КУЛЬТУРОЛОГИЯ. XX ВЕК.  ЭНЦИКЛОПЕДИЯ

<<< ОГЛАВЛЕHИЕ >>>

Ф

ФЕНОМЕНОЛОГИЯ КУЛЬТУРЫ – направление в философии культуры, возникшее на рубеже 19-20 вв. в работах Гуссерля и развитое в дальнейшем его учениками и последователями. Первоначально рассматривалась не столько как культурологич., сколько общефилос. дисциплина, преодолевающая антиномию материализма и идеализма за счет снятия "осн. вопроса философии" – дилеммы первичного и вторичного в соотношении духа (сознания) и материи, субъекта и объекта. В этом своем понимании Ф.к. генетически близка, во-первых, феноменализму Беркли, Юма, Милля, Маха и др., к-рых объединяет трактовка в качестве единственно доступной человеч. восприятию реальности комплекса чувств, данных (ощущений, чувств, восприятий, наблюдений и т.п.), открытых человеч. опыту. Согласно феноменализму, все содержание познания может быть редуцировано к чувств, восприятию – в тех или иных его формах. Во-вторых, Ф.к. находится в родстве с другой филос. традицией – Канта и неокантианства рубежа 19-20 вв., согласно к-рой познаваемая действительность – мир феноменов – может быть упорядочена интеллигибельно, через ноумены, или "вещи в себе", т.е. как априорные смысловые структуры трансцендентального субъекта. Третья традиция филос. осмысления феноменов связана с представлением, что в основании человеч. опыта находится мир сущностей, идей, идеальных конструктов, проявлением и выражением к-рых и оказываются опытные феномены сознания- чувственная достоверность, мнение, восприятие, в т. ч. иллюзорное, здравый смысл и рассудок, самостоят, и несамостоят. мышление, "несчастное сознание" и т.п. (Лейбниц, Шеллинг, Гегель с его "Феноменологией духа"). Наконец , существует еще одна, четвертая традиция Ф.к., восходящая к учению Платона об эйдосах, Аристотеля об энтелехии, античных стоиков об огненном логосе, неоплатоников – о сущем, стремящемся к благу, к теории "прафеномена" Гёте, доказывавшего, что все явления и существа имеют свой идеальный тип, прообраз, к-рому морфологически соответствуют на всех фазах своей эволюции. Согласно этой традиции, мир феноменов – это совокупность "чистых сущностей", "идей", интеллигибельных, т.е. по самой своей природе доступных не чувственному, а собственно интеллектуальному созерцанию, и задача филос. познания состоит в том, чтобы минимизировать затемняющие подлинную сущность предмета наслоения преходящих, чувственно-эмпирич. смыслов.

Гуссерль в своей философии сразу продолжает все четыре традиции, делая центральной для себя последнюю, рационалистическую. Ученик Ф.Брентано и последователь Б.Больцано, Гуссерль испытал также влияние и неокантианства (преимущественно марбургской школы), и интуитивистов – Джеймса и Бергсона, что создавало предпосылки для необычного интеллектуального синтеза Ф.к. Вслед за Декартом Гуссерль стремится определить последние логич. основания бытия, структуры "чистого сознания", для чего оказывается необходимым освободить сознание от вольно или невольно привносимых в него компонентов эмпирич. содержания. Для этого философ должен осуществлять "очищение" сознания методом редукции – путем отказа от "естеств. установок" обыденного сознания по отношению к миру, не только мешающих выделению чистых структур сознания и привносящих индивидуальные переживания или, напротив, общепринятые догматические утверждения в объективное познание, но и провоцирующих релятивизм и скептицизм в философии, принципы, которые ведут европейские науки к глубокому кризису. В частности, Гуссерль считал гл. препятствием объективному научному и филос. познанию "психологизм", т.е. зависимость познания от субъективности познающего субъекта и конкр. эмпирич. ситуации. Отсюда последовательная критика Гуссерлем той линии в истории философии, к-рая обозначена именами Локка, Юма, Милля и Вундта, Дилыпея.

