Глава XIX. Воображение - Психология - Джемс

Что такое воображение? Однажды испытанные ощуще-ния так изменяют нашу нервную организацию, что вос-произведение этих ощущений, их копии возникают в со-знании, когда первоначально вызывавшее их внешнеераздражение уже отсутствует. Впрочем, никакое ощу-щение не может быть воспроизведено в сознании, еслионо первоначально не было вызвано прямо раздраже-нием извне,

Слепому могут сниться цвета, глухому — звуки мно-го лет спустя после потери зрения или слуха, но глу-хорожденный никогда не будет в состоянии представитьсебе звук или слепорожденный — цвет. Повторяя при-веденные выше слова Локка, мы можем сказать, что«ум не может образовать внутри себя ни одной простойидеи». Оригиналы для простых идей должны быть по-черпнуты извне. Фантазия, или воображение, суть на-звания, данные способности воспроизводить копии од-нажды пережитых впечатлений. Воображение называ-ется репродуктивным, когда эти копии буквальны, и

продуктивным (или конструктивным), когда элементыразличных первоначальных впечатлений сочетаются вме-сте и образуют новое целое. Репродуктивные   образысо всей их конкретной обстановкой, которая позволяетопределить время соответствующего им в прошедшемвосприятия или объекта мысли, оживая перед созна-нием, являются воспоминанием. Мы только что позна-комились с механизмом воспоминаний. Когда образыне относятся ни к какому определенному времени и непредставляют вполне точной копии какого-либо преж-него восприятия, мы имеем дело с продуктами вообра-жения в собственном смысле слова.

Живость зрительного воображения у различных лю-дей различна. Наши образы минувшего   опыта могутотличаться полнотой и отчетливостью или быть неясны,неточны и неполны. Весьма вероятно, что многие фило-софские разногласия, например разногласие Локка иБеркли по поводу абстрактных идей, находили поддерж-ку в индивидуальных различиях способности вообра-жения, благодаря которым у одних лиц продукты вооб-ражения бывают полнее и точнее, у других — бледнее итуманнее. Локк утверждал, что мы обладаем   общейидеей треугольника, которая не должна быть ни прямо-угольным, ни равносторонним, ни равнобедренным, нинеравносторонним треугольником, но каждым из   нихвместе и ни одним в частности. Беркли говорил по это-му поводу следующее: «Если есть на свете человек, ко-торый может образовать в своем уме такую идею тре-угольника, то спорить с ним совершенно бесполезно, и яне намерен этого делать. Я хочу только, чтобы читательуяснил себе хорошенько, может ли он представить себеподобную идею или нет».

До самого последнего времени большинство филосо-фов предполагали, что существует прототип человече-ского ума, на который походят все индивидуальные умы,и что относительно способности воображения можновысказывать положения, применимые равно ко всем лю-дям. Но в настоящее время масса новых психологиче-ских данных обнаружила полную   несостоятельностьэтого взгляда. Нет «воображения» — есть «воображе-ния», и их особенности необходимо изучить под-робно.

В 1880 г. Гальтон собрал статистические материалыпо этому вопросу, что, можно сказать, составило эпохув описательной психологии . Он обратился к огромному

количеству лиц с просьбой описать воспроизведенноепредставление обстановки, окружавшей их во времязавтрака в какое-нибудь утро. Вариации были весьмазначительными, и, как это ни странно, оказалось, что всреднем выдающиеся ученые обладают меньшей силойзрительного воспроизведения по сравнению с молодыми,ничем особенно не выдающимися субъектами. (Подроб-ности см.: Гальтон. «Исследование человеческих способ-ностей».)

Я сам в продолжение многих лет собирал от каж-дого из моих студентов описание силы их зрительноговоспроизведения и нашел (наряду с некоторыми курь-езными аномалиями) соответствующие случаи для всех,приводимых Гальтоном. Для примера я дам два случая,представляющих крайние типы наибольшей и наимень-шей силы зрительного воспроизведения. Авторы этихсообщений—двоюродные братья, внуки выдающегосяученого. Вот что пишет первый из них, обладающийнаибольшей силой зрительного воспроизведения: «Кар-тина моего завтрака бывает и смутной, и ясной в моемвоображении. Она смутна и тускла,  когда я пытаюсьвоспроизвести ее с открытыми глазами, направленнымина какой-нибудь предмет. Она в высшей степени отчет-лива и ярка, когда я представляю ее себе с закрытымиглазами. Все подробности этой картины для меня од-новременно ясны, но, когда я направляю внимание накакую-нибудь из них, она представляется мне еще от-четливее. Всего легче я воспроизвожу в памяти цвета;

