Глава XIII. Внимание - Психология - Джемс

Ограниченность сознания. Одной из   характернейшихособенностей нашей духовной жизни является тот факт,что, находясь под постоянным наплывом все новых иновых впечатлений, проникающих в область   нашихчувств, мы замечаем лишь самую ничтожную долю их.Только часть одного итога наших впечатлений входитв наш так называемый сознательный опыт, которыйможно уподобить ручейку, протекающему по широкомулугу. Несмотря на это, впечатления внешнего мира, исключаемые нами из области сознательного опыта, все-гда воздействуют так же энергично на наши органычувств, как и сознательные восприятия. Почему эти впе-чатления не проникают в наше сознание—тайна, длякоторой принцип «ограниченности сознания» (die Engede's Bewusstseins) представляет не объяснение, а однотолько название.

Физиологическая подкладка. Область сознаваемогонами, конечно, покажется очень ограниченной, если со-поставить ее с обширной областью внешних воздействийна органы чувств и с массой постоянно притекающихизвне новых впечатлений. Очевидно, никакое впечатле-ние не может попасть в область сознательного, если емуне удастся проникнуть по известному пути в мозговыеполушария и вызвать там определенные физиологиче-ские процессы. Когда центростремительный ток проникв полушарие и производит там какие-то действия, дру-гие токи оказываются на время задержанными. Они мо-гут как бы заглядывать из-за дверцы в область созна-ния, но впечатление, завладевшее в данную минутупоследним, вытесняет их обратно. Таким образом, фи-зиологически ограниченность сознания зависит, по-ви-димому, от того, что деятельность полушарий стремитсяпостоянно быть объединенным и неразрывным актом,определяющимся то одним, то другим током, но всегдапредставляющим одно целое. Мы называем интересую-щими нас в данную минуту те идеи, которые связаныс господствующим в мозгу комплексом физиологическихпроцессов; таким образом, начало подбора в сознании,подробно разобранное нами выше, по-видимому, нахо-дит себе физиологические основания. Впрочем, в мозгуисегда есть наклонность к распаду господствующегокомплекса физиологических процессов. Их объединениередко бывает полным, задержанные токи редко бываютсовершенно устранены, их действия проникают черезграницу и вторгаются в пределы сознательных физио-логических процессов.

Рассеяние внимания. Иногда нормального объеди-нения, по-видимому, почти не существует. В таких слу-чаях нередко мозговая деятельность падает до мини-мума. Огромное большинство людей, по всей вероятно-сти, несколько раз в день впадает в психическое состоя-ние примерно следующего рода: глаза бесцельно уст-ремлены в пространство, окружающие звуки и шумы

смешиваются в одно целое, внимание до того рассеяно,что все тело воспринимается сразу как бы нечто неде-лимое и передний план сознания занят каким-то торже-ственным чувством необходимости заполнить чем-нибудьпустоту времени. На тусклом фоне нашего сознаниячувствуется полное недоумение. Мы не знаем, что нуж-но делать: вставать ли, одеваться ли, писать ли ответлицу, с которым мы недавно разговаривали; вообще мыстараемся сообщить движение нашей мысли, но в тоже время чувствуем, что не можем сдвинуться с места;

л

наша pensee de derriere la tete (подспудная мысль) нев силах прорвать летаргическую оболочку, окутавшуюличность. Каждую минуту ожидаем мы, что эти чарырассеются, ибо мы не видим причин, почему бы им про-должаться. Но они оказывают свое действие все долееи долее, и мы по-прежнему находимся под их обаянием,пока (также без всяких видимых причин) нам не сооб-щается запас энергии, что-то (что именно, мы не знаем)дает нам силу очнуться, мы начинаем мигать глазами,встряхиваем головой; мысли, оттесненные до сих пор назадний план, становятся в нас господствующими, колесажизни вновь приходят в движение.

Такова крайняя степень того, что мы называем рас-сеянием внимания. Существуют промежуточные степенимежду этим состоянием и противоположным ему явле-нием сосредоточенного внимания, при котором погло-щение интересом минуты так велико, что нанесения фи-зического страдания испытуемый не чувствует. Проме-жуточные ступени были исследованы экспериментальнымпутем. Таким образом, мы подошли к вопросу об объ-еме сознания.

Объем сознания. Сколько объектов, не объединен-ных в одну систему, можем мы одновременно созна-тельно воспринимать? Каттель производил опыты, пе-редвигая ряд букв перед глазами с быстротой малойдоли секунды, так что, по-видимому, исключалась вся-кая возможность направить внимание на их последова-тельность. Когда буквы составляли знакомые слова, тоих можно было заметить втрое больше, чем в случае,когда комбинации букв были бессмысленны. Когда сло-ва, расположенные рядом, составляли   осмысленнуюфразу, то можно было уловить двойное количество буквпо сравнению с ситуацией, когда сочетание слов былослучайным. «Осмысленная фраза схватывалась целиком. Когда она не схватывалась целиком, то из несколь-ких слов, составляющих ее, почти ничего не улавлива-лось; когда же она угадывалась вся, то отдельные сло-ва представлялись наблюдателю очень отчетливо».

, Слово есть связанная с известным концептом системазнаков — букв, система, в которой буквы воспринима-ются сознанием сразу, а не поодиночке, как в случае,когда мы их осознаем отдельно. Осмысленная фраза,быстро проносящаяся перед глазами, представляет по-добную же систему слов. Связанная с концептом систе-ма знаков может означать различные объекты нагляд-ного представления, может быть позднее заменена ими,но сама по себе как наличное в данную минуту душев-ное состояние она не заключается в осознавании этихобъектов. Например, когда я думаю «человек», то объ-ект моей мысли отличается от представления бессвяз-ного ряда букв: ч, е, л, о, в, е, к.