Морфологич. разновидностями психологизма, сохранившими свою актуальность и влиятельность на философию в 20 в., Гуссерль считал натурализм (психологич. установку естествоиспытателя, возведенную им в методол. принцип и некритически перенесенную в философию) и историцизм (аналогичную установку обществоведа, превращенную в доминанту филос. мировоззрения). Оба этих принципа представляются Гуссерлю опасными для развития философии, поскольку лишают познание объективности и беспристрастности, ограничивая его возможности и подчиняя его диктату той или иной заданной априорно концепции или аконцептуальной эмпирике. Освобождение познания от бремени психологизма, натурализма и историцизма, по Гуссерлю, возможно при соблюдении принципа epoche (epoche – греч. воздержание, отказ) , т.е. при воздержании от суждений о существовании или несуществовании тех или иных предметов. Принцип epoche позволяет философу последовательно раскрывать разл. феноменальные формы, затемняющие сущности (напр., мнения, клише обыденного сознания, оценочность разл. рода), и различать уровни и слои сознания (в том числе – языковые оболочки, психич. переживания, предметность сознания, смысловые структуры). В рез-те редукции философ имеет дело с последней , далее неразложимой реальностью сознания – Интенциональностью (от лат. intentio – стремление) – направленностью мыслящего сознания на тот или иной предмет, конституирующей его значения и смыслы. Два взаимодополнит. аспекта Интенциональности – ноэзис (предметная направленность сознания) и ноэма (предметное содержание интенционального отношения) связуют субъект и объект познания, а вместе с тем – общечеловеч. сознание и трансцендентный мир бытийственности, предметности. Сами структуры чистого сознания, составляющие Интенциональность, по Гуссерлю, не обладают онтологич. статусом, но лишь являются значениями, эпистемами, формами рефлексии. Переживание интенциональных актов, ведущих инвариантного субъекта к непосредств. "усмотрению сущности" (идеации) – независимо от возможных сфер приложения выявленных смысловых структур, – и составляет содержание Ф.к. как науки. Последовательно усложняя свое понимание Интенциональности, поздний Гуссерль полагал, что "чистое" (трансцендентальное) сознание всегда укоренено в дорефлективных, аморфных формах "жизненного мира" (повседневности) и опосредствовано ими в практической деятельности.

Обоснование новой методологии филос. и прежде всего социокультурного познания Гуссерлем на рубеже 19-20 вв. имело далеко идущие последствия для обществ. и гуманитарных наук. Во-первых, Ф.к. Гуссерля противопоставила усиливавшейся на рубеже веков традиции позитивизма, игнорировавшей культуру как конститутивный фактор человеч. существования, филос. концепцию, делавшую культуру своим центр, смыслообразующим элементом и, далее, смысловым началом человеч. бытия, взятого в его динамике, а значит, открытого перед будущим. Во-вторых, Гуссерль рассматривал историч. познание как имманентно-личностное, т.е. в-себе-историчное, руководствующееся нормативным опытом предшествующего поколения мыслителей, что представило историю не только как самосознание человеч. субъективности, но и как многозначный и многомерный континуум рефлектируемой предметности. В-третьих, поставив в центр своей филос. системы человека как исторически конкретный и динамичный феномен, с его сознанием и самосознанием, деятельностью и поведением, развивающимися в контексте культуры, Гуссерль создал основания для нового понимания культурной антропологии, для к-рой культура не просто явлена в человеч. психологии и обычаях того или иного об-ва (нации, этноса, расы и т.п.), но является проблемой глобальной сущности и существования любого человеч. индивида. Т.о., переворот, произведенный в философии Гуссерлем, означал поворот философии лицом к культуре, тем самым становившейся полноправным предметом метафизики и понимаемой как феномен человеч. сознания и идеальный, гуманистич. фактор истории, ее целеполагания и творчества.