если бы, например, мне нужно было припомнить блюдо,украшенное цветами, я был бы в состоянии точно вос-произвести их красками и т. д. Цвет всего бывшего наутреннем столе представляется чрезвычайно живо. Об-ширность моих зрительных воспроизведений весьма ве-лика. Я представляю себе все четыре стены моей ком-наты и все четыре стены каждой из четырех остальныхкомнат с такой отчетливостью, что, если бы вы меняспросили, где лежит такая-то вещь, или попросили менясосчитать стулья и т. п., я тотчас же сделал бы это безмалейшего колебания.

Чем более я учу наизусть, тем яснее представляюсебе образы прочитанных мною страниц. Перед тем какпроизносить наизусть одну строчку заученного, я вижуее и следующие за ней строки, так что могу цитироватьих медленно слово за словом, но ум мой так занят со-зерцанием образа печатных строк, что я совершенно не

знаю смысла произносимых мною слов. Когда я впер.вые заметил в себе такую особенность, то сначала по-думал, что это обусловлено несовершенным   знаниемвыученного наизусть. Но в конце концов я убедился, чтодействительно вижу страницу. Сильнейшим доводом впользу того, что это так, я думаю, может служить сле-дующий факт: я могу мысленно осматривать страницуи видеть начальные слова каждой строчки и от любогоиз них могу читать строчку далее. Мне гораздо легчеделать это, если начальные слова идут одно под другимпо прямой линии, чем если они отступают в сторону.Например:

(Лафонтен)

И вот что пишет студент с наименьшей силой зри-тельного воспроизведения: «Моя сила зрительного вос-произведения, насколько я могу судить, очень слаба посравнению с окружающими людьми и имеет некоторыеособенности. Я представляю себе любое минувшее собы-тие не в виде отчетливых образов, но в виде панорамы,в которой детали как бы просвечивают сквозь густойтуман. Закрыв глаза, я не могу представить себе ка-кую-нибудь из деталей, хотя несколько лет тому назадя еще был в состоянии делать это, после чего указан-ная способность, по-видимому, мало-помалу совершенноисчезла. При самых жявых моих сновидениях, когдагрезы представляются мне вполне реальными фактами,я нередко бываю поражен помутнением зрения, и обра-зы фантазии становятся для меня неясными. Попыткипредставить себе обстановку завтрака не привели меняни к каким определенным результатам. Все казалосьмне туманным. Я даже не могу сказать, что я видел.Я не мог бы назвать число стульев в комнате, если быне знал случайно, что их десять. Я ничего не вижу вдеталях. Всего характернее то, что я даже не могусказать в точности, что я вижу. Насколько я припоми-наю, окраска предметов в воспроизведении бывает та

у^е что и в восприятии, только сильно   полинявшая.быть может, всего отчетливее я вижу цвет скатерти настоле, и, может быть, был бы в состоянии видеть цветобоев, если бы помнил его».

Люди, обладающие значительной силой зрительноговоспроизведения, с трудом понимают, как могут думатьлица, лишенные этой силы. Без сомнения, некоторые необладают способностью зрительного воспроизведенияв сколько-нибудь значительной степени; они не скажут,что видят стол, но скажут, что помнят его и знают, чтона нем стояло. Психический материал, из которого со-стоит это «знание», по-видимому, исключительно наз-вания. Но если при помощи слов   «кофе», «ветчина»,«булки», «яйца» и т. п. можно так же легко объяснять-ся с кухаркой, платить по счетам и заказывать обед назавтра, как и при помощи зрительной и вкусовой памя-ти, то нет основания с практической точки зрения счи-тать зрительную память особенным преимуществом.

В сущности, словесная память для большинства жи-тейских целей даже лучше памяти, богатой яркими об-разами. Важным элементом в мышлении является соче-тание терминов в посылках для образования заключе-ния, благодаря чему словесное мышление всего скореесодействует образованию вывода, так как слова (произ-несенные вслух  или  нет — безразлично) — наиболеесподручный материал для процессов мышления.   Онине только чрезвычайно легко оживают в памяти, но и сбольшей легкостью, чем какие-либо другие впечатленияопыта. Если бы это не было так, то невозможно былобы объяснить следующее: чем старше люди и чем бо-лее они известны в качестве мыслителей, тем более уних утрачена зрительная память, как это, например, на-шел Гальтон у членов Королевского ученого общества.