Если буквенные символы даны нам в столь бессвяз-ной последовательности, что мы не можем связать ихсовокупность с известным концептом, то охватить   ихсразу несколько гораздо труднее: стремясь удержать впамяти одни из них, мы упускаем из виду другие. Впро-чем, в известных границах можно избегнуть этого. По-дан производил соответствующие эксперименты, декла-мируя вслух одно стихотворение и одновременно читаяпро себя другое, или записывая одну фразу и вслух вто же время произнося другую, или, наконец, производяна бумаге вычисления, читал вслух стихи. Он пришел кследующим выводам: «Наиболее благоприятным усло-вием для двойной одновременной умственной деятель-ности является применение ее к двум разнородным про-цессам мысли. Два однородных и одновременных про-цесса мысли (например, два умножения, два чтения,вслух и про себя, декламирование и письмо) выполня-ются с большим трудом и приводят к более неопреде-ленным результатам».

Подан сравнивал количество времени, необходимоедля выполнения тех же двух разнородных   операциймысли одновременно и последовательно, и нашел, чтопервое дает нередко в результате значительный выиг-рыш времени. «Я умножаю 421312212 на 2—эта опера-ция занимает шесть секунд; для прочтения четверости-шия также необходимо шесть секунд, но и для одновре-менного выполнения обеих операций достаточно шестисекунд, так что при этом нет никакой потери времени».

Возвращаясь к вопросу, сколько разнородных объ-ектов мысли могут быть одновременно у нас в сознании,иначе говоря, сколько совершенно не связанных междусобой групп явлений или процессов могут одновременнозанимать сознание, мы можем дать на него следующийответ: с большим трудом более одной и то только в слу-чае, когда процессы привычны, две-три без особого ко-лебания внимания. Но когда процессы не отличаютсястоль автоматическим характером (например, о Цезареизвестно, будто бы он писал письмо,  диктуя в то жевремя четыре других), происходит быстрый переход со-знания от одного процесса к другому и, следовательно,нет никакого выигрыша во времени.

Когда предметом нашего внимания служат едва уло-вимые ощущения и мы напрягаем усилия, чтобы точноразличить их, то наблюдается интерференция вниманиямежду этими ощущениями. Подобных тонких экспери-ментов немало было сделано Вундтом. Он старался точ-но подметить положение быстро вращающейся стрелкив то мгновенье, когда раздается звонок. Здесь нужнобыло зафиксировать одновременность двух различныхощущений — зрительного и слухового. После ряда тща-тельных и упорных изысканий было найдено, что зри-тельное восприятие, по-видимому, одновременное   сослуховым, фактически почти никогда не совпадало сним во времени. Можно было только наблюдать, чтоодно восприятие на самом деле происходило или рань-ше, или позже другого.

Различные виды внимания. Можно указать следую-щие виды внимания. Оно относится или к восприятиям(внимание чувственное), или к воспроизведенным пред-ставлениям (внимание интеллектуальное). Вниманиеможет быть непосредственным или опосредованным; не-посредственным — в том случае, когда объект вниманияинтересен сам по себе, опосредованным — когда объектвнимания лишь путем ассоциации связан с непосред-ственно интересующим меня предметом. Опосредован-ное внимание по-другому называют апперцептивным.Наконец, внимание может быть или пассивным, реф-лекторным, непроизвольным, не сопряженным ни с ка-ким усилием, или активным, произвольным.С, Произвольное внимание всегда апперцептивное. Мыйлаем сознательные усилия, чтобы   направить нашевнимание на известный объект только в том случае, ес-ли он связан лишь косвенно с каким-нибудь нашим интересом. Но чувственный и интеллектуальный виды вни-мания оба могут быть и непроизвольными, и произволь-ными. При непроизвольном внимании, направленномпрямо на какой-нибудь объект восприятия,   стимуломслужит или значительная интенсивность, объем и вне-запность ощущения, или стимул является инстинктив-ным, т. е. представляет такое восприятие, которое ско-рее благодаря своей природе, чем силе, воздействует накакое-нибудь прирожденное стремление и поэтому при-обретает непосредственную привлекательность. В главе«Инстинкт» мы увидим, как эти стимулы различаются уживотных и каково большинство их у человека: стран-ные предметы, движущиеся вещи, дикие животные, бле-стящие, красивые, металлические вещи, слова, удары,кровь и т. д.

Внимание ребенка и юноши характеризуется воспри-имчивостью к непосредственно воздействующим чув-ственным стимулам. В зрелом возрасте мы обыкновен-но реагируем лишь на те стимулы, которые выделенынами благодаря связи с так называемыми постояннымиинтересами; к остальным же стимулам мы относимсябезразлично. Но детство отличается значительной актив-ностью и в то же время располагает слишком незначи-тельными критериями для оценки новых впечатлений ивыделения из них тех, которые заслуживают особенноговнимания. Результатом является необыкновенная под-вижность внимания у детей, подвижность, из-за которойпервые регулярные уроки с ними превращаются в ка-кой-то хаос.

Всякое сильное впечатление вызывает приспособле-ние соответствующего органа чувств и влечет за собойу ребенка на все время действия полное забвение тойработы, какая на него возложена. Учитель должен напервых же уроках принять меры к устранению этогонепроизвольного, рефлекторного внимания, вследствиекоторого, по словам одного французского писателя, мо-жет показаться, что ребенок менее принадлежит самомусебе, чем любому внешнему объекту, обратившему насебя его внимание. У некоторых лиц такое явление про-должается в течение всей жизни, и работа выполняетсяими в те промежутки, когда это состояние вниманиявременно прекращается.