В этом своем качестве Ф.к. Гуссерля оказала огромное и плодотворное влияние на разл. направления филос. и научной мысли в 20 в. Среди философов, так или иначе испытавших воздействие Ф.к. Гуссерля, экзистенциалисты – Хайдеггер, Ясперс, Сартр, Мерло-Понти; из русских экзистенциалистов – Н.Бердяев и Л.Шестов. Последователями Гуссерля стали: в этике Шелер, в эстетике Р.Ингарден, в социологии Ж.Гурвич, А.Шюц, П.Бергер, Т.Лукман, в философской онтологии Н.Гартман, в философии религии и теологии Р.Отто, Э. Штейн, и др. Идеи Ф.к. проникли в правоведение, психологию, психиатрию, языкознание, педагогику и др. частные гуманитарные дисциплины, тем самым выходившие за пределы конкретнонаучного знания и включавшиеся в широкий контекст культуры и культурфилос. знания. В отеч. философии культуры под прямым или косвенным обаянием гуссерлианства развивались Г.Шпет, М.Бахтин, А.Лосев, Н.Н.Трубников, Э.В.Ильенков, Г.С.Батищев, М.Мамардашвили, Ю.Лотман, А.В.Михайлов и др. Нельзя не отметить принципиальное значение идей и традиций Гуссерля в совр. постмодернизме (Гадамер, Фуко, Деррида, Ж.-Ф.Лиотар, Ж.Лакан, Рикёр, Ж.Делёз и др.). Главное, в чем сходятся все перечисленные и многие другие мыслители, продолжающие и развивающие в 20 в. традиции Гуссерля и его феноменологич. идеи,- это общая культурологич. направленность их изысканий в разных областях и формах человеч. сознания, что делает результаты этих исследований – филос. и конкретнонаучных – одинаково значимыми с т. зр. культурологии, поскольку затрагивают с разных сторон ее спец. предмет – культуру как ценностно-смысловой мир человека.

Ф. к. открывает перед культурологич. исследованиями новые научные горизонты. Во-первых, культурология избавляется от наивного деления культуры на материальную и духовную, а общественных явлений – на социальные и собственно культурные (унаследованного от сциентизма эпохи Просвещения и позитивизма 19 в.). Соответственно культурным смыслом начинают обладать феномены, неправомерные с т. зр. той или иной оценочности: кажущиеся и мнимые, действит. и ложные, рац. и иррациональные, массовые и элитарные, повседневные и трансцендентные, – все они, с т. зр. Ф.к., в равной мере являются реалиями сознания и в качестве таковых входят в актуальный или потенциальный мир человеч. культуры. Во-вторых, культура освобождается от примитивной зависимости от кажущихся "внешними" по отношению к ней социальных факторов (в т. ч. экономич., собственно социальных, полит., идеологич.), что нередко заставляло превратно трактовать историю культуры, закономерности творчества, управление культурой, прогнозировать перспективы культурно-истор. развития, поскольку в этом случае культура представлялась всегда вторичной и производной относительно экономики, политики, административно-управленч. решений, тем самым превращаясь в необязательный "придаток" (или атрибут) социальной предметности. В-третьих, культура в ее феноменологич. интерпретации понимается как всеобщий аспект всех феноменов, попадающих в кругозор человеческого сознания, – экон., социальных, полит., идеологич., гуманитар-ненаучных, естественнонаучных, техн., математич., истор., природных, психич. (в т. ч. и бессознательно-психич.), психопатологических и т.п. Культурология, т. о., представляется междисциплинарной областью, объединяющей разл. конкр. науки и философию культуры универсальным предметом познания – культурой (представленной разл. смысловыми структурами) и общим методом феноменологич. редукции и рефлексии, позволяющим дифференцировать общий "поток сознания", разл. его уровни и слои, конкр. феноменальные формы и глубинную Интенциональность "чистого сознания" (ядерные структуры культурных феноменов). Все сказанное придает Ф.к. особо актуальный и совр. смысл в ряду иных методол. исканий в области культурологии.

