КУЛЬТУРОЛОГИЯ. XX ВЕК.  ЭНЦИКЛОПЕДИЯ

<<< ОГЛАВЛЕHИЕ >>>

Р

РИД (Read) Герберт (1893-1968) – англ. писатель и теоретик искусства. Исходя из традиций романтизма, обосновал глубинную закономерность нового, авангардного искусства, решительно перенеся последнее из сферы повседневной критич. полемики в область общей философии культуры. Сыграл в осмыслении авангарда столь же этапную роль, как и другой "неоромантик", Воррингер.

Первоначально работал служащим в банке. Учился в Лидсском ун-те, был участником Первой мир. войны. Как поэт дебютировал в 1914 собрником "Нагие воины", с 1926 по 1966 выпустил несколько книг "Избранного"; в 40-е гг. входил в лит. кружок "Новый Апокалипсис". Работал в Лондон. Музее Виктории и Альберта, в 1933-39 был гл. редактором ведущего англ. иск.-ведческого журнала "Бэрлингтон Мэгезин", а в последний период жизни – президентом Ин-та совр. искусства в Лондоне и Об-ва худож. педагогики.

Филос. идеи Р. обнаруживают известную близость концепциям Бергсона и Коллингвуда. В целом Р. продолжал линию романтико-эстетич. анархизма, веря в раскрепощающую роль худож. творчества, причем это "раскрепощение" означало для Р. не революционизацию, а в конечном счете стабилизацию социального сознания. Согласно его теории искусство, переводя иррациональные силы человеч. психики в план творч. созидания, гармонизирует об-во, не маскируя при этом противоречий последнего (и не нуждаясь в прямой полит. ангажированности).

Эстетич. оптимизм, свойственный культурологич. концепции Р., резко противостоит тревожному фатализму Воррингера, хотя Р. и пропагандировал взгляды своего герм. коллеги в Англии, издав в 1927 англ. перевод его книги "Формальные проблемы готики". К тому же он не принимал воррингеровского понимания "абстракции", предпочитая термин "органическая форма" (посредством к-рой искусство как бы следует природе, вовсе не обязательно ограничиваясь при этом прямым, подражат. натуроподобием). Для наглядной иллюстрации этой формотворческой – и в конечном счете культуротворческой – органики Р. широко привлекал примеры из первобытных и древних слоев худож. истории; причем архаика эта, возрождающаяся в совр. искусстве, воспринималась Р. не в нигилистич., но в жизнестроительном ключе. Непринужденно переходя от непосредств. критич. впечатлений к теории и наоборот, изложил свои взгляды в книгах "Смысл в искусстве" (1931), "Искусство и об-во" (1931), "Форма в совр. поэзии" (1932), "Искусство сегодня" (1933), "Искусство и промышленность" (1934), "Обучение искусством" (1943), "Философия совр. искусства" (1952), "Искренний голос чувства. Исследования англ. романтич. поэзии" (1953), "Образ и идея" (или "Икона и идея", 1955).

Р. немало способствовал укреплению мирового авторитета совр. англ. худож. культуры, поддерживая в качестве критика деятельность таких мастеров, как Г.Мур, Б.Хепуорт и Б.Николсон, произведения к-рых были для него парадигмами "органич. формы". Придавал исключит, значение вопросам популяризации искусства и проблемам эстетич. педагогики – в этом отношении образцовыми являются выдержавшие массу переизданий и переводов "Краткая история совр. живописи" (1959) и "Краткая история совр. скульптуры" (1964). Итоги своей творч. и научной деятельности подвел в книге "Вопреки привычному. Автобиогр. опыты" (1963).

Воззрения Р. – подлинная "сумма" философии "классич. модернизма" (согласно зап. художественно-критич. классификации, обозначающей так авангардистские течения, сформировавшиеся до постмодернистского рубежа). Хотя к концу жизни в мышлении Р. усилились ноты истор. пессимизма, склонность к медитациям о грядущей "гибели искусства", его наследие выразительно опровергает такого рода пророчества, утверждая высокую гуманитарную миссию худож. творчества как оптимального средства самоопределения и самоупрочения культуры. Однако с распространением постмодернистской "новой критики" подобные антинигилизм и гуманитарность воспринимаются все более неоднозначно – скорее как монументальный парадокс, нежели как всеобъемлющее здание.

