1. СВЕТ ПРОБИВАЕТСЯ НАРУЖУ - Пути в иные измерения- Франклин Меррелл-Вольф

17 августа 1936 года

Невыразимый переход наступил десять дней назад.

Мы только что вернулись в свой дом в Южной Калифорнии после нескольких недель пребывания в маленьком городке в местности Мазер-Лауд в северной части штата. Отдыхая после бессонной ночи, проведенной за рулем, я просматривал некоторые разделы “Системы Веданты” Пауля Дейссена, чем занимался более или менее систематически уже недели три. Книга Дейссена представляет интерпретацию Веданты в системе западной философии на основе комментариев Шанкары к Брахма Сутрам. Этой программе чтения я следовал потому, что убедился на опыте — слова Шанкары имеют на меня особое влияние. Какое-то время я искренне считал его своим Гуру, с которым находил полное взаимопонимание. (“Гуру” — санскритское слово, означающее — “духовный учитель”) Его изложение всегда было для меня внятным и убедительным во всем, что касалось анализа сознания, тогда как у других мудрецов я находил либо неясности, либо какие-то нюансы, с которыми был не вполне согласен.

Несколько месяцев назад я решился погрузиться в мысль Шанкары так глубоко, насколько это вообще возможно при чтении перевода. Именно с этой целью я не спеша, читал и размышлял над “Системой Веданты”. Большую часть времени я был совершенно один и больше, чем всегда, преуспел в проникновении в смысл того, что читал, и следовании логике прочитанного.

Однажды, сидя за столом после ужина, я обнаружил, что незаметно перешел в очень приятное состояние созерцания. Подлинное содержание сопровождавших этот переход мыслей я не помню, но поскольку предусмотрительно отметил и подверг само это состояние тщательному анализу, то его характер глубоко запечатлелся в моей памяти. Дыхание изменилось, но не в плане заметного замедления или ускорения, разве что оно было чуть медленнее обычного. Главная перемена состояла в каком-то тонком свойстве, связанном с воздухом. Казалось, что в воздухе разлита какая-то незримая субстанция неописуемой сладости. Описываемое ощущение сопровождалось прекрасным самочувствием, даже чисто физическим. Оно походило на счастье или радость, хотя эти слова не слишком точны. Это удивительное состояние далеко превосходило ценность любой из сравнительно известных разновидностей счастья и совершенно не зависело, скажем, от красоты или удобства окружения, которое в то время было скорее суровым и не столь уж привлекательным. Подобное свойство, связанное с воздухом, мне уже приходилось испытывать, хотя и не в такой степени, на больших высотах в горах. Однако в данном случае высота была всего тысяча восемьсот футов и воздух был далеко не бодрящим, напротив — очень теплым. После внимательного анализа внутренних ощущений я обнаружил, что это особое свойство воздуха, вроде эликсира, было заметнее всего при выдохе, а значит — не исходило из окружающего воздуха. Дыхание уже не было чисто физическим процессом, но, казалось, проникало весь организм как нежная ласка, принося удовольствие и покой. Оно было как нектар. Впоследствии я узнал, что это и была настоящая Амброзия.

Быть может, уместно упомянуть, что за несколько дней до этого, размышляя над прочитанным, я пришел к интерпретации природы осязаемой материи — интерпретации, прояснившей некоторые логические затруднения, которыми, похоже, всегда сопровождались попытки примирить трансцендентальное Бытие с физической вселенной. Идея состоит в том, что осязаемая материя, если понимать под этим все объекты чувств, плотные или тонкие, является на самом деле сравнительным отсутствием вещества, какой-то частичной пустотой. В настоящее время я не буду доказывать очевидность этой идеи и приводить се логическое обоснование, хотя это и было в общих чертах сделано мною в дни ее зарождения. Я просто хотел бы подчеркнуть то влияние, которое эта идея оказала на мое личное сознание, поскольку она сыграла важную роль в прояснении пути к Озарению, наступившему позже.

Обычно мы рассматриваем материальное наполнение ощущаемого нами как нечто вещественное. С другой стороны, напротив, мы можем убедиться, для начала теоретически, что так называемое пустое пространство не только является наполненным, но в действительности более вещественно, чем те его составляющие, которые воспринимаются как плотная материя. Для метафизики эта идея не нова, и многое в литературе по современной физике вполне с нею согласуется. Но я обнаружил, что даже самые убедительные идеи, если они получены из внешних источников, не оказывают на сознание такого влияния, которым отличается идея оригинальная — то есть такая, которая порождена творческим усилием данного индивида.