Лит.: Гадамер Х.-Г. Истина и метод: Основы филос. герменевтики. М., 1988. Шпет Г.Г. Соч. М., 1989; Гегель Г.В.Ф. Феноменология духа. СПб., 1992; Хайдеггер М. Работы и размышления разных лет. М., 1993; Гуссерль Э. Философия как строгая наука. Новочеркасск, 1994; Шелер М. Избр. произведения. М., 1994; Фуко М. Слова и вещи: Археология гуманитарных наук. СПб., 1994; Шпет Г.Г. Филос. этюды. М., 1994; Бергер П., Лукман Т. Социальное конструирование реальности: Трактат по социологии знания. М., 1995; Делёз Ж. Логика смысла. М., 1995; Брентано Ф. Избр. работы. М., 1996; Шпет Г. Явление и смысл: Феноменология как осн. наука и ее проблемы. Томск, 1996; Он же. Психология социального бытия: Избр. психол. труды. М.; Воронеж, 1996; Гуссерль Э. Начало геометрии. Введение Ж.Деррида. М., 1996; Фуко М. Воля к истине: По ту сторону знания, власти и сексуальности. М., 1996; Он же. Археология знания. Киев, 1996; Зонтаг С. Мысль как страсть: Избранные эссе 1960-1970-х гг. М., 1997; Лакан Ж. Инстанция буквы в бессознательном, или Судьба разума после Фрейда. М., 1997; Какабадзе З.М. Проблема "экзистенциального кризиса" и трансцендентальная феноменология Э.Гуссерля. Тб., 1966; Гайденко П.П. Проблема Интенциональности у Гуссерля и экзистенциалистская категория трансцендентности//Совр. экзистенциализм. М., 1966; Мотрошилова Н.В. Принципы и противоречия феноменологич. философии. М., 1968; Бегиашвили А.Ф. Проблема начала познания у Б.Рассела и Э.Гуссерля. Тб., 1969; Ионин Л.Г. Понимающая социология. М., 1979; Критика феноменологич. направления совр. бурж. философии. Сб.ст. Рига, 1981; Бутенко И.А. Социальное познание и мир повседневности: Горизонты и тупики феноменологич. социологии. М., 1987; Некрасов С.Н. Социальный прогресс и проблема фетишизма: Постструктуралистская семиология фетишизма и марксистские обществознание. Свердл., 1989; Руткевич Е.Д. Феноменологич. социология знания. М., 1993; Феноменология искусства. М., 1996; Соколов Б.Г. Маргинальный дискурс Деррида. СПб., 1996; Туровский М.Б. Феноменологич. концепция культуры // Туровский М.Б.. Филос. основания культурологии. М., 1997; Михайлов А.В. Языки культуры. М., 1997; Степанов Ю.С. Константы. Словарь рус. культуры: Опыт исследования. М., 1997; DiemerA. Ed. Husserl. Meisenheim am Glan, 1965; Farber М. The Aims of Phenomenology. Camb., 1966; Landgrebe L. Phanomenologie und Gescliichte. Giitersloh, [1967]. Fai-ber М. The Foundation of Phenomenology. Camb., 1968. Lyotard J.-F. La phenomenologie. P., 1969; Tugenhat E. DerWahrheitsbegriffbei Husserl und Heidegger. В., 1970; Orr L. Existentialism and Phenomenology. A Guide for Research. N.Y., 1978; Brauner H. Die Phanomenologie Ed. Husserlsund ihre Bedeutung fur soziologische Theorien. Meisenheim am Glan, 1978; Rav W. Literary Meaning: From Phenomenology to Deconstruction. Oxf, 1984; Silverman H.J. Inscriptions: Between Phenomenology and Structuralism. L.; N.Y., 1987.

И. В. Кондаков

ФИЗИЧЕСКАЯ КУЛЬТУРА – область культуры, регулирующая деятельность человека (ее направленность, способы, рез-ты), связанную с формированием, развитием и использованием телесно-двигат. способностей человека в соответствии с принятыми в культуре (субкультуре) нормами, ценностями и образцами.

Ф.к. (соматическая) как культура тела, двигат. активности человека не является традиц. и общепризнанным объектом социокультурного анализа, хотя разл. аспекты этой проблемы всегда были широко представлены в контексте разл. социокультурных теорий и практик. Ориентиры "физич. совершенства" как одной из составляющих "всесторонне и гармонично развитой личности" постоянно задавались творцами теоретико-идеол. систем (от первых утопистов до авторов партийных программ); постоянное место данная проблематика занимала в рамках изучения вопросов спец. пед. ("физкультурной") направленности, формирования образоват. дисциплин и программ и т.п.