Непроизвольное внимание при восприятии бываетапперцептивным, если внешнее впечатление, не будучисамо по себе сильным или инстинктивно привлекательным, связано с такими впечатлениями предшествующимопытом и воспитанием. Последние могут быть названымотивами внимания. Впечатление черпает в них интересили даже, быть может, сливается с ними в один слож-ный объект, в результате чего они попадают в фокусвнимания. Легкий стук сам по себе весьма неинтересныйзвук, он может затеряться во множестве окружающихнас звуков, но едва ли стук в оконный ставень усколь-знет от внимания, если это условный знак любовникапод окном его милой.

Гербарт пишет: «Как поражает глаз стилиста нели-тературно написанная фраза! Как неприятна для музы-канта фальшивая нота или для светского человека на-рушение хорошего тона! Как быстры наши успехи в из-вестной отрасли знания, если ее основные начала ус-воены нами так хорошо, что мы воспроизводим их мыс-ленно с необыкновенной точностью и легкостью! Одна-ко как медленно и неуверенно воспринимаем мы самыеначала той или другой науки, если не получили надле-жащей подготовки при помощи знакомства с концеп-тами, еще более элементарными сравнительно с нача-лами данной науки! Апперцептивное внимание хорошонаблюдать на очень маленьких детях, когда,   слушаяеще не понятные для них разговоры старших, они вдругсхватывают отдельное знакомое слово и повторяют егосебе. Апперцептивное внимание можем мы подметитьдаже у собаки, которая оборачивается, когда ее назы-вают по имени. До известной степени нечто подобноепредставляет умение, проявляемое некоторыми невни-мательными школьниками во время урока, умение под-мечать каждый момент в рассказе учителя. Я помнюуроки нестрогого, но неинтересного преподавателя, укоторого в классе стоял непрерывный шепот, шепотэтот всегда моментально прекращался, как только учи-тель начинал рассказывать занятный анекдот. Как мог-ли мальчики, которые, по-видимому, ничего не слышалииз объяснения учителя, уловить начало анекдота? Безсомнения, большинство из них слышали кое-что из словучителя, но основная часть этих слов не имела никакойсвязи с интересами и мыслями, занимавшими школьни-ков в данную минуту, поэтому отрывочные слова, до-стигнув слуха, вновь улетучивались. Но как только сло-ва вызывали прежние представления, которые образо-вывали серию тесно связанных между собой идей илегко вступали в связь с новыми впечатлениями, тотчас

из сочетания старых идей и новых впечатлений полу-чался в итоге интерес к воспринимаемым вполуха сло-вам; они поднимались выше порога сознания — и вни-мание снова восстанавливалось».

Непроизвольное внимание, направленное на воспро-изведенные представления, непосредственно, если мыследим мыслью за рядом образов, которые сами по себепривлекательны и интересны; оно апперцептивно, когдаобъекты интересуют нас как средства для осуществле-ния более отдаленной цели или просто благодаря ассо-циации их с каким-нибудь предметом, который придаетим ценность. Токи в мозгу, сопровождающие процессымысли, могут представлять в таком случае столь тесносвязанное целое, их объект может настолько поглотитьнаше внимание, что не только нормальные ощущения,но даже сильнейшая боль вытесняются ими из областисознания. Паскаль, Весли, Голл, как говорят, обладалиспособностью всецело отвлекать внимание от боли.Карпентер рассказывает о себе, как он нередко прини-мался за чтение лекции с невралгией столь   сильной,что, казалось, не было никакой возможности  довестилекцию до конца. Но едва он, переломив себя, прини-мался за чтение лекции и во время ее углублялся впоследовательное развитие мыслей, как тотчас замечал,что боль нисколько не отвлекала его, пока не наступалконец лекции и внимание не рассеивалось. Тогда больвозобновлялась с силой, превосходящей всякое терпе-ние, так, что он удивлялся, как можно было перед этимзабыть о ее существовании («Физиология ума»). Анало-гичным примером служат солдаты, не чувствующие ранв разгар сражения.

Произвольное внимание. Карпентер говорит о сосре-доточении внимания путем сознательных усилий. Этимиусилиями и характеризуется то, что мы назвали актив-ным или произвольным вниманием. Всякий знает, чтоэто такое, но в то же время почти всякий согласится, чтоэто нечто не поддающееся описанию. Мы прибегаем кпроизвольному вниманию, когда нам нужно уловить ка-кой-нибудь оттенок в зрительном, слуховом, вкусовом,обонятельном или осязательном ощущении, а также ког-да мы хотим выделить какое-то   ощущение из массыподобных или стараемся сосредоточиться на предмете,для нас мало привлекательном, и при этом противодей-ствуем влечениям более сильных стимулов. В областиумственной произвольное внимание проявляется в совершенно аналогичных случаях, например когда   мыстараемся выделить и отчетливо представить себе идею,которая лишь смутно таится в нашем сознании, или ког-да мы с величайшими усилиями  стараемся различитьоттенки значения в синонимах, или упорно стараемсяудержать в границах сознания мысль, которая настоль-ко дисгармонична нашим стремлениям в данную мину-ту, что, не будь особых усилий с нашей стороны,  онабыстро уступила бы место иным образам более безраз-личного характера.

Чтобы представить себе лицо, которое  испытываетсразу все формы произвольного внимания, вообразим че-ловека, сидящего в обществе за обедом и намеренновыслушивающего скучнейшие нравоучения, которые емувполголоса читает сосед, в то время как кругом разда-ется веселый смех гостей, беседующих о самых зани-мательных и интересных вещах.