Лично у меня следствием этой идеи было гораздо более интенсивное приятие вещественной реальности там, где чувственное восприятие фиксировало пустоту, и возросшая возможность постижения нереальности, или реальности зависимой и производной, — в чувственном восприятии.

Этому предшествовали и еще некоторые факторы, которые стоит отметить. Года полтора назад начался ряд бесед с тем, кого я признавал Мудрецом. В подлинности его восприятия, к своему полному удовлетворению, я удостоверился всеми доступными мне способами. Когда мне не хватало понимания, я попросту следовал его советам, и со временем такое понимание постепенно раскрывалось. По его предложению мы с Шарифой, моей женой, занялись определенной общественной деятельностью. По мере продвижения в этой работе мы оба обнаружили постепенное возрастание понимания, которое определенно пролило свет на то, что прежде пребывало во мраке. Среди прочего Мудрец этот намекнул мне на мою связь с одним прежним воплощением — связь, которая имела особое значение. Он сообщил, что не был и не может быть моим личным Гуру, поскольку такие взаимоотношения определяются законами, которые не в нашей власти.

В прошлом у меня было два важных Постижения. Лет 14 назад, в ситуации, которую описывать нет необходимости, я внезапно постиг: “Я — Атман”. Это вызвало существенную перемену в мировоззрении, которая неизменно сохраняется и доныне. Кроме того, немногим менее года назад, когда я был занят вышеупомянутой общественной деятельностью, меня глубоко увлекла книга об одном ныне живущем индийском мудреце, благодаря которой я осознал, что Нирвана — это не какое-то внешнее по отношению к субъекту пространство, в которое можно войти как некий объект, но что “Я тождествен Нирване, всегда был и всегда буду таковым”. Это Постижение отличалось столь же устойчивым влиянием на личное сознание.

Теперь вернемся к Постижению, случившемуся десять дней назад. Я говорю “Постижение”, а не “опыт”, по одной весьма определенной причине. Собственно, это не было ни интеллектуальным пониманием, ни знанием посредством чувств, плотным или тонким: хотя обе эти формы присутствовали, особенно первая, но были полезны лишь как дополнения. Это было Пробуждение к Знанию, которое я смогу лучше отразить, если назову его “Знанием посредством тождества”, и, таким образом, этот процесс (насколько здесь вообще уместен подобный термин) лучше всего выразить словом “Постижение”.

Итак, я читал, сидя в кресле-качалке на балконе. Вместо того, чтобы читать по порядку, я сразу обратился к разделу, посвященному Освобождению, поскольку чувствовал к нему какое-то особое влечение. Я бегло просмотрел текст; изложение было чрезвычайно ясным и убедительным. И вот, когда я погрузился в размышления над прочитанным, меня вдруг осенило, что общей ошибкой в высшей медитации, цель которой — Освобождение, был поиск какого-то тонкого объекта познания, иными словами, чего-то, что можно испытать. Конечно, теоретически я давно знал ошибочность этого положения, но еще не постиг, а именно — не признал ее (тут тонкое, но очень важное отличие). Так вот, я сразу же оставил надежду на то, что что-то должно произойти. Затем, с открытыми глазами, не останавливая деятельности ни одного чувства, а значит — без какого бы то ни было транса, я извлек субъективный момент (элемент “Я” или “Атман”) — из всей полноты и многообразия объективного сознания. На нем я и сосредоточился. Естественно, я обнаружил то, что с относительной точки зрения является Мраком и Пустотой. Но я осознал это как абсолютный свет и полноту, и осознал, что оно — это Я. Конечно, я не могу сказать, что оно такое по своей природе. Сознание неотносительное неизбежно искажается относительными формами сознания. Я не только не мог бы передать это другим, — я не мог бы удержать этого даже в своем собственном относительном сознании: сознании в пределах ощущений, чувств или мыслей. Всякий мыслитель-метафизик сразу поймет, что это невозможно. Я был готов даже к тому, что личное сознание не примет в этом Постижении вообще никакого участия. Но, к счастью, это оказалось не так. Тут я почувствовал в своем дыхании присутствие амброзии и то очищающее благословение, которое она изливает на всю личность, включая даже физическое тело. Я нашел себя выше вселенной, но не в том смысле, что я покинул физическое тело и вышел в бесконечное пространство, а в том, что я выше пространства, времени и причинности. Я почувствовал себя каким-то неуловимым, но чудесным образом свободным. Я поддерживал всю вселенную, но не был связан с нею. Желания и стремления становились все более призрачными. Все мирские почести не способны были воодушевить меня, и сама физическая жизнь казалась нежелательной. В последующие дни я неоднократно пребывал в состоянии глубокого размышления, обдумывая идеи, которые были настолько отвлеченными, что для них не существует понятий. Я как бы проник в настоящую библиотеку знания; вся она была ещё менее конкретной, чем самая абстрактная математика. Личность покоилась в каком-то, я бы сказал, нежном сиянии счастья, — хотя и очень тонком, однако настолько сильном, что в сравнении с ним становилось ничтожным любое чувственное удовольствие.

