ПРИЛОЖЕНИЕ - Семинар с доктором медицины Милтоном Г. Эриксоном (Уроки гипноза) - Дж.К. Зейг

Комментарий к индукции с Салли и Розой

Это приложение является записью нашего с Эриксоном обсуждения

индукции, которую он провел во вторник с Салли и Розой. Мы про7

сматривали сеанс в видеозаписи и часто останавливали запись, что7

бы обсудить отдельные аспекты работы Эриксона.

Обсуждение заняло два дня: 30 января и 3 февраля 1980 года. Сам

сеанс состоялся шестью месяцами раньше.

Для тех, кто интересуется гипнозом, это обсуждение послужит по7

лезным упражнением при анализе остальных приведенных в книге

индукций и поможет определить индукционную методику Эриксона.

Читатель также может сравнить свои заключения с теми, что опре7

делились в ходе обсуждения, приведенного в этом приложении. Как

я уже говорил во вступительной части, внимательный наблюдатель

может уловить больше половины тех тонких приемов, к которым

прибегал Эриксон в работе с Салли и Розой.

Зейг: Вторник, второй день с начала работы семинара, в первый день Салли не

присутствовала. Занятия идут уже 15 минут, когда она входит в гостиную со

стороны кабинета. Ты рассказываешь о случае энуреза, когда больная подари7

ла тебе сделанного из ниток пурпурного осьминога. Салли входит в опоздани7

ем, и ты тут же используешь ее в качестве объекта для индукции. Индукция

прошла прекрасно. Великолепный пример.

Эриксон: Что вы там прячетесь? (Э. поворачивается и обращается

к Салли.)

Салли: Я боялась вас прерывать. Нет ли свободного местечка?

Эриксон: Я могу прерваться и продолжить в любом месте, так что

входите и садитесь.

Салли: Там есть где сесть?

Эриксон: Подвинь,ка вон тот стул. (Говорит Розе, которая сидит в

зеленом кресле.) А сюда можно поставить еще один. (Указывает

рядом с собой по левую сторону.) Подайте ей стул. (Один из муж7

чин устанавливает складной стул слева от Э. Салли садится рядом с

Э. и кладет ногу на ногу.)

Эриксон: Не стоит сидеть нога на ногу.

Салли: (Выпрямляет ноги и смеется.) Подозревала, что вы так от,

реагируете.

Эриксон: Есть такая считалка: “Диллар, доллар, в десять школа”.

Наши иностранные друзья могут ее не знать, но вы,то знаете,

верно?

Салли: Нет.

Эриксон: А ты понял значение слов “Диллар, доллар”?

Зейг: О, да. Просто здорово. “Диллар, доллар, в десять школа. Нету дыма без

огня: опоздал ты на полдня”.

Эриксон: Угу. Это воскрешает детские воспоминания.

Зейг: Восхитительный прием. Ты сразу решил, что проведешь с ней индукцию.

Эриксон: Угу.

Зейг: Ты решил наказать ее за опоздание?

Эриксон: Нет, я просто вызвал у нее чувство смущения.

Зейг: Так.

Эриксон: А когда она села рядом со мной, вернул ее к счастливым детским вос7

поминаниям.

Зейг: Да, ты усадил ее рядом.

Эриксон: Угу, ведь каждый школьник всегда хочет сесть поближе к учителю,

разве не так? (Э. смеется.)

Зейг: В ее характере обращают на себя внимание четыре черты, и ты велико7

лепно использовал все. Во7первых, у нее масса противоречий. Например, она

не любит, чтобы ее замечали и в то же время опаздывает и тем самым привле7

кает общее внимание. Вторая черта: она, скорее, принадлежит к тем, кто лю7

бит верховодить. Третья черта: она считает себя очень точной и непогреши7

мой. Поэтому она уклончива в своих ответах. Это проявляется очень своеоб7

разно. Ты это сразу заметил. И четвертая черта: она упряма. Войдя, она наме7

ревается укрыться в конце комнаты за спинами, но ты заставляешь ее сесть

впереди. Затем она закидывает ногу на ногу, а ты говоришь: “Не стоит сидеть

нога на ногу”. Она смеется и распрямляет ноги со словами: “Подозревала, что

вы так отреагируете”. Вот еще одно проявление ее противоречивости, она не

хочет, чтобы ею “командовали” на словах, но ее тело и все поведение указыва7

ют на склонность к взаимопониманию.

Эриксон: Она ответила: “Подозревала, что вы так отреагируете”. Это идет из7

нутри.

Зейг: Не совсем понял.

Эриксон: Она распрямляет ноги. Это ее внешняя реакция. Но когда она ком7

ментирует свое действие, это внутренняя реакция. Комментарий на внутрен7

ний рисунок поведения.

Зейг: Значит, она уже внутренне ориентирована и комментирует свое внут7

реннее поведение. Понятно.

Эриксон: Она выразила свое личное ожидание.

Зейг: (Смеется.) Что ты пройдешься насчет ее скрещенных ног?

Эриксон: Угу.

Эриксон: (Недоверчиво.) Как, вы никогда не распевали: “Диллар,

доллар, в десять школа?”

Салли: Я и продолжения не знаю.

Эриксон: Честно говоря, я тоже не знаю.

(Салли смеется.)

Зейг: Но это неправда. Ты знал продолжение.

Эриксон: Угу.

Зейг: Ты хотел, чтобы твой намек на ее опоздание был воспринят бессозна7

тельно?

Эриксон: Я с ней быстро согласился.

Зейг: И тем самым установил с ней некую общность?

Эриксон: Угу.

Эриксон: Вам удобно?

Салли: Не совсем. Я пришла уже к середине занятий и мне... я как,

то...

Эриксон: Вы у меня раньше не бывали?

Салли: М,м,м... Да, я вас однажды видела прошлым летом. Я была с

группой.

Эриксон: А в трансе были?

Салли: Предполагаю, что да. (Кивает головой.)

Эриксон: Вы не помните?

Салли: Предполагаю, да. (Кивает головой.)

Эриксон: Только предположение?

Салли: Угу.

Эриксон: Предположение не есть действительность.

Салли: Почти то же самое.

Эриксон (скептически): Предположение — это действительность?

Салли: Иногда.

Эриксон: Иногда. Так ваше предположение, что вы были в

трансе, — действительность или предположение? (Салли смеется

и слегка откашливается. Она, похоже, смущена и ей неловко.)

Эриксон: В ней идет внутренняя борьба.

Зейг: Да. Ты ее спросил, приходилось ли ей раньше бывать в трансе. На сло7

весном уровне она отвечает: “Предполагаю, что да”, а на несловесном, кивает

головой, выражая согласие.

Эриксон: Это внутренняя реакция. Я приведу тебе один выразительный при7

мер.

Когда я работал в психиатрическом отделении, мне сказали, что поступили

двое больных с нарушениями психики. Сам я еще к ним не заходил. Поэтому,

когда пришли мои студенты7практиканты, я предложил им вместе со мной

пройти в палаты, где разместили больных. На мне был белый халат, а трость,

которой я пользовался при ходьбе, я держал так, чтобы она не бросалась в гла7

за. Приоткрыв дверь, я заглянул в первую палату. Пациент поднял голову, по7

смотрел на меня и произнес: “На вас белый халат. Белый дом находится в Ва7

шингтоне. Мехико — столица Мексики”. И ты это знаешь, и я это знаю, это из7

вестно каждому встречному7поперечному. Это была внешняя реакция.

А другая пациентка произнесла: “Вы в белом халате. Криппл* Крик находится

в Колорадо”. (Мою трость она не видела.) “Вчера я видела на дороге змею”. А

это уже внутренняя реакция. Мне пришлось потрудиться два дня, чтобы по7

нять, в чем дело. Вместе с братом пациентки мы сходили на то место, где ос7

тался след змеи на дороге. Брат показал мне его.

Перед самой болезнью пациентка читала книгу об истории местечка Криппл

Крик в Колорадо. Я достал книгу и стал ее читать. Речь шла о шахтерском по7

селке. В книге подчеркивалось, что сколько шахтеры ни трудились, им не уда7

валось скопить приличных денег, потому что они все спускали в игорном за7

ведении. Зато китайцы, владельцы прачечных, работали до изнеможения, но

сколачивали состояния.

В тот день, когда я заглянул к больной, халат я носил уже второй день. Вот от7

куда проблема стирки. Это внутренняя реакция.

* Помимо значения “калека”, в данном сочетании это слово обозначает “порожистый” ру7

чей. — Прим. переводчика.

И все7таки, что же означал след змеи на дороге? Стал читать книгу дальше и

выяснил, что дорога к поселку извивалась, как след змеи. Все это идет из

нутри.

Работая с пациентами, я все время использую и внутреннее, и внешнее.

Зейг: Ты хочешь сказать, что фокусируешь их попеременно то на внешнем, то

на внутреннем?

Эриксон: Не обязательно попеременно. Время от времени я меняю последова7

тельность.

Зейг: А это нарушает модель их сознания?

Эриксон: Да. И начинает формироваться новая модель.

Зейг: Давай7ка снова вернемся к началу. Ты спрашиваешь, была ли она раньше

в трансе. Задав этот вопрос, ты побуждаешь ее к внутренней ассоциации. Она

вспоминает тот раз, когда она уже здесь была, и отвечает: “Предполагаю,

да” — и кивает головой. Тут ты ее подлавливаешь на уклончивости ответа. На

словесном уровне она отвечает: “Предполагаю, да” — и снова кивает головой.

А далее ты обыгрываешь слова “предположение” и “действительность”.

Она не хочет связывать себя на словесном уровне, не позволяет учить себя.

Словесно она не разрешает одержать над собой верх. Но она более податлива

на несловесном уровне.

Эриксон: О, да. Смотри. (Э. берет со стола подставку для графина с водой и

держит мгновение у груди, затем кладет ее на край стола.) Полагаю, ты

скажешь, что я поставил ее на место.

Зейг: Полагаю, что это так. (Смеется.)

Эриксон: Видишь, я не связываю себя конкретным утверждением, но я связал

себя действием.

Зейг: Да.

Эриксон: То же самое сделала и она.

Зейг: Да. Затем она вынуждена внутренне связать значение слов “предположе7

ние” и “действительность”.

Эриксон: Она избегает прямого ответа, давая собеседнику понять, что для нее

это равнозначные слова.

Зейг: Да. Ты заметил, как она последовательна в своей уклончивости?

Эриксон: Угу.

Салли: Разве это важно? (Студенты смеются.)

Эриксон: Это другой вопрос. А я спросил: ваше предположение —

это предположение или действительность?

Салли: Скорее всего, и то и другое.

Эриксон: Но ведь предположение может быть как реальным, так и

нереальным, стало быть, в вашем предположении соединены и ре,

альное и нереальное?

Салли: Нет. У меня соединены предположение и реальность. (Упря7

мо тряхнув головой, С. замирает.)

Эриксон: Вы хотите сказать, что ваше предположение может

быть реальностью, а может — нет? И в то же время оно реально?

Так какое же оно? (Салли смеется.)

Салли: Теперь я уже не знаю.

Эриксон: Стоило ли так долго упираться, чтобы признаться в

этом? (Салли смеется.)

Зейг: Вот ее первое определенное утверждение. После этого ты слегка осла7

бил напряжение.

Салли: Она склонила голову.

Зейг: Да, она склонила голову. Ты использовал конфузионный прием, чтобы

усугубить ее неловкое положение.

Эриксон: Ей надо было как7то выйти из этого положения.

Зейг: Определенный ответ был единственным выходом из предложенной тобой

ситуации. Своим ответом она вынуждена была связать себя на словесном

уровне.

Эриксон: Причем, проявив покорность.

Зейг: Стало быть, проиграв.

Зейг: Угу.

Салли: Сама не понимаю.

Эриксон: Вам удобно?

Салли: О, да, я вполне освоилась. (Говорит тихо.) Надеюсь, своим

вторжением я не очень помешала присутствующим.

Эриксон: Может, вы стесняетесь?

Салли: М,м,м... Мне было бы уютнее сидеть где,нибудь подаль,

ше, но...

Эриксон: Чтобы вас не было видно?

Салли: Не было видно? Да, пожалуй.

Зейг: Вот она говорит: “Надеюсь, я не очень помешала своим вторжением”.

Она второй раз выражает надежду, что не помешала своим опозданием. А меж7

ду прочим, на следующий день, в среду, она опять опоздала. Очень упрямая.

Эриксон: Она оправдывается.

Зейг: Да, понимаю. Опоздав во второй раз, она оправдывается за первое опоз7

дание.

Эриксон: Угу.

Зейг: И опять она выражает надежду, что никому не помешала тем, что пре7

рвала занятия. И продолжает упорно мешать людям своими опозданиями. Вот

еще одно противоречие.

В ней проявляется еще ряд противоречий. Вот, пожалуйста: Салли говорит

очень тихо, вроде бы не желая привлекать к себе внимания, а с другой сторо7

ны, все время опаздывает, привлекая общее внимание. Противоречие очевид7

но и в ее манере одеваться. На ней весьма смелый открытй топ, но сверху на7

брошен легкий блузон.

Есть еще одно противоречие, которое я отметил и хотел бы знать твое мнение

о нем. Тебе не кажется, что в ней столкнулись взрослая девушка и маленькая

девочка?

Эриксон: “Диллар, доллар” вернул ее в детство.

Зейг: Ты подтолкнул ее к внутренней ассоциации относительно необходимос7

ти взросления. Хорошо.

Эриксон: Где любят сидеть маленькие дети? В конце комнаты.

Зейг: В ней преобладают черты маленькой девочки.

Эриксон: Она сама их подчеркивает.

Эриксон: Что же это за желание?

Салли: Быть неприметной.

Эриксон: Так, значит, вы не любите, когда на вас обращают вни,

мание?

Салли: Ой, совсем вы меня запутали. (Смеется, видно, как она сму7

щена. Она слегка откашливается, прикрывая рот левой рукой.) Это

не так... не совсем... нет... хм...

Эриксон: Что значит “неприметный”?

Зейг: То, что не замечаешь.

Эриксон: А еще что?

Зейг: Не знаю.

Эриксон: У меня на столе есть кое7что привлекающее глаз.

Зейг: Да, то, что выделяется среди других предметов.

Эриксон: Назови их.

Зейг: А, я обратил внимание на вырезанную из дерева птичку и на фигурку.

(На столе стоит небольшая скульптура с лицом, похожим на Эриксона, в

пурпурном одеянии.)

Эриксон: Вот абсолютно неприметный карандаш. Тоже лежит на виду. (Указы,

вает на один из нескольких лежащих на столе карандашей.) Но он малень7

кий.

Зейг: Быть маленьким значит быть неприметным.

Эриксон: Большая вещь всегда приметна. Когда Салли своим опозданием пре7

рвала занятия, после упоминания о “дилларе, долларе”, она сразу почувство7

вала себя маленькой. Это когда она во второй раз извинялась.