Однако, в пространстве культурологии рефлексия социокультурных практик, связанных с телесно-двигат. характеристиками человека, почти полностью отсутствует, а обращение к феномену Ф.к. ограничено здесь, как правило, лишь его упоминанием среди других областей культуры. В ряду факторов, значимо влияющих на статус этой сферы, – устоявшаяся, общепринятая – и в массовом и, в значит, мере, в научном сознании – позиция отождествления культуры человека исключи^ тельно с его интеллектуальными и духовными (т.е. "внутр.") атрибутами; физич. же качества человека в лучшем случае рассматриваются как нейтральные по отношению к культурному срезу человеч. бытия, как некая "параллель" по отношению к истинной культуре, как природное, т.е. отличное от культуры, внекультурное, естественно-детерминированное основание человеч. существования.

Устойчивые стереотипы рассмотрения телесного начала лишь как естеств., а не культурного феномена, как собственно физич., а не социального явления в значит. мере определили несформированность социально-культурного направления в изучении человеч. тела и вынесенность этого феномена "за скобки" культуросообразного осмысления и деятельно-практич. отношения к нему, что в совокупности проецируется на неоправданную периферийность области Ф.к. в контексте культурологии и в системе социокультурных практик.

Само понятие "Ф.к." высоко полисемантично, подразумевает возможность разнохарактерных его трактовок: а) Ф.к. как реальность, к-рая включает всю материальную среду, преобразованную и сформированную человеком в соответствии со своими потребностями, возможностями, ценностями. Сюда же включается и сам человек как элемент в единой системе связей материального мира; б) Ф.к. как система ценностей, деятельностей и их рез-тов, связанных с разл. видами физич. активности человека (в том числе, и с физич. трудом, оздоровлением и пр.); в) Ф.к. как комплекс разл. видов человеч. моторики, встроенной в другие виды социальной деятельности, в процесс социализации индивида, его обучение, овладение разл. навыками и умениями; г) Ф.к. как набор упражнений, средств воздействия на телесную природу человека, как инструмент ее модификаций; д) Ф.к. как спортивная деятельность, связанная с состязательностью, соревновательностью и выявлением макс. возможностей человека.

При всем многообразии скрывающихся за этой типологией подходов, наиболее часто выдвигаются два основания для опр. трактовки Ф.к., ее отнесения к сфере культуры как таковой. Первое из них – это факт целенаправленности, осознанности воздействий на телесную природу человека, что, по мнению сторонников такого подхода, уже делает эту деятельность принадлежащей к сфере культуры. Во вт. случае, акцент делается не на характере воздействий, а на их объекте – теле, моторике человека без уточнения особенностей, проистекающих из последствий этих воздействий. Наиболее широкое распространение получили трактовки Ф.к. как области деятельности, специфика к-рой в непосредств. развитии и совершенствовании физич. качеств, навыков, умений человека.

Однако, такой подход не создает оснований для реабилитации Ф.к. как подлинного феномена культуры, а не как частной формы деятельности, что предполагает, прежде всего, рассмотрение "тела как ценности", к-рое "строго отграничивается от естественно-научной т.зр.: от биол. проблемы организма, психофизиол. проблемы отношения психол. и телесного и от соответствующих натурфилос. проблем..." (Бахтин).

Восприятие, трактовка, оценка человеком своего тела: осознание его места и значимости в структуре личности и в социальном пространстве; утверждение принципа сопряженности телесного и духовного в человеке или ориентация на их противопоставленность; "рейтинг" телесных характеристик на обществ, и личной шкале ценностей – все это образует смысловой контекст формирования аксиологии человеч. тела как одного из базовых оснований культуры телесности.

