явлению сверкающего метеора. Он недоступен пониманию людей, ибо только равный может познать равного.

"Только мудрый может узнать мудрого. Только тот, кто занимается бумажной пряжей, может сказать, какого качества и что стоит данный моток ее".

Шри Рамакришна Парамахамса.⁶⁰⁴

"Не познав ценою опыта Единого Я, никто не может оценить неописуемого величия познания другого".

Йогавасиштха.

Непонимание всегда рождает злобу и ненависть; вот почему явление всякого гения - это взрыв лютой ненависти толпы.

"Устроим ковы праведнику, ибо он в тягость нам и противится делам нашим, укоряет нас в грехах против закона и поносит нас за грехи нашего воспитания; объявляет себя имеющим познание о Боге и называет себя сыном Господа; он пред нами - обличение помыслов наших. Тяжело нам и смотреть на него, ибо жизнь его не похожа на жизнь других и отличны пути его: он считает нас мерзостью и удаляется от путей наших, как от нечистот, ублажает кончину праведных и тщеславно называет Отцом своим Бога".

Книга Премудрости Соломона, 2:12-16.

Путь гениев, как был всегда и вечно, так и впредь будет всегда стезей страдания. Их свет всегда встречался лютой ненавистью, потому что люди не понимали его и не могли понять, и они их убивали, их мучили, чтобы с течением времени, ставить им памятники во славу рода человеческого. Ignorance, violence, misère - вот вековечные причины того безумия людского, когда они в ослеплении своем вели на Голгофу своих истинных благодетелей. Но каждый истинный гений знал, вместе с тем, что настанет иное время, когда перед тем, что люди проклинают сейчас, они будут плакать со слезами умиления и трепетного благоговения; вот почему каждый гений носит в душе своей: "Отче, прости им, ибо не ведают, что творят", и чрез треск аутодафе он зрит свой запечатленный во мраморе облик с неизменной надписью, справедливой для всякого гения: "от столетия, которое он провидел, на том месте, где был зажжен костер".⁶⁰⁵

"C'est un danger d'aimer les honimes,
Un malheur de les gouverner,
Les servir - un effort, que bientôt on oublie,
Les éclairer - une folie, quelle n'ont jamais su pardonner".

La Harpe.⁶⁰⁶

Высокое Существо (Демиург), порождающее гения в юдоли земной, ведает с полной ясностью, что предстоит ему перенести, а потому проявление гения в мире и выявляет во всем безмерном величии закон жертвы. Будучи одинаково порождением высшей силы, оба вида гения различаются между собой не только по форме, но и по всей глубине существа.

Первый вид гения есть выявление во вне некоторого аспекта Демиурга для утверждения и восприятия потенциально ему присущей индивидуальной сознательности. До той поры, как бы ни была развита эта группа элементов и как бы ни гармонировали последние между собой, все равно она представляла из себя лишь абстрактное понятие. Для претворения ее в реальность она и эманируется во вне и тогда представляется нашему взору в виде гения с конкретным идеалом, осуществляющим свою миссию. На пути жизни гения страдания сковывают разрозненные возможности данного частного состава, который, таким образом, возвращается в целостное Существо Демиурга в виде вполне утвержденного относительного синтеза - аспекта Синтеза Абсолютного.

Второй вид гения - есть выявление во вне Высоким Существом его полного аналога; последний становится вполне самостоятельным существом, принимающим ту или иную форму в строгом соответствии с той средой, где ему быть надлежит. Подобно каждому Эа - подобию Атмана, этот аналог выявляет объективно лишь те свои потенции, которые вызываются индуктирующим действием по законам гармонии всех факторов среды, а потому он делается естественным олицетворением их общего синтеза, спроектированного в плоскость бытия и деятельности элементов.

Стремясь к своему максимуму, обе формы гениальности подходят одна к другой и, в конце концов, сливаются. В самом деле, если человек исполняет на пути своей жизни конкретную миссию, то эта последняя будет носить узко личный характер лишь постольку, поскольку она несовершенна, ибо по мере своего развития цель такой миссии обнимает собой все новые и новые комплексы факторов, а потому и будет воспринимать постепенно все величие абсолютности. Точно также если человек является в мир лишь с чистым стремлением к небу без всяких предвзятых решений и выливается в облик, являющийся лишь отзвуком всех внешних тяготений данной среды, то, в свою очередь, чем выше будет собственная мощь этого человека, тем многокрасочнее будет плод его миссии, тем более будет проникнута она вселенским величием. Таким образом, оба вида гениальности ведут к развитию в человеке космического сознания и приуготовляют его ко вселенской миссии. Грань, где оба рода тотальности сливаются воедино, и определяет достоинство Великого Посвященного.