Зейг: Верно.

Эриксон: Вот мы опять вернулись к “диллару, доллару”, от которого она сразу

стала школьницей, а значит, маленькой. На следующий день она является и

сходу начинает играть роль “малышки”.

Эриксон: Вам не нравится то, что я сейчас с вами делаю?

Салли: М,м,м... Нет. Скорее, у меня смешанное чувство. Я польще,

на вниманием и мне интересно то, что вы говорите.

Эриксон (перебивая): А сами думаете, когда же, черт побери, он от

меня отвяжется. (Общий смех.)

Салли: Хм, смешанное чувство. (Подтверждает свои слова кивком

головы.) Если бы я не прервала занятия, а мы просто беседовали с

вами — это одно дело, а...

Эриксон: Когда, разговаривая с маленьким ребенком, человек говорит “черт

побери”, он подчеркивает, что он — взрослый, а ребенок — маленький.

Зейг: Понимаю, очень удачный ход. Ведь за этим вскорости следует формаль7

ная индукция, и ты вызываешь у Салли ассоциации, связаные с достигнутой

регрессией. Ты строишь индукцию на ее представлении о себе как о маленькой

девочке, еще только думающей о том, когда она станет взрослой. Поэтому все

идет очень гладко.

Эриксон: Вам, значит, неловко перед остальными?

Салли: Да, пожалуй, я...

Эриксон: Хм,м,м.

Салли: ...У них занятия ... а я пришла и отняла столько времени.

Зейг: Вот она в третий раз упоминает, что помешала. В твоем “Хм7м7м” про7

звучал вызов, словно ты поставил под сомнение ее внимание к интересам дру7

гих людей.

Эриксон: Угу.

Эриксон (уставившись перед собой в пол): Давайте твердо запом,

ним, что психотерапевт должен создать для своего пациента та,

кую обстановку, чтобы ему было спокойно и удобно.

Зейг: Здесь ты впервые отвлекся от нее, переведя свой взгляд на пол. Ты упот7

ребил слова “спокойно” и “удобно”, чтобы у нее возникла ассоциация с чув7

ством покоя и удобства.

Эриксон: Угу. Причем это было произнесено неоспоримым тоном.

Зейг: Спорить с этим просто невозможно.

Эриксон: Я не пожалел усилий, чтобы Салли почувствовала себя не

в своей тарелке и смутилась, оказавшись в центре внимания, а

это (обращаясь к группе) вряд ли служит установлению добрых,

способствующих излечению отношений, не так ли? (Э. смотрит на

С., берет кисть ее правой руки и медленно поднимает.) Закрой гла,

за. (Она смотрит на него, улыбается, затем смотрит вниз на свою

руку и закрывает глаза.)

Зейг: Ты переключился на другую тему, и она перестала быть центром внима7

ния. Она отключилась, потому что ты с ней непосредственно больше не разго7

варивал. Это был поворот вовнутрь.

Эриксон: Покой и удобство.

Зейг: Да, ты произнес “спокойно и удобно”.

Эриксон: Итак, прежняя модель сознания была разрушена, за этим последовали

покой и удобство, так как они направлены вовнутрь. Теперь я мог отделиться

от нее. Но что же она собиралась делать с покоем и удобством? Пребывать в

них и далее.

Эриксон: Так и сиди с закрытыми глазами. (Э. отводит пальцы от ее

правой руки, и она повисает в воздухе.) Входи в глубокий транс.

(Э. снова берет ее за запястье. Рука слегка опустилась. Э. Медлен7

но пригибает ее вниз. Он говорит неторопливым и размеренным го7

лосом.)

Зейг: Так, рука у нее осталась поднятой. Но, похоже, тебе показалось, что рука

у нее опускается. Поэтому ты проявил власть и опустил ее руку, еще раз под7

черкнув свой контроль над ситуацией.

Эриксон: Да. Но я опускал ее руку точно таким же движением, как и поднимал

ее. (Э. показывает, поднимая руку З.) В движении моей руки неуверенность.

Зейг: Для того, чтобы она снова ушла в себя и сосредоточилась...

Эриксон: На внутренней стороне.

Эриксон: Тебе очень удобно и очень спокойно, и ты наслаждаешься

чувством покоя... такого покоя, что забываешь обо, всем, кроме

этого чудесного состояния покоя.

Эриксон: Забываешь обо всем, кроме покоя.

Зейг: Да, она вошла в комнату, и ты заставил ее чувствовать себя очень не7

удобно. Ты нагнетал напряженность. А потом начал подбрасывать мысли о по7

кое. Чтобы затем, уже напрямую, вернуться к мысли о покое, сняв тем самым

напряжение.

Здесь ты начинаешь делать еще одну вещь. Ты от нее отстраняешься в прямом,

физическом смысле. И тут же, вскоре, очень близко наклоняешься к ней, так

что ей должно быть немного не по себе. Смотри, как близко ты к ней склонил7

ся. Однако, благодаря гипнотическому внушению, тело ее спокойно, расслаб7

лено. Ты ее чуть ли не касаешься, но, несмотря на это, она чувствует себя ком7

фортно.

Эриксон: Это тоже внутренняя реакция.

Зейг: Когда ты приближаешься, вначале в ней чувствуется некоторая напря7

женность, но ее тело расслабляется, как только она входит в транс. Ты все это

проделал, чтобы избавить ее от нормальной внутренней реакции на ощущение

дискомфорта?

Эриксон: Нет. В этом месте, наклонившись к ней, я изменил интонацию голоса

и тем самым переключил ее внимание на мой голос.

Зейг: Из7за ее внутренней реакции?

Эриксон: Да. Для того, чтобы, независимо от моей позы, она уходила все глуб7

же и глубже в транс и все дальше и дальше от меня, в то же время оставаясь

рядом со мною.

Зейг: Ты хочешь сказать, все дальше от тебя, чтобы избавиться от чувства дис7

комфорта, вызванного твоей близостью?

Эриксон: Нет. Чем глубже транс, тем она дальше от меня. От внешней реально7

сти. Поэтому я склонился к ней как можно ближе, чтобы, уходя от реальности,

она оставалась рядом со мной.

Зейг: Теперь понимаю. Я думал, что твои действия связаны с ее реакцией на

ощущение дискомфорта, вызванного чрезмерной близостью другого человека.

Твоя близость могла вызвать дисфомфорт, но ты стал внушать ей ощущение

покоя. Тем самым она осталась в непосредственной близости к другому чело7

веку, но ее тело было спокойно и расслаблено.

Эриксон: Но я хотел, чтобы она отдалилась от остальных.

Зейг: Понятно. Но чтобы она осталась рядом с тобой.

Эриксон: Еще немного, и тебе покажется, что твой разум отделя,

ется от тела и плывет в пространстве — возвращается в про,

шлое. (Пауза.)

Эриксон: Я вывел ее из действительности и перенес назад во времени.

Зейг: Да.

Эриксон: Это уже не 1979,й и даже не 78 год. Вот остается позади

1975,й. (Эриксон близко наклоняется к Салли), и 1970,й улетает

прочь, время откатывается вспять.

Эриксон: “Остается позади 19757й”.

Зейг: На этих словах ты сделал ударение и еще ближе придвинулся к ней.

Эриксон: Да.

Зейг: Еще раз закрепляя ее связь с тобой, независимо от того, где она находит7

ся во времени и пространстве.

Эриксон: Эта связь у нее ассоциируется с моим голосом.

Зейг: Сначала своей считалкой ты “имплантировал” в ней ощущение малень7

кой девочки. С помощью различных гипнотических коммуникационных при7

емов ты еще и еще раз укреплял в ней осознание себя маленькой девочкой.

Затем, на основании достигнутого, ты приступаешь к индукции. Ты медленно,

но с постепенным нарастанием, оживляешь в ней маленькую девочку.

Эриксон: Вот сейчас будет 1960,й, а вот и 1955,й... и, наконец, ты

узнаешь 1953 год... И ты понимаешь, что ты маленькая девочка.

Эриксон: Годы идут по убывающей: 19607й, 19557й, 19537й. (Э. показывает,

как с каждым названным годом его голова опускается все ниже.)

Зейг: Ты и сам словно отходишь назад с каждым названным годом.

Эриксон: Обрати внимание, звук голоса тоже словно переместился в простран7

стве.

Зейг: Это незначительное изменение в голосе вызывает у нее дополнительные

ассоциации и реакции.

Эриксон: Где для человека естественно помещать будущее? Впереди за гори7

зонтом жизни, в небесах.

Зейг: Понимаю. Тогда прошлое где7то внизу и позади.

Эриксон: Это общепринятое представление. Неосознанное представление. Впе7

ред и вверх для будущего. Назад и вниз для прошлого.

Эриксон: Как хорошо быть маленькой.

Зейг: Вот что надо здесь добавить. Ты ей говоришь: “Ты понимаешь, что ты ма7

ленькая девочка. Как хорошо быть маленькой”. Она могла истолковать твои

слова двояко. На внутреннем уровне она могла подумать: “Видимо, во мне

проявилось что7то от маленькой девочки, что, в принципе, мне присуще в жиз7

ни?” Другая ассоциация с восприятием себя как маленькой девочки могла воз7

никнуть в связи с внушаемой тобой последовательностью во времени, которая

идет по убывающей.

Эриксон: Это я говорю о времени, а у нее нет времени, чтобы думать о вещах,

вроде “Как я выгляжу в жизни?” Я веду ее во времени.

Эриксон: Возможно, ты думаешь о предстоящем дне рождения, или

о том, как едешь в гости к бабушке... или идешь в школу.

Эриксон: “Идешь” — это очень сильное слово. Не столь важна цель, как чув7

ство, ощущение ходьбы, именно оно делает цель реальной.

Зейг: И еще, ты начинаешь употреблять слово “возможно”. “Возможно, ты ду7

маешь о предстоящем дне рождения”. Салли из тех, кто берет инициативу в

свои руки, а ты ей предлагаешь такую возможность.

Эриксон: Она тут же перехватывает инициативу.

Зейг: Однако в рамках предложенного тобой гипнотического рисунка.

Эриксон: Да, в предложенных ей рамках. Но она не в состоянии проанализиро7

вать этот рисунок.

Зейг: Не позволяет быстрота событий.

Эриксон: Может, как раз сейчас ты сидишь в классе и смотришь на

учительницу.

Эриксон: “Может, как раз сейчас ты сидишь в классе”. “Сейчас” — это настоя7

щее, и я произношу слово нараспев. Растянутое настоящее. Произнесенное

протяжно, слово “сейчас” дает время подумать о многом, но не дольше, чем

длится слово “сейчас”.

Зейг: Значит, она возвращается в прошлое, а прошлое становится настоящим.

Эриксон: Да. Растянутым настоящим. Это длительное настоящее. Мы думаем о

сегодняшнем дне как о настоящем, но оно длится весь день. Вам не приходит в

голову думать о какой7то части текущего дня как о прошлом. Вот я и придаю

“настоящему” характер длительности, произнося слово “сейчас” протяжно —

“сей7ча7а7ас...”

Зейг: То есть, придавая ему протяженность во времени. Здесь есть один очень

забавный момент. Когда я выступаю, представляя тебя и твои методы индук7

ции, я всего лишь предупреждаю присутствующих, что даже самые вниматель7

ные и наблюдательные не смогут уловить около половины того, что будет пе7

ред ними происходить. И вот перед тобой сидит тот, кто не уловил почти всю

вторую половину.

Эриксон: А может, играешь в школьном дворе, а может, у тебя ка,

никулы. (Э. откидывается на спинку кресла.) Ты хорошо проводишь

время.

Зейг: Сказано вполне определенно. “Ты хорошо проводишь время”.

Эриксон: Что означает “хорошо проводить время”?

Зейг: Она хорошо проводит время в прошлом, которое воспринимается ею как

“сейчас”.

Эриксон: “Хорошо проводить время” не определяет время. Можно играть в под7

кидного дурака, прыгать через веревочку, качаться на качелях, в любом случае

это будет хорошее времяпровождение “сей7ча7а7ас”.

Зейг: Выбирать занятие предстоит ей.

Эриксон: Да, но в пределах “сейчас”.

Зейг: То есть, в пределах гипноза.

Эриксон: Да, и школьных лет.

Эриксон: Порадуйся тому, что ты маленькая девочка, которой еще

только предстоит стать взрослой. (Э. близко наклоняется к Сал7

ли.) Может, ты хочешь узнать, кем ты станешь, когда будешь

взрослая. Вероятно, тебе захочется узнать, чем ты будешь зани,

маться, когда станешь девушкой. Мне интересно, захочется ли

тебе учиться в высшей школе. Подумай и ты об этом.

Эриксон: “Когда ты станешь девушкой”. (Э. говорит оживленным голосом.)

Зейг: Ты дополнительно подчеркиваешь голосом, что она пока еще “внизу” и

только заглядывает “вверх”, в будущее. Ты придаешь своему голосу мелодику,

какой обычно пользуются, разговаривая с маленькими детьми. Таким образом,

интонационно ты усиливаешь эффект внушения.

Эриксон: Да.

Зейг: Притом, ты устанавливаешь некое родство: “Мне интересно, захочется ли

тебе учиться в высшей школе. Подумай и ты об этом”.

Эриксон: Мой голос повсюду будет следовать за тобой и превра,

тится в голоса твоих родителей, учителей, подруг, в голоса ветра

и дождя.

Зейг: Это блестящая находка! “Превратится в голоса твоих родителей, учите7

лей, подруг, в голоса ветра и дождя”. Это так доверительно и охватывает все,

включает многочисленные вероятности — и взрослеющих, и взрослых, Супер7

Эго, подруг, Эго, всех, кто значим в жизни маленькой девочки. И, наконец, ве7

тер и дождь, т.е. Ид, отождествление с первозданными эмоциями.

Эриксон: Весьма исчерпывающее толкование. Только вот чего ты обо мне не

знаешь, Джефф. Мой отец был крайне беден. Я очень быстро научился читать,

а моей книгой для чтения стал полный толковый словарь. Я мог читать его ча7

сами. Когда я учился в выпускном классе, мы все проходили тест на интеллек7

туальное развитие, так мой словарный запас потряс всех преподавателей.

Однажды в Монтане мне довелось оказаться в гостях у одного доктора. Заме7

тив один предмет, я взял его в руки и стал с любопытством разглядывать. “Ты

знаешь, что это такое?” — спросил хозяин. “Да, — ответил я, — бивень нарва7

ла”. “Господи, откуда ты знаешь? — удивился доктор. — У меня эта вещь еще

от деда, и до сих пор никто не смог угадать, что это такое”.

Рисунок нарвала и его бивня я видел в словаре. К концу третьего класса я от

корки до корки прочел полный толковый словарь и приобрел неимоверный за7

пас слов и их подробных значений.