Соч.: Art and Industry. L., 1934; The Grass Roots of Art. L., 1947; Art and the Evolution of Man. L., 1951; Icon and Idea. Camb., 1955; Art and Society. L., 1967; The Meaning of Art. L., 1972; Определение искусства; Искусство и бессознательное // Совр. книга по эстетике: Антология. М., 1957.

М. Н. Соколов

РИКЁР (Ricoeur) Поль (р. 1913) – франц. философ, представитель феноменологич. герменевтики, проф. ун-тов Страсбурга, Парижа, Чикаго, член директората журналов "Espirt" ("Дух") и "Christianisme social" ("Социальное христианство"). В своем творчестве пытается разработать обобщающую концепцию человека 20 в. с учетом того вклада, к-рый внесли в нее такие направления, как "философия жизни", феноменология, экзистенциализм, персонализм, психоанализ, герменевтика, структурализм, аналитич. философия и др., имеющие глубинные истоки, заложенные в античности и опирающиеся на идеи своих непосредств. предшественников: Канта, Фихте, Гегеля. Начал теор. деятельность в 30-х гг., испытав влияние Гуссерля, Марселя, Ясперса, Myнье. Р. убежден в том, что понятие личности является фундаментальнейшим в философии, поскольку в личности рождаются значения, дающие начало культурным смыслам; философии надлежит выработать метод анализа человеч. субъективности как творца мира культуры.

В своих исследованиях Р. руководствуется регрессивно-прогрессивным методом, с помощью к-рого предполагает диалектически осмысливать явления в единстве трех временных измерений: прошлого, настоящего, будущего. Применяя регрессивно-прогрессивный метод в анализе человеч. субъективности, Р. ставит задачу высветить "археологию" субъекта, т.е. его укорененность в бытии, и найти доступ к его "телеологии", движению в будущее. Р., противопоставляя свою концепцию классич. трактовке субъекта как сознания, опирается на учение Гуссерля о "жизненном мире", онтологию Хайдеггера и особенно на психоанализ Фрейда, к-рый он понимает как герменевтику, направленную на постижение "изначальных влечений" человеческого Я через осмысление их форм сублимации в культуре. Пределом для регрессивного движения анализа Р. полагает "изначальную волю" индивида к бытию, связанную с переживанием и осознанием возможности небытия, что дает ему основание определять свою феноменологию как онтологическую, направленную на изучение проблем человеч. существования. Прогрессивный анализ имеет дело с "профетией" человеч. духа, где источник смысла расположен не за субъектом, как это имеет место в "археологии", а перед ним. Феноменология духа (Гегель), направленная на раскрытие теологии человеч. субъективности, и феноменология религии (М.Элиаде), свидетельствующая об устремленности человека к священному, представляют собой составляющие прогрессивного метода. Любое явление человеч. культуры имеет свое прошлое, укорененное в индивид, желании быть и способе его удовлетворения. Одновременно в этом же явлении запечатлено и перспективное движение человеч. субъективности, к-рое обусловлено ее устремленностью к священному, задающему эсхатологич. перспективы человеч. существованию и истории в целом. Р., вслед за Фрейдом, считает изначальным условием человеч. опыта его языковой характер: восприятие, желание, воображение и т.п., по его убеждению, "проговариваются". Отсюда следует, что культурное творчество всегда символично. Эту идею Р. заимствует у Фрейда, высказавшего его при толковании либидо. Либидо выводит человека из области биологии в сферу культурных значений. Под символом Р. понимает любую структуру значений, где один смысл – прямой, первичный, буквальный – при помощи добавлений обозначает другой смысл – косвенный, вторичный, иносказат., к-рый может быть воспринят только посредством первого смысла. Язык, по Р., изначально обладает символич. функцией, суть к-рой была раскрыта Гуссерлем: язык есть вторичное понимание реальности, но только в языке может быть выражена его зависимость от того, что ему предшествует. Онтологич. герменевтика, связывая проблему языка с существованием, позволяет понять существование до языка и видеть в языке средство, с помощью к-рого человек создает "второй мир".