Звуковые образы. Как и сила зрительного воспроиз-ведения, сила звукового воспроизведения у разных лицбывает весьма различной. Люди с преобладанием зву-кового воспроизведения были названы   Гальтономaudiles. По словам Бинэ, этот тип встречается реже, чемлица со зрительной памятью.

Лица слухового типа воспроизводят объекты мыслив звуках. Чтобы выучить урок, они стараются запомнитьне страницу, на которой он записан, а звуки голоса, от-вечающего его вслух; они и мыслят, и припоминаютухом. Производя в уме сложение, они повторяют просебя названия чисел и, так сказать, складывают с помощью одних звуков, не помышляя о цифрах. Конструк.тивное воображение у таких лиц также бывает слухо-вое. «Когда я пишу комедию,— сказал Легуве Скрибу,—вы ее смотрите, но я ее слушаю. Когда я пишу фразу, яслышу голос произносящего ее. Ваши актеры говорят,жестикулируют перед вашими глазами: вы — зритель, ая — слушатель».— «Совершенно справедливо,— заметилСкриб,— знаете ли вы, где я нахожусь, когда пищупьесу? В середине партера».

Очевидно, чисто слуховой тип, развивая лишь однуиз своих способностей, может довести слуховую памятьдо чудовищных размеров. Так, Моцарт, прослушав всегодва раза «Miserere» Сикстинской капеллы,   запомнилего наизусть; Бетховен, став глухим, сочинял и мыслен-но повторял про себя огромные симфонические произ-ведения. В то же время человек, принадлежащий к слу-ховому типу (так же как человек чисто зрительного ти-па) подвержен серьезной   опасности в случае потерислуховых образов, ибо это для него будет почти равно-сильно потере умственных способностей,              j

Образы мышечного чувства. Штриккер, который, по-видимому, принадлежит к моторному типу, т. е. облада-ет чрезвычайно развитой двигательной формой вообра-жения, дал тщательное описание этого способа воспро-изведения. Его воспоминания о собственных движенияхи о движениях окружающих предметов всегда сопро-вождаются определенными мышечными ощущениямив тех частях тела, которые могли бы сами произвестикакое-нибудь движение или воспринимали   движениевнешнего предмета. Например,   думая о маршировкесолдат, ему казалось, будто он помогал образу двигать-ся, напрягая мышцы собственных ног; когда он пыталсяподавить симпатическое мышечное напряжение в ногахи направлял все внимание на воображаемого движу-щегося солдата, последний вдруг останавливался как быпарализованным. Вообще, всякое движение в воображае-мых им предметах немедленно парализуется, как толь-ко ощущения движения в соответствующих членах илиглазах Штриккера прекращаются. Главнейшая роль вего душевной жизни принадлежит ощущениям движе-ний, необходимых для членораздельной речи.  «Когдапо окончании какого-нибудь   эксперимента,— говоритон,— я начинаю словесно описывать его, то обыкновен-но мне приходится лишь повторять слова, которые я ужезаранее ассоциировал с различными деталями   моих

опытов во время их осуществления, ибо мысленная речьиграет во всех моих внешних впечатлениях такую огром-ную роль, что я, можно сказать, воплощаю их в слова,едва успев воспринять извне».

Многие лица на вопрос, в какой форме представля-ют они себе слова, отвечали: «В форме звуковых обра-зов». Только при большем сосредоточении внимания напроцессе, когда они представляют слова, испытуемыезамечают, что им довольно трудно определить, какиеобразы в этот момент преобладают в их воображении:

слуховые или моторные, связанные с движениями орга-нов речи. Чтобы преодолеть затруднение,   Штриккерпредлагает открыть немного рот и постараться предста-вить себе слово, в котором были бы губные или зубныезвуки («папирус», «Дидона»). Для большинства людейтакое представление сначала смутно, подобно тому какпроизнесение этих слов с раскрытыми губами невнятно.Многие не могут ясно представить себе этих слов сраскрытыми губами, другим это удается лишь послепредварительных попыток. Опыт показывает, до какойстепени наши словесные представления тесно связаныс ощущениями движений губ, языка, гортани и т. д. Бэнговорит, что слабые движения в органах речи — это, всущности, материал для памяти, интеллектуальное про-явление, идея речи. У лиц со слабой слуховой памятьюмоторный способ представления ограничивает, по-види-мому, весь запас словесного мышления. Штриккер го-ворит, что в состав представлений слов, о которых ондумал, не входили никакие слуховые образы.