Зейг: Замечательно. Итак, в своем последнем обращении к ней ты упоминаешь,

если прибегнуть к психоаналитической терминологии, функции Супер7Эго—

родителей и учителей, Ид — ветер и дождь, причем соблюдая естественную

последовательность. Ты движешься сверху вниз с определенной всеохватыва7

ющей целью. Но ты достиг даже большего эффекта, чем охват всех и вся. Мне

приходилось слышать твою фразу относительно того, что твой голос может из7

меняться, но добавления насчет ветра и дождя я ни разу не слышал.

Эриксон: Я часто это говорю. Что тебе в детстве напоминал ветер?

Зейг: Даже не знаю. Свист.

Эриксон (медленно и размеренно стучит по столу.): Тут сразу понятно, что

это стук по столу. Ветер тоже издает звук, но откуда он, не видно. Удивитель7

ная вещь — звук ветра.

Зейг: Он здесь и в то же время его как бы нет здесь.

Эриксон: Он здесь, но он прилетает из “ниоткуда”, но он здесь.

Зейг: Значит, у нее могла возникнуть подобная ассоциация в отношении твое7

го голоса.

Эриксон: Да. А капли дождя. Слышно, как они падают на листья дерева, под ко7

торым ты стоишь. Звук дождя исходит от кроны дерева, от крыши, отовсюду. И

ты умеешь определять разницу в звуке капель, потому что в детстве все это

ужасно занимательно.

Зейг: Приходит ниоткуда и заполняет все вокруг.

Эриксон: Период детства — это постоянное изумление. Понаблюдай, как двух7

летний малыш прислушивается к ветру — у него на мордашке неописуемое

изумление. В его представлении звук может исходить только от предмета. А

тут звук есть, а предмета нет.

Зейг: Ты не можешь поподробнее остановиться на последовательности от ро7

дителей, учителей, подруг, вплоть до ветра и дождя?

Эриксон: Это делается с целью предельного охвата, с опорой на эмоциональ7

ные ассоциации с родителями, учителями. Все это связано с последовательным

движением все дальше вниз.

Зейг: К более примитивным или первичным эмоциям.

Эриксон: Да, и это первичное чувство проявится в объекте гипноза.

Зейг: Хорошо. Ты прервал цепочку предлагаемых вероятностей типа “Возмож7

но, сейчас каникулы”. Пусть она сама выбирает любую из внутренних ассоци7

аций, присущих маленькой девочке. Ты меняешь тему и внушаешь, что твой

голос будет следовать за ней повсюду. Далее ты намерен вернуться к харак7

терным для маленькой девочки ассоциациям, чтобы она могла сделать свой

выбор. Поэтому так выразительно звучит фраза: “Мой голос повсюду будет

следовать за тобой”.

Эриксон: Угу.

Эриксон: Возможно, ты собираешь цветы в саду. А когда ты ста,

нешь совсем взрослой девушкой, много людей повстречается на

твоем пути и ты с радостью будешь расказывать им о той поре,

когда ты была маленькой девочкой. И чем тебе удобнее и прият,

нее, тем сильнее будет у тебя ощущение того, что ты маленькая

девочка, потому что ты и есть маленькая девочка.

Эриксон: Повторяя “ты маленькая девочка”, я с каждым разом все ниже опус7

каю голову.

Зейг: Ты снова усиливаешь внушение, смещая звук голоса.

Эриксон (оживленным голосом): “Много людей повстречаются на твоем пути”.

Зейг: Когда вырастешь. Таким образом, ты внушаешь...

Эриксон: Что ей предстоит стать взрослой и тогда она встретит много людей.

Зейг: И ты это внушаешь, меняя модуляцию голоса. Помимо этого, произнося

“А когда...”, ты выпрямляешься в кресле, а это ассоциируется с сознательным

бодрствующим состоянием, и ты снова интонационно усиливаешь внушение.

Эриксон: Угу.

Эриксон: Не знаю, где ты живешь, но, кажется, ты любишь бегать

босиком. Ты любишь сидеть на краю бассейна и болтать ногами в

воде, жалея, что не умеешь плавать. (Салли слегка улыбается.) Хо,

чешь свою любимую конфетку? (Салли улыбается и утвердительно

кивает.) Вот, возьми, ты чувствуешь сейчас ее вкус во рту, и она

тебе нравится. (Э. дотрагивается до ее руки, как будто дает что7то.

Длинная пауза. Э. сидит, откинувшись на спинку кресла.)

Зейг: Просто замечательно. Ты делаешь несколько предложений на выбор. “Ка7

жется, ты любишь бегать босиком. Ты любишь сидеть на краю бассейна... жа7

лея, что не умеешь плавать”. А затем следует это предложение: “Хочешь свою

любимую конфетку?”

Что обычно внушают маленьким девочкам в связи с конфеткой? Что у незна7

комых людей конфеты брать нельзя. А ты спрашиваешь, не хочет ли она кон7

фетку, и она отвечает: “Да”. Значит, она больше не считает тебя незнакомцем.

Э. Угу.

Зейг: Предлагая ей конфету, ты именно этот подтекст имел в виду?

Эриксон: Да. Тут вот еще что. Малыши любят конфеты. Я должен был убедить7

ся в устойчивости гипнотического перемещения в детство. Болтать ногами в

бассейне или бегать босиком — это разрешается. Этими двумя возможностями

я подвел ее к тому, что вкусно, но не разрешается. Таким образом, я предопре7

делил ответ.

Зейг: Значит, ты снова выстроил мысленную цепочку с установкой на “да”.

Сначала предлагается одна дозволенная мысль, затем другая дозволенная

мысль, и вот девочка готова принять как дозволенную и третью мысль. Вели7

колепный ход.

Теперь относительно доверия. Как ты устанавливаешь доверительные отноше7

ния в трансе? Ты даешь ей конфету, она ее берет. Ее решение взять конфету

одновременно решает и вопрос о доверии.

Эриксон: Угу. А Фрейд утверждал, что нужно три месяца, чтобы добиться пере7

мещения во времени.

Зейг: Великолепный ход. А затем ты интонационно подчеркиваешь, что она

чувствует вкус конфеты во рту.

Эриксон: Вот еще что — болтать ногами в воде можно в любом возрасте. Гуля7

ние босиком указывает на определенный возраст. Но все это из детства. Бол7

тать ногами может и взрослый, поэтому она переводит болтание ногами на

язык взрослого человека. Далее она переводит на свой язык гуляние босиком

как привилегию детства и в силу этого туда же внутренне относит и болтание

ногами. Далее следует конфета...

Зейг: В результате чего она все больше погружается вовнутрь и в детство.

Эриксон: Угу. Не всегда ясно, где ты в данный момент находишься во времен7

ном отношении. Но я знаю правила игры и многозначность слов. Тебе, я ду7

маю, было интересно узнать, что будущее — это “впереди и вверху”, а про7

шлое — “позади”. А ведь ты это давным7давно знал, верно?

Эриксон: Придет время, ты вырастешь и будешь рассказывать сво,

им новым знакомым, какая у тебя в детстве была самая любимая

конфета.

Эриксон: Вот ты взял фотографию, на которой Рокси (дочь Эриксона), я с Лорел

на руках (новорожденная дочь Рокси, прозванная “Совенком” за свой громкий

крик) и еще фигурка совы. (Э. держит в руке подаренную Лорел сову, выре,

занную из железного дерева.) Представляешь, насколько оживет этот снимок

для Лорел, когда она взглянет на него, а меня уже давно не будет на свете?

Эта сова наполнит снимок огромным содержанием — человечностью, добро7

той, глубокой задумчивостью, всколыхнет многое в душе. А все так просто.

Сова маленькая, а она уже большая (если взять в сравнении). Сова внизу, а она

вверху. (Э. указывает на снимок, где он прижимает к себе Лорел левой рукой,

а в пальцах этой же руки, пониже девочки, видна деревянная сова.)

Сейчас, когда ей шестнадцать, посмотрев на снимок, она обратит внимание на

то, какая сова маленькая по сравнению с большим младенцем. Невидимая

связь установится между ее теперешним ощущением “большой” школьницы и

теплыми воспоминаниями о себе, когда она была совсем маленькая, и об этой

маленькой сове. Видишь, как незаметно увязываются между собой все эти вос7

поминания?

Зейг: Это очень трогательная символика. Итак, когда Салли вспомнит о конфе7

те...

Эриксон: Все это останется у нее в памяти. Когда бы она меня ни встретила,

она всегда вспомнит об этой конфете и обо мне.

Зейг: А все как следствие того, что тебе удалось установить чувство доверия,

спокойствия. Ты перестал быть незнакомцем для нее.

Эриксон: Это долговременная связь. Эта фотография связала надолго... фигур7

ку совы и Лорел.

З. Ты очень добр и к Салли, видно, как ты о ней заботишься.

Эриксон: А знаешь, какая реакция была у жены Ланса (сына Эриксона)? Когда

они обручились, она попросила у Ланса его фотографию на память. Ланс пода7

рил ей снимок, где я снял его лежащим голышом на ковре.

Зейг: Младенцем?

Эриксон: Малышом. И ее любовь словно началась с этого малыша и охватила

Ланса на все последующее время.

Зейг: Вот еще один интересный символический прием, который ты использо7

вал в работе с Салли.

Эриксон: Тебе придется многому учиться и многое узнать. Вот

прямо сейчас я покажу тебе одну вещь. (Э. поднимает ее левую

руку.) Я ее подниму и положу тебе на плечо. (Э. медленно поднима,

ет ее руку за запястье и кладет ей на правое предплечье.) Я хочу,

чтобы твою руку парализовало, теперь ты не можешь ею двигать.

Пока я не скажу, что ты можешь ею двигать, твоя рука будет непод7

вижна. Даже когда ты станешь девушкой, даже когда станешь совсем

взрослой. Ты не сможешь пошевелить левой рукой и предплечьем,

пока я не разрешу тебе это сделать.

Эриксон: Что я здесь делаю?

Зейг: У меня выстраивается следующая ассоциация. Ты положил ей руку на

плечо не сверху, где она как бы придавливала Салли, а на предплечье. Это бо7

лее удобная, успокаивающая поза. Она обхватила себя. Через мгновение, когда

ты пробудишь ее от шеи и выше, она так и останется в этом положении.

Эриксон: Я парализовал ее тело. В ее словаре паралич — плохое слово. Таким

оно и останется, пока я не скажу иначе. Я могу устранить все плохое. На то я

и доктор.

Зейг: Итак, символика уходит на уровень глубже. Сначала вызвано ощущение

дискомфорта. Далее возникает ассоциация, вызванная дискомфортом, — нега7

тивное отношение к состоянию паралича, но это чувство будет тобой устране7

но. Мне понятно.

Эриксон: Я уже снимаю отдельные отрицательные моменты.

Зейг: И если ты устраняешь один отрицательный момент...

Эриксон: Если, печатая на машинке, я нажимаю на одну клавишу, то нажму и

на другую.

Зейг: Между прочим, слово “парализовать”, скорее, из словаря взрослого чело7

века. Ребенок такого не знает.

Эриксон: Нет. Я сегодня слушал одного выступавшего по телевидению и сразу

отметил: “У него мичиганский акцент”. Мы ведь никогда не изучали акценты,

однако отличаем их один от другого. Сначала неосознанно чувствуем разницу

в произношении, затем учимся различать и, наконец, узнавать. Это познание

распространяется, как паралич. Сначала Мичиган, потом Висконсин, Нью7

Йорк. В чем суть знания акцентов?

Зейг: Знание акцентов распространяется так же, как и паралич Салли.

Эриксон (перебивая): А ты заметил, как значительно улучшилась твоя способ7

ность различать акценты после того, как ты побывал за границей?

Зейг: О, да. Очень интересно слушать немецкий акцент.

Эриксон: Да, именно слушать. И осознавать, что ты его слышишь.

Зейг: Да.

Эриксон: Обычно даже сам не замечаешь, когда начинаешь...

Зейг: Прислушиваться к акцентам. Ладно. Итак, когда ты поднял руку Салли и

ее парализовало, паралич распространился на все тело.

Эриксон: Да. А нам всем хочется, чтобы наше тело было в порядке и надежно

нам служило. Надежность во всем, включая все тело. Паралич — это плохо,

это ощущение можно отключить.

Зейг: Но чувство удобства останется.

Эриксон: Для начала я хочу, чтобы ты проснулась от шеи и выше,

но твое тело будет все глубже погружаться в сон... Ты проснешься

от шеи и выше.

Эриксон: От шеи и выше. (Э. поднимает голову.)

Зейг: Ты выделил голосом слово “выше”, тем самым усилив словесное внуше7

ние интонационным.

Эриксон: Это трудно, но ты сможешь. (Пауза.) Как приятно чув,

ствовать, что твое тело крепко спит, твоя рука парализована.

Как хорошо проснуться от шеи и выше. Сколько же тебе лет? (Па7

уза. Салли улыбается.) Сколько тебе лет?.. Сколько тебе лет? (Э.

близко склоняется к Салли.)

Салли (тихо): Хм... Тридцать четыре.

Эриксон (кивает): Очень хорошо. (Э. откидывается на спинку крес7

ла.) Тебе тридцать пять, а почему ты сидишь с закрытыми

глазами?

Эриксон: Она не хотела говорить “тридцать пять”. Вот почему она улыбалась.

Она постепенно возвратилась к своей уклончивой манере.

Зейг: Она замешкалась с ответом и вернулась к своей уклончивой манере.

Проснувшись от шеи и выше, она намеревалась стать самой собой, т.е.

взрослой.

Эриксон: Угу.

Зейг: Затем она заколебалась и ответила “тридцать четыре”. Но ты опять воз7

вращаешься к этому моменту и говоришь “тридцать пять”. В чем тут дело?

Эриксон: Она постепенно возвращается к своему нежеланию давать четкие

ответы.

Зейг: Из7за того, что ты вынудил ее точно назвать “тридцать четыре”?

Эриксон: Видимо, я не расслышал. В этом не было никакой особой цели.

Зейг: Позднее ты опять упоминаешь ее возраст, словно давая ей возможность

поправить тебя. Она говорила очень тихо, вполне вероятно, что ты просто не

расслышал ее. У нее была возможность поправить тебя, когда ты снова упомя7

нул ее возраст, но для этого следовало сделать четкое заявление. Даже если

ты и не расслышал ее, все равно получилось интересно.

Эриксон: Надо обращать себе на пользу и ошибки. Ты, должно быть, заметил

еще одну вещь... Я очень медленно говорил.

Зейг: Да, ты говорил очень медленно, совсем не так, как ты обычно рассказы7

ваешь свои истории. Когда ты проводишь индукцию, у тебя гораздо более раз7

меренный голос.

Эриксон: Потому что в трансе человек все делает автоматически и очень быст7

ро — слишком быстро, чтобы выразить словами.

