РЕФЛЕКСИЯ В РАЗВИТИИ КУЛЬТУРЫ

<<< ОГЛАВЛЕHИЕ >>>

Познай себя! – Просил бы разъяснений.
Извольте: надо быть и вместе с тем не быть!...

Как познать самого себя? Только не путем
наблюдений над собой, а отдаваясь делу...

Человек никогда не сможет смотреть на себя
как на объект познания.

Гёте

Известно, что понятие рефлексии появилось только в Новое время. "Называя первый источник (опыта) ощущением, – пишет Локк, – я зову второй "рефлексией", потому, что он доставляет только такие идеи, которые приобретаются душою при помощи рефлексии о своих собственных внутренних деятельностях" [1]. Но можно предположить, что уже в древнем мире человек научился наблюдать за своей деятельностью, за собой. Хотя в античной философии появляется представление, внешне сходное с понятием рефлексии, все же в мышлении специального понятия рефлексии нет. В "Метафизике" Аристотель пишет: "При этом разум, в силу причастности своей предмету мысли, мыслит самого себя: он становится мыслимым, соприкасаясь и мысля, так что одно и то же есть разум и то, что мыслится им" (курсив наш. – В. Р.) [2, с. 211]. Интересно, что и у Локка, и у Аристотеля агентом и объектом рефлексии являются разум и деятельность (но понимаемые различно). Если Локк имеет в виду разум и деятельность человека как способности души, то Аристотель говорит о разуме как божестве и едином (самом первом) "начале". "Поэтому должно быть началом существо, которое – в деятельности... И жизнь без сомнения присуща ему, ибо деятельность разума есть жизнь, а он есть именно деятельность... Ибо разум имеет способность принимать в себя предмет своей мысли и сущности, а действует он, обладая, так что то, что в нем, как кажется, есть божественного, это скорее обладание, нежели способность к нему, и умозрение есть то, что приятнее всего и всегда лучше. Если поэтому так хорошо, как нам иногда, богу – всегда, то это изумительно; если же лучше, то еще изумительнее" [2, с. 211].

Парадокс понятия рефлексии

Рефлексия задается таким образом, что получается антиномия – новое, рефлексивно выделяемое содержание извлекается из старого содержания (новое содержится в старом). С этой проблемой столкнулся уже Аристотель. "Ведь существо мысли и предмет мысли, – пишет он, – не одно и то же. Дело, однако, в том, что в некоторых случаях есть предмет знания... Поскольку предмет мысли и разум не являются отличными друг от друга... мы будем иметь здесь тождество и мысль будет составлять одно с предметом мысли" (курсив наш. – В. Р.) [2, с. 215]. С этой антиномией тесно связана и идея о том, что рефлексия принадлежит тому же целому, которое она рефлектирует (разуму, душе). С одной стороны, рефлексия есть деятельный механизм изменения, с другой – принадлежит самому изменяемому объекту. Возникает вопрос: как это возможно? Классики немецкой философии – Гегель, Фихте, Шеллинг – разрешали этот парадокс диалектически. Они определяли рефлексию в действительности саморазвития (деятельности самопознания) как основной механизм движения, образование нового из старого, раскрытие старого в новое. Вводилось представление о замкнутом универсуме (духа, сознания, интеллигенции), в котором посредством рефлексии выявляются все новые и новые состояния (формы, понятия, организованности), образующие развитие содержаний этого универсума. Таким образом, рефлексия оказалась, с одной стороны, совпадающей с деятельностью самосознания, с другой – основным источником (механизмом) развития ее структур (знаний, понятий).

Замыкание рефлексивным построением классического этапа греческой философии

Рефлексивные рассуждения понадобились Аристотелю для самообоснования философского мышления, так сказать, замыкания его. Дело в том, что "программа" Аристотеля имела одно слабое звено, ставившее под удар критики весь органон философии. По Аристотелю, каждая наука (род бытия) исходит из присущих ей "начал" (недоказуемых положений, характеризующих, задающих данный род бытия), причем существует иерархия начал: более частные (опытные) опираются на более общие (теоретические), а венчает всю иерархию первая философия (наука о божестве)*. Хотя начала в каждой науке и не доказываются, за ее пределами они обосновываются в первой философии. "Кто – пишет Аристотель, – отдает предпочтение знанию ради знания, больше всего отдаст предпочтения науке более совершенной, а это наука о максимально познаваемом предмете. Обладают же такой познаваемостью первые элементы и причины, ибо с помощью их и на их основе познается все остальное, а не они через то, что лежит под ними" (курсив наш. В. Р.) [2, с. 21]. Ну а начала (элементы, причины) самой первой философии, на что они опираются, с помощью чего познаются сами? Трудный вопрос для программы Аристотеля: сказать, что первые начала заданы самими философами, – нельзя, ведь философия апеллирует к бытию и истине (как соответствию бытию), а не к деятельности людей; сказать, что есть еще какие-то более общие начала, нельзя, получится бесконечный ряд начал. Выход один самообосновать первые начала, придать им форму бытия, не нуждающегося в обосновании и одновременно обосновывающего все другие начала наук. Что же это за род бытия? Аристотель отвечает так: это божество (благо), это разум, это созерцание божественным разумом самого себя**. Как божество такое начало связано со всеми другими началами, как разум является источником их познания, как созерцание самого себя обосновывает все остальные начала (тем, что приводит их к первым началам). Введя подобное начало, Аристотель не только замыкает первую философию и с нею весь органон философии, но и, пожалуй, впервые демонстрирует, как искусственные философские построения интерпретируются в естественной модальности.