Особенности соматич. культуры в рамках отд. групп, сообществ, истор. эпох в значит, мере связаны с признаваемой и предписываемой "моделью человека", всегда эксплицитно включающей смыслы, ценности, эталоны внешних, физич. качеств человека, а также нормативы и каноны соответствующих телесно-ориентированных практик (образоват., оздоровит., эстетич. и пр.). Богатая история культурного развития человечества явила множество типов "соматич." сознания и форм деятельности, в основе к-рых всегда лежало более глубокое, мировоззренч. основание – среди них могут быть выделены: 1) утверждение изнач. телесно-духовно единства человека: рассмотрение телесности просто как иной (внешней) формы внутр. мира человека (принцип неразделимости, единства тела и духа, "внутр." и внешнего в человеке); 2) рассмотрение человека как целостности, объединяющей разнохарактерные, но связанные между собой фундаментальные начала: ориентация на достижение согласия и взаимодействия между телесностью и духовностью, "очеловечивание" и "возвышение" телесного (принцип гармонизации через возвышение телесности); 3) "раздвоение" человека на природную форму (телесность) и разумную, социальную или божеств, сущность: признание телесности как неизбежной необходимости, как средства для достижения целей, преследуемых духом, разумом (принцип соматич. позитивного утилитаризма); 4) противопоставление телесного и духовного в человеке, утверждение их непримиримости при абсолютизации разумного, духовного начала: ориентация на уничижение телесности, пренебрежение по отношению к ней, отрицание ее позитивного смысла (принцип аскетизма); 5) утверждение приоритета естеств., природного, телесно-чувственного в человеке над социальным, культурным, приобретенным: ориентация на следование "голосу тела", "натурализация" человека ("принцип соматизации").

Проекция той или иной аксиологии телесности в сферу Ф.к. (включая практич. деятельность или не-деятельность) делает весьма сомнительным типичное для массового сознания отождествление понятия "физкультура" с физич. двигат. активностью, с процессом развития и укрепления телесно-физич. качеств человека самих по себе, без к.-л. сопряжения этого процесса с нравств., интеллектуальными, эстетич. основаниями деятельности, и наоборот. Такая ситуация имеет два рода важных для об-ва и личности последствий. Во-первых, девальвацию ценности, культурного смысла телесности, социального статуса и престижа физич. имиджа человека; отсутствие или крайне слабую актуализированность ориентации представителей разл. социальных групп на культивирование своих телесных, двигат. качеств; утвердившийся "соматич. негативизм", проявляющий себя в самых разных сферах и областях – начиная от равнодушия к собств. физич. здоровью (до момента его потери!), недоверия к своему телесному опыту, "голосу тела", к-рый немногие умеют услышать и понять, и до пуританского взгляда на искусство, воспевающее, по Бодлеру, "величье наготы". Во-вторых, своего рода соматизацию человека, возведение в абсолют его "мускульно-мышечных" или "бюстово-ягодичных" достоинств. Лишь при очень поверхностном взгляде эта тенденция выступает как противоположная первой, т.е. уничижительно-пренебрежит. отношению к телесности. По своей сути и первый, и второй род последствий имеют единую основу – вынесенность телесно-физич. характеристик человека за рамки нормальной культурной социализации, априорное исключение телесного бытия человека из системы социокультурных ценностей.

Собственно культурный смысл, культурное содержание деятельности, связанной с телесностью, формируется в процессе "встраивания" социального бытия телесности в систему культурных ценностей, идеалов, норм, ориентации. Рез-том этого процесса должно быть достижение (посредством использования соответствующих средств) соразмерности телесно-природных характеристик человека ценностям его подлинно социального, духовного, личностного развития (самореализации, полноты бытия и самоощущения и т.п.); "во-площение" социально-человеч. и "одушевление" природного, овладение человеком своим телом, формирование потребности и способности его использования в соответствии с принципами культуры, этич. и эстетич. основаниями культуры.

Если для характеристики уровня биол. существования "homo somatis", связанного с витальными ценностями, применимо понятие "быть телом"; для характеристики его социального функционирования, ориентированного прежде всего на инструментальное использование телесно-двигат. возможностей человека, – понятие "иметь тело", то наиболее адекватной характеристикой культурного бытия "человека телесного" является принцип "творить тело".