Зейг: То есть, чтобы сформулировать для себя возникающие у него в голове ас7

социации или высказать их вслух?

Эриксон: Процесс мышления намного опережает наш язык. Поэтому мы пола7

гаемся на бессознательное, которое работает с молниеносной скоростью. С по7

мощью замедленной речи индуктор может осторожно изменить протяженность

времени. Нам ведь с детства твердят: “Смотри на меня, когда со мной разгова7

риваешь. Смотри на меня, когда я с тобой говорю. Отвечай немедленно, когда

тебя спрашивают”. Вас не устраивает только последняя часть ответа, вы хоти7

те слышать весь ответ. Но если велено отвечать немедленно, ребенок выпалит

только конец своего ответа. Поэтому вам первым делом надо добиться некой

эластичности времени. Тогда гипнотизируемый заговорит с тобой полно, сво7

бодно. Салли проделала огромную мыслительную работу, когда я спросил ее о

возрасте.

Зейг: Да.

Эриксон: А все из7за того, что ей надо было как7то обойти привычную уклон7

чивую модель поведения.

Зейг: Необходимость дать четкий ответ вызывала у нее сопротивление на бес7

сознательном уровне?

Эриксон: Нет. В обычном, бодрствующем состоянии ей присущи быстрота и

уклончивость в ответах. Но она замешкалась, когда я спросил ее о возрасте.

Зейг: Да, так.

Эриксон: Она задержалась с ответом, но зато он был конкретным. Поскольку ее

голова была в бодрствующем состоянии, ей потребовалось время, чтобы пере7

ключиться с одной поведенческой модели на другую.

Зейг: Значит, чтобы человек мог справиться со своей уклончивостью, надо

дать ему время.

Эриксон: Дать время.

Салли: Мне приятно.

Эриксон: Так, я думаю, глаза у тебя сейчас откроются. (Салли улы7

бается, но не открывает глаза. Пауза.)

Эриксон: Я даю ей богатейшую возможность посомневаться.

Эриксон: Они открылись, правда? (Салли слегка кашлянула, прочи7

щая горло.)

Эриксон: Видишь, она начинает понимать, что ее глаза откроются, раз я сказал,

что они откроются. Она постепенно осознает, что у нее откроются глаза, и

начинает моргать. Таким образом, она признает непререкаемую правоту моих

слов.

Зейг: Она должна подвергнуть их мысленной обработке и сомнению.

Эриксон: Нет. Она должна переработать их в новую модель поведения, отлич7

ную от ее обычного сознательного поведения. Это поведенческая реакция.

Если бы она не была в трансе, то ответила бы в своей уклончивой манере: “Да,

откроются — нет, пожалуй, нет”. А так она мягко, без внутреннего конфликта

подошла к своему “да”.

Эриксон: Глаза откроются и останутся открытыми. (Салли улы7

бается, облизывает губы, открывает глаза и моргает.)

Эриксон: Видишь здесь борьбу?

Зейг: Да, вижу.

Эриксон: Она начинает с улыбки. Этот прием она использует не первый раз.

Зейг: Прежде чем открыто проявить сопротивление.

Эриксон: Да. Перед тем как открыть глаза, она неоднократно улыбалась. Глаза

она открыла тоже с улыбкой. А до этого ее улыбка означала, что глаза у нее

откроются.

Зейг: Я совсем запутался. Ее улыбка указывала на то, что ее глаза вот7вот от7

кроются?

Эриксон: К ожиданию она добавила улыбку.

Зейг: Приятное ощущение.

Эриксон: Приятное ощущение перед тем, как откроются глаза. Если перевести

это на язык медицины, пациенту приятно, когда он видит идущего к нему с

таблетками доктора. Пациенту приятно, когда к нему подходит доктор или

медсестра со шприцем в руках.

Зейг: Это означает, что его собираются лечить.

Эриксон: Угу. И я заставил ее показать своим выражением лица, что она соби7

рается открыть глаза. Я отвечал за движение ее глаз, а она добавила приятное

ощущение к моей работе.

Зейг: Свою улыбку.

Эриксон: Угу.

Зейг: Но и открыв глаза, она сохранила улыбку на лице.

Эриксон: Значит, для нее было удовольствием, а не обязанностью, открыть гла7

за в ответ на мое внушение.

Зейг: Поскольку это не обязанность, следует ожидать большей покладистости.

Эриксон: Совершенно верно. Душа не лежит к тому, что человек должен делать

по обязанности.

Зейг: Особенно у Салли, с ее уклончивостью.

Эриксон: Угу.

Эриксон: Я оказался прав. (Салли напряженно смотрит перед со7

бой.) Где ты находишься?

Салли: Полагаю, что здесь.

Эриксон: Ты здесь?

Салли: Да.

Эриксон: А ты можешь что,нибудь вспомнить из своего детства?

(Э. наклоняется к Салли.) Что можно было бы рассказать другим.

Салли: М,м,м, ну...

Эриксон: Громче.

Салли (прочищает горло): Я... это... припоминаю... ну... дерево и

двор, и это... как его...

Эриксон: А ты лазила на эти деревья?

Салли (тихо): Нет, это низкие растения. Еще ... переулок.

Эриксон: Где?

Салли: Переулок между домами. И все дети играли на задворках.

Играли, как это...

Эриксон: Кто эти дети?

Салли: Их имена? Вы имеете в виду их имена?

Эриксон: Да.

Салли: О, так, хм... (Салли продолжает напряженно смотреть то на7

право, то на Э. Он близко наклоняется к ней. Рука у нее все так же

лежит на плече, визуального контакта с присутствующими нет.) По,

жалуй, я помню Марию, и Эйлин, и Дэвида, и Джузеппе.

Эриксон: Бекки?

Салли (повторяет громче.): Джузеппе.

Эриксон: А когда ты была совсем маленькая, кем ты мечтала

стать, когда вырастешь?

Салли: Я думала, хм, астрономом или писателем. (На ее лице появ7

ляется гримаса.)

Эриксон: Как ты думаешь, из этого что,нибудь получится?

Салли: Думаю, что,то одно получится. (Пауза.)

Эриксон: Что ты скажешь насчет поведения вон того парня? (Указывает на

одного из участников семинара.)

Зейг: Который смотрит, подавшись вперед?

Эриксон: Смотрит, подавшись вперед.

Зейг: А, он лучше слышит левым ухом. (Голова молодого человека повернута

левым ухом в сторону Э.)

Эриксон: А я ведь ему сказал: “Ты одним ухом слышишь лучше, чем другим”.

Сам7то он об этом знал, но удивился, как я об этом догадался.

Вот и Салли. Пытается разобраться в своих бессознательных воспоминаниях

девочки из переулка. По ней видно, сколько времени надо, чтобы переклю7

читься с сознательного на бессознательное. Видишь, как она медлит с ответом.

Нужно время, чтобы перебраться из “сейчас” в далекое прошлое. Ведь чтобы

из далекого прошлого добраться в настоящее, понадобилось много времени.

Зейг: Когда ты спросил ее, кем она хочет стать, когда вырастет, она ответила

что, может быть, астрономом или писателем. Причем на ее лице появилась

гримаса при слове “писателем”.

Эриксон: Как ты научился писать?

Зейг: Наверное, путем упражнений.

Эриксон: Ты учился писать вот так. (Э. жестикулирует, гримасничает и ерза,

ет.)

Зейг: Да, гримасничая.

Эриксон: Все тело двигалось.

Зейг: Да, ерзал на стуле и дергал ногами. Действительно, писать учишься всем

телом.

Эриксон: Угу. Прикусив губу при слове “писателем”, она вспомнила, как труд7

но было научиться писать. Я сам помню, как мне было сложно написать “t”,

особенно поднять перо и перечеркнуть палочку, или поставить точку над “i”.

Зейг: Здесь в ней еще заметна диссоциация.

Эриксон: Угу. Слово “писать” мгновенно вернуло ее в детство. А взрослое сло7

во “астрономия” она употребила потому, что ее голова была в состоянии бодр7

ствования.

Зейг: Понимаю, телом она не восприняла это слово.

Эриксон: Угу.

Салли: Я ... у меня левая рука не двигается. (С. улыбается.) Это

просто удивительно. (Смеется.)

Эриксон: Ты слегка удивлена своей левой рукой?

Эриксон: Ты заметил, что я сам сначала пошевелил левой рукой?

Зейг: Нет, не заметил.

Эриксон: Посмотрим еще раз.

Зейг: Значит, она заметила это периферическим зрением? Видимо, это побуди7

ло ее переключить внимание на собственную руку?

Эриксон: Смотри сам. (Они прокручивают запись обратно, и действительно,

Э. шевельнул левой рукой как раз перед тем, как Салли заявила, что у нее па,

рализовало левую руку.) Ход ее мыслей последовал за движением моей руки.

Как правило, это делается неосознанно.

Зейг: Никто бы и не понял, если бы ты сам не указал на это. Обрати внимание

на отдельные моменты, происходящие на словесном уровне. Она произносит:

“У меня левая рука не двигается. Это просто удивительно.” Это преувеличе7

ние. Такое преувеличенное утверждение не в ее стиле. Но ты к этому возвра7

щаешься и говоришь: “Ты слегка удивлена”. Немного снижаешь эмоциональ7

ный заряд. Подходишь к оценке с противоположного конца.

Эриксон: Угу.

Зейг: Это, возможно, позволит ей быть более конкретной в своих утверж7

дениях.

Эриксон: Не следует заставлять пациента говорить: “У меня рука не двигает7

ся”. Ты говоришь: “Вам может показаться, что ваша рука не двигается”. Ты сам

произносишь отрицание “не”.

Зейг: Тогда это дает ей возможность отвечать в утвердительной форме.

Эриксон: Да.

Зейг: Итак, ты возвратился к ее преувеличению и поправил ее.

Эриксон: Из этого преувеличенно7эмоционального состояния я хотел спустить

ее вниз, к ее обычному состоянию.

Салли: Я припоминаю, как вы сказали, что она не будет двигаться

и хм...

Эриксон: Ты мне поверила?

Салли: Полагаю, да. (Улыбается.)

Эриксон: Всего лишь полагаешь. (Салли смеется.)

Зейг: Ты уже однажды воспользовался ее уклончивым ответом, чтобы обыграть

слова “предположение” и “действительность”. Здесь ты повторяешь “всего

лишь полагаешь”, и она смеется. Она понимает твою игру, но выражает это не

словесно, а телесно.

Эриксон: Угу.

Салли: Я, это... мне кажется, что ею не пошевельнуть.

Эриксон: Значит, ты более чем полагаешь? (Салли смеется.)

Салли: Хм,м... да. (Тихо.) Я... это так удивительно, что можно

пробудиться от шеи и выше, а от шеи и ниже — нет.

Эриксон: Что удивительно?

Салли: Что человек может, хм,м... что тело может спать от шеи

и ниже, а я могу разговаривать и бодрствовать — а тела не чув,

ствую, совсем онемело. (Смеется.)

Эриксон: Другими словами, ходить ты не можешь?

Салли: Нет, пожалуй, не сию минуту. (Отрицательно трясет голо7

вой.)

Эриксон: Не в этот самый момент.

Салли (со вздохом): Хм,м,м, не в этот самый момент.

Эриксон: Видишь, она отрицательно потрясла головой и сразу согласилась, что

не в состоянии ходить. Теперь она уже может давать конкретные ответы.

Зейг: Ей все же легче дается четкий отрицательный ответ, чем четкий положи7

тельный ответ. Но от одного до другого лишь один шаг.

Эриксон: Угу.

Зейг: Заметь, все это время ее глаза прикованы к тебе, она не смотрит вокруг.

Эриксон: Мы были одни.

Эриксон: Каждый акушер в этой группе теперь знает, как полу,

чить анестезию... тела. (Э. выжидательно смотрит на Салли. С. со7

гласно кивает головой, а потом делает отрицательное движение го7

ловой. Она продолжает смотреть направо отсутствующим взглядом.

Прочищает горло.) Как себя чувствует человек, которому трид,

цать пять и он не может ходить?

Салли: Тридцать четыре.

Эриксон: Тридцать четыре. (Э. улыбается.)

Зейг: Она поправила тебя, и ты был весьма любезен. Это ни капли не вывело

тебя из равновесия.

Эриксон: С какой стати?

Зейг: Преимущество оказалось на ее стороне. Она и раньше пыталась одержать

над тобой верх.

Эриксон: Вот я и отдал ей этот “верх”.

Зейг: Да. Она поправила тебя насчет возраста, но для этого ей пришлось при7

бегнуть к четкому утверждению.

Эриксон: Часто и уступка приносит победу.

Салли: Хм,м ... Чувствует ... м,м ... сейчас это приятно.

Эриксон: Очень приятно?

Салли: Да.

Зейг: Теперь ты преувеличиваешь положительное ощущение. Она говорит

“приятно”, а ты “очень приятно”.

Эриксон: Вот когда ты только вошла, тебе понравилось, как я под,

трунивал над тобою?

Салли: Пожалуй, да.

Зейг: Сначала ты делаешь ударение на приятном ощущении, а затем возвраща7

ешься к шуточному тону. Однако это не шутка. На самом деле ты заставляешь

ее почувствовать себя очень неловко. Сводя во времени эти два ощущения, ты

смягчаешь в положительном плане ее ощущение неприятной неловкости.

Эриксон: Да.

Эриксон: Пожалуй, да? (Салли смеется.) А может, не понравилось?

Салли: Да, пожалуй, так.

Зейг: Она опять увиливает от прямого ответа, а ты интонационно подчеркива7

ешь слова “пожалуй, да”.

Эриксон: Повышением тона на слове “да”. “Пожалуй, да”.

Зейг: Интонационно выделяя положительную сторону.

Эриксон: Угу.

Эриксон (улыбается): Вот момент истины.

Салли: Как? (Смеется.)

Эриксон: Вот момент истины.

Салли: Так, да, у меня смешанное чувство. (Смеется.)

Зейг: Она все так же уклончива. На словесном уровне она не приняла “момен7

та истины”. Ты снова делаешь нажим на эти слова.

Эриксон: Ты сказала “смешанное чувство”. Очень смешанное?

Салли: Как сказать? Мне это нравилось и не нравилось.

Эриксон: Очень,очень смешанное чувство?

Салли: Ох, вряд ли я смогу определить точный оттенок.

Зейг: Здесь ты снова действуешь с противоположного конца. Делаешь такой до

нелепости преувеличенный упор на ее уклончивую манеру отвечать, что ей

ничего не осталось, как ответить прямо, без уверток. Ты довел свой нажим до

абсурда: “Очень смешанное?”, “Очень7очень смешанное?”

Эриксон: В результате она оказалась в тупике.

Зейг: И подорвалась на собственной мине.

Эриксон: Да, подорвалась на собственной мине. Но потом она откажется от

мины, но не от меня.