Осязательные образы. У некоторых лиц осязательныйспособ воспроизведения развит весьма сильно. Самыеживые осязательные образы возникают в нас, когда мыостерегаемся какого-нибудь местного повреждения иликогда видим, как оно наносится другому. В таких слу-чаях мы можем вполне отчетливо испытывать соответ-ствующие болевые ощущения, сопровождаемые физио-логическими явлениями вроде так называемой гусинойкожи, бледности, красноты и других результатов реаль-ного мышечного сокращения в мнимо пораженном ме-сте. «Один образованный человек,— говорит Мейер,—рассказывал мне, как однажды он был испуган тем, чтоотдавил дверью палец своему маленькому ребенку.В момент испуга отец почувствовал сильнейшую боль всоответствующем своем пальце, и боль эта продолжа-лась целых три дня»,

Воображение слепоглухонемой, вроде Л. Бриджмендолжно состоять исключительно из осязательных и мо-'торных образов. Все слепые принадлежат к осязатель-ному и моторному типам. Когда молодому человеку, укоторого Франц снял с глаз катаракту, после операциипоказали начерченные геометрические фигуры, он несмог составить себе идею квадрата и круга, пока   непроверил зрительных впечатлений осязательными, про-ведя пальцами по контурам фигур, как бы ощупав их,подобно реальным предметам.

Патологические особенности. Изучение афазии запоследние годы показало, как неожиданно глубока раз-ница в формах воображения у отдельных индивидов.У одних материалы мысли, если можно так выразиться,состоят преимущественно из зрительных образов, у дру-гих — из слуховых или моторных, у большинства же ~из равномерной смеси всяких образов. Последние — ин-дифферентные типы, согласно выражению Шарко. По-нятно, что одно и то же повреждение мозга может раз-лично воздействовать на лиц, принадлежащих к раз-ным типам воспроизведения. У одного поражение затра-гивает весьма важную для него группу нервных путейи парализует ее деятельность, для другого поражениетех же нервных путей несущественно.

Особенно интересен случай, опубликованный Шарков 1883 г. Пациентом был купец, прекрасно образован-ный человек, принадлежавший к типу с наивысшей си-лой зрительного воспроизведения. Из-за какого-то бо-лезненного процесса в мозгу он внезапно потерял зри-тельную память, вместе с тем его умственные способ-ности несколько ослабели, оставаясь, впрочем, вполненормальными. Вскоре он заметил, что может продол-жать дела, применяя свою память совершенно иным пу-тем, и ясно описал отличие нового состояния от преж-него. Всякий раз, как он возвращался в А., куда емучасто приходилось ездить по торговым делам, ему ка-залось, что он въезжает в незнакомый город. Он осмат-ривал памятники, дома и улицы с таким же удивлени-ем, с каким он осматривал бы никогда   не виданныйпрежде город. Когда его попросили   описать главноеобщественное место в А., он ответил: «Я знаю, что та-кое место есть в городе, но не могу представить   егосебе и ничего не могу сказать о нем». Так же точно онне помнил ни лиц своей жены, ни детей. Даже послетого как он пробыл с ними в новом состоянии некоторое время, он все-таки не мог к ним привыкнуть.   Онзабывал даже собственное лицо, и однажды заговорилсо своим отражением в зеркале, приняв его за отраже-ние другого человека,

Пациент жаловался также на потерю цветовой па-мяти. «Я знаю, что у моей жены черные волосы,   ноприпомнить этот цвет, а также наружность и черты ли-ца жены я не в состоянии». Зрительная амнезия у негораспространилась и на все объекты прошлого опыта,начиная с детства: например, отцовский дом, где он про-вел юные годы, он не узнавал. Кроме потери зритель-ной памяти, в нем не замечалось никаких ненормаль-ностей. Отыскивая что-нибудь в своей корреспонденции,он, как и все нормальные люди, перебирает полученныеписьма, пока не находит нужного. Из «Илиады» он пом-нит лишь несколько первых стихов и должен   долгорыться в памяти, чтобы процитировать несколько строкиз Гомера, Вергилия или Горация. Складывая числа,он нашептывает их себе. Он вполне ясно понимает, чтодолжен поддерживать память, пользуясь слуховыми об-разами, которые запоминаются им с трудом. Слова ифразы, припоминаемые им, звучат, как эхо, в его ушах,что составляет для него совершенно новое ощущение.