В 70-е гг. Р. пытается переосмыслить проблематику символа, применяя к ней, как он сам говорит, "более подходящий инструментарий", метафору. Метафора, перемещающая анализ из сферы слова в сферу фразы, вплотную подводит Р. к проблеме инновации и позволяет ему более плодотворно использовать прогрессивный аспект своей методологии. Значение метафоры не заключено ни в одном из отдельно взятых слов, оно рождается в конфликте, возникающем в рез-те соединения слов во фразе. Метафора наглядно демонстрирует символич. функцию языка: буквальный смысл отступает перед метафорич. смыслом, соотнесенность слова с реальностью и эвристич. деятельность субъекта усиливаются. В метафорич. выражении, нарушающем семантич. правильность фразы, несовместимым с ее буквальным прочтением, Р. обнаруживает осуществление человеч. способности к творчеству.

В последние годы Р. признает трактовку герменевтики как интерпретации символов весьма узкой и переходит к анализу целостных культурных текстов (лит. произведений, истор. повествований и т.п.) в качестве объекта интерпретации. Он стремится понять истолкование как преимущественный способ включения индивида в целостный контекст культуры, как одну из существеннейших основ его деятельности в культуре. Сохраняя прежнее намерение создать концепцию интерпретации, основанную на диалектич. понимании времени, Р. вводит в герменевтич. анализ в качестве его основы деятельностный принцип. Задачу герменевтич. постижения сегодня он видит в том, чтобы обосновать роль человека как субъекта культурно-истор. творчества, в к-ром и благодаря к-рому осуществляется связь времен и к-рое зиждется на активной деятельности индивида. Новая позиция Р. складывается под сильным воздействием, с одной стороны, учения Августина о времени как состояниях души, с др. – аристотелевской трактовки завязывания интриги в худож. произведении и миметич. сущности искусства.

Соч.: Gabriel Marcel et Karl Jaspers. P., 1948; Histoire et verite. P., 1955; De l'Interpretation. Essai sur Freud. P., 1965; Le conflit des Interpretations. P., 1970; La metaphore vive. P., 1975; Essais d'hermeneutique: Temps et recit. T. 1-3.P., 1983-1985; Du texte a Faction. Essais d'hermeneutique. T. 2. P., 1986; Les Cultures et le temps. P., 1975; A l'ecole de la phenomenologie. P., 1986; Soi-meme comme un autre. P., 1990; Lectures 1: Autour du politique. P., 1991; 2: La contree des philosophes. P., 1992; 3: Aux frontieres de la philosophic. P., 1994; Reflexion faite. Autobiographie intellectuelle. P., 1995; Человек как предмет философии // ВФ. 1989. №2; Что меня занимает последние 30 лет //Историко-филос. ежегодник. 90. М., 1991; Герменевтика. Этика. Политика. М., 1995; Конфликт интерпретаций: Очерки о герменевтике. М., 1995.

Лит.: Philibert М. Paul Ricoeur ou la liberte selon l'esperance. P., 1971; Sens et existence. En hommage a Paul Ricoeur. P., 1975; Mongin 0. Paul Ricoeur. P., 1994.

И. С. Вдовина

РИККЕРТ (Rickert) Генрих (1863-1936) – нем. философ и культурфилософ, один из основателей баденской школы неокантианства. Филос. позиция Р. претерпела сложную эволюцию. Отвергая вслед за Виндельбандом с позиций неокантианства "вещь в себе", Р. сводит бытие к сознанию субъекта, понимаемому вначале как всеобщее, безличное сознание. На этой основе Р. решает центр, для своей теории познания проблему трансцендентного: данная в познании действительность имманентна сознанию, однако существует объективная, независимая от субъекта трансцендентная реальность, предмет веры.