Ф.к. (соматич.) – это не сами по себе средства повышения физич. показателей (комплексы упражнений, методы оздоровления и пр.) или обладание физически развитым телом, а реализованные потребность и способность личности к совершенствованию своей телесности на основе принципов культуросообразности, включающих осознание тела как личностной и социальной ценности, его индивидуально-экспрессивных и коммуникативных возможностей; соответствие телесных практик нравств. и эстетич. основаниям, включая охранит, и поддерживающее отношение к природным нормам телесности.

Поскольку взаимодействие природного и социального, естественного и "рукотворного" лежит в основе любой человеч. деятельности, а сам действующий человек – всегда, прежде всего, "человек телесный", то телесная культура необходимо выступает как базовый, фундаментальный слой культуры, как ее интегрирующее звено, абсорбирующее разл. формы и механизмы "встраивания" природного начала в социокультурную среду.

Несформированность телесной культуры – одно из проявлений "ущербности" культурного развития личности в целом, неадекватности этого процесса одному из важнейших оснований культуросообразности – воспроизводства целостности человека. Встраивание физич. начала в культурное пространство предполагает ориентацию на принцип "возвышения" телесного, к-рый (хотя и в несколько ином контексте) был сформулирован Вл. Соловьевым: "конечно, прежде всего это есть факт природы (или дар Божий)...; но отсюда не следует, чтобы мы не могли и не должны были сознательно к нему относиться и самодеятельно направлять этот естеств. процесс к высшим целям" ("Смысл любви").

Лит.: Структура культуры и человека в современном обществе. М., 1987; Плеснер X. Ступени органического и человека // Проблема человека в зап. философии. М., 1988; Телесность человека: междисциплинарные исследования. М.. 1991; Этинген Л. Малоизвестное об известном теле человека. Душанбе, 1991; Foucault M. History of Sexuality. N.Y., 1984.

И. М. Быховская

ФИЛОЛОГИЯ – совокупность, содружество гуманитарных дисциплин – лингвистич., лит.-ведч., истор. и др., – изучающих историю и сущность духовной культуры человечества через языковый и стилистич. анализ письменных текстов. Текст, все его внутр. аспекты и внеш. связи – исходная реальность Ф. Сосредоточившись на тексте, создавая к нему служебный "комментарий" (наиболее древняя форма и классич. прототип филол. труда), Ф. под этим углом зрения вбирает в себя всю ширину и глубину человеч. бытия, прежде всего бытия духовного. Т.о., внутр. структура Ф. двуполярна. На одном полюсе – скромнейшая служба "при" тексте, не допускающая отхода от его конкретности; на другом – универсальность, пределы к-рой невозможно очертить заранее. В идеале филолог обязан знать в самом буквальном смысле слова все – коль скоро все в принципе может потребоваться для прояснения того или иного текста.

Служа самопознанию культуры, Ф. возникает на сравнительно зрелой стадии письм. цивилизаций, и наличие ее показательно не только для их уровня, но и типа. Высокоразвитые древние культуры Бл. Востока вовсе не знали Ф., зап.-европ. средневековье отводило ей весьма скромное место, между тем на родине философии, в древних Индии и Греции, Ф. возникает и разрабатывается как определ. соответствие впервые оформившейся здесь гносеологич. рефлексии над мышлением, т.е. возникает как рефлексия над словом и речью, как выход из непосредств. отношения к ним. Несмотря на позднейшие конфликты между филос. волей к абстракции и конкретностью Ф., первоначальное двуединство философии и Ф. не было случайным, и высшие подъемы Ф. обычно следовали за великими эпохами гносеологич. мысли (в эллинистич. мире – после Аристотеля, в Европе 17 в. – после Декарта, в Германии 19 в. после Канта).

Универсальность Ф. наиболее наглядно реализовалась между эпохой Возрождения и сер. 19 в. в традиц. фигуре филолога-классика (специалиста по антич. текстам), совмещавшего в себе лингвиста, критика, историка гражд. быта, нравов и культуры и знатока др. гуманитарных, а при случае даже естеств. наук – всего, что в принципе может потребоваться для прояснения того или иного текста. И все же, несмотря на последующую неизбежную дифференциацию лингвистич., лит.-ведч., историч. и др. дисциплин, вышедших из лона некогда единой историкофилол. науки, существенное единство Ф. как особого-способа подходить к написанному слову и поныне сохраняет свою силу (хоть и в неявном виде). Иначе говоря, Ф. продолжает жить не как партикулярная "наука", а как науч. принцип, как самозаконная форма знания, к-рая определяется не столько границами предмета, сколько подходом к нему.