Произвольное внимание продолжается не долее не-скольких секунд подряд. То, что называется поддержкойпроизвольного внимания, в сущности, есть повторениепоследовательных усилий сосредоточить внимание   наизвестном предмете. Раз эти усилия нам удались, объ-ект внимания вследствие своей привлекательности раз-вивается; если его развитие нам интересно, то вниманиена время становится непроизвольным. Выше мы заме-тили, что, по словам Карпентера, поток мысли увлекаетнас, как только мы в него погрузимся. Этот пассивныйинтерес может быть более или менее продолжительным.Едва он успел вступить в силу, как внимание отвлека-ется какой-нибудь посторонней вещью; тогда посред-ством произвольного усилия мы   вновь   направляеммысль на прежний предмет; при неблагоприятных усло-виях такое колебание внимания может продолжатьсячасами. Впрочем, при этом надо не упускать из виду,что внимание сосредоточивается в данном случае не натождественном в психическом смысле объекте, но напоследовательном ряде объектов, только логически тож-дественных между собой. Никто не может непрерывнососредоточивать внимание на неизменяющемся объектемысли.

Есть объекты мысли, которые не поддаются разви-тию. Они попросту ускользают от нас, и, для того что-бы сосредоточить внимание на чем-нибудь, имеющем кним отношение, требуется такой ряд непрерывно возоб-новляемых усилий, что человек с самой энергичной волей бывает вынужден отступиться от них, тщетно упот-ребив в течение некоторого времени все   возможныесредства к достижению цели, и предоставить своим мы-слям следовать за более привлекательными стимулами.Есть такие объекты мыслей, которых человек боится,как пуганая лошадь, которых он стремится избегать да-же при самом беглом воспоминании о них. Таковы таю-щие капиталы для мота в разгар его расточительности.Но незачем приводить исключительный пример мотов-ства, когда для всякого человека, увлекаемого стра-стью, мысль об умаляющих страсть   обстоятельствахпредставляется несносной хотя бы на мгновение. <...>

При более спокойных душевных   состояниях труд-ность сосредоточить внимание на предмете бывает также велика, в особенности если мозг утомлен. Иное ли-цо, чтобы избежать скучной предстоящей работы, быва-ет готово ухватиться за любой предлог, каким бы нич-тожным и случайным он ни был. Я, например,   знаюодного господина, который готов разгребать угли в ка-мине, расставлять стулья у себя в комнате, подбиратьс полу соринки, приводить в порядок свой стол, разби-рать газеты, хвататься за первую попавшуюся под ру-ку книгу, стричь ногти,— словом, как-нибудь убиватьутро. И все это он делает непреднамеренно, единствен-но только потому, что ему к полудню предстоит приго-товить лекцию по формальной логике, которой он тер-петь не может. Все он готов делать, только не это.

Повторяю еще раз: объект внимания должен изме-няться. Объект зрения с течением времени становитсяневидим, объект слуха перестает быть слышим, еслимы будем неподвижно направлять на него внимание.Гельмгольц, подвергший самому точному эксперименти-рованию свое внимание в области органов чувств, при-меняя зрение к объектам, не привлекающим вниманияв обыденной жизни, высказывает несколько любопытныхзамечаний о борьбе двух полей зрения. Так называетсяявление, наблюдаемое нами, когда мы глядим каждымглазом на отдельный рисунок (например, в двух отделе-ниях стереоскопа); в этом случае мы осознаем то одинрисунок, то другой, то части обоих, но почти никогда неосознаем их оба вместе.

Гельмгольц говорит по этому поводу: «Я чувствую,что могу направлять внимание произвольно то на одну,то на другую систему линий (рис. 6) и что в таком слу-чае некоторое время только одна эта система сознается

мною, между тем как дру-гая совершенно ускользаетот моего внимания. Это бы-вает, например, в случае,если я попытаюсь сосчитатьчисло линий в той или дру-гой системе. Но крайне труд-но бывает надолго прико-вать внимание к одной какой-нибудь системе линий,если только мы не ассоциируем предмет нашего вни-мания с какими-нибудь особенными целями, которыепостоянно обновляли бы его активность. Так мы посту-паем, задаваясь целью сосчитать линии, сравнить нхразмеры и т. п. Равновесие внимания, мало-мальски про-должительное, ни при каких условиях не достижимо.Вынимание, будучи предоставлено самому себе, обнару-живает естественную наклонность переходить от одногонового впечатления к другому; как только его объект пе-рестает быть интересным, не доставляя никаких новыхвпечатлений, внимание вопреки нашей воле переходитна что-нибудь другое. Если мы хотим сосредоточить вни-мание на определенном объекте, то нам необходимо по-стоянно открывать в нем все новые и новые стороны, вособенности когда какой-нибудь посторонний импульсотвлекает нас в сторону».

Эти слова Гельмгольца чрезвычайно важны. А разони вполне применимы к вниманию в области органовчувств, то еще с большим правом мы можем применитьих к вниманию в области интеллектуального разнооб-разия. Conditio sine qua поп (непременное условие) дляподдержки внимания по отношению к какому-нибудьобъекту мысли заключается в постоянном возобновле-нии нашего внимания при изменении точки зрения насубъект внимания и отношения к нему. Только при пато-логических состояниях ума сознанием овладевает неот-вязчивая, однообразная idee fixe.

Гений и внимание. Теперь мы можем легко видеть,почему так называемое поддерживаемое внимание раз-вивается тем быстрее, чем богаче материалами, чемболее свежестью и оригинальностью отличается воспри-нимающий ум. Такие умы пышно расцветают и дости-гают высокой степени развития. На каждом шагу ониделают все новые и новые выводы, постоянно укрепляясвое внимание. Интеллект же, бедный знаниями, неподвижный, неоригинальный, едва ли будет в состояниидолго сосредоточивать внимание на одном предмете, ин-терес к которому ослабевает чрезвычайно быстро. Отно-сительно гениев установилось общее мнение, что онидалеко превосходят других людей силой произвольноговнимания. Можно выразить опасение, не представляетли у большинства из них эта сила чисто пассивное свой-ство. В, их головах идеи пестрят разнообразием; в каж-дом предмете гениальные люди умеют находить бесчис-ленное множество сторон и по целым часам могут со-средоточиваться на одной мысли. Но гений делаетих внимательными, а не внимание образует из них ге-ниев.