Действительность, данная как непосредств. бытие, представляет собой нечто иррациональное, поскольку она, с одной стороны, континуальна, с другой – гетерогенна. Познание же есть рационализация иррациональности непосредств. жизни, к-рая происходит двумя путями: "... для науки открываются два пути образования понятий: содержащуюся во всякой действительности разнородную непрерывность мы оформляем либо в однородную непрерывность, либо в разнородную прерывность". Первым путем идут науки, предмет к-рых – чистое количество (математика) и качество, существенно зависимое от количества (естествознание) – "науки о природе"; вторым путем идут науки, желающие "удержать" качество, "науки о культуре", или истор. науки. Первый путь – генерализующего познания, второй – индивидуализирующего. Р. называет исторически-индивидуализирующий метод методом отнесения к ценностям, – в противоположность естествознанию, устанавливающему закономерные связи и игнорирующему культурные ценности и отнесение к ним своих объектов.

В первом издании работы "О предмете познания. К проблеме филос. трансценденции" Р., опираясь на учение о суждениях, доказывает "примат практич. разума" над "теоретическим". Смыслом и целью этого "необходимого вывода" Канта является убеждение, что начинать надо с субъекта, чтобы затем перейти от него к объективному миру и "в конце концов мысленно объять вселенную субъективного и объективного мира вместе взятых". Во втором (доп. и перераб.) издании с новым подзаголовком "Введение в трансцендентальную философию" (1904) Р. смещает акценты: отмежевываясь от психологии, с одной стороны, и метафизики, с другой, он ставит задачу обосновать теорию познания как единств, "фундамент для научной философии".

Третье издание "Предмета познания" (1915) радикально отличается от предыдущих. В неметафизич. учении о бытии Р. исходит из онтологич. монизма, в к-ром действительное "имманентно" идентифицируется с содержанием сознания. При этом он постулирует существование "иного мира" – мира не-сущих, но абсолютно значащих трансцендентных ценностей. Они-то и являются предметом познания. Между сущим и значащим миром стоит, связывая их посредством суждений в синтетич. единство, теор. субъект, без к-рого не имеет смысла говорить о сущих, или реальных "предметах" познания. Теор. понятие о мире делает возможным лишь наука о ценностях, к-рые, т.о., не совпадают ни с действительностью объектов, ни с оценками субъектов; их нельзя квалифицировать ни как объективные блага, ни как субъективные суждения.

Р. выделяет шесть "областей ценностей", соответствующих сферам человеч. жизнедеятельности: научное познание; искусство; пантеизм и всякого рода мистика; этика; эротика и "блага жизни" вообще; теизм как вера в личностного Бога – значащие в них ценности: истина; прекрасное; сверхличностная святость; нравственность; счастье; личностная святость.

Наиболее известный труд Р. – "Границы естественно-научного образования понятий. Логич. введение в истор. науки", а также его краткая версия, известная в рус. пер. как "Науки о природе и науки о культуре". Развивая идеи Виндельбанда, сформулированные в его знаменитой речи "История и естествознание", Р. ставит гл. задачей борьбу с "натурализмом" как универсальной методол. парадигмой. Образцом для последней служит естественно-научная форма познания (отождествляемое с научной вообще) и прежде всего – процесс образования понятий в естествознании.

В работах позднего периода "Система философии" (1921), "Логика предиката и проблема онтологии" (1930), "Основные проблемы философии" (1934) Р. выходит за традиц. рамки баденской школы. Критикуя философию Н. Гартмана и Хайдеггера, он рассматривает возможность построения рационалистич. онтологии (метафизики) как учения о видах мирового целого.

Соч.: System der Philosophic. Bd 1. Tub., 1921; Die Logik des Pradikats und das Problem der Ontologie. Hdlb., 1930; Gmndprobleme der Philosohie. Hdlb., 1934; Границы естественно-научного образования понятий. СПб., 1903; Введение в трансцендентальную философию. Предмет познания. Киев, 1904; Философия истории. СПб., 1908; Науки о природе и науки о культуре. СПб., 1911; О системе ценностей //Логос. СПб.; М., 1914. Т. I. Вып. I; Философия жизни. Пг. 1922.

Лит.: Яковенко Б. Учение Р. о сущности философии // Вопр. философии и психологии. 1913. Кн. 119; Faust A. H.Rickert und seine Stellung innerhalb der deutschen Philosophic der Gegenwart. Tub., 1927; Miller-Rostowska A. Das Individuelle als Gegenstand der Erkenntnis. Eine Studie zur Geschichtsmethodologie H.Rickerts. Winterthur, 1955.

