Г. Олпорт. СТАНОВЛЕНИЕ: ОСНОВНЫЕ ПОЛОЖЕНИЯ ПСИХОЛОГИИ ЛИЧНОСТИ

Рассмотрим одно предположение, сделанное психологами, отвергающими наличие проблемы объяснения личной активности человека. Это предположение состоит в том, что для удовлетворения наших запросов подходит понятие эмоции. Вместо "эго-вовлеченных действий" не достаточно ли говорить просто об "эмоциональных действиях"?³⁸ Утверждается, что психология всегда обнаруживала больше тепла и самосознания в ситуациях эмоционального возбуждения. Следовательно, говоря о личном, собственном поведении в противоположность поведению периферически обусловленному, мы, быть может, просто имеем дело с эмоциональным поведением в противоположность поведению неэмоциональному.

Это предложение, на мой взгляд, далеко не адекватно. Личные состояния – это отнюдь не всегда возбужденные состояния. Ощущение стóящего, интересного, важного – это не то, что обычно называют эмоциями. Любое устойчивое чувство является личным состоянием человека, но только иногда оно прорывается в эмоциях. Планируя в течение десятилетий полет над Северным полюсом, Амундсен был постоянно эго-вовлечен, но редко возбужден. Все личные стремления ощущаются как важные и ценные, и в этом смысле их можно назвать аффективными состояниями, однако то, что я называю чувством теплоты и важности, ведет к эффективности и единству, а не к крушению и дезинтеграции, во что часто выливается эмоциональное возбуждение.

Это утверждение подкрепляется значительными экспериментальными доказательствами. Например, мы знаем, что в ходе научения эмоциональное возбуждение высокой интенсивности имеет тенденцию сужать поле научения, снижать эффективность информации и уменьшать зону установления сходства и диапазон переноса³⁹. Напротив, личная вовлеченность расширяет поле научения, усиливает эффекты переноса, а также повышает способность индивида воспринимать и организовывать всю релевантную информацию в целостную систему⁴⁰. Таким образом, эксперименты показывают, что эмоциональность и личная вовлеченность могут иметь прямо противоположные эффекты. Следовательно, мы не можем себе позволить смешивать эти два состояния в нашей теории становления.

Очевидно и еще одно их различие. Иногда мы переживаем эмоции, не имеющие для нас заметной личной значимости. Громкий шум может вызывать у нас испуг и разлитые висцеральные нарушения, не задевая в то же время ни в какой заметной степени наших личных функций. Боль, испытываемая в кресле дантиста, сильна, но она может быть менее эго-вовлеченной, чем, скажем, мягкий упрек от друга. Согласно Беттельгейму, самые мучительные страдания в концлагерях, сопровождавшиеся сильными эмоциями, часто рассматривались человеком как чуждые эго – как нечто, происходящее с его телом, а не с ним лично⁴¹. Даже если мы сомневаемся, что интенсивное эмоциональное переживание может быть полностью лишено ощущения самововлеченности, мы должны по меньшей мере признать, что между ними нет строгой корреляции и, следовательно, нам надо рассматривать эмоциональность и проприум как раздельные феномены.

Я подчеркиваю этот момент, потому что хочу показать, что нельзя написать адекватную психологию становления человека исключительно на языке стимула, эмоционального возбуждения, ассоциации и реакции. Она нуждается в субъективных внутренних принципах организации вроде того, что часто обозначается как Я или эго. Не важно, какой ярлык использовать, но важно, чтобы эти принципы полностью признавались при объяснении развития личности.

Позиция, которую я пытался защищать, уязвима для нападок с совершенно противоположной стороны. Персоналисты скажут, что на каждом шагу наше изложение уже предполагает существование Я (эго). Не является ли "проприум" просто синонимом Я? Когда говорится о личности, индивидууме, жизненном стиле, не таится ли в них Я? Возможно ли непрерывное становление без непрерывной субстанции? Когда говорится об ощущении важности, кто эту важность оценивает, если не Я?

Эти вопросы вполне законны, и подразумеваемое обвинение в некотором смысле справедливо. Если нас обвинят в том, что мы предлагаем слегка подновленную и дифференцированную доктрину Я, то мы не станем отрицать обвинение при условии, что будут отмечены внесенные нами новшества (противоречащие большинству персоналистских концепций).

1. Человек и личность – гораздо более широкие понятия, чем "проприум". Как мы вскоре увидим, личность, помимо личных функций, включает широкий спектр приспособительных форм активности, характерных для человека и делающих человеческий организм уникальной индивидуальностью. Многие доктрины Я настолько всеохватны, что затушевывают эти различия.

2. Наша позиция заключается в том, что человеческий организм (или индивид) с рождения развивает уникальные способы приспособления к окружающей среде и овладения ею; эти способы составляют его личность. Наиболее ранние из этих способов не включают личные функции, эго начинает проявляться с возраста двух-трех лет.

3. Проприум – не вещь, он неотделим от человека как целого. Кроме этого, он – не гомункулус. Проприум – понятие, предназначенное для охвата тех функций, которые обеспечивают своеобразное единство и уникальность личности и в то же время с точки зрения познающей функции выглядят субъективно интимными и важными. Таким образом, личность – это индивидуальный организм, способный к осуществлению личной активности, включая, конечно, функцию познания.

4. Проприум развивается со временем. Хотя мы можем допустить, что каждый человек обладает предрасположенностью к формированию проприума, мы подчеркиваем такие аспекты развития, как взаимосвязанность и развитие, а не неизменность ядерного Я. Научение и социализация – важнейшие проблемы психологического взгляда на становление человека (в большинстве персоналистских концепций они скрыты в тумане).

5. Вполне понятно и вероятно, что приемлемая философия или теология личности логически требует понятия Я, которое указывало бы на ценность и онтологию, важные для данной системы мышления. Отчасти именно поэтому мы ввели понятие проприума дабы избежать смешения с философскими понятиями, имеющими дело с несколько иными вещами, чем психологическое изучение личности.