Вникнув в сущность дела, мы можем заметить, чтогении отличаются от простых смертных не столько ха-рактером внимания, сколько природой тех объектов,на которые оно поочередно направляется. У гениев объ-екты внимания образуют связную серию, все части ко-торой объединены между собой известным рациональ-ным принципом. Вот почему мы называем вниманиеподдерживаемым, а объект внимания на протяжениинескольких часов тем же. У обыкновенного человека се-рия объектов внимания бывает большей частью бес-связной, не объединенной общим рациональным прин-ципом, поэтому мы называем внимание такого человеканеустойчивым, шатким.

Не лишено вероятия, что гений удерживает человекаот приобретения привычек произвольного внимания ичто среднее умственное дарование представляет почву,где можно всего более ожидать развития добродетелейволи в собственном смысле слова. Представляет лидар внимания свойство гения или оно зависит от разви-/тия воли? Во всяком случае, чем долее человек можетудерживать внимание на одном объекте, тем болеепредставляется ему возможности вполне им овладеть. Способность же постоянно направлять рассеивающеесявнимание составляет живой нерв в образовании каждо-го суждения, характера и воли. У кого нет этой спо-собности, того нельзя назвать compos sui (владеющимсобой). Воспитание, которое могло бы совершенство-вать эту способность, было бы воспитанием par excel-lence. Но указать на такой идеал несравненно легче, чемдать практическое руководство к его достижению.

Относительно внимания общим педагогическим пра<

видом может служить следующее: чем более интересав данном занятии ожидает ребенка впереди, тем более

-будет' напряжено его внимание. Поэтому при обученииребенка нужно руководить его занятиями так, чтобы

-КЯХдое новое сведение находилось в известной связис ранее приобретенными знаниями, и, если возможно,вызывать в ребенке любопытство, так чтобы каждое но-вое полученное им сведение служило ответом иличастью ответа на вопрос, еще ранее существовавший вуме ученика.

Физиологические условия внимания. Вот, по-види-мому, наиболее важные из них: 1) по возникновениявнимания к данному объекту необходимо, чтобы соот-ветствующий кортикальный центр был возбужден ицентральным путем — идеационно, и путем внешнегочувственного раздражения; 2) затем орган чувств дол-жен быть приноровлен посредством приспособлениясоответствующего мышечного аппарата к наиболее от-четливому восприятию внешнего впечатления; 3) повсей вероятности, необходим известный приток крови ксоответствующему кортикальному центру. Третьего ус-ловия я не буду касаться, так как относительно его мыне имеем никаких обстоятельных сведений, и я посту-лирую его лишь на основании общих аналогий. Первоеи второе условия доказаны экспериментальным путем.Начнем ради удобства с рассмотрения второго условия.

Приспособление органа чувств. Оно наблюдается нетолько тогда, когда внимание направлено на внешнеечувственное впечатление, но и в случае, когда объек-том внимания служит мысль. Что такое приспособле-ние налицо, когда мы направляем внимание на внешнийобъект, само собой ясно. Глядя на что-нибудь или слу-шая что-нибудь, мы непроизвольно приспосабливаемглаза и уши, а также поворачиваем в нужном направ-лении голову и тело; обоняя и пробуя на вкус, мы при-спосабливаем язык, губы и нос к данному предмету;

осязая какую-нибудь поверхность, мы соответствую-щим образом двигаем осязающий орган. Во всех этихактах, производя непроизвольные целесообразные мы-шечные сокращения, мы задерживаем другие движения,нецелесообразные по отношению к тому результату,который мы имеем в виду. Так, пробуя что-нибудь навкус, мы зажмуриваем глаза, прислушиваясь, стараем-ся затаить дыхание и т. п. В результате получается

более или менее массивное органическое чувство напря-женности внимания. На это органическое чувство мыобыкновенно смотрим как на чувство нашей собственнойактивности, хотя оно возникает в нас посредством при-способления органов чувств. Таким образом, всякийобъект, способный немедленно возбудить нашу чувстви-тельность, вызывает рефлекторное приспособление ор-гана чувств, которое сопровождается двумя результа-тами: во-первых, чувством активности и, во-вторых,возросшей ясностью в нашем сознании данного объ-екта.

При интеллектуальном внимании в нас наблюдаютсятакие же чувства активности. Насколько мне известно,Фехнер первым проанализировал эти чувства и отличилих от только что указанных более грубых форм тогоже чувства. Вот что он пишет: «Когда мы переносимнаше внимание с объекта одного органа чувств на объ-ект другого, мы испытываем некоторое вполне опреде-ленное и легко воспроизводимое произвольно, хотя и неподдающееся описанию, чувство перемены направленияили изменения в локализации напряжения (Spannung).Мы чувствуем напряжения в известном направлении вглазах, с какой-нибудь стороны в ушах, напряжения,которые возрастают и изменяются в зависимости от сте-пени нашего внимания в то время, когда мы смотримили слушаем; это и есть то, что мы называем напряже-нием внимания. Локализация напряжения всего ярченаблюдается, когда внимание наше быстро колеблетсямежду слухом и зрением и в особенности когда мы хотимтонко распознать данный объект при помощи осязания,обоняния и вкуса. <:...> Когда я пытаюсь вызвать впамяти или воображении какой-нибудь живой образ, тоя начинаю испытывать нечто совершенно аналогичноенапряжению внимания при непосредственном зритель-ном или слуховом восприятии, но это аналогичное чув-ство локализуется совершенно иначе. В то время какпри восприятии реального объекта (а также зритель-ных следов) напряжение направляется всецело к дан-ному объекту—вперед, а при переходе внимания отодного органа чувств к другому оно только меняетсоответственно направление от одного органа чувств кдругому, не затрагивая остальную часть головы, привоображении и припоминании, наоборот, чувство напря-жения всецело отвлекается от внешних органов чувств

скорее углубляется в ту часть головы, которая напол-нена мозгом. Когда я хочу, например, припомнить мест-ность или лицо, они возникнут передо мной с живостью,если я буду направлять внимание не вперед, а, скорее,если так можно выразиться, назад».