Если он хочет выучить что-нибудь наизусть, напри-мер ряд фраз, то он должен несколько раз подряд гром-ко прочитать их, чтобы запечатлеть в памяти при по-мощи слуха. Когда он впоследствии повторяет вслух теже фразы, каждое слово предварительно выступает со-ответствующим впечатлением внутреннего слуха. Пре-жде подобное ощущение было неизвестно ему.

Если бы у того же лица произошло внезапное рас-стройство не зрительного, а слухового воспроизведения,это составило бы для него гораздо меньшее несчастье.

Нервные процессы, обусловливающие воображение.Большинство авторов-медиков утверждают, что нерв-ные процессы, лежащие в основе воображения, локали-зуются не в тех частях мозга, которые обусловливают. восприятие соответствующих внешних впечатлений. Но. можно дать более простое объяснение этим фактам,предположив, что процессы, обусловливающие и вос-произведение, и восприятие ощущений, совершаются втех же нервных путях. Воспроизведенные образы все-гда возникают при помощи ассоциации; они всегда бы-вают «внушены» каким-нибудь воспринятым ранее ощу-щением. Ассоциации же (во всяком случае) обусловлены токами, проходящими от одного центра   мозговойкоры к другому. Если мы теперь предположим, что про.ходящие внутри коры токи не могут вызывать в нерв«ных клетках такие сильные разряды, какие там произ-водятся токами, идущими от внешних органов чувств, тоне возникнет никакой надобности приписывать различ-ную локализацию физиологическим центрам восприятияи воспроизведения, чтобы объяснить психологическоеразличие между теми и другими.   Сильному нервномуразряду соответствует живой характер непосредствен'ного чувственного впечатления,   слабому — бледностьвоспроизведенного, не имеющего объективной реально-сти образа.

Если мы допустим, что ощущение и воображениеобусловлены деятельностью тех же частей мозговой ко-ры, то легко усмотреть очень хорошее телеологическоеоснование для обособленности процессов восприятия ивоображения и для того факта, что процессы, указы-вающие сознанию на наличность некоторой объективнойреальности, при нормальном состоянии мозга возника-ют только при посредстве токов, идущих от периферии,а не от соседних частей мозговой коры. Короче говоря,мы здесь можем видеть, почему чувственные процессыдолжны быть обособлены от всех нормальных процес-сов воспроизведения, как бы последние ни были интен-сивны. Мюнстерберг справедливо   замечает по этомуповоду: «Если бы мы не обладали таким специфическимраспределением физиологических процессов восприятияи воспроизведения, то не были бы в состоянии приспо-сабливать наши действия к окружающим   явлениямвнешнего мира, не имея возможности отличать действи-тельность от фантазии, наше поведение было бы неце-лесообразным, бессмысленным и мы не могли бы жить».

Иногда, в виде исключения, под влиянием   одноготолько центрального возбуждения происходит нервныйразряд, превышающий своей интенсивностью обычнуюнорму. В очень слабых, едва заметных зрительных ислуховых впечатлениях восприятие и воспроизведение етрудом различимы. Ночью, прислушиваясь к очень сла-бому бою отдаленных часов, мы мысленно воспроизво-дим и звук, и ритм боя, так что иногда трудно сказать,был ли последний удар реальным звуком, или он про-дукт нашего воображения. Когда ребенок кричит в от-даленной части дома, то также часто не знаешь, про-должается ли крик в действительности или звучит толь|[q в нашем воображении. Некоторые скрипачи пользу-ются этим свойством слабых звуков в пьесах, оканчи-вающихся постепенным замиранием звука (diminuendo).Достигнув pianissimo в последней ноте, они, по-видимо-му, продолжают вести смычок, как бы продолжаятянуть звук, но на самом деле не касаются струны. Слу-шатель же дополняет воображением последний звук,подмечая в нем оттенок, более слабый, чем скрипичноеpianissimo. Зрительные и слуховые галлюцинации —другой пример подобных явлений, которые будут рас-смотрены в следующей главе. В заключение упомяну ободном до сих пор еще не объясненном факте: многиенаблюдатели (Мейер, Фере, Скотт и Шмидт, занимаю-щийся под моим руководством студент) заметили, чтосозерцание воспроизведенных образов сопровождаетсяпоявлением отрицательных зрительных следов, как буд-то сама сетчатка утомляется зрительным воспроизве-дением.