Великий Посвященный - это наивысшая степень развития человека, определяющая предел его бытия в том виде, когда ему еще может быть дано имя человека. Он с полным и абсолютным совершенством объединяет в своем едином целом все полярности, каковы бы они ни были, он становится действительно живым подобием иерофанта Аркана V, мужественного величием своего знания и женственного мягкостью его форм и нежностью применений. Два вида гениальности - это все тот же вечный вопрос о Великом Бинере души человеческой. Сын Солнца и Земли есть чистейший вид первого вида гения, сын Воды и Воздуха - второго. Объединяясь в синтезе, общем и абсолютном для них, эти два типа человека объединяют в цели и влекут к единению на пути все многоразличные аспекты дуализма человеческой души.

§8. Учительство

"Непрестанно созерцает истинное "Я" тот, кто научается соединять в одно целое философию и объяснения наставника с данными своего собственного опыта".

Йогавасиштха.

Одной из основных черт человеческого характера является то, что, узнав что-либо вновь, человек всегда стремится поделиться этим сведением с другими людьми. Будучи весьма подчинен чувству стадности, человек на пути своей жизни вырабатывает привычку тотчас же передавать свои впечатления другим людям, в большинстве случаев вовсе не задумываясь о том, как они воспримут их через посредство его слов. Если когда-либо, благодаря случаю, человек и убедится, что его не только не поняли, но и даже не слышали, он всегда крайне этому удивляется, ибо в человеке инстинктивно вложена уверенность, что другие люди могут непрерывно следить за ходом его мышления. Это явление и лежит в основе общеизвестного факта, что громадное большинство специалистов, беседуя с другими людьми, совершенно забывают об отсутствии у них нарочитой подготовки. Вообще же говоря, все это является следствием общего закона; что: достигнув какого-либо результата, человек весьма скоро забывает о потраченной им для этого работе.

Глубоко справедлива древняя мысль, что "всякий неофит обуревается жаждой учительства". Чем меньше человек знает, тем больше кажется ему только что полученный умственный багаж. Значительность впечатления, произведенного на него новыми сведениями, по закону ассоциации вызывает у него представление, что и для всякого другого они будут иметь ту же цену. Чем менее развито сознание в человеке, тем более мерит он других людей по самому себе, ибо чем ниже развитие человека, тем труднее он может представить себе различие между людьми и потому естественно тем легче склоняется к наивному учению о равенстве людей. Нет ничего забавнее человека, только что почерпнувшего кое-какие сведения и с громадным апломбом проповедующего их всем и каждому, причем обыкновенно случается, что его слушателями оказываются те, которые всего менее его могут понять. Но сколь бы недалекими от совершенства были эти люди, толпа в своей массе еще бесконечно ниже их. При наличии благоприятных обстоятельств, при наступлении, так сказать, безразличного равновесия в умственном состоянии толпы, такие примитивные проповедники получают возможность сыграть иногда чудовищную роль. Полученный успех так окрыляет их, что, сами себя обманывая, они начинают верить в свое величие, и лишь в том случае, когда колесо судьбы повернется в другую сторону, они с недоумением убеждаются в истинном ничтожестве своей личности.⁶⁰⁷ Такой успех, разумеется, выпадает лишь чрезвычайно немногим; громадное большинство с первого же активного шага становится лишь Посмешищем; к сожалению, никакие уговоры, советы или убеждения помочь здесь не могут, и каждый неофит на своем опыте должен испытать все последствия подобной попытки.

Одним из глубочайших заблуждений является мысль, что законы природы притесняют человека и идут вразрез с его собственными стремлениями и свойствами. В действительности, они не только из него самого вытекают, но и даже более того - являются лишь запечатленными отражениями его собственных свойств. Законы Боговдохновенных религий, незыблемые и неизменные на пути веков и средь смены времен и народов, являются сами по себе ближайшими приближениями к законам природы. В силу этого, все предписания, даваемые религиями, вовсе не проистекают из желания стеснить человека, вовсе не являются условными нормами, а, наоборот, служат как бы маяками, освещающими путь естественного развития человеческого духа. В частном случае, во всех религиях был институт послушания, причем в наиболее возвышенных системах он был и наиболее строгим. Так, например, у пифагорейцев ⁶⁰⁸ этот искус продолжался целых семь лет, во время которого ученик должен был сохранять абсолютное молчание.

