Разновидности двойной связки - Методики НЛП высшего уровня - Семинары Р.В. Коннера

Когда я рос мальчиком на ферме, мой отец нередко говорил мне:

«Собираешься ли ты сначала накормить кур или свиней, а потом, хочешь ли ты наполнить сначала дровяной ящик, или накачать воду для коров?»

Тогда я понимал это лишь в том смысле, что отец представляет мне выбор: как личность, я имел первичную привилегию решать, какую работу я выполню сначала. В то время я не понимал, что эта моя первичная привилегия полностью основывалась на вторичном принятии мною всех указанных задач. Поскольку мне дана была эта первичная привилегия определять порядок выполнения задач, я бездумно считал себя обязанным выполнять все эти задачи. Я не понимал, что принимаю тем самым определенную позицию в двойной связке. Задачи надо было выполнить: нельзя было избежать того факта, что на кухне требовались дрова, чтобы сварить мне завтрак, и что коровам надо было пить. Это были фактические обстоятельства, против которых я не мог возмущаться. Но у меня была глубоко важная привилегия решать, в качестве индивида, в каком порядке я должен исполнить и исполню все эти вещи. Понятие двойной связки от меня ускользало, хотя я часто удивлялся, почему я как будто предпочитаю «собирать» картофельных жуков или окучивать картошку, вместо того чтобы играть.

Мое первое отчетливое воспоминание о намеренном применении двойной связки относится к раннему детству. Однажды зимой, когда температура была ниже нуля градусов, мой отец вывел теленка из хлева к поилке. Когда тот напился, они повернули назад к хлеву, но при входе теленок уперся ногами. И несмотря на отчаянные усилия отца, тянувшего за веревку, он не мог сдвинуть теленка с места. Я был на улице, играл в снежки и вовсю смеялся, увидев происходящее. Тогда отец предложил мне самому попробовать втащить теленка в хлев. Поняв ситуацию как бессмысленное упрямство теленка, я решил дать ему полную возможность сопротивляться, поскольку он этого, по-видимому, хотел. Соответственно, я предложил теленку двойную связку, схватив его за хвост и принявшись оттаскивать его от хлева, в то время как отец продолжал тянуть его внутрь. Теленок быстро сделал выбор: он стал сопротивляться более слабой из двух сил, и втащил меня в хлев.

Когда я подрос, я стал применять двойную связку отца, с ее выбором вариантов, к моим ничего не подозревавшим братьям и сестрам, чтобы они помогали мне на ферме в разных хозяйственных делах. В школе я использовал тот же подход, тщательно разработав порядок выполнения домашних заданий. Я наложил двойную связку на самого себя, решив сначала делать задание по бухгалтерии (которая мне не нравилась), а потом, в виде вознаграждения, по геометрии (которую я любил). Я предоставлял себе вознаграждение, но двойная связка была устроена так, чтобы выполнить все задания.

В колледже я все больше интересовался двойной связкой, как мотивирующей силой для себя и для других. Я начал экспериментировать, предлагая товарищам по классу выполнить сразу две задачи – каждую из которых в отдельности, как я знал, они бы отвергли. Но если я предлагал их таким образом, что отказ от одной из них зависел от выполнения другой, то их можно было побудить выполнить ту или другую.

Затем я принялся читать автобиографии множества людей и обнаружил, что этот способ управлять поведением стар, как мир. Этот вид психологического знания был, собственно, общим достоянием, и никто не мог претендовать на его открытие. Попутно, с развитием моего интереса к гипнозу, я начал понимать, что двойную связку можно использовать многими разными способами. В гипнозе двойная связка может быть прямой, непрямой, очевидной, неясной, или даже незаметной.