Зейг: Ты дал ей возможность увидеть последствия такого уклончивого поведе7

ния — “Очень смешанное; очень7очень смешанное”. Но ты делаешь это в шу7

точной форме, и отказ от прежней модели поведения исходит от нее самой.

Эриксон: А не думаешь ли ты: черт меня дернул сюда прийти?

Салли: О, нет, я очень рада, что пришла. (Прикусила нижнюю

губу.)

Эриксон: А придя сюда, разучилась ходить.

Салли (смеется): Да, научилась не двигаться от шеи вниз. (Кивает.)

Эриксон: Вкусная была конфета?

Салли (тихо): Ой, такая вкусная, только... м,м ... мне хотелось бы

... разных сортов.

Эриксон (улыбается): Значит, отведала конфеток?

Салли: Угу. (Улыбается.)

Эриксон: А кто их тебе дал?

Салли: Вы дали.

Эриксон (согласно кивает): Вот какой я щедрый.

Эриксон: Опять очень уклончивые ответы. Но она с воодушевлением заявила,

что конфета была вкусная, что7то в этом роде.

Зейг: Да.

Эриксон: А это вполне определенный ответ. Я все время даю ей шанс быть то

уклончивой, то вполне определенной.

Зейг: Еще один положительный шаг.

Салли: Да. Очень мило с вашей стороны. (Улыбается.)

Эриксон: Понравилась конфета?

Салли: О, да.

Зейг: Куда уж определеннее!

Эриксон: Она осваивает новую модель поведения.

Эриксон: А вот все философы говорят — реальность в нашей голо,

ве. (Улыбается.) Что это за люди? (Салли смотрит вокруг. Э. близко

склоняется к ней.)

Салли: Представления не имею.

Эриксон: Она не имеет представления, кто эти люди. Она имела представле7

ние. Я спросил: “Что это за люди?”, а она повременила, прежде чем дать отри7

цательный ответ.

Зейг: Ты заставил ее установить контакт с присутствующими.

Эриксон: Угу.

Зейг: Далее ты говоришь: “Скажи мне честно: что ты о них думаешь”. А это

очень нелегко. Ты выбрал такой способ принудить ее установить контакт с ок7

ружающими, что у нее не осталось иного выхода.

Эриксон: Да.

Зейг: С какой целью?

Эриксон: Рука у нее все еще парализована.

Зейг: Да, телесно она не испытывает никаких неудобств.

Эриксон: Есть категория людей, которые любят свои болезни и цепляются за

них. Поэтому надо вынудить их на какой7то откровенный поступок. Пациент

внутренне открывается и тогда может подчиняться внушениям.

Зейг: Хотя ты предполагаешь, что она попытается проявить некоторую уклон7

чивость даже при прямом ответе, все же она вынуждена отвечать более конк7

ретно.

Эриксон: Совершенно верно. Поэтому ситуация, в которой ей приходится отве7

чать конкретно, не должна быть острой. Видишь ли, если удается добиться

прямого ответа от человека с уклончивой моделью поведения, хотя бы самого

общего ответа, то есть возможность получить и более конкретный ответ. Ты

идешь от общего к более определенному, а определенное поможет избавить ее

от паралича.

Зейг: А ты помнишь, как она избавилась от паралича?

Эриксон: Нет.

Зейг: Это было замечательно. Ты получишь истинное удовольствие, наблюдая,

как это произошло.

Эриксон: Скажи мне честно, что ты о них думаешь.

Салли: Как сказать... Они выглядят по,разному.

Эриксон: Они выглядят по,разному.

Салли: Да, они все разные. (Прочищает горло.) Все очень милые.

Только отличаются... друг от друга.

Эриксон: Все люди не похожи друг на друга. (Салли смущенно смеет7

ся, прочищает горло и вздыхает.)

Зейг: Ты заставил ее установить контакт с окружающими, а это может вызвать

у нее некоторое отрицательное ощущение. Сначала ты заставил ее вступить в

контакт с окружающими, а затем заставляешь откровенно высказаться о них.

Это очень трудное задание. Ей не хочется быть прямолинейной, но она подчи7

няется твоей установке, в результате ты получаешь прямой, но не исчерпыва7

ющий ответ.

Вероятно, в отношении присутствующих у нее возникает некая негативная ас7

социация. Она опоздала и помешала занятиям. Это отрицательное ощущение,

возможно, ассоциативно было перенесено на участников семинара. Поэтому

можно предположить наличие некой неприязни к окружающим. Видишь, вот

она сидит в трансе, обхватив себя одной рукой. Ты говоришь в это время: “Ска7

жи мне честно, что ты думаешь об этих людях”. Если она думает что7то нега7

тивное, она не может этого сказать, а с другой стороны, гипноз и ощущение

комфорта, словно изолирующая прокладка, отгораживают ее от всего отрица7

тельного.

Эриксон: Угу.

Зейг: Ты совершенно определенно отключил от себя ее внимание, заставив ее

установить контакт с окружающими. Зачем?

Эриксон: Она должна переключиться на себя. Когда врач уходит из приемного

покоя или из палаты, пациент переключается на самого себя. Ситуация должна

выглядеть реальной.

Зейг: Кроме того, это интересный ход, чтобы воссоединить ее с группой. Ей

надо было осмотреться, вступить в контакт с остальными.

Эриксон: И быть мысленно откровенной. Поэтому я дал ей на это разрешение.

Зейг: Позволил ей и негативные оценки?

Эриксон: Да. Если я кому7то что7то даю, то подразумевается что я могу это и

отнять. Правильно?

Зейг: Правильно.

Эриксон: Вот я и дал ей разрешение.

Эриксон: Где сейчас Эйлин?

Салли: О, представления не имею. Хм,м...

Эриксон: А ты давно ее вспоминала в последний раз?

Салли: Сейчас подумаю, хм,м... довольно давно. Э,э... у нее была сест,

ра, Мария. Она была младше Эйлин... м,м,м... скорее, моих лет. Зна,

ете, я их вспоминаю, они из моего детства, но думаю о них редко.

Эриксон: Откуда ты родом?

Салли: О, из Филадельфии.

Эриксон: И ты играла на задворках?

Салли: Ага.

Эриксон: Как же ты там оказалась?

Салли (смеется): Может, мне только показалось... м,м,м... что я

там была.

Эриксон: Обрати внимание... Вон тот качает ногой, а этот пере,

ставил ступни, и она села по,другому. (Э. указывает на присут7

ствующих.) А почему ты сидишь так неподвижно?

Зейг: Это попытка заставить ее отвечать более конкретно?

Эриксон: И заставить ее замечать мелкие детали в окружающем ее про7

странстве.

Зейг: И тем самым закрепить транс.

Эриксон: На заднем дворе, в Филадельфии, мы с ней одни. “Как же ты там ока7

залась?” “Там” — это очень конкретное слово. А задний двор в Филадель7

фии — ужасно расплывчатое понятие. Представляешь, сколько в Филадельфии

можно насчитать задних дворов?

Зейг: Да, причем день и время тоже могут быть самые разные.

Эриксон: А слово “там” — весьма конкретное понятие. Видишь, я смешиваю

общие и конкретные представления.

Зейг: Но имея целью подвести ее к большей точности.

Эриксон: Да.

Салли: Разве вы мне не сказали что,то по этому поводу,

что... хм...

Эриксон (перебивая): Ты всегда выполняешь то, что тебе говорят?

Салли (отрицательно качая головой): Подчиняться — для меня это

очень необычно.

Эриксон (перебивая): Ты хочешь сказать, что ты необычная де,

вушка?

Салли: Нет, для меня необычно подчиняться.

Зейг: Ты перенес слово “необычный” совсем в другой контекст. В ее фразе это

слово ассоциируется с негативным ощущением — “для меня необычно подчи7

няться”. Затем ты говоришь: “ты необычная девушка”, а в этом чувствуется по7

ложительный момент. На словесном уровне она это отвергает, повторив: “Для

меня необычно подчиняться”.

Эриксон: Ей запомнится фраза: “Ты необычная девушка”.

Зейг: Понимаю. Запомнится на подсознательном уровне.

Эриксон: Да. Кроме того, смысл фразы приятен в эмоциональном отношении.

Салли: Я никогда не следую ничьим указаниям.

Эриксон: Никогда?

Салли: Не то чтобы никогда — редко. (Улыбается.)

Эриксон: Ты уверена, что никогда не следуешь указаниям?

Салли: Нет, не уверена. Кажется, я это только что сделала. (Сме7

ется и прочищает горло.)

Эриксон: Ты можешь выполнять нелепые пожелания?

Салли (смеется): Хм... мне кажется, я могла бы пошевелиться.

Эриксон: Обрати внимание на ее ответ — “не следую указаниям”.

Зейг: Она начинает думать о своей руке, и внутренне у нее возникает совер7

шенно четкая мысль. А смысл твоих слов был весьма общий. Она ведь могла

отреагировать на любые из твоих предыдущих внушений.

Эриксон: Она попала в ловушку, вынуждена была обратиться вовнутрь и конк7

ретно осмыслить свой паралич.

Зейг: То есть, твоя неопределенность привела ее к конкретике.

Салли: Мне кажется, я могла бы пошевелиться.

Эриксон: Хм?

Салли: Если бы я по,настоящему захотела, я бы могла пошеве,

литься.

Эриксон: Она сказала: “Мне кажется, я могла бы пошевелиться”.

Эриксон: Посмотри,ка вокруг. Как ты думаешь, кто следующим

окажется в трансе? Посмотри на всех по очереди.

Зейг: Интересный момент. Зачем ты подводишь ее к контакту с присутствую7

щими и предлагаешь ей решить, кто, по ее мнению, следующим войдет в

транс?

Эриксон: Она должна задуматься об “а, б, и в”, ведь она сама — часть ал7

фавита.

Зейг: Так она возвращается в группу и становится ее частью.

Салли (оглядывая сидящих): М,м,м... Может быть, вот эта женщи,

на с кольцом на руке. (Указывает на Анну.)

Эриксон: Которая?

Салли (тихо): М,м,м... которая сидит прямо перед нами, у нее коль,

цо на левой руке. Вот эта, в очках. (Э. наклоняется очень близко.)

Эриксон: А еще что про нее скажешь?

Салли: Еще что? По,моему, она войдет в транс следующей.

Эриксон: Ты уверена, что никого не пропустила?

Салли: Есть один,два человека, на кого я тоже так подумала — на

мужчину рядом с этой женщиной.

Эриксон: “На кого я так подумала”. Здесь заметна более конкретная реакция.

Эриксон: Еще кто,то?

Салли: Хм... да, еще кто,то. (Улыбается.)

Эриксон: А что ты думаешь о девушке, что сидит слева от тебя?

(Указывает на Розу.)

Салли: Да.

Зейг: Очень примечательный кусок. Взгляни на Розу. Она отклонилась от тебя,

руки и ноги у нее скрещены. Тем не менее, ты внушаешь Салли выбрать Розу,

хотя вся ее поза выражает сопротивление.

Эриксон: Как ты думаешь, сколько ей понадобится времени, чтобы

снять одну ногу с другой и закрыть глаза? (Роза сидит, скрестив

руки на груди и закинув ногу на ногу.)

Салли: Не очень много.

Эриксон: Итак, наблюдай за ней. (Роза не распрямляет ноги. Смот7

рит на Э., потом вниз. Затем поднимает глаза, улыбается и оглядыва7

ется вокруг.)

Роза (пожимая плечами и улыбаясь): Мне и со скрещенными ногами

удобно.

Эриксон: Салли связала себя словами “не очень много”, Роза упорно сопротив7

ляется. Теперь уже Салли не может отступить от своего “не очень много”.

Зейг: Она переживает свою ошибку?

Эриксон: Да. Есть люди, которые терпеть не могут ошибаться. Салли ошиблась,

но держится молодцом.

Зейг: Связав себя конкретным сроком, она сделала ошибку, теперь приходится

переживать.

Эриксон: Да, на таких ситуациях люди учатся.

Эриксон: Я не сказал, что тебе будет неудобно. Никто этого не го,

ворил. (Роза соглашается кивком головы.) Я только спросил у Сал,

ли, сколько времени тебе понадобится, чтобы распрямить ноги,

закрыть глаза и войти в транс. (Роза согласно кивает. Пауза.

Э. выжидающе смотрит на Розу.)

Зейг: Ты переключаешься с Салли на Розу. Салли выпадает из7под твоего влия7

ния. Ей было уделено достаточно внимания, теперь оно переключено на дру7

гой объект. Теперь, когда ты начинаешь работать с Розой, Салли не может вер7

нуть твое внимание.

Эриксон: Да, но она совершила ошибку, связав себя конкретным ответом и те7

перь из7за этого переживает.

Эриксон (обращаясь к сидящей слева от него Салли): Наблюдай за

ней. (Пауза. Роза закрывает и открывает глаза.) Она закрыла и от,

крыла глаза. Сколько еще тебе надо времени, чтобы закроешь их и

больше не откроешь?

Зейг: Смотри7ка, какой славный грамматический ляп! “Сколько еще тебе надо

времени, чтобы закроешь их и больше не откроешь?” Следовало сказать: “за7

крыть” и “не открывать”, а ты сказал “закроешь”. Это создает путаницу и зас7

тавляет ее сосредоточиться на слове “закроешь”.

Эриксон: Да, она как7то выпала из общей картины и мне надо было каким7то

образом втянуть ее обратно.

Зейг: Розу?

Эриксон: Нет, Салли. Она оказалась вне сферы моих действий.

Зейг: Да. Ей было сказано наблюдать за Розой, и таким образом она снова

включилась в процесс.

Эриксон: Ведь Салли с самого начала дала определенный ответ, что пройдет

немного времени, прежде чем Роза закроет глаза. Поэтому я снова подключил

ее к работе.

Зейг: Замечательно. Салли придется признать существование фактора времени

и осознать свою ошибку. Тем самым она извлечет урок: ошибку можно пере7

жить. Этим стремлением избежать ошибок и объясняется ее уклончивость. И

так, работа с Салли как с личностью в основном сводится к тому, чтобы сде7

лать ее поведенческую модель более разнообразной, научить ее точности, до7

пуская возможность ошибок, и умению спокойно воспринимать допущенные

ошибки.

Эриксон: Когда я учился в медицинском училище, то возмущал однокашников

своим нестандартным поведением. Обычно нас посылали по одному к умираю7

щему пациенту и поручали обследовать его и поставить предположительный

диагноз. Когда пациент умирал, проводилось вскрытие. Все отправлялись на

вскрытие, моля всех святых, чтобы не было ошибки в их диагнозе. Зато я все7

гда говорил, хоть бы я ошибся, что вызывало всеобщее возмущение.

Зейг: Не улавливаю сути.