«Направленность внимания назад», ощущаемая на-ми," когда внимание занято воспроизведенными пред-'ставлениями, по-видимому, состоит главным образом вовращении глазных яблок кнаружи и прямо противопо-ложно движению глаз при направлении зрения на внеш-ний объект. Впрочем, даже при внимании, направлен-ном на чувственные объекты, приспособление органачувств еще не самый существенный процесс, а второсте-пенный, который, как показывают наблюдения, можетвовсе не иметь места. Вообще говоря, верно, что ниодин объект, лежащий на крайних частях поля зрения,не может привлечь нашего внимания, не привлекая в тоже время и нашего глаза, т. е. не вызывая вращения иаккомодации глаза и не локализуя таким образомизображения предмета на желтом пятне, самой чув-ствительной точке глаза. Но при помощи упражнения ипри известном усилии можно направлять внимание наглавный объект поля зрения, оставляя глаз неподвиж-ным.

При этих условиях предмет никогда не различаетсянами вполне отчетливо (это невозможно по той причи-не, что изображение предмета получается здесь не насамом чувствительном месте сетчатки), но всякий можетубедиться, что предмет сознается более живо, если мыусилим к нему внимание. Так, учителя умеют следить'за учениками, делая вид, будто не глядят на них. Жен-щины, вообще говоря, больше пользуются перифериче-ским зрительным вниманием, чем мужчины. Гельмгольцсообщает один факт, столь любопытный, что я приведуздесь его наблюдение целиком. Однажды он производилопыты, желая слить в одно целое зрительное восприя-тие пару стереоскопических картин, освещавшихся намиг электрической искрой.

Картины помещались в темном ящике, который вре-мя от времени на мгновение освещался вспышкой; что-бы глаза не двигались в сторону, в середине каждойкартины булавкой был сделан прокол, через которыйпроникал дневной свет, так что оба глаза в промежут-ки мрака имели перед собой по одной светлой точке.

При параллельных зрительных осях обе эти точки сли-вались в одну, и малейшее движение глазного яблокатотчас же изобличалось раздвоением зрительных обра-зов. Гельмгольц таким путем нашел, что при совер-шенной неподвижности глаз простые плоскостные фи-гуры могут восприниматься в качестве трехмерных приодной вспышке. Но сложные фигуры воспринима-лись трехмерными лишь при нескольких вспышках под-ряд.

Любопытно, говорит далее Гельмгольц, что при этом,хотя мы неподвижно фиксируем оба глаза на булавоч-ных отверстиях и не даем раздваиваться их сложно-му изображению, тем не менее мы можем направитьнаше внимание на любую часть темного поля так, что-бы при вспышке получить впечатление лишь от той ча-сти картины, которая и лежит в направлении нашеговнимания. Здесь внимание является совершенно незави-симым от положения и аккомодации глаз или от ка-кого-либо известного нам изменения в этом органе иможет свободно направляться сознательным волевым уси-лием на любую часть темного и однородного поля зре-ния. Это одно из наиболее важных наблюдений для бу-дущей теории внимания («Physiologic Optik»).

Идеационное возбуждение центра. Но в чем же вы-ражается направление внимания на периферическуючасть картины, если при этом нет физической аккомо-дации глаза? Что происходит, когда мы распределяемили рассеиваем внимание по предмету, в котором ниодна часть не привлекает нашего внимания? Эти вопро-сы ведут нас к анализу второй характерной черты вни-мания — идеационного возбуждения, о котором мы упо-мянули выше. Усилие при направлении внимания накрайнюю часть картины заключается не в чем ином, какв стремлении сформировать себе возможно более ясноидею того, что там изображено. Воспроизведенная идеяидет на помощь ощущению, делая его более ясным. По-явление идеи может сопровождаться усилием; этогорода усилие и представляет в данном случае конечныйрезультат напряжения внимания. Мы сейчас покажем,что в наших актах внимания всегда есть известнаямысленная антиципация (предварение) объекта внима-ния. Льюис называет ее преперцепцией, и это названиепо-видимому, всего более подходит к мысленному ожи"данию наступающего явления,

При интеллектуальном внимании преперцепция, самособой, должна существовать как объект мысли, ибо вэтом случае объектом служит простая идея, воспроиз-веденное представление или концепт. Следовательно,доказав существование преперцепции при чувственномвнимании, мы докажем, что она налицо во всех про-цессах внимания. Впрочем, когда чувственное вниманиедостигло высшей точки, то невозможно определить, ка-кой элемент восприятия проникает в сознание извне икакой изнутри, но если мы найдем, что приготовлениек напряжению внимания всегда состоит отчасти изтворческого пополнения данного объекта психическимипродуктами воображения, то этим требуемое уже будетдоказано.