Я обнаружил, что двойная связка – это сильное орудие, но обоюдоострое, и потому опасное. В отрицательных, навязанных или конкурентных ситуациях двойная связка приводит к печальным результатам. Например, в детстве я знал, в каких местах лучше росли ягоды. Я предлагал товарищам показать эти места при условии, что получу все, что наберу сам, и половину того, что наберут они. Они охотно принимали эти условия, но потом очень досадовали, увидев, как много досталось мне. В колледже я интересовался дискуссиями, но когда я пытался применить двойную связку, то всегда проигрывал. После дискуссии судьи каждый раз подходили ко мне и говорили, что в действительности я победил, но вызвал у них такую враждебность, что они не могли помешать себе проголосовать против меня. В результате я ни разу не попал в дискуссионную команду колледжа, хотя моя кандидатура часто предлагалась. В этих дискуссиях я заметил, что аргументы типа двойной связки приводили к неблагоприятным реакциям, когда эти двойные связки действовали в мою пользу, и против моего оппонента. Я понял, что компетентный спорщик – то тот, кто с помощью двойной связки сначала предоставляет оппоненту преимущество, а уже потом, когда тот воспользуется им, опровергает его.

Я не очень скоро понял, что если двойная связка используется для получения личного преимущества, то она приводит к плохим результатам. Но когда двойная связка применялась в интересах другого лица, она могла доставить прочное благо. Поэтому я широко практиковал ее в интересах моих товарищей по комнате и по классу, а также моих преподавателей, зная, что в конечном счете буду применять ее, чтобы помочь пациентам.

Когда я профессионально занялся психиатрией и начал эксперименты с гипнозом на уровне клиники (основательно освоив перед этим экспериментальный уровень), двойная связка стала у меня широко применяемым приемом для вызова гипнотических явлений и терапевтических реакций.

В сущности, двойная связка дает иллюзорную свободу выбора между двумя возможностями, ни одна из которых субъективно не желательна для пациента, но обе в действительности необходимы для его благополучия. Пожалуй, простейший пример – это когда дети не хотят идти спать. Если им велят укладываться в постель в 8.00 вечера, у них возникает ощущение, что их принуждают. Но если спросить тех же детей:

«Хочешь ли ты идти спать без четверти восемь, или ровно в восемь?»,

то подавляющее большинство реагирует на это, выбрав «добровольно» последнее время (что в действительности имелось в виду). Но независимо от того, какое время выберут дети, они обязуются идти спать. Конечно, дети могут сказать, что они вообще не хотят ложиться спать, на что можно применить другую двойную связку:

«Ты хочешь принять душ перед сном, или просто надеть в ванной пижаму?»

Последний пример иллюстрирует применение двойной связки non sequitur. Обычно принимается меньшее из двух зол. Но любой выбор означает, что придется идти спать, что – как дети знают по долгому опыту – все равно неизбежно. У них есть ощущение свободного выбора, но их поведение предопределено.

Психиатрические пациенты часто оказывают сопротивление и сколь угодно долго удерживают нужную терапевту информацию. Заметив это, я настойчиво убеждаю их не раскрывать эту информацию на этой неделе – я даже настаиваю, чтобы они удержали ее до конца следующей недели. Поскольку у них сильное субъективное желание сопротивляться, они не в состоянии правильно оценить мои уговоры: они не понимают, что это двойная связка, требующая от них одновременно сопротивляться и уступить. Если их субъективное сопротивление достаточно сильно, то они могут воспользоваться преимуществом двойной связки, чтобы немедленно раскрыть вызывающий сопротивление материал. Тем самым, они одновременно достигают обеих целей: коммуникации и сопротивления. Пациенты редко распознают применяемую к ним двойную связку, но часто делают комментарии, как легко у них получается коммуникация, и как они справились со своим чувством сопротивления. В приводимых далее случаях читатель может усомниться в эффективности двойной связки, поскольку он находится в действительности на вторичном уровне, всего лишь читая о ней. Но пациенты, приходящие к терапевту с множеством эмоциональных нужд, подвергаются двойной связке на первичном уровне: обычно они не способны интеллектуально анализировать двойные связки, которые определяют, таким образом, структуру их поведения. Использование двойной связки весьма облегчается гипнозом, который сильно расширяет разнообразие способов ее применения.