A. H. Малинкин

РИСМЕН (Riesman) Дэвид (p. 1909) – амер. исследователь, представитель психоаналитич. ориентации в социологии и культурологии. В 1931 получил степень д-ра биохимич. наук. После трехлетнего обучения в Гарвард. школе права становится проф. юриспруденции. В 1937-41 – проф. права в ун-те Буффало. В 1941 ведет иссле-доват. проект в Колумбийском ун-те и издает две работы: "Гражд. права в переходный период" и "Демократия и диффамация". В 1946 – проф. социальных наук Чикаг. ун-та; возглавляет исследоват. проект по изучению массовых коммуникаций. В рез-те этой работы в 1950 появляется книга "Одинокая толпа", принесшая ему широкую известность. Эта книга стала одним из наиболее доступных и популярных исследований, посвященных анализу отчуждения человека, потери им личностной автономии и ограничения свободы, характерных для совр. культуры. В книге исследуется влияние процесса модернизации на сознание и поведение совр. человека и решается вопрос о судьбе человеч. индивидуальности в массовом об-ве. С одной стороны, подобно Марксу и Веблену, Р. пытался выявить взаимосвязь между экон. развитием об-ва и происходящими в нем социально-культурными изменениями, с др., подобно Райху и Фромму, он придает большое значение изучению социального характера, трактуемого им как часть "характера" общего для безликого окружения индивида, его "значимых других".

Р. исследует природу и специфику социального характера, его типы в различных странах в разные истор. эпохи, причины его проявления, процесс формирования и замены другими типами социального характера; его связь с многообр. сторонами человеч. жизнедеятельности и социально-психол. последствий перехода к индустриальной и постиндустриальной культуре. Он пытается установить взаимосвязь между разл. истор. эпохами и типами характера, выделяя при этом три гл. истор. периода и соответствующие им типы об-ва: 1) тип с "высоким потенциалом прироста населения" (напр., ср. века); 2) тип с "переходным ростом населения" (напр., Ренессанс – Реформация); 3) "начинающийся спад населения" (напр., совр. индустриально развитые об-ва). Каждому их этих трех периодов соответствуют три типа социального характера: "ориентированный-на-традицию", "ориентированный-на-себя" и "ориентированный-на-другого". В об-ве "высокого потенциала прироста населения" индивид характеризуется высокой степенью конформности, приверженностью традиции и подчинением властным структурам, занимает четко опр. место в об-ве, играет строго фиксированную социальную роль; социальная мобильность и индивидуальность здесь минимальны.

Когда непосредств. связи с ориентированным-на-традицию об-вом рвутся, когда меняется стабильное соотношение смертности и рождаемости и происходит бурный рост населения, мы говорим об об-ве "переходного роста". Для него характерны резко возрастающая социальная мобильность, быстрое накопление капитала, экспансия и колонизация. Об-во такого типа не может удовлетвориться само собой разумеющейся ориентацией-на-традицию, ему нужен-совсем иной тип характера: предприимчивый, инициативный, любящий риск и все новое. Для этого необходимы индивидуальность, самостоятельность и творч. начало, а не точное следование предписаниям, традициям и ритуалам. И тогда особое значение приобретает ориентация-на-себя, означающая внутр., а не внешний источник мотивации, большую свободу выбора целей, разнообразие средств их достижения, меньший контроль семьи, клана и пр. Ориентация-на-себя, характерная для периода первонач. накопления капитала, означает, что человек воспринимает себя как индивида и осознает, что его судьба в его руках. Если ориентация-на-себя типична для "старого среднего класса", то ориентация-на-другого становится типичным характером "нового среднего класса" в "об-ве начинающегося спада населения". Ориентация-на-другого – тип характера, впервые появляющийся в среде высшего среднего класса совр. индустриальной Америки. В наст. время этот тип характера широко распространяется и в других индустриально развитых странах, где имеются сходные с. Америкой условия его возникновения, к к-рым Р. в первую очередь относит развитый капитализм, индустриализацию, урбанизацию. В этом об-ве "образование, досуг, сфера обслуживания сочетаются с возрастающим потреблением информации и образов, в избытке предоставляемых новыми средствами массовой коммуникации". Меняются способы и средства достижения целей, воспитания детей, отношений в семье и т.д.