Подобным же образом пропало чувство мирской боли. Я как бы взирал на мир, вопрошая: “Что же тут интересного? Что есть такого, что стоило бы усилий?” Меня интересовало лишь одно — чтобы другие души также осознали то, что осознал я, ибо в этом — единственный эффективный ключ к решению их проблем. Маленькие человеческие трагедии не вызывали во мне отклика. Я видел одну великую трагедию, причину всех прочих, — отсутствие осознания человеком своей собственной божественности. И я видел, что существует только одно решение — осознание этой Божественности.

С этого дня я неоднократно пребывал в Потоке амброзии. Часто я входил в него с легкостью движения мысли. Иной раз он прорывался сам. Мыслительная и телесная активность могут продолжаться в нем, если не нарушается своего рода легкая внутренняя сосредоточенность. Но сосредоточение сознания на деятельности интеллектуальной или физической прерывает поток. Присутствие некоторых людей действует на него враждебно, тогда как других — нет. Интересно его действие на тело. Последствием этого удивительно нежного Потока со всем его утонченным удовольствием является чувство неуловимой усталости в теле, несколько напоминающей ту, которую испытываешь после периода затяжной боли. Физические усилия затруднительны. Причина этого, по-моему, очевидна. Одно из действий Потока — явно очищающее, и это действие на материю тела является своеобразным испытанием. Нет никаких эмоциональных или интеллектуальных неудобств, за исключением того, что без этого Потока мир кажется пустым. Я изучаю действие Потока на других. Шарифа реагирует на него немедленно и узнает его присутствие иногда даже раньше меня. Он захватывает аудиторию, но те, кто до сих пор признавали лишь сознание значительно более низкого свойства, как будто не воспринимают эту амброзию. А может быть, ток этот слишком тонок. (В настоящее время, спустя почти два с половиной года после вышеописанного, сказанное требует существенного уточнения. После двух истекших сезонов на лекционной кафедре и после ряда личных контактов стало ясно, что к Потоку восприимчиво удивительно большое количество людей. Некоторых Он охватывает почти сразу).

20 августа

Вечером 17-го мы отправились в Голливуд на концерт. Зал был переполнен. В начале концерта у меня появилось ощущение толпы как огромного давления на мое сознание. Давление было настолько сильным, что я не мог через него пробиться. Потом, во время исполнения произведений Баха, я почувствовал некоторое облегчение и легкое покалывание в спине. Сознание до какой-то степени поднялось, но не до уровня Потока.

19-го мы вернулись домой. Я чувствовал себя глубоко уставшим и был не в состоянии поднять сознание. Кажется, внутреннее проникновение предъявляет определенные требования к телу. Жизнь без Эликсира стала более пустой, чем до того, как я впервые испытал Поток. Одни лишь внешние дела совершенно не могут удержать мой интерес.

Условия городской жизни определенно препятствуют пребыванию сознания в Потоке блаженства. С этой точки зрения особенно неблагоприятно вести машину в сутолоке уличного движения. Это требует объективного сосредоточения, и при таких обстоятельствах едва ли возможно сохранять непрерывную внутреннюю сосредоточенность. Лично я пока не могу безопасно перемещаться в этих условиях, уделяя им лишь периферийное внимание. Не исключено, что существует возможность установить такое внутреннее равновесие, которое будет сохраняться и при этих неблагоприятных условиях, но в любом случае запрос на жизненную энергию очень высок.

