ДОБРОТОЛЮБИЕ, том второй | ОГЛАВЛЕHИЕ 2. О ВОСЬМИ ДУХАХ ЗЛА а. О

<<< ОГЛАВЛЕHИЕ >>>

2.

О ВОСЬМИ ДУХАХ ЗЛА

а. О чревоугодии (ч. 1, 201)

Начало плодоносия – цвет, а начало деятельной жизни – воздержание.
Обуздывающий чрево умаляет страсти, а побеждаемый многоедением размножает сластолюбные похоти.
Начало языков – Амалик, а начало страстей – чревоугодие.
Пища огню – дрова, а пища чреву – снеди.
Множество дров разжигает великий пламя, а множество снедей питает похоть.
Пламень исчезает с оскудением вещества, а скудость снедей иссушает похоть.
Похотение снеди породило преслушание, а усладное вкушение изгнало из рая.
Дорогие яства услаждают гортань, но питают и неусыпного червя похотливости.
Отощавшее чрево приуготовляет к бдению в молитве, а преисполненное наводит глубокий сон.
Трезвенно мудрование при сухоедении, а жизнь сытная в довольстве погружает ум в глубокое усыпление.
Молитва постника – парящий в высь орлий птенец, а молитва угостившегося ниспадает долу, тяготимая пресыщением.
Ум постника – светлая звезда на чистом небе, а ум угостившегося мрачен как небо в безлунную ночь.
Туман скрывает солнечные лучи, а густое испарение потребленных яств омрачает ум.
Запятнанное зеркало не передает раздельно черт отразившегося в нем образа; и мысленная сила, отуманенная пресыщением, не приемлет в себя ведения Божия.
Не возделываемая долго земля порождает терния; и ум чревоугодника произращает срамные помыслы.
Невозможно найти аромат в гное, – и в чревоугоднике – благоуханий созерцания.
Око чревоугодника высматривает, где пиршества, и око воздержного, – где собрания мудрых.
Душа чревоугодника вычисляет дни памяти мучеников, а душа воздержного подражает жизни их.
Боязливый воин трепещет от звука трубы, возвещающей битву, а чревоугодник – от возвещения о начале поста.
Чревоугодливый монах – данник своего чрева, и под бичом его выплачивает ежедневный налог.
Торопливый путник скоро достигает города, и воздержный монах – мирного устроения сердца.
Медлительный путник (не добравшись до жилых мест) ночует в поле под открытым небом; и монах чревоугодливый не достигнет дома бесстрастия.
Курение фимиама облагоухавает воздух, – и молитва воздержного Божие обоняние.
Если предашься похоти насыщения чрева, то ничто не будет достаточно к удовлетворению сластолюбия твоего; потому что чревонеистовство есть огонь, потребляющий горючее вещество, и всегда требующий нового.
Достаточная мера (чего-нибудь влагаемого в сосуд) наполняет сосуд, а чрево, и расседшись, не скажет: довольно.
Воздеяние рук обратило в бегство Амалика, и делания, горе устремленные, побеждают плотские страсти.
Истребляй в себе все, оживляющее страсти, и крепко умерщвляй плотские члены свои.
Как убитый враг не возбуждает в тебе страха, так умерщвленное тело не возмутит души твоей.
Не чувствует боли от огня мертвое тело, – и воздержный – сласти от омертвевшей похоти.
Если поразишь египтянина, скрой его в песке, – т.е. если победишь страсть похотную, не насыщай тела (или держи его на сухоедении); ибо как чрез напоение земли произрастает, что скрыто было в ней, так чрез насыщение тела распускается утаившаяся в нем страсть похотная.
Потухший пламя ярко вспыхивает снова, если подложить новых сучьев сухих; и угасшая сласть похотная снова оживает от насыщения чрева снедями.
Не сжаливайся над телом, когда оно станет жаловаться на изнеможение, и не насыщай его вдоволь угодными ему снедями; ибо если оно опять придет в силу, то восстанет на тебя и воздвигнет против тебя брань непримиримую, пока не пленит душу твою, и не предаст тебя в рабы страсти блуда.
Скудно питаемое тело – добре объезженный конь, который никогда не сбросит всадника. Конь, – уздою удерживаемый, уступает и повинуется руке седока, – и тело, укрощаемое скудноедением и бдением, не рвется из рук восседающего на нем помысла и не ржет, как делает, будучи движимо страстным порывом.

* * *
Пресыщение пищей питает помыслы, и упившийся напоевает сон мечтою (1. 248).
Приятность наслаждения умирает, коль скоро пища прошла чрез гортань, но в этом гробе оживает похотливость.
Труды обрабатывания своей части земли имеют концом упокоение; разные же виды удовольствий имеют концом – жжение (или плотское здесь, или наказательное там).
Кто подвигами приводит в увядание цвет плоти, тот ежедневно во плоти помышляет о своей кончине (того измождение плоти заставляет непрестанно помышлять о смерти) (1. 249).
Благоразумие сердца да соразмеряет с состоянием тела труд воздержания, чтоб, когда расслабнет тело, не страдать и ему самому.
Плоть пусть довольствуется усеченным удовлетворением естественных потребностей.
Телесное твое подвижничество да устрояется в видах нравственных, чтоб научиться болеть сердцем (о грехах) и соболезновать душой.
Матерь сластолюбия (похотного), – чревоугодие: ибо оно порождает сластолюбивую похотливость, и многие другие страсти. От него, как от корня стебельки, дают побеги прочие страсти, и в скором времени став деревами наравне с ним, породившим их, разветвляются в пороки, до небес досягающие. Так сребролюбие, гнев, печаль суть порождения и произрастания чревоугодия. Чревоугоднику прежде всего нужны деньги на удовлетворение пламенеющего всегда своего вожделения, хотя оно никогда не удовлетворяется; затем на препятствующих приобретенью денег необходимо возбуждаться гневу; когда же гнев бессилен бывает перейти в дело, за сим по необходимости следует печаль (2, 73).
Чревоугодию паче всего сродственно сладострастное движение. И сама природа, желая показать сродство сих страстей, орудиям соития назначила место под чревом, сею близостью означая тесную их связь. Почему, если ослабевает сия страсть (похоть), то ослабевает от оскудения того, что выше, – т.е. чрева; и если усиливается и приходит в движение, то оттуда подается ей сила. Но не сей только страсти питательницею и воздоительницею бывает чревоугодие; оно истребляет в человеке все доброе. Коль скоро оно берет верх, обыкновенно падают и вземлются от среды воздержание, целомудрие, мужество, терпение и все прочие добродетели (2, 76).
Прекрасно оставаться в пределах потребности и стараться всеми силами не преступать оных. Если кого похоть не много перетянет на сторону житейских сластей, то уже никакое слово не сильно бывает остановить его стремления вперед (в сем направлении). Ибо тому, что сверх потребности, нет предела; но неутолимая забота и нескончаемая суетливость без меры размножают труд (по удовлетворению их), и питают похоть, подобно тому, как пламя питается подкладыванием дров (2, 88).

<<< ОГЛАВЛЕHИЕ >>>