* "Поэтому ясно, что есть три рода теоретических наук – физика, математика, наука о божестве. При этом область теоретических наук выше всех других, а из этих наук – та, которая указана под конец: в ряду сущего она имеет наиболее ценный объект, а выше и ниже каждая наука ставится в зависимость от того предмета, который ею познается" [2, с. 191-192].

** "Так вот от такого начала зависит мир небес и природа... И жизнь без сомнения присуща ему, ибо деятельность разума есть жизнь (вечная)... Мы утверждаем, что бог есть живое существо, вечное, наилучшее... Разум мыслит самого себя, раз мы в нем имеем наилучшее, и мысль (его) есть мышление о мышлении" [2, с. 211, 215].

Рефлексивный ход понадобился Аристотелю, когда он построил замкнутый универсум (единое, божественный разум), но вынужден был объяснить, как в нем могли иметь место все другие начала (многое, изменение). Решение состояло в том, что Аристотель, меняя модальность мышления с искусственного залога на естественный (рассматривая разум то как познание, то как бытие), трактует содержание замкнутого универсума в виде иерархической последовательности связанных между собой начал.

Метаморфозы представления о разуме в средние века и эпоху Возрождения

С точки зрения Аристотеля, рефлектирует не отдельный человек, а божественный разум и с ним все бытие в форме первой философии. Отдельный человек может только наблюдать за собой, но не рефлектировать (он не универсум). Как же рефлексия стала способностью отдельного человека? Для этого потребовалось существенно переосмыслить роль разума, передать его от божества человеку. Именно такой процесс происходил на протяжении всех средних веков и Возрождения. В средние века установился следующий ценностный ряд форм бытия: бог – ангелы (святые) – человек.* Созданный "по образу и подобию" бога, человек мыслится теперь как обладающий разумом и свободой воли, с одной стороны, и природными (естественными) страстями – с другой. При этом разум – "от бога" (обладает божественной природой), а телесные страсти как материал ("и создал господь бог человека из праха земного") имеют чисто человеческое (иногда и дьявольское) происхождение. Для нашей темы особенно важен такой персонаж, как ангел-хранитель. Вспомним М. Ю. Лермонтова:

По небу полуночи ангел летел
И тихую песню он пел...
Он душу младую в объятиях нес
Для мира печали и слез.
И звук его песни в душе молодой
Остался без слов, но живой...

* Этот ряд характерен во многом и для Возрождения. Видный итальянский гуманист Марсилио Фичино пишет: "Божественная сила, все превосходящая, породив ангелов и души, тотчас милосердно вливает в них, как в своих сыновей, сияние свое... красота есть некая прелесть, живая и духовная, влитая сияющим лучом бога сначала в ангела, затем в души людей, в формы тел и звуки, которая посредством разума, зрения и слуха движет и услаждает наши души, услаждая, влечет и, увлекая, воспламеняет горящей любовью" [3, с. 505].

Ангелы-хранители (подобно личным святым) выполняли крайне любопытные функции: с одной стороны, они были проводниками воли бога, передавая человеческому разуму божественные предначертания, его дух; с другой – видя страсти человека, помогали ему не уклоняться от пути, указанного богом. По сути ангел-хранитель – это средневековая фигура рефлексии: действительно, он может осознавать все поступки человека (видит его насквозь), причем это не просто бездумное отражение деятельности человека (как в зеркале), а божественное (разумное) видение, работающее на развитие человека как духовного существа. Правда, вторая составляющая рефлексии (разумная) пока только частично принадлежит человеку, в основном же – ангелу и богу.