При определении времени реакции мы, направляявнимание на то движение, которое нужно было делать,ускоряли наступление реакции. Это сокращение време-ни мы в IX главе объяснили тем, что уже заранее, допоявления сигнала, нервные центры совершенно приго-товлены к разряду. Таким образом, состояние выжидаю-щего внимания перед наступлением реакции совпадаетс приготовлением соответствующего нервного центра кразряду.

Если воспринимаемое впечатление очень слабо, то,чтобы уловить его, необходимо изощрить внимание,предварительно направив его на то же впечатление,но в более сильной форме. Вот что говорит по этомуповоду Гельмгольц: «Если мы хотим наблюдать надобертонами, то можно посоветовать вслушиваться вслабо звучащую ноту, соответствующую искомому обер-тону, прежде чем производить звуковой анализ даннойноты... Если вы поставите перед ухом резонатор, соот-ветствующий какому-нибудь обертону ноты С (do), на-пример G (sol), и затем заставите звучать ноту С, тоуслышите G, значительно усиленное резонатором. Этоусиление обертона приучает ухо быть более вниматель-ным к искомым звукам. Если мы будем постепенноудалять резонатор, звук С станет ослабевать, но внима-ние, направленное резонатором на этот звук, улавлива-ет его гораздо легче, и наблюдатель уже может послетакого опыта слышать обертон С невооруженнымухом». Вундт объясняет такого рода опыты следующимобразом: «Беглые и слабые зрительные впечатлениядают в результате одно и то же. Попробуйте освещать

рисунок электрической искрой, появляющейся черезбольшие промежутки времени: после первых двух-трехвспышек обыкновенно невозможно ничего разобрать.Но смутное впечатление от рисунка все-таки сохраня-ется в памяти; каждая последующая вспышка допол-няет его, пока, наконец, не получится более ясное изо-бражение. Первичным стимулом для внутренней актив-ности здесь обыкновенно служит само внешнее впечат-ление. Мы слышим звук, в котором по некоторым ассо-циациям чувствуем наличность известных обертонов,далее припоминаем их, наконец улавливаем их ухом вданном звуке. Или, предположим, мы видим минераль-ное вещество, которое и ранее нам случалось видеть;

непосредственное впечатление вызывает соответствую-щий образ в нашей памяти, который в свою очередьсливается более или менее тесно с непосредственнымвосприятием. Различные свойства данного впечатлениятребуют особых благоприятных условий для распозна-ния, и мы заключаем при этом, что наше ощущениенапряженности внутренней активности возрастает в за-висимости от усиления яркости тех впечатлений, накоторые мы направляем внимание».

Это можно представить схематически в виде воздей-ствий на нервную клетку с двух сторон. В то вре-мя как предмет воздействует на нее извне, другие нерв-ные клетки действуют на нее изнутри. Для полной ак-тивности данной нервной клетки необходимо взаимодей-ствие обоих факторов. Данный объект воспринимаетсяс полнейшим вниманием только тогда, когда он одно-временно образует и восприятие, и воспроизведенноепредставление.

Приведем еще несколько опытов, которые после ска-занного будут вполне понятны. 'К опытам с освещениемстереоскопических фигур электрической искрой Гельм-гольц присоединяет следующее наблюдение: «Помещаяв стереоскоп рисунки столь простые, что было трудновидеть их двойными, мне удалось добиться этого дажепри мгновенном освещении, когда я старался живопредставить себе, как они должны были бы выглядетьдвойными. Здесь на восприятие влияло одно тольковнимание, так как глаз оставался совершенно непод-вижным».

Разбирая вопрос о борьбе двух полей зрения, Гельм-гольц снова говорит: «Это явление не есть соперниче-

nn в интенсивности между двумя ощущениями: оноТвисит от напряженности или рассеянности внимания.'п гамом деле, едва ли есть другое явление, на кото-ром sho было бы с большим удобством исследо-Тк почины  обусловливающие наше внимание. Не-в   я?очно при этом сознательно глядеть сначалаS'J^OM^SoT^ Другим: мы должнь,^"бР^ть

^W=^ о^з ^ствит^Гпо-^"нТрис. 7 и 8, где этот опыт не дает определенных

результатов, можно вызвать смену одной из кажущихсяфигур другой, напряженно воображая заранее ту фигу-ру, которую мы желаем видеть. То же наблюдается ина рисунках, на которых известные линии образуютсвоей комбинацией фигуру, не имеющую отношения ктому, что можно непосредственно видеть на рисунке ивообще на всех изображениях, где какой-либо предметне бросается в глаза и его едва можно отличить отзаднего плана. Случается, что мы долго не замечаемпредмета, но, раз замелив его, мы произвольно можемделать его объектом нашего внимания при помощи тогоумственного дубликата, который вводится в данноевосприятие нашим воображением. Кто может сразу уга-дать в бессмысленной французской фразе: «Pas de lieu

л

Rhone que nous» английскую поговорку: «Paddle yourown canoe»? Но едва ли человек, раз заметив звуковоесходство обеих фраз, не будет в состоянии возобновитьего в памяти. Ожидая удара часов, мы так проникаемсямыслью о наступающем звуке, что нам кажется, будтоуже бьет желанный или страшный час. То же испыты-ваем мы и в ожидании звука чьих-нибудь шагов. Прималейшем шелесте в лесу охотнику мерещится дичь,беглецу — преследователи. Влюбленный при виде каж-дой женской шляпки воображает, что под ней скрыва-ется головка его кумира.

Появление образа в уме и есть внимание; препер-Депция {предварение восприятия) есть половина перцеп-ции (восприятия) искомого объекта. Именно по этойпричине у людей открыты глаза лишь на те стороны ввоспринимаемых впечатлениях, которые они ранее при-учились различать. Любой из нас может заметить из-вестное явление, после того как на него нам было кем-нибудь указано, но то же явление без постороннегоуказания не сумеет открыть и один человек из десятитысяч. Даже в поэзии и изобразительных искусствахнеобходимо, чтобы кто-нибудь указывал нам, на чтоименно нужно обращать особенное внимание, что заслу-живает наибольшего удивления, пока наш вкус не до-стигнет полного развития и наша оценка эстетическихявлений не станет безошибочной.