Мотивация поведения людей этих трех типов характера совершенно различна. У ориентированного-на-традицию человека – это страх быть опозоренным в случае несоответствия принятым в об-ве нормам, выполнения к-рых от него ждут. У ориентированного-на-себя человека – мотивация внутренняя, своего рода "внутр. голос", определяющий его поведение. Поэтому зависимость от окружающих его людей кажется незначительной. И, наконец, ориентированный-на-другого человек зависит в своем поведении исключительно от других людей. Гл. тема "Одинокой толпы" и др. работ Р. – формирование совр. массового об-ва и связанные с ним проблемы: человеч. автономия, отчуждение, массовые коммуникации и культура, семья, воспитание, социальная стратификация.

Соч.: The Lonely Crowd; a Study of the Changing American Character (with R. Denney, N. Glazer). New Haven, 1950; Faces in the Crowd. New Haven, 1952; Individualism Reconsidered. Giencoe, III., 1954; Thorstein Veblen. N.Y., I960; Abundance for what? Garden City; N.Y., 1965; The Academic Revolution. Garden City, 1968 (with Ch. Jencks); Некоторые типы характера и об-во // Социол. исследования. 1993. №3.

Е. Д. Руткевчч

РИТУАЛ – исторически сложившаяся форма неинстинктивного предсказуемого, социально санкционированного упорядоченного символич. поведения, в к-рой способ и порядок исполнения действий строго канонизированы и не поддаются рациональному объяснению в терминах средств и целей. С понятием Р. тесно связаны понятия "церемония", "обряд", "обычай", "этикет". Нередко эти термины используются как синонимы, однако предпринимались многочисл. попытки их разграничить. Одной из важнейших проблем исследования Р. была проблема его определения. Большинство исследователей рассматривали Р. как категорию поведения, религиозного по характеру и преследующего религ. цели. Р. определялся как религ. практика (У. Робертсон-Смит, 1889), "правила поведения, к-рые предписывают, как человек должен себя вести в присутствии священных объектов" (Дюркгейм, 1912), магич. драматизация обычной деятельности, проистекающая из склонности человека воспроизводить те действия, к-рые дают ему чувство собственной силы (Дж. Харрисон, 1913). Эти определения подчеркивали принадлежность Р. к сфере сакрального, нерац., неутилитарного, в противоположность профанной, утилитарной, рац. повседневной деятельности. Малиновский включал в Р. не только религиозную, но и магич. практику; он связывал Р. с потребностью человека в чудесах, проистекающей из ощущения своей ограниченности, и определял его как "традиционно разыгрываемое чудо". Дж.Гуди (1961) определял Р. как "стандартизованное поведение, в к-ром отношение между средствами и целью не является подлинным (т.е. либо иррационально, либо нерационально)". М.Глакмен (1962) разграничил Р. и церемонию, определив церемонию как "сложную организацию человеч. деятельности, к-рая не является по сути технической или рекреационной и к-рая включает способы поведения, выражающие социальные отношения", а Р. – как более ограниченную категорию церемониальной деятельности, связанной с мистич. и религ. представлениями.

В 19 – пер. пол. 20 в. большое место в изучении Р. занимали споры о взаимоотношении Р. и мифа. Одни антропологи отстаивали первичность Р. и рассматривали миф как его закрепление,объяснение,рационализацию (Робертсон-Смит, Фрэзер, Э. Лич); другие считали первичными мифол. и религ. разыгрывание, или внешнее выражение, этих представлений (Тайлор, Харрисон, Малиновский, Гуди). В наст. время этот вопрос снят: Р. и миф рассматриваются как две формы выражения одной и той же символики, ни одна из к-рых не может быть признана первичной по отношению к другой.