Новоевропейская личность и понятие рефлексии

Только в Новое время разум (и рассудок) философы начинают целиком относить к человеку и трактуют как способности его души. В сфере души оказываются обе составляющие: и природные страсти (стремления, желания), и способности разума (сознания), обращенные как на страсти, так и на самих себя. Необходимое условие "замыкания" этих составляющих души в самой душе – формирование представления о личности. Действительно, начиная с Возрождения формируется социальный институт личности и сама личность человека. Институт личности – это система культурных и правовых норм, правил и обычаев, закрепляющая самостоятельное поведение человека в обществе, его роли и функции, преимущественную ориентацию на других людей (и лишь во вторую очередь на бога и церковь). В психологическом плане все эти моменты обеспечиваются особой организацией поведения и сознания человека, т.е. собственно "личностью". Человек теперь отождествляется не только с различными религиозными персонажами (богом, святыми), но, во-первых, с самим собой (центрирует жизнь на своем "я") и, во-вторых, с себе подобными. По механизму такое отождествление предполагает конструирование "образа себя" и подчинение ему "естественного поведения" человека. Хотя содержание "образа себя", как правило, берется со стороны (при заимствовании внешних образцов), оно одновременно рассматривается как присущее самому человеку (как его способности, характер, конституция, склонности, потребности). Личность – это такой тип организации сознания и поведения человека, в котором ведущую роль приобретают "образы себя" и действия с ними: уподобление и регулирование естественного поведения со стороны "образов себя" (сознательное, волевое и целевое поведение); отождествление ранее построенных "образов себя" с теми, которые действуют в настоящее время (воспоминание); поддержание "образов себя" (самоактуализация); смена "образов себя" (развитие, изменение) и т.п. Но сам человек обычно не сознает "искусственный" аспект своего поведения, для него все эти действия с "образом себя" переживаются как его естественные состояния или как события, которые он претерпевает.

Если взглянуть теперь на процесс формирования личности с точки зрения механизмов самоорганизации психики, то можно утверждать, что "образ себя" и манипулирование с ним есть способ семиотического опосредования жизнедеятельности, на основе которого и формируется особая реальность, реальность "я". События этой реальности переживаются человеком как его собственная жизнь, имеющая прошлое, настоящее и будущее, жизнь, обусловленная его индивидуальными, личными желаниями и устремлениями, его характером, конституцией и способностями.

В структуре личности разум берет на себя новую функцию – он интегрирует, согласует, связывает различные, несовпадающие характеристики "я". Действительно, по мере развития человека его психика вынуждена согласовывать новые характеристики "образа себя" со старыми; аналогично, подобное согласование необходимо и в тех случаях, когда человек попадает в принципиально новые ситуации (ведет себя в них неожиданно для самого себя) или сталкивается с новыми людьми, отождествляя себя с ними и т.п. При этом новое состояние личности должно как бы проистекать из старого; не может быть двух независимых "образов себя" (это ведет или к параличу жизни, или к психической патологии – шизофрении, раздвоению личности). Разум (сознание) как ясная, истинная инстанция личности (скрытый ангел-хранитель нашей души) берет на себя функцию в реальности "я" осуществлять все подобные синтезы, сливать новое со старым, быть причиной изменения (развития) "я". Он постоянно фиксирует несоответствие "я" самому себе (его рассогласование внутри себя), осмысляет его с точки зрения иной инстанции "я" (по сути божественной, но в данном случае рассматриваемой как разумная). Но ведь это и есть рефлексия, как ее понимал Локк. Она выполняет две функции: а) получает знания о внутренних деятельностях души и б) осмысляет, сознает эти деятельности (момент, связанный с разумом). Этим функциям как раз и соответствует понимание Локком рефлексии как "отражения", "отклонения" (т.е. перенос осознаваемых внутренних деятельностей души в иную сферу – разумную, божественную); да и роль рефлексии у него любопытна – обеспечивать веру, познание, воспоминание.

Итак, в философии Нового времени понятие рефлексии было призвано объяснить целостность и развитие человека как личности. С одной стороны, личность постоянно приобретает новые знания, представления, понятия, способности, с другой – все эти новообразования прочно закованы в круг "я", принадлежат универсуму личности и, следовательно, должны проистекать из уже существующего в "я", т.е. из старого. Разрешение этого противоречия, как и в античной философии, происходит в рамках рефлексивного мышления (но в данном случае уже вводится осознанное понятие рефлексии). Универсуму личности приписывается особая способность – рефлексия, сочетающая в себе одновременно искусственный план (отображение деятельности души, познание ее) и естественный (сама рефлексия есть часть души, механизм ее изменения). Безусловно, личность изменяется не только и не столько сама по себе, сколько под влиянием внешней среды (взаимоотношений, деятельности, попыток разрешить различные проблемы) и поэтому отнюдь не является универсумом. Однако в плане реальности "я" личность есть именно универсум, и пока подобная точка зрения работает, будет работать и понятие рефлексии.

Литература

1. Локк Д. Опыт о человеческом разуме // Избранные философские произведения. – Т. 1. – М., 1960.
2. Аристотель. Метафизика. – М.; Л., 1934.
3. Марсилио Фичино. Комментарий на "Пир" Платона // История эстетики. – Т. 1. – М., 1962.