Эриксон: Я надеялся на ошибку, потому что она становилась стимулом к даль7

нейшему познанию. А если я поставил правильный диагноз, выходит, учится

больше нечему. Мои одноклассники этого не понимали. Поэтому я заставил

Салли связать себя конкретным, но ошибочным ответом, чтобы помочь ей

больше узнать. Затем я снова подключил ее к работе.

Зейг: Хорошо. Остановимся еще немного на этом куске. Ты наседаешь на Розу,

и она, в конце концов, закрывает глаза. На это уходит много времени, потому

что Роза с самого начала всем своим видом выражает упорство. Ты тоже сразу

понял, что она будет упираться, и поэтому просто выждал время.

Эриксон: Я выждал время и заставил одну действовать против другой.

Зейг: Да.

Эриксон: Салли обогатится позитивным опытом, а Роз запомнит на будущее:

“Не пытайся сопротивляться”.

ВТОРОЙ ДЕНЬ ОБСУЖДЕНИЯ (03.02.80)

Зейг: Мы остановились на том, что ты вывел Салли из транса и приступил к

индукции в отношении Розы. Ты объяснил, что хотел, чтобы Салли пережила

ощущение, вызванное допущенной ею ошибкой. Салли сказала, что следующим

человеком, который войдет в транс, будет Роза и что у нее это легко получит7

ся, но на деле Роза долго не поддавалась гипнозу. Давай еще разок посмотрим

эту последнюю часть записи.

Роза: Мне и со скрещенными ногами удобно. (Пожимает плечами.)

Эриксон: Я не сказал, что тебе будет неудобно. Никто этого не го,

ворил. (Роза соглашается кивком головы.) Я только спросил у Салли,

сколько времени тебе понадобится, чтобы распрямить ноги, зак,

рыть глаза и войти в транс. (Роза согласно кивает. Пауза. Э. выжи7

дающе смотрит на Розу. Обращаясь к сидящей слева от него Салли.)

Наблюдай за ней. (Пауза. Роза закрывает и открывает глаза.)

Зейг: Ты использовал множество косвенных приемов, чтобы заставить Розу

подчиниться. Пока ты этим занимался, находившаяся между вами Салли пере7

стала реагировать на происходящее. Тогда ты заставил Салли снова включится

в работу и велел ей наблюдать за Розой по двум причинам: во7первых, Салли

должна воочию убедиться в своей ошибке, а во7вторых, это было дополнитель7

ным воздействием на Розу с целью добиться от нее гипнотической реакции.

Эриксон: Да.

Зейг: Но Роза остается все в той же “скрещенной” позе. Интересно наблюдать

это столкновение двух сильных характеров, ведь ты не собирался допускать

такого отпора. Роза уже приближается к тому, чтобы закрыть глаза и распря7

мить ноги, но сопротивляется изо всех сил. Это уже похоже на битву, и все же

она вот7вот сделает то, что ты от нее ждешь, и подчинится твоему внушению.

Эриксон: Хотя это и битва, самое главное заключается в том, понимает ли это

Роза и насколько.

Зейг: Насколько она понимает? Думаю, она осознает, что это битва.

Эриксон: Да. Насколько очевидно мое боевое усилие?

Зейг: По7моему, с твоей стороны никакого боевого усилия нет. Ты воздейству7

ешь косвенно. Просто разговариваешь с Салли. Но в то же время выжидатель7

но смотришь на Розу.

Эриксон: Мой голос направлен на Розу.

Эриксон: Она закрыла и открыла глаза. Сколько еще тебе надо вре,

мени, чтобы закроешь [sic] их и больше не откроешь [sic]? (Пауза.

Роза закрывает и открывает глаза.)

Зейг: В прошлый раз мы говорили о грамматической ошибке, которую ты сде7

лал, чтобы сконцентрировать внимание Розы на слове “закроешь”.

Эриксон: Именно так. Потому что, если бы я сказал “чтобы закрыть их”, с этим

можно дальше бороться, а “чтобы закроешь” — как с этим бороться? Ей при7

шлось прибегнуть к ряду психологических маневров, чтобы определить, что

это грамматическая ошибка.

Зейг: Да. Ей стало труднее сопротивляться, потому что часть своей энергии

она направила на определение грамматической ошибки.

Эриксон: Совершенно верно. Когда затрагиваешь в лекции какой7нибудь спор7

ный вопрос, надо быть чрезвычайно осторожным. Сразу замечаешь в аудито7

рии враждебные лица оппонентов, и стоит тебе оговориться, как тут же разда7

ется: “Я бы лучше справился”. Автор реплики полон чувства собственного

превосходства, но не осознает, что это чувство зиждется всего лишь на одном

неправильном слове.

Зейг: То есть он спорит с формой, а не с содержанием.

Эриксон: Угу.

Зейг: Это вариант того случая, когда пациенту предлагается символ, способ7

ный принять на себя его эмоции. Помнишь ту историю, когда ты посоветовал

женщине, у которой умер ребенок, посадить дерево. Символ поглотил горькие

чувства. Так и здесь: ты делаешь грамматическую ошибку, и она отвлекает на

себя и поглощает часть эмоций.

Эриксон: Можно единственным словом вызвать враждебность, и в то же время

подарить людям ощущение счастья.

Зейг: Ощущение собственного превосходства.

Эриксон: Угу. Они воспринимают счастье как счастье, не вдаваясь в его

природу.

Зейг: Не определяя его как чувство высшего порядка?

Эриксон: Не соотнося это чувство с породившей его причиной. Они тебя слу7

шают и счастливы.

Зейг: Потому что ты оговорился.

Эриксон: Однажды со мной вступил в спор один преподававший в Чикаго при7

верженец Адлера. Я пытался уйти от этого спора, возражал, но он решил, что я

его боюсь. Я использовал массу отвлекающих маневров, включая неправиль7

ное произнесение слов. Он с таким ликованием поправлял меня и был так сча7

стлив по этому поводу, что это счастье стало излучаться на то, что я говорил.

Он давно возглавлял чикагскую школу и знал об Адлере больше меня. Но я

продолжал все в том же духе, пока он, наконец, не расплакался.

Зейг: Отчего он расплакался?

Эриксон: Он слушал меня с возрастающим восторгом, но не осознавал, что его

эмоции вызваны тем, что он без конца поправлял мои неверные слова и не7

правильное произношение. В конце концов, он обнаружил, что соглашается с

моими доводами. Но он не собирался соглашаться, он намеревался разбить мои

доводы в пух и прах.

Эриксон: (Роза моргает.) Ей все труднее открывать глаза. (Роза

закрывает глаза, затем, прикусив губу, открывает их. Пауза. Салли

закрывает глаза.)

Эриксон: Зря она сопротивляется.

Зейг: Я показал кое7кому эту пленку, так они даже расстроились, что ты так

сильно давишь на Розу. Хотя в самом начале можно было заметить кое7какие

признаки, на несловесном уровне, указывающие на ее готовность к сотрудни7

честву. Она закрывает и открывает глаза.

Эриксон: Я понимаю, почему они расстроились. Не умея отождествить себя с

Розой, они предпочли бы отступиться. Но Роза не хочет от меня отступаться.

Зейг: Нет, не хочет.

Эриксон: Она надеется на победу, но для нее неясно, чья это будет победа—

моя или ее. Ей хочется, чтобы кто7то победил, но ей пока не позволено ска7

зать: “Я хочу победить”. Вот почему у нее закрываются глаза и она шевельну7

ла рукой. Она все время смотрит на меня. Она надеется на успех, но это нео7

пределенный успех. Но я7то знаю, что это мой успех. Но она намерена упи7

раться до победного конца.

Эриксон: Видишь, как она старается пересилить меня, но проигры,

вает. (Пауза.) Она даже не осознает, как она близка к трансу. (К

Розе.) Ну, закрой теперь глаза.

Эриксон: Вот еще что следует запомнить. Пациент приходит к вам за помощью.

Он может сопротивляться этой помощи, в то же время отчаянно надеясь на

вашу победу. Роза пришла на семинар за информацией, но понимает, что мо7

жет получить ее только через мою победу. Она мечется, как в ловушке, между

желанием победить и еще более сильным желанием учиться.

Зейг: Да. И это очень хорошо, что тебя не оставляет охота продолжать эту

борьбу. В этом есть трогательная доброта. На предложенных тобой условиях,

она, хотя и проиграет, в конечном итоге победит.

Эриксон: Совершенно верно.

Зейг: Вот сейчас ты косвенно комментируешь, например: “Она старается пере7

силить меня, но проигрывает”. Ей все труднее открывать глаза”. Но вот ты

прямо смотришь на нее и говоришь, обращаясь непосредственно к ней: “Ну,

закрой теперь глаза, и пусть они остаются закрытыми”, — хотя ты знаешь, что

она не собирается сразу же закрыть глаза. Ты даешь ей еще один шанс...

Эриксон: Самой выбрать время. Закрыть или не закрыть глаза — она не это вы7

бирает. Для нее важен выбор времени. Я могу позволить себе и подождать.

Зейг: Да. Кроме того, у нее могут сейчас возникнуть опасения относительно

твоей победы — вдруг ты проиграешь. А это в итоге может подтолкнуть ее на

твою сторону.

Эриксон: Угу.

Эриксон: И пусть они остаются закрытыми. (Роза с трудом про7

должает моргать.) Ну хорошо, я подожду... (Опять моргает.) Но ты

их закроешь. (Моргает.) Когда глаза закроются в следующий раз, не

открывай их. (Пауза. Роза закрывает глаза и опять открывает, еще

раз закрывает и снова открывает.) Ты уже и сама понимаешь, что

глаза у тебя закроются. Ты сопротивляешься и не понимаешь, по,

чему я выбрал тебя. (Роза дважды открывает и закрывает глаза.)

Вот так. (Закрывает глаза и больше не открывает.) Очень хорошо.

Зейг: Больше она их не открывает.

Эриксон: “Вот так”. (Тихо.) “Очень хорошо”.

Зейг: Понимаю, ты произносишь эти слова утешающим тоном.

Зейг: Все это время ее глаза прикованы к тебе. Не думаю, что она может реа7

гировать на происходящее в пределах ее периферического зрения. Она не от7

рывает от тебя глаз.

Эриксон: Я утешаю не тоном победителя.

Зейг: Понимаю. Ты хочешь ее успокоить.

Эриксон: Если бы я сказал “закроются” победным тоном, она бы открыла глаза.

Зейг: Да.

Эриксон: Я произнес эти слова успокаивающе.

Зейг: Так что, в конечном счете, выигрывает все7таки она.

Эриксон: Она выигрывает покой. Она достигает абсолютно новой цели — по7

коя.

Зейг: Да, можно с полным правом сказать, что перед нами один из тех случаев,

когда выигрывает Эриксон, но приз получает пациент. Кстати, она окончатель7

но закрывает глаза, когда ты произносишь: “Ты не понимаешь, почему я выб7

рал тебя”. Похоже, это в какой7то мере разрядило напряжение. Почему?

Эриксон: “Ты не понимаешь, почему я выбрал тебя?” Вопрос как бы рассеивает

ее сопротивление “по площади”.

Зейг: То есть у нее возникает множество ассоциаций, когда она пытается

объяснить себе, почему ты выбрал ее.

Эриксон: И ни одной правильной.

Зейг: Так почему же ты выбрал ее?

Эриксон: Чтобы ослабить ее сопротивление, которое я извлек из глубины и

рассеял по поверхности, так сказать.

Зейг: Блестящий ход в работе с сопротивлением! Ты рассеял его таким тонким

слоем...

Эриксон: Что оно больше не вызывало затруднений.

Зейг: Итак, она смотрит на тебя не отрываясь, ее внимание предельно скон7

центрировано. Она делает довольно много движений. В двигательном плане

она не скована, но если понимать гипноз как состояние сфокусированного

внимания, она находится в трансе.

Эриксон: Этими движениями она старается уверить себя, что она не в трансе.

Она ищет дополнительного доказательства в каждом новом движении, а это

указывает нам на ход ее мыслей: “Предыдущее движение меня не убедило, по7

пробую еще, тоже не убедило, и это тоже нет”.

Зейг: Значит, она продолжает бороться, делая ориентировочные движения для

собственной уверенности.

Эриксон: И с каждым разом проигрывает. Из всех, кого я встречал, ты первый,

Джефф, кто старается разобраться в том, что происходит в гипнотизируемом,

да и во мне самом. Ты сумел обратить внимание на слово “покой” и заметить,

что в ее движениях как раз отсутствует покой. Этими движениями она не

убеждает себя, а лишь еще больше разубеждает.

Зейг: Когда я веду практические занятия по эриксоновской терапии, в первой

части я обучаю диагностике по Эриксону. Это необычная диагностика. Как оп7

ределить, например, насколько пациент может сосредоточиться? Какова сте7

пень его реакции на внушение? Как определить его коммуникативность, его

языковой стиль? Это не психиатрический диагноз, а диагноз, позволяющий по7

нять внутри7 и межличностные факторы, как например, манера поддержания

установившихся взаимоотношений.

От диагностики я перехожу к следующему разделу, рассказывая о том, как ты

увязываешь свои внушения с установленным диагнозом. Возьмем пример:

надо вынести мусор. Замкнутому на себе человеку предложение вынести му7

сор делается одним тоном, а человеку, ориентированному на окружающий

мир, совсем другим. Ты будешь искать особый подход и к “забияке”, и к “поби7

той собаке”, выражаясь метафорически. Я думаю, слушателям полезно это

знать, потому что некоторые обращают внимание лишь на твою технику, а не

на то, что в своей работе ты руководствуешься конкретным диагнозом данного

пациента.

Эриксон: И результатом воздействия на гипнотизируемого.

Зейг: Ты изучаешь его внутренний мир и, исходя из своего диагноза, даешь ус7

тановки. Ты используешь совсем особый вид диагностики.

Эриксон: Вот еще что следует принять во внимание: как мы все учимся гово7

рить. Мы проходим через длительный период ошибок. “Я видю [sic] его. Я уви7

дю [sic] его”. У нас у всех за плечами богатый опыт ошибок, как грамматичес7

ких, так и фонетических. Как многому мы учимся на этих ошибках! Можно на7

рочно сделать ошибку в расчете на помощь тех, кто приобрел знания, учась на

собственных ошибках, и кто с готовностью принимает поправку от более зна7

ющего.

Зейг: И этим ты как бы возрождаешь в них...

Эриксон: Свежесть восприятия.

Зейг: Свойственную детству.

Эриксон: Да. “Мама, я увидю [sic] того7то?” А мама отвечает: “Надо говорить

‘увижу’”. И ребенок благодарен. Поэтому, когда я неправильно произношу сло7

во, меня тут же поправляют и к слушателям возвращается их забытая система

ориентиров. Они испытывают чувство умиротворения и благодарности, не по7

нимая, откуда это пришло. А лектор тем временем переходит к другому вопросу.