На первых ступенях развития неофит всегда должен быть самым строгим образом огражден от всякого случайного влияния извне. В нем не должно остаться и тени какой бы то ни было предубежденности. Он должен быть строго изолирован, чтобы пред ним волею случая не ставились бы такие вопросы, которых он по состоянию своего развития теперь разрешить еще не может, равно как, - чтобы какая-либо посторонняя индивидуальность по неведению или по злому умыслу не мешала бинерными противоречиями познаванию неофитом последовательной цепи относительных истин. С другой стороны, путь эволюции на первых ступенях более или менее идентичен для всех людей, а посему разумный учитель вполне имеет возможность управлять развитием и давать ответы не ожидая вопросов, зная a priori когда и какие именно вопросы возникнут.

Чем возвышеннее объект мышления, тем труднее его выразить словами; познавая область трансцендентального, человек не может не иметь дела с самыми сложными и возвышенными представлениями; стремясь выразить идею, он не только оперирует с труднейшими понятиями, но и берет их в определенном освещении, являющемся функцией не только тональностей данной идеи, но и его личной индивидуальности; наконец, самый метод решения проблемы и его доказательство также зависят от этих субъективных факторов. Все это и приводит к тому, что сообщение даже очень простой идеи другим людям представляет собой задачу высочайшей сложности. Поэтому глубоко справедлива традиционная мысль, что обнародование элементарнейшей из идей может вполне наполнить жизнь величайшего из мыслителей.

Наряду с изложенным вполне очевидно, что все усилия учителя сводятся лишь к тому, чтобы облегчить познавание, но самое свершение его не может не зависеть всецело от собственной воли ученика. Как бы ни были благоприятны условия, сами по себе они не могут побудить человека к постижению. Познающее Начало имеет своим активным аналогом волю самого ученика, а потому если какая-либо вне лежащая сила захочет ускорить познавание, то она должна действовать на его волю и чрез нее на Познающее Начало; вот почему единственный путь управления познаванием - это управление волей познающего. Итак, для того, чтобы побудить ученика восприять какую-либо идею, необходимо возбудить в нем соответствующий волевой импульс, этот последний явится как результат некоторой ориентировки уже воспринятых элементов состава; вот почему для передачи идеи необходима предварительная переориентировка состава ученика.

Процесс восприятия идеи учеником состоит из ряда отдельных этапов, которые мы рассмотрим в обратном по времени порядке.

Для того чтобы совершилось познавание, необходимо, чтобы сам человек его свершил, ибо человек живет сам в себе и извне в него ничего пройти не может.
Для того чтобы познавание свершилось, необходимо соответствующее действие Познающего Начала, ибо то, что в понятии "Я" познает, и есть Познающее Начало.
Для того чтобы Познающее Начало свершило свое действие, необходимо соответствующее действие воли; ибо оно пассивно по отношению к воле.
Для того чтобы целостная воля человека оказала соответствующее действие на Познающее Начало, необходимо, чтобы в ней выявился соответствующий волевой импульсирующий центр, ибо каждое конкретное объективное волевое действие имеет свой собственный волевой импульсирующий центр.
Для того чтобы возник импульсирующий центр, необходимо появление желания, ибо волевой центр есть объективированное и динамизированное желание.
Для того чтобы появилось желание, необходимо наличие новой ориентировки элементов состава, ибо каждый отдельный элемент определяется комплексом его связей со вне лежащими.

Итак, первоисходным этапом познавания является переориентировка элементов состава, которая совершается силой гармонических связей учителя с учеником, имеющих место между тождественными элементами их составов. Это и приводит нас к конечному выводу: передача новой идеи совершается не через нее самое, а через познанные идеи ранее, т.е. через имеющийся уже состав человека. Глубоко понимая этот психологический закон, оккультная традиция пришла к следующему определению отношений между учителем и учеником: задача каждого учителя вовсе не заключается в том, чтобы передать те или иные знания, а в том, чтобы научить ученика получать эти знания самому и притом вполне самостоятельно.

"Познание действительности оком чистого разума достигается посредством собственного зрения, а не глазами учителя".

Шри Шанкарачарья.