Важный вклад в изучение Р. внесли франц. социол. школа и функциональная школа в англ. антропологии. В функционализме Р. рассматривался как поведение, обращенное к священным объектам, и по существу как символ, выражение социальных отношений. Дюркгейм (1912) разработал подробную классификацию Р., разделив их на негативные, или аскетические, связанные с запретными объектами (табу), и позитивные. В позитивные он включал Р. имитации; "представительные", или памятные Р. (напр., Р. почитания предков); жертвоприношения; искупительные Р. Социальной функцией Р. он считал укрепление коллективных чувств и поддержание социальной солидарности. А. ван Геннеп (1908) исследовал и описал церемонии, связанные с кризисами индивидуального жизненного цикла (рождением, половым созреванием, заключением брака, смертью и т.д.) и событиями календарного цикла, объединив их в категорию "обрядов перехода". Он обнаружил, что обряды перехода подчиняются той же модели, что и обряды инициации, и служат перемещению индивида из одного статуса в другой, к-рое происходит в три этапа: отделение индивида от группы, переход и воссоединение с группой. Мосс (1925) рассматривал акты дарения (или обмена) как "принудит, акты ритуального типа, в к-рых обмениваемые предметы являются средством мистич. власти". Радклифф- Браун (1922) разработал понятие "ритуальной ценности"; он утверждал, что объектами, к-рым придается ритуальная ценность, являются объекты, социально значимые для мирских, практич. целей, и что обычно ритуальная ценность придается предметам роскоши. Он считал, что отправление Р. создает чувства, функционально важные для интеграции об-ва. В фундаментализме недостаточное внимание уделялось символике Р.: эта тема исследований стала одной из важных тем франц. структурализма (Леви-Стросс), где Р. изучается как "язык", или знаковая система, с применением методов структурной лингвистики. Глакмен (1962) исследовал Р. ролевой инверсии, названные им "Р. восстания". Он рассматривал "Р. восстания" как драматич. формы реагирования агрессивности (враждебности), к-рая неизбежно накапливается в об-вах, где имеют место неравенство и иерархич. отношения, и к-рая в повседневной, "мирской" жизни не может быть разряжена. Т.о., эти Р. выполняют позитивную функцию (катартическую), дают возможность символич., социально санкционированного высвобождения агрессивной энергии, уменьшая тем самым вероятность реальных конфликтов и способствуя укреплению социального порядка. Э.Лич (1961) рассмотрел Р. как выход в сферу "сакрального", где действуют иные пространство и время и где нормы "мирской", повседневной жизни теряют свою значимость. С этим он связал наличие в религиозных Р. аскетич. и экстатич. компонентов: первые интенсифицируют нормативные ограничения "обыденной" жизни, вторые их упраздняют. М.Блок и Ф.Барт (1975) исследовали использование Р. как средства мистификации властных отношений в стратифицированных об-вах. В то время как большинство исследователей относили Р. исключительно к сфере магико-религиозного поведения, ряд исследователей интерпретировали Р. как особый аспект любого поведения. Лич (1954) утверждал, что между ритуальными актами и привычными действиями невозможно провести четкую границу, и что каждое действие имеет тех. (практич., инструментальный) и ритуальный (символич., коммуникативный) аспект. Т.о., каждое действие имеет ритуальное измерение. Э. Гоффман (1967) рассмотрел рутинные действия повседневной жизни как Р. и назвал их "Р. взаимодействия" (Р. приветствий, Р. разговорного взаимодействия и т.д.). Эти Р. он связывал с развитием в совр. об-вах особого, религиозного по своей природе, культа, центр, священным объектом к-рого является человеч. личность (индивидуальное Я). В микросоциологии Р. Коллинза для обозначения этой категории ритуалов используется термин "естеств. ритуалы". В этологии (К. Лоренц) и этологич. антропологии (И. Эйбл-Эйбесфельдт и др.) анализ Р. и процесса ритуализации – одно из важнейших направлений исследований. Здесь ритуалы рассматриваются как модели поведения, выполняющие гл. обр. коммуникативную функцию, а также функции контроля агрессивности, консолидации групп, формирования системы культурных символов.

Лит.: Myth, Ritual and Kinship. Hooke S.H. (ed.). Oxf., 1958; Harrison J.E. Ancient Art and Ritual. L., 1951; Gennep A. van. The Rites of Passage. L., 1960; Goffman E. Interaction Ritual. L., 1972.

В. Г. Николаев