22 августа

Вчера вечером я вновь пробудился к более глубокому сознанию, хотя и не столь глубокому, как в первом случае. Непосредственной причиной этого было чтение раздела “Прямое познание” Шанкары. Кажется, всякий раз побудительной причиной является какой-то новый поворот Познания в сочетании с определенным творческим актом со стороны относительного сознания. Этот момент творческого открытия является критическим. Затем сознание углубляется, в каком-то тонком смысле отступает от относительного мира, и через личность течет блаженство. Мысль стимулируется или питается с какого-то очень глубокого, прежде незнакомого мне уровня.

Хотя “Я еcмь” в некотором смысле и является пределом простоты, но в его непосредственном присутствии возникает какое-то новое видение вселенной, требующее тщательной и необыкновенно сложной продуманности. Необходимо продумать и уяснить столь многое, что для фиксации и передачи мыслей не остается времени. Существует разница и в уровне мышления. До сих пор для углубления понимания я не раз пытался выразить себя через письмо. Теперь же любые формы выражения представляются мне явно неадекватными. Внутренняя мысль кажется более ясной в своей относительной бесформенности, чем когда я даю ей оформление, тогда как прежде я считал, что могу выражать себя почти сверх своего истинного понимания.

В попытке дать такое выражение мне приходится преодолевать явную скуку, хотя я отдаю себе отчет, что сделать это необходимо. Теперь мне ясно, почему замыслы ученых составить какие-то системы, как правило, оставались неосуществленными после прорыва к Освобождению. Объективное усилие выглядит слишком жалким по своим результатам.

Я нахожу, что в настоящее время интеллект явно обогатился, но внешняя чувственная жизнь стала беднее. Представляет ли это обеднение опасность, для тела? Прилив физической жизни ощутимо снизился. Как вызвать физический интерес, который никогда не был у меня значительным, чтобы тело обрело больше мужественности? Отвращение к внешнему миру способствует Освобождению, но оно же препятствует утверждению воли к жизни. Однако, это необходимо, если надлежит оставаться среди людей. Я опасаюсь, что воля без желания может привести к крайнему аскетизму.

* * *

Мы занимаемся медитацией каждый вечер. Я стремился к изолированию субъективного фактора в сознании, допуская медитацию с закрытыми глазами. Шарифа жаловалась на неодолимую сонливость, а Л. дремала в кресле. Я решил поработать с открытыми глазами, так как зрение сильнее всех прочих чувств, и с открытыми глазами бодрственное сознание сохраняется лучше. Позволяя внешнему сознанию следовать своему автоматизму, нужно сосредоточиться на субъективном моменте. Кажется, это должно более эффективно соотнести Сознание с личным сознанием. Недостаточно достигнуть “Я” во сне.

* * *

Кажется, я вижу больше снов, чем прежде. Многие из этих снов кажутся обзором событий, связанных с прошлым, хотя эти происшествия и события так преобразуются, что уже не являются репродукцией физических оригиналов. Бывает что-то вроде продолжения хода мысли, начавшейся в бодрственном состоянии. Сны эти не столь интересны в чувственном отношении и отличаются скорее свойством бесстрастного обзора событий, происшествий и идей.

Позапрошлой ночью в моем сознании возникли контуры плана нескольких книг. Главная из них должна быть о Знании в свете современной философской мысли, с акцентом на извлечении субъективного момента в сознании. В теоретической части я не скажу ничего нового, но достоинством книги станет то, что она будет написана с точки зрения и в перспективе действительного Познания. Книга призвана показать, что Познание является практической целью, подразумеваемой лучшим, что есть в нашей философии. Можно показать, что осознать “чистую апперцепцию” Канта и значит — достичь Познания и Освобождения. (Некоторые идеи, являющиеся частью предполагаемой работы, в дальнейшем вошли в настоящую книгу. Они приводятся здесь в той последовательности, в которой появлялись).

26 августа

Сила физической жизни сейчас течет живей, но она еще далеко не так энергична.

Я исследую новый мир. Столь многое нужно ясно продумать, что не хватает времени записывать, даже отложив все остальные дела. И все же необходимо, по мере возможности, передать эти внутренние события и идеи. Понимание стало необычайно ясным, но моя подлинная мысль — вроде какой-то стенографии, занимающей гораздо меньше времени, чем полное выражение ее на бумаге. Процесс письма кажется таким медленным! Я буду отмечать в этих записях все, что смогу, по мере проявления материала на внешнем плане сознания, оставляя систематизацию на будущее.