"Запрещено объяснять двум лицам сразу Бытие, даже одному - Меркабу - или Небесную Колесницу, если только он сам не мудрый человек и не понимает этого сам по себе".⁶⁰⁹

Мишна.⁶¹⁰

Часто бывает, что человек долго и прилежно изучает какой-либо вопрос, затрачивает много сил, труда и воодушевления, накапливает массу отдельных отрывков идей, но в ее целом она остается для него непостижимой. И вот мельчайшие неуловимые указания, ничтожный дифференциально мелкий толчок извне, направленный искусной мудрой рукой в идеально выбранный для этого момент, вдруг сразу обрисовывают целое, неисповедимыми путями для самого ученика с его глаз как бы спадает завеса, закрывавшая дотоле общую идею. Изложенное является следствием одного из основных законов познавания, так называемого принципа непрерывности мышления. Если состав человека есть A = , то человек может познать или элемент а_n + 1, или же такую идею, в состав которой входит лишь один новый элемент а_n + 1.

Из этого принципа следует, что человек одновременно в своем познании может двигаться лишь в одном направлении и по одной неразрывной траектории. Сознание, находящееся в каком-либо одном элементе, может восприять только те, которые около него непосредственно находятся. Это последнее я назову правилом сосредоточия, которое может быть формулировано так: Для познания нового элемента, непосредственно стоящего пред составом, необходимо перевести сознание в элемент ближайший и наиболее с ним связанный, уже находящейся в составе; чем совершеннее будет эта сосредоточенность сделана, тем совершеннее и скорее новый элемент будет воспринят.

Сознание может двигаться в составе как через элементы, так и по их внешним контурам. Это правило я называю правилом электрической поверхности, ибо, подобно электричеству, внешний предел пульсации сознания - это внешний контур всех растворенных элементов. Когда сознание достигает внешнего контура какого-либо элемента, уже содержащегося в составе, оно тем самым касается внешнего контура и элемента вне состава лежащего. Как только это касание произойдет, сознание по правилу поверхности пульсирующим образом дойдет до его внешней поверхности и этим процессом элемент в составе растворится. По закону пирамиды новый воспринятый элемент тотчас же увеличит глубину сознания и тем расширит предел возможного синтеза для данного состава, ибо глубина синтеза есть прямая функция распространенности сознания по элементам.

Из всего изложенного вытекает, что задача управления познаванием человека почти безгранично сложна. Первое условие ее успешности - это совершенное знание учителем состава ученика, ибо только в этом случае он будет знать, какую частную идею в данный момент последний должен усвоить. Раз это так, то как бы высоко ни стоял учитель, как бы ни совершенны были бы методы его познания, как бы силен он ни был, все равно обязанность учителя требует от него громадной затраты времени, воли и внимания. Наконец, всякая власть есть прежде всего ответственность за поступки и их последствия для подчиненных. Вот почему, познав всю многотрудность и многосложность миссии учительства, всякий человек сознательно отходит от внешней деятельности до тех пор, пока ясно ни убедится, что он уже достаточно для этого созрел. Таким образом, сознательное уединение, разрыв с миром и отказ от всякой активной деятельности происходит отнюдь не из эгоистических побуждений, а из полного сознания многотрудности ее и возможности опасных последствий при ошибке. Но кроме всего этого есть и еще одна причина. - Во время своего развития человек всегда обладает неодинаковой глубиной сознания по отношению к различным элементам, ибо благодаря разным обстоятельствам, он утверждает одни потенции своего Атмана глубже, чем другие, одни идеи познает в высшем сечении, чем иные. Раз это так, то при встрече с другим человеком, даже много ниже его стоящим, он всегда будет лишен возможности передать ему свои познания в строгой последовательной системе. Решив предпринять подвиг учительства, человек прежде всего должен выявить все свои сведения в некотором определенном аспекте, спроектировать в некоторую вполне определенную плоскость. Он должен дать решение всем вопросам, уметь разрешать все сомнения, которые только могут возникнуть, хотя бы по поводу отдельных частностей, как бы дифференциально малы они ни были. Такой человек должен на время оставить личное развитие и свое сознание перенести вниз, благодаря чему всякое Учительство есть чистейший, классический и высочайший из видов жертвы.

Самое учительство может быть тайным и явным. Явным оно является лишь в немногих случаях, и в этом последнем виде своем оно представляется явлением Великих Светочей духовного мира, Великих Посвященных, управляющих делами всего человечества. Тайное учительство есть всегда и повсюду; работая на пути развития своего, всякий человек имеет сам возможность убедиться насколько справедлив древний завет: раз ученик готов, - Учитель тоже готов".

<<< ОГЛАВЛЕHИЕ >>>