Иоанн Креста. ДОРОГА НА ГОРУ КАРМЕЛЬ

<<< ОГЛАВЛЕHИЕ >>>

Говорит о том,
как вожделения грязнят душу.
В подтверждение приводятся сравнения
и доводы из Св.Писания.

1. Четвёртый вред, который вожделения причиняют душе состоит в том, что они её грязнят и пятнают. Экклезиаст указывает на это в словах: Qiu tetigerti picem, inquinabitur ab ea; "Кто прикасается к смоле, тот очернится" (Сир. 13, 1). А кто-либо прикасается к смоле тогда, когда насыщает желания воли своей каким-нибудь творением. Замечательно здесь то, что Мудрец, приравнивает творения к смоле. Выходит, что разница между возвышенностью души и всем, что есть наилучшего в творениях, больше, чем между сверкающим бриллиантом или чистым золотом и смолой. И как золото или алмаз, в разогретом состоянии, будучи положены на смолу, пачкаются и грязнятся, ибо смола липнет к горячему, – так точно и душа, когда воспламенена вожделением к чему-либо тварному, жаром этого желания впитывает в себя нечистоту и грязь. Разница между душой и материальными твореньями также больше, чем между наичистейшей влагой и грязной лужей. И если чистая влага налитая в лужу, должна загрязниться, то так же и душа пачкается через привязанность к тварному, ибо становится подобна им. Наконец как наикрасивейший и наисовершенный облик можно обезобразить, пачкая его сажей, так точно и душа, будучи наикрасивейшим и наисовершенным образом Бога, уродуется и грязнится неупорядоченными желаниями.

2. Пророк Иеремия, оплакивая участь души, которой её неупорядоченные желания чинят мерзость и вред, подчёркивает сначала красоту души, а потом её загрязнённость, говоря: Candidiores sunt Nasaraei eius nive, nitidioris ebore antiquo, sapphiro pulchriores. Denigrata est super carbones facies torum et non sunt cogniti in plateis. "Власы её, т.е. души, белее снега, чище молока, румянее старой слоновой кости, красивее сапфира. Чернее угля облик их и не узнают их на улицах" (Пл. Иер. 4, 7-8 ). Под волосами разумеются здесь аффекты и мысли души, которые упорядочены и направлены к тому, к чему Бог их направил, то есть к Нему самому, и потому они белее снега, чище молока, румянее слоновой кости и красивее сапфира. Под этими четырьмя вещами разумеется всякая красота и совершенство матерьяльных творений, над которыми возвышается душа и её органы чувств, представленные тут в образе волос. Ежели деятельность души будет неупорядоченной и направленной не к тому, чему предназначил её Бог, т.е. к наслаждению вещами сотворёнными, то, – как говорит Иеремия, – облик её будет чернее угля.

3. Всё это зло и опустошение души в ущерб её красоте творят неупорядоченные желания вещей мира сего. Если бы мы захотели тот отвратительный и грязный образ души, который могут сотворить вожделения, сопоставить с чем-либо иным – не нашли бы вещи столь же плюгавой и полной паразитов, трупного отвращения или иных нечистот и мерзостей, каких можно встретить в жизни сей или вообразить себе, до которой его можно было бы приравнять. Потому что, хотя и правда то, что даже неупорядоченная душа остаётся по своей природе столь же совершенной, какой сотворил её Бог, но однако, как существо разумное, в случае заблуждения она обезображена, омерзительна, грязна и затемнена всем тем злом, которое тут описано, и ещё сверх того. Потому что одного только необузданного желания, – хотя бы оно и не было грехом тяжким, – достаточно, как то объясним позднее, чтобы связать душу и сделать её такой грязной и отвратительной, что она уже никак не может соединиться с Богом, до тех пор, пока не очистится от того вожделения. И сколь же отвратительна может быть душа, которая во всех своих страстях и желаниях неукрощена и отдана им в качестве добычи? Как же далека она от Бога и Его чистоты!

4. 4, Невозможно ни выразить в словах, ни объять разумом всех родов грязи, какие вносят в душу разные вожделения. Когда бы это можно было устроить, было бы поистине изумительно и достойно жалости увидеть, как каждое вожделение, смотря по его величине и большему или меньшему напряжению, ставит на душу пятна грязи и мерзости зараз. Ибо, как душа человека справедливого в едином только совершенстве, которое есть правота души, обретает неисчислимые, наибогатейшие дары и множество наипрекраснейших добродетелей, – и каждая отменна и полна привлекательности от соседства с величием и многообразием аффектов любви к Богу; так, напротив, душа неупорядоченная содержит в себе, от близости к вожделениям тварного, много всяческой нужды, грязи и нечистоты, которыми её безобразят упомянутые вожделения.

5. Эта разнородность вожделений ясно выражена у Иезекииля (8, 10-16), где описано, как Бог показал этому пророку нарисованных по окружности на внешних стенах святыни ползавших по земле гадов всех видов и всякую мерзость зверей нечистых. Тогда сказал Бог Иезекиилю: Поистине, видишь, сыне человеческий, что эти творят в темноте, каждый в сокрытии комнаты своей (1,2). И когда пророк по приказу Господа вошёл в святыню, то, как говорит, узрел там большие мерзости, а именно, женщин сидящих и плачущих над божком любви Адонисом. А когда по приказу Господа прошёл глубже, говорит, что увидел там ещё большие мерзости, т.е. двадцать пять старцев, повернувшихся спиною к святыне.

6. Различные те "гады и нечистые твари", нарисованные в первом приделе храма суть образ мыслей и понятий, которые ум обращает к низким вещам земным и ко всем тварям, которые отражаются в святыне души такими, каковы они есть, когда она занимает ими свой разум, являющийся как бы первым приделом души.

   "Женщины" в глубине храма, плачущие в следующем приделе над Адонисом служат образом склонностей другой части души, т.е. воли. Склонности те некоторым образом плачут, вожделея того, до чего чувственно склоняется воля, то есть до тех самых гадов, нарисованных в разуме.

   "Мужове", в действительности, которые находились в третьем приделе храма, суть представления и формы творений; прячет и стережёт их третья часть души, память. Формы те, как сказано, повёрнуты спиной к святыне, так как можно сказать, что когда душа тремя своими частями обращается целиком к какому-нибудь творению, то поворачивается спиной к святыне Бога, то есть к здравому разуму души, который не приносит в себе вещи сотворённой.

7. Для общего понимания этого прискорбного нестроения души в её вожделениях покамест достаточно того, что мы уже сказали. Бо, если бы мы захотели останавливаться последовательно сначала над той наименьшей мерзостью, которую причиняют различные несовершенства, потом над той, много большей, которую причиняют грехи обычные, и, наконец, над той наибольшей и полной мерзостью души, вызываемой грехами тяжкими, а также над всеми проявлениями и степенями этой тройной мерзости, то не окончили бы никогда. Даже ангельской мысли не достало бы, чтобы всё это объять. Хочу здесь единственно подчеркнуть, согласно с моей предпосылкой, что всякие вожделения, хотя бы и связанные с наименьшим несовершенством, пачкают и грязнят душу.