В детских садах детей ради упражнения расспраши-вают, сколько характерных черт они могут назвать вданном предмете, например в цветке или чучеле птицы.Они сразу перечисляют знакомые им черты: листья,хвост, клюв, ноги, но в то же время могут часами гля-деть на птицу, не замечая ноздрей, когтей, чешуи и т. д.,пока не обратишь на это внимание детей, после чегоони всякий раз указывают на них. Короче говоря, мыобыкновенно видим лишь те явления, которые препер-ципируем. Преперципируем же мы лишь объекты, кото-рые были указаны нам другими под каким-либо ярлы-ком, а он запечатлелся в нашем уме. Потеряв накоп-ленный нами запас таких ярлыков, мы почувствовалибы себя в окружающем мире лишенными всякой ум-ственной опоры.

Педагогические замечания. Во-первых, необходимоукреплять внимание в детях, которые крайне небрежныв занятиях, беспорядочно перескакивают мыслью с од-ного предмета на другой. Учитель должен заботитьсяо том, чтобы сделать привлекательным предмет заня-тий, ассоциировать его с чем-нибудь интересующим ре-бенка; в худшем случае, когда нельзя придать интерессамим занятиям, можно пообещать награду за внима-тельное отношение к занятиям и наказание — за невни-мательное. Если предмет не вызывает в ребенке произ-вольного внимания, то приходится черпать интерес состороны. Но всего лучше, когда сама тема занятий ин-тересна, и, обучая детей, мы должны всегда старатьсясвязывать новые сведения, сообщаемые им, с теми

объектами, с которыми у них соединены преперцепции.То, что давно и хорошо известно, тотчас становитсяобъектом внимания и влечет за собой новые впечатле-ния, образуя для последних то, что, по психологическойтерминологии Гербарта, называется Apperceptionsmasse.Разумеется, талант учителя заключается именно в том,чтобы знать, какую Apperceptionsmasse надо выб-рать. Психология может здесь дать только общее пра-вило.

Во-вторых, необходимо искоренить ту рассеянностьвнимания, которая бывает у людей более зрелого воз-раста при чтении или слушании. Если внимание естьвоспроизведение данного ощущения изнутри, то привыч-ка читать только глазами или слушать только ухом можетбыть искоренена при помощи отчетливого расчлененияслышимых или видимых слов; таким путем можно ук-репить внимание. Это подтверждается опытом. Можносделать себя гораздо более внимательным к разговору,если мысленно повторять каждое услышанное слово, ане пассивно слушать слова. Значительное число моихстудентов, испытав этот прием, нашли его весьма по-лезным.

Внимание и свобода воли. До сих пор я рассматри-вал внимание в качестве психического процесса, всеце-ло зависящего от физиологических условий. И я дейст-вительно убежден, что выбор объектов внимания имен-но так предопределен. Ничто не может привлечь нашевнимание независимо от автоматической деятельностинервной системы. Другой вопрос: насколько зависимаот последней та интенсивность внимания, с которой мывоспринимаем объект, уже попавший, так сказать, вполе нашего духовного зрения? Нередко нужно умст-венное усилие, чтобы удержать внимание на одном итом же предмете. Если это усилие не есть простая ил-люзия, если оно представляет духовную силу, неопре-деленную по величине, в таком случае, разумеется, этасила совместно с физиологическими процессами даетобщий сложный результат. Хотя она и не вносит в со-знание новой идеи, но задерживает и закрепляет тамбесчисленное множество идей, которые без ее помощиисчезли бы гораздо быстрее.

Задержка может быть не более секунды, но это вре-мя могло иметь решающее значение, ибо при непре-рывной смене различных соображений, когда две про-тивоположные группы их, борясь между собой, находятся почти в равновесии, достаточно и одной лишнейсекунды внимания, направленного на одну из этихгрупп, чтобы дать ей окончательный перевес. Утвердив-шись в сознании, наше решение влияет на поступки, аот поступков может зависеть вся наша судьба. В главе«Воля» мы увидим, что драма нашей волевой жизнивсецело зависит от едва заметного перевеса в степенивнимания, сообщаемого одной из борющихся за преоб-ладание моторных идей. Но чувство реальности волевойжизни, главный стимул произвольных действий, зависитот сознания того, что они действительно обусловленынашим свободным решением, а не предопределены ты-сячи лет тому назад роковым ходом явлений. Это ка-жущееся чувство свободы, придающее истории и челове-ческой жизни такую трагическую окраску, может небыть простой иллюзией. Произвольное усилие, вполневозможно, не есть простой результат механических про-цессов, а некоторая первичная и притом неопределеннаяпо степени сила... В этом вопросе для здравомысляще-го человека последним словом должно быть «Ignore-mus» (мы не знаем), потому что взаимодействующие вданном случае силы по своей тонкости не поддаются из-мерению. Впрочем, психология, поскольку она претен-дует быть наукой, должна, как и всякая другая наука,постулировать в своих явлениях полный детерминизм,следовательно, и свободную волю, если таковая суще-ствует, рассматривать как естественную причину. Такбуду поступать в данной книге и я, следуя в этом отно-шении примеру других психологов. В то же время ядолжен признаться, что подобный прием хотя и пред-ставляет методологические удобства, позволяя распола-гать факты в простом порядке и в «научной форме»,однако не дает окончательного решения в том илидругом направлении, изучающем проблему свободыволи.