Однако конститутивные принципы Ф. вступают в весьма сложные отношения с нек-рыми жизненными и умственными тенденциями новейшего времени. Во-первых, моральной основой филол. труда всегда была вера в безусловную значимость традиции, запечатлевшейся в опр. группе текстов: в этих текстах искали источник высшей духовной ориентации. Для религ. веры христ. ученых эту роль играли тексты Библии, обоих Заветов, для мирской веры гуманистов Возрождения и "неогуманистов" винкельмановско-гётевской эпохи – тексты классич. античности. Между тем совр. человек уже не может с прежней безусловностью и наивностью применять к своему бытию меру, заданную какими бы то ни было чтимыми древними текстами. И сама Ф., став в ходе науч. прогресса более экстенсивной и демократичной, должна была отказаться от выделения особо привилегиров. текстов: теперь вместо двух (классич. Ф. и библейской, "священной" Ф.) существует столько разновидностей Ф., сколько языково-письм. регионов мира. Такое расширение сферы интересного, важного, ценного осуществляется за счет утраты "интимности" в отношении к предмету. Конечно, есть случаи, когда отношение к тексту сохраняет прежние черты; творения Данте – для итальянцев, Гёте – для немцев, Пушкина – для русских, – это тексты, сохраняющие значимость универсального жизненного символа. Тем не менее Ф. как содержательная целостность претерпевает несомненный кризис.

Во-вторых, в наше время новые и заманчивые возможности, в т.ч. и для гуманитарных наук, связаны с исследованиями на уровне "макроструктур" и "микроструктур"; на одном полюсе – глобальные обобщения, на другом – выделение минимальных единиц значений и смысла. Но традиц. архитектоника Ф., ориентированная на реальность целостного текста и тем самым как бы на человеч. мерку (как антич. архитектура была ориентирована на пропорции человеческого тела), сопротивляется таким тенденциям, сколь бы плодотворными они не обещали быть.

В-третьих, для современности характерны устремления к формализации гуманитарного знания по образу и подобию математического и надежды на то, что т.о. не останется места для произвола и субъективности в анализе. Но в традиц. структуре Ф., при всей строгости ее приемов и трезвости ее рабочей атмосферы, присутствует нечто, упорно противящееся подобным попыткам. Речь идет о формах и средствах знания, достаточно инородных по отношению к т.н. научности – даже не об интуиции, а о житейской мудрости, здравом смысле, знании людей, без чего невозможно искусство понимать сказанное и написанное, каковым является Ф. Математически точные методы возможны лишь в периферийных областях Ф.; Ф. едва ли станет когда-нибудь "точной" наукой. Филолог, разумеется, не имеет права на культивирование субъективности; но он не может и оградить себя заранее от риска субъективности надежной стеной точных методов. Строгость и особая "точность" Ф. состоят в постоянном нравственно-интеллектуальном усилии, преодолевающем произвол и высвобождающем возможности человеч. понимания. Как служба понимания Ф. помогает выполнению одной из гл. человеч. задач - понять другого человека (и др. культуру, др. эпоху), не превращая его ни в "исчислимую" вещь, ни в отражение собств. эмоций.

Лит.: Потебня А.А. Из записок по теории словесности. X., 1905; Он же. Мысль и язык. Киев, 1993; Шпет ГГ. Внутренняя форма слова. М., 1927; Жирмунский В.М. Вопросы теории литературы. Л., 1928; Тынянов Ю.М. Проблема стихотворного языка. Статьи. М., 1965; Kroll W. Geschichte der klassischen Philologie. В.; Lpz., 1924; Wilamowitz-Moellendorff U. von. Geschichte der Philologie. Lpz.; В., 1921.

С. С. Аверинцев