Вот тебе пример. Когда мы с Бетти отправились в свадебное путешествие, Бет7

ти не умела водить машину. Мы ехали по пустынной сельской дороге. И вдруг

в окно влетела пчела и ужалила ее в колено. Бетти ее прихлопнула и выбро7

сила за окно. На первом же повороте я съехал с дороги, остановился и произ7

нес с глубоким чувством: “Как я рад, что она ужалила тебя, а не меня”.

Зейг: Не понял.

Эриксон: Я действительно был рад. Ты бы видел ужас и негодование на ее

лице! Я ей объяснил, что меня уже однажды ужалила пчела. Я три дня лежал

без сознания. При этом сообщении маска ужаса и негодования мгновенно сме7

нилась полнейшим ликованием по поводу того, что пчела ужалила именно ее.

Зейг: Сработало желание защитить тебя.

Эриксон: Угу. Вот пожалуйста, жених желает ей зла, а она испытывает чувство

благодарности. Она из7за меня прямо в ужас приходила, как только поблизо7

сти появлялась пчела. Но тот ужас, который вызвали у нее мои слова, просто

невозможно описать. И вдруг вслед за этим страшным смятением следует не7

что еще более страшное. Сразу два шока.

Зейг: Интересная последовательность эмоций — отрицательное чувство мгно7

венно преображается в положительное.

Эриксон: Когда во сне меня кусает комар, я просыпаюсь с поносом и страшной

аллергической сыпью по всему телу. Мне приходится по часу отлеживаться в

горячей ванне. Поэтому стоит Бетти заметить в спальне комара, как она воо7

ружается аэрозолью и хлопушкой.

Зейг: Значит, ты можешь ассоциативно пробудить в пациенте или гипнотизи7

руемом желание кого7то защитить и направить это чувство на себя.

Э. Верно. Ей вовсе не хотелось, чтобы ее ужалила пчела, но она почувствовала

не больше боли, чем обыкновенный человек от укуса заурядного комара.

Зейг: То есть чувство боли было поглощено другими нахлынувшими на нее

эмоциями.

Эриксон: Охватившим ее чувством ужаса от высказанной мной радости, что

именно ее укусила пчела, а затем еще более сильным чувством страха при

мысли о том положении, в котором она могла бы очутиться на этой пустынной

дороге — водить машину она не умеет, а я лежу без сознания. Ситуация могла

оказаться трагической.

Зейг: Сказав это, ты имел в виду заботу о Бетти, что ей не стоит обращать вни7

мания на укус пчелы. Ведь все могло окончиться гораздо хуже.

Эриксон: Нет. Я действительно почувствовал огромное облегчение от того, что

пчела выбрала не меня, и только потом осознал, как я выглядел в ее глазах. Я

смог поправить положение. Но Бетти сначала охватило жуткое негативное

чувство, а затем мощное положительное чувство.

Зейг: Вернемся, пожалуй, к индукции.

Эриксон: Роза проигрывает, и я дал ей покой.

Зейг: Да. Итак, сначала негативное чувство и затем покой, после сопротивле7

ния...

Эриксон: Именно это приближающееся поражение и связанные с ним негатив7

ные эмоции помогли мне так эффективно внушить ей состояние покоя.

Зейг: Которого ты добился словами “очень хорошо”, и особенно своим тоном.

Можешь еще что7нибудь добавить о диагностировании именно характера Розы

и ее особой манере сопротивляться?

Эриксон: Общие теории гипноза советуют избегать сопротивления.

Зейг: Да.

Эриксон: Используй его.

Зейг: Согласен. Мне нравится сам замысел: “вынуть запал” из сопротивления и

распылить его таким тонким слоем, что от него ничего не остается. Роза про7

явила упрямство, но совсем другого рода, чем Салли. Что ты можешь сказать о

различии в том, как проявляется сопротивление у Розы и у Салли?

Эриксон: Роза сопротивляется определенной личности, а Салли ведет борьбу

на уровне идей.

Зейг: Значит, Роза выбирает прямой конфликт, а Салли вступает в противоре7

чие с какой7то мыслью.

Эриксон: Да, с какой7то мыслью. В моем лице Роза защищается от человека

вообще.

Зейг: Это замечательно. Мне нравится такое разграничение.

Эриксон: Я хотел бы обратить ваше внимание на то, как она мне

помогала. Вполне естественно, что пациент может сопротив,

ляться и делает это. Я предполагал, что она будет противодей,

ствовать мне.

Эриксон: Я сказал: “Пациент может сопротивляться” — и она тут же проявила

сопротивление.

Зейг: Когда пошевелилась?

Эриксон: Угу. Да. Чтобы устроиться поудобнее.

Зейг: Перемена позы приближает ее к тебе. Она придвигается к тебе поближе

и устраивается удобнее, облокотившись на подлокотник. Все это она продела7

ла, когда ты произнес слово “сопротивление”.

Эриксон: Да.

Зейг: Значит, сопротивляясь, можно двигаться и в положительном направ7

лении.

Эриксон: Слово “сопротивление” приобретает новый смысл. Оно означает “по7

кой, удобство”, и я одобряю ее способность сопротивляться.

Зейг: До сих пор ты разговаривал с ней непосредственно или говорил о ней

косвенно, но как только она закрыла глаза, ты отстранился от нее, интонаци7

онно изменил голос и переключился на группу. Почему?

Эриксон: Пусть она наслаждается покоем. Она его заработала, пусть им на7

слаждается. Я отстранился из уважения к ее покою.

Эриксон: И тем самым прекрасно проиллюстрирует такое проти,

водействие.

Эриксон: Вот она отодвинулась от меня, она проверяет надежность полученно7

го через сопротивление покоя. Она все еще наслаждается им. Говоря другими

словами, покой — ее заслуга.

Зейг: Ты использовал слово “противодействие”, когда сказал, что она “прекрас7

но проиллюстрирует такое противодействие”. Таким образом, чувство сопро7

тивления приобретает еще один положительный оттенок.

Эриксон: Сама того не сознавая, она сейчас распрямит ноги. Но ей

хочется доказать, что ей это не надо. Все правильно. Каждый па,

циент всегда хочет малость поупираться. Здесь врач должен пой,

ти ему навстречу. (Пауза. Роза наклоняется вперед, но ноги на рас7

прямляет.)

Эриксон: “Каждый пациент всегда хочет малость поупираться”. С моего разре7

шения, она будет настаивать на своих скрещенных ногах. Так как всегда хо7

чется хоть малость поупираться. Например, вот шарик, вот куколка и вот ма7

шинка — это тебе, а это мне.

Зейг: Да, это детский подход.

Эриксон: Детей учат делиться своими игрушками, а все7таки это — мое. Ким,

как дитя Востока (Ким — приемная внучка доктора Эриксона), унаследовала

мышление многих тысяч поколений вьетнамцев. Ким хватило года, чтобы вну7

шить Бетти Алисе одну, по ее мнению, весьма замечательную мысль. (Бетти

Элис удочерила Ким, когда ей было девять месяцев от роду.) Двухгодовалая

Ким внушала ей: “Это игрушки Дэвида, только Дэвид может с ними играть. Это

игрушки Майкла, только Майкл может с ними играть. Это мои игрушки, только

я с ними играю. Это наши игрушки, и мы все с ними играем”. Для тысяч поко7

лений вьетнамцев “этот участок земли — мой”. И вот поколение за поколени7

ем обрабатывают один и тот же участок земли одним и тем же допотопным

способом.

Зейг: Ты хочешь сказать, что существует расовая форма сознания?

Эриксон: В нашем мозгу миллиарды клеток, способных реагировать на милли7

арды разных раздражителей. Функции клеток мозга очень специализированы.

Если ты принадлежишь к народу, где из поколения в поколение использова7

лись лишь определенные клетки мозга, любой сигнал, получаемый младенцем

извне, приводит в действие эту многовековую схему. Возьми, например, евре7

ев. Тысячелетиями они подвергались преследованиям. Они могут и между со7

бой воевать, причем весьма жестоко, но стоит вмешаться народу другой нацио7

нальности, как они тотчас объединяются против незваного пришельца. Распри

побоку, евреи объединяются против общего врага.

Зейг: Да.

Эриксон: Разве не так?

Зейг: Так.

Эриксон: Норвежцы известны как потомственные мореплаватели и исследова7

тели новых земель, со временем они распространились по всему свету. И гре7

ки поколениями оставались греками и, добравшись до Америки, основали

большую колонию. Уже четвертое поколение греков в Америке все равно гово7

рят по7гречески. Они держатся вместе, не откалываются. Ливанская колония

всегда остается ливанской колонией, а сирийская — сирийской. Зато норвеж7

цы рассеялись по всему свету.

Американцы тоже повсюду распространились. Понимаешь, в тех, кто рождает7

ся с одинаково функционирующими клетками мозга, уже заложена определен7

ная модель поведенческих реакций.

Вчера я разговаривал с очень умным польским евреем. Он был в полном отча7

янии. Мы проговорили с ним часа два. “Что я сделал не так, — вопрошал

он, — что мои родившиеся в Соединенных Штатах дети не уважают старые

польские обычаи?” Единственное, что он мог понять, — это старые польские

обычаи. Сам он работает мясником, а сын у него физик7ядерщик. Сердце ста7

рика разбито. Его сыну следовало стать мясником. Его жена — добрая домохо7

зяйка. Дочь хочет сделать карьеру. А он все повторяет: “Что я сделал не так,

что мои дети пошли не по тому пути?”

Есть народы, где семья, владеющая участком земли, скажем, тысячу лет, все

еще продолжает обрабатывать его, хотя он уже не в состоянии прокормить их

всех.

Зейг: Эти культурные отличия весьма стойки, они вошли в плоть и кровь.

Эриксон: Настолько вошли, что приходится прибегать к окольным путям, чтобы

предостеречь ребенка от естественной поведенческой реакции.

Зейг: Можно это как7то связать с нашей видеозаписью?

Эриксон: Возьмем Розу. У нее свое особое представление об отношениях муж7

чины и женщины.

Зейг: Потому что она итальянка?

Эриксон: Совершенно верно.

В Милуоки живет один мой хороший приятель. Он успешно практикует там как

психотерапевт. Приходит к нему пациент с нервным срывом, итальянец по про7

исхождению, и рассказывает: “Я приехал сюда с родины вместе с женой. Она

целыми днями только и делает, что сплетничает с соседками. Я прихожу с ра7

боты, сам готовлю себе еду, сам занимаюсь стиркой. Вся работа по дому на

мне”. Мой приятель спрашивает: “Вы родом из каких краев Италии?” Он отве7

тил: оттуда7то. “А ваша жена откуда родом?” Он назвал другое место. Тогда мой

друг объяснил ему: “Вы выросли в тех краях Италии, где принято, чтобы муж7

чины относились к своим женам с добротой. А ваша жена родом из мест, где

любящий муж выражает свои чувства тем, что исправно поколачивает свою по7

ловину. Когда вы придете домой и не обнаружите никаких признаков обеда,

всыпьте своей жене как следует и добавьте на словах: “Чтобы к моему приходу

обед был на столе”. Результат превзошел ожидания, а все потому, что муж про7

явил любовь, ведь в ней с детства было заложено: бьет — значит любит.

Индивидуальность Розы проявляется в том, что она держится с мужчинами не7

зависимо, словно бросая им вызов — докажите, что вы сильнее. Вот и следует

доказывать.

Зейг: Кажется, Карл Витакер сказал, что любое лечение начинается с борьбы.

И терапевт должен быть готов к этой борьбе, иначе не получится никакой

психотерапии. Каждый пациент приходит и начинает испытывать тебя на

прочность.

Эриксон: Он хочет выяснить, есть ли у тебя достаточно сил, чтобы помочь ему,

а это подразумевает борьбу. Или ты мягкий и покладистый, как хотелось бы,

или, напротив, сильный и напористый, что и требуется?

Один молодой доктор, грек по национальности, был, кажется, трижды женат. И

каждый раз его выбор падал на американку. Он был родом из тех мест в Гре7

ции, где были сильны матриархальные устои. Каждую новую попытку создать

семью его мать сопровождала напутствием: “Вот поживешь с ней несколько

месяцев, а потом я тебя с ней разведу, и ты сможешь посвататься к другой де7

вушке”. Об этом я узнал от самого доктора. Я выслушал и его мать, которая

мне поведала каким, по ее представлениям, должен быть настоящий жених. В

свадебное путешествие он должен отправиться со своей мамочкой, а невеста

пусть сидит дома. И вообще, она должна быть рабыней матери мужа. Прибли7

зительно представляя, каковы будут последствия моих слов, я все же твердо

заявил, что ее сын — американец и имеет право жениться на ком хочет. А по7

скольку мамаша проживает в Америке, то не имеет права превращать жену

сына в свою рабыню. Сын слушал, вытаращив глаза, а мамаша разразилась по7

током греческих слов. Сын был потрясен. Он даже не догадывался, что его ма7

маша знает подобные выражения.

У меня на приеме была одна девушка, родом из Испании, из мест, где, наобо7

рот, преобладал патриархат. Там невеста отправлялась в свадебное путеше7

ствие с отцом, а жениха оставляли дома.

Она оказалась мудрой пациенткой. Когда я навестил ее с мужем после свадьбы,

меня представили ее отцу, который приветствовал меня словами: “Так это вы

тот человек, который посоветовал моей дочери отправиться в свадебное путе7

шествие с мужем, и теперь она не перестает мне твердить, что у меня нет ни7

каких прав”. “Совершенно верно”, — ответил я.

А свекровь7гречанка каждый Божий день заявлялась в дом к невестке и давала

указания, что ей делать, что готовить, как расставить мебель. Пока я не сказал

ей: “Я предупредил вашу невестку, что когда у нее иссякнет терпение, пусть

скажет: “Ты хочешь, чтобы я вызвала доктора Эриксона?”

Зейг: Обращение к высшему авторитету.

Эриксон: Свекровь немедленно испарилась. А вот у Беатрисы (имя пациентки,

о которой Э. рассказывает З.) родная мать была невыносимый диктатор. Она

пришла ко мне и стала излагать свои требования к Беатрисе. Я ответил: “Вы

так много времени проводите рядом с Беатрисой, что вам следует отправиться

к себе домой”. В тот же день ко мне зашла Беатриса и сообщила: “Мама так ра7

зозлилась, что немедленно отправилась домой пешком”. Ничего себе, шесть

миль пути до того места, где она живет. “Она отправилась пешком в аэропорт,

даже не захотела, чтобы я ее подвезла”.

Зейг: Меня трогает твоя готовность помочь в подобных ситуациях. Твое вме7

шательство отличается крайней решительностью.

Эриксон: В процессе лечения сталкиваешься с различными моделями поведе7

ния. И надо уметь определить, насколько решительным должно быть вмеша7

тельство.

Зейг: Вернемся к видеозаписи. Мы остановились на том, что Роза оказывает

сопротивление. Ты говоришь о сопротивлении и о том, что она собирается рас7

прямить ноги. Затем ты говоришь, что она постарается настоять на своем. По7

этому она так не хочет распрямить скрещенные ноги. Упорство, видимо, ассо7

циировалось у нее с сохранением первоначальной позы.

Эриксон: Не надо делать из пациента раба. Надо просто пытать,

ся помочь ему. Вы требуете от него сделать то одно, то другое, а

ведь каждый из нас вырос с убеждением, что никто не смеет сде,

лать из него раба и он не обязан выполнять чьи,то приказы. И

чтобы пациент раскрыл для себя свои возможности, приходится

прибегать к гипнозу. Он узнает, что ему под силу сделать даже

то, что, по его мнению, противоречит его желаниям. (Роза откры7

вает глаза. Салли покашливает. Э. обращается к Розе.) Что же ты

думаешь по поводу того, что я выбрал тебя?

Роза: Мне хотелось проверить, смогу ли я не поддаться вашему

воздействию.

Эриксон: Так. (Салли кашляет.)

Зейг: Обрати внимание на Салли с ее кашлем, это очень интересный момент.

Смотри, что произойдет через мгновение после ее кашля. Твое внимание до7

вольно надолго было отвлечено от Салли. Ты задаешь Розе вопрос: “Что же ты

думаешь по поводу того, что я выбрал тебя?” В вопросе чувствуется позитив7

ная нагрузка, и это в какой7то мере упреждает возможную негативную реак7

цию Розы. Ее сознание одобрительно воспримет тот факт, что твой выбор пал

на нее.

Эриксон: Ну7ка, прокрутим назад. Смотри, как Роза повернула руку ладонью ко

мне. Рука открылась в мою сторону (Снова просматриваем эту часть плен,

ки.)

Зейг: Она отклонилась назад, а затем подалась вперед.

Эриксон: И все с открытой ладонью.

Зейг: Да, как будто хочет что7то получить.

Эриксон: Угу.

Роза: Вот видите, я могу распрямить ноги. (Она распрямляет ноги,

а затем снова скрещивает их. Салли смеется и кашляет. Э. мгнове7

ние молчит.)

Эриксон (Розе): Я же сказал, что ты распрямишь ноги.

Роза: Хм,м?

Эриксон: Я сказал, что ты распрямишь ноги.

Роза: Да, я могу.

(Салли кашляет, и кашель вынуждает ее пошевелить левой рукой.

Кто7то из студентов дает ей таблетку от кашля, и она кладет ее в

рот. Затем она разводит руки в стороны и пожимает плечами в сто7

рону Э.)

Салли: Разве вы мне говорили, что я буду кашлять? (Смеется, до7

трагивается до Э. и снова кашляет.)

Эриксон: Кашель — ее собственность, и она его использует.

Зейг: Да. Она хочет по7своему доказать тебе это. Она берет таблетку от кашля,

пожимает плечами в твою сторону, руки у нее раскрыты. Кашель ей понадо7

бился, чтобы освободить парализованную руку. Она заметила появление симп7

томатического кашля. Она умница и поняла, что этим можно воспользоваться,

чтобы освободить руку.

Эриксон: Она великолепно это продемонстрировала.

Зейг: Да, просто великолепно.

Эриксон: О, какой ловкий, искусный ход! (Салли кашляет и прикры7

вает рот рукой.) Ай да умница, как интересно и хитро сумела овла,

деть своей левой рукой.

Зейг: Очень удачный ход. Ты сказал: “О, какой ловкий, искусный ход”, “Как ин7

тересно и хитро сумела овладеть своей левой рукой” — и сделал легкую пау7

зу.

Эриксон: Я оценил ее ход.

Зейг: Да, оценил.

Эриксон: Я дал ей почувствовать мое одобрение.

Эриксон: Ты отделалась от паралича руки, начав кашлять. (Салли

кивает и кашляет.) Как это тебе удалось? (Салли смеется и кашля7

ет.) Да, рабыни из тебя не получится.

Салли: Думаю, нет.

Эриксон: Ты устала держать левую руку так высоко, как же ее опу,

стить? — вот ты и начала кашлять... (Салли смеется)... и смогла

опустить. (Салли вздыхает и смеется.)

Кристина: Можно спросить насчет того, что рука устала? Я счи,

тала, что в трансе человек не устает, в каком бы неудобном по,

ложении он не находился. Это заблуждение? У тебя правда рука ус,

тала... лежать так высоко? Или тебе стало неудобно сидеть в

таком положении?

Салли: Хм, я ощущала, э,э... Мне было как,то не по себе... вроде чув,

ство напряжения, но... м,м,м... я бы еще могла так сидеть.

Кристина: Могла?

Салли: Мне казалось, что могла. Да... сидеть так еще довольно

долго... Хм,м. Знаете, было какое,то странное состояние, я...

Эриксон: Она могла бы сидеть так еще довольно долго.

Зейг: Да, могла бы. Ты отключился от Салли с ее противоречивым желанием, с

одной стороны, быть объектом твоего внимания, а с другой, сидеть где7нибудь

позади. Ты занялся Розой, и Салли, со своей парализованной рукой, почувство7

вала себя заброшенной. Именно тогда она нашла выход: с помощью начавше7

гося кашля освободила руку и в то же самое время весьма искусно вернула к

себе твое внимание.

Эриксон: И продемонстрировала, что она — правша.

Зейг: Я не заметил. Что она сделала?

Эриксон: Освободив левую руку, она все старалась прикрыть рот правой рукой.

Зейг: Угу.

Эриксон: То есть совершенно определенно она старалась освободить левую

руку, чтобы прикрыть рот. Хотя для нее гораздо естественнее было бы при7

крыть его правой рукой. (Э. показывает на своих руках.)

Зейг: Значит, она освободила левую руку, чтобы прикрыть рот, в то время как

она правша и ей всего лишь надо было сделать это свободной правой рукой.

Эриксон: Салли продемонстрировала тонкий анализ ситуации.

Зейг: Причем она все понимала. Осознавала, почему у нее возник этот симп7

том. Но это неважно. Не имеет значения, что она действовала осознанно.

Эриксон: Правильно.

Зейг: Дальше происходит следующее: Кристина задает вопрос. Салли начинает

объяснять Кристине свои ощущения. То есть они как бы перехватывают иници7

ативу, но ты этого не допускаешь. Ты прерываешь Салли во время ее ответа

Кристине и снова становишься центром внимания.

Эриксон (перебивает Салли, обращаясь к Розе): Тебя зовут Кэрол,

верно?

Роза: Что?

Эриксон: Тебя зовут Кэрол?

Роза: Меня? Нет.

Эриксон: А как?

Роза: Вы мое имя спрашиваете? (Э. утвердительно кивает.) Роза.

Эриксон (озадаченно): Роза?

Роза: Как цветок “роза”.

Зейг: Ты снова переключаешь все внимание на Розу, не давая Салли возможно7

сти привлечь внимание к своему кашлю. Ты преследуешь поставленную

цель — работа с Розой.

Эриксон: Я держу ситуацию под контролем. Салли и Кристина пытаются пере7

хватить внимание. Но я снова овладеваю ситуацией, причем Кристина этого

даже не осознает.

Эриксон: Хорошо. Итак, я заставил Розу продемонстрировать свое

сопротивление.

Зейг: А она придвинулась ближе.

Эриксон: Да.

Зейг: Она с интересом ждет, что ты скажешь.

Эриксон: Она по7другому понимает слово “сопротивление”.

Зейг: Она устраивается в той же удобной позе, какую приняла, когда ты упомя7

нул раньше слово “сопротивление”. Дополнительное подтверждение.

Эриксон: И Роза оказалась просто на высоте. Она продемонстриро,

вала сопротивление, а затем и покорность, потому что глаза у

нее все,таки закрылись. Как тебя зовут? (Обращается к Салли.)

Салли: Салли.

Эриксон: Салли. Итак, мне удалось показать, как Роза противится,

но в конце концов уступает. (Салли улыбается.) А вот Салли, что,

бы освободиться, раскашлялась и тоже проявила сопротивление.

Эриксон: Она пододвинулась вперед.

Зейг: Когда ты повторил слово “сопротивление”. (Еще раз просматриваем

часть пленки с индукцией, чтобы убедиться, что Роза действительно поше,

велилась при слове “сопротивление”.)

Зейг: Когда ты произнес “сопротивление”, она пододвинулась вперед и села

поудобнее. Удивительно.

Эриксон: У нее было время “переварить” это слово.

Зейг: Да, и отреагировать, причем на совершенно подсознательном уровне. У

нее уже выработался рефлекс. Ты произносишь слово “сопротивление”, и она

тут же начинает поудобнее устраиваться в кресле.

Эриксон (Розе): Это ты подала Салли пример, последовав которо,

му, она освободила руку.

Роза: Честно говоря, я закрыла глаза, потому что так было про,

ще. Иначе вы продолжали бы повторять, чтобы я их закрыла.

О’кей, сказала я себе, пожалуй, надо закрыть, чтобы вы перестали

повторять одно и то же.

Зейг: Вот сейчас ты одобряешь Розу. Ты говоришь: “Это ты подала Салли при7

мер, последовав которому, она освободила руку”. Почему ты одобряешь Розу

за то, что она показала пример?

Эриксон: Надо пользоваться любым поводом, чтобы отдать человеку должное.

Обращенное к Розе слово “сопротивление” Салли обернула в свою пользу. Я

высказал свое одобрение Розе, но его в определенной мере приняла на свой

счет и Салли.

Зейг: Приняла на свой счет и Салли. Замечательно. Тем самым между ними

устанавливается определенная связь.

Эриксон: Так. Но ты закрыла их. А Салли оказала сопротивление,

следуя твоему примеру, правда, косвенно, через кашель. (Салли

улыбается.) Умница. (Салли кашляет и прочищает горло.) А как ты

собираешься освободить ноги? (Салли смеется.)

Салли: Хм, да просто освобожу. (Э. ждет. Салли смеется.) Вот смот,

рите. (Прежде чем пошевелить ногами, Салли озирается вокруг. Э.

смотрит ей на ноги и ждет.)

Эриксон: Забавная ситуация, но это не ребячливость.

Зейг: Это становится игрой.

Эриксон: Со мной.

Зейг: Она играет с тобой.

Эриксон: Она словно делится со мной чем7то забавным. Как будто только мы

двое знаем, в чем дело.

Зейг: И тогда ты делаешь так, чтобы ее чувство сопротивления приобрело по7

ложительный оттенок?

Эриксон: Чтобы ее ощущение общей со мной тайны приобрело положительный

оттенок.

Зейг: Да, но до того, как она пошевелилась, у нее могли бы появиться отрица7

тельные ощущения. Но ты это предотвратил, воспользовавшись ее кашлем. Ты

похвалил ее за ум и сообразительность. Теперь ты спрашиваешь, как она соби7

рается двигать ногами, и тем самым закрепляешь ее транс и свой контроль над

ситуацией, но все это в шуточной форме.

Эриксон: Нам обоим нравится эта игра. Так и должно быть.

Зейг: Чему еще ты учил группу, проводя эту индукцию?

Эриксон: Установлению позитивного раппорта.

Эриксон: Видите, что она сделала? Для начала воспользовалась ви,

зуальной подсказкой. Она поискала, куда бы ей переставить ногу.

Зейг: Сначала она посмотрела, куда бы ей переставить ногу. Это была сенсор7

ная реакция.

Эриксон: Да, ее сенсорная реакция. Произнесенное мною слово “визуальный”

побудило ее к зрительному действию.

Зейг: Прежде чем пошевелить ногами, она осмотрелась, и ты снова отмечаешь

здесь диссоциацию.

Эриксон: Угу, и держу эту диссоциацию под контролем. Своим сотрудниче7

ством она сама помогает мне поддерживать контроль.

Эриксон: Сенсорный процесс понадобился ей, чтобы вызвать мы,

шечную реакцию. (К Салли.) Как ты теперь встанешь?

Салли: Вот так и встану. (Салли со смехом смотрит вниз, затем

с усилием отрывается от кресла, упершись руками, и встает. Э.

смеется.)

Эриксон: Ты всегда встаешь с таким усилием? (Салли смеется и

прочищает горло.)

Эриксон: Она переориентируется в своих мускульных движениях.

Зейг: Да, но это медленный процесс, и она снова смиряется с трансом. А ты

сразу же снова вспоминаешь о конфете. Когда в трансе она ощущала себя ма7

ленькой девочкой, ты внушил ей, что она получила от тебя конфету. Напоми7

нание о конфете помогло установить раппорт и доверие.

Эриксон: Ты уверена, что съела конфету?

Салли: Сейчас, что ли, или раньше?

Эриксон: Раньше.

Салли: Да, конечно. Но я помнила, что это было внушение.

Эриксон (придвигается ближе к Салли): Как ты думаешь, ты сейчас

совсем проснулась?

Зейг: “Как ты думаешь, ты сейчас совсем проснулась?” Это прелюдия к следую7

щему трансу. Ты заговорил о конфете, а это переориентировало ее на преды7

дущий транс, стало быть, все готово для следующего. Это замечательная рабо7

та, помнишь, ведь у нее были сомнения. У нее очень уклончивый характер, а

тебе удается направить ее сомнения в положительное русло.

Салли (смеется): Да, думаю вполне проснулась.

Эриксон: Вполне проснулась. Сейчас ты не спишь?

Эриксон: Она слегка приблизилась ко мне.

Зейг: В этот момент Салли придвинулась к тебе. Затем она говорит: “Вполне

проснулась”. Ты спрашиваешь ее в упор и ждешь конкретного ответа на свой

вопрос: “Ты проснулась?” Она отвечает “да”, и ты спрашиваешь: “Ты уверена?”

Обычно она сомневается в своих ответах, но в предложенном тобою контексте

ее сомнения приобретают положительное направление.

Салли: Нет, не сплю.

Эриксон: Ты уверена?

Салли (смеется): Да.

Эриксон медленно поднимает ее левую руку. Руки у нее были сло7

жены в замок, он разъединяет их и поднимает левую руку за

запястье.

Салли: Рука как будто не моя.

Эриксон: Что?

Салли: Рука словно не моя... Когда вы это делаете. (Э. отводит

руку, и рука Салли каталептически повисает. Э. смеется, и Салли

смеется.)

Эриксон: “Рука словно не моя”. Я поддерживал с ней постоянный контакт; у

нее было время подумать: “Рука не моя”.

Зейг: Сначала ты заставляешь ее четко ответить, что она проснулась. Голос

при этом у тебя резковат, поэтому она так уверенно отвечает. Затем ты подни7

маешь ее руку, как делал в первом трансе, и говоришь: “Теперь ты не так уве7

рена, что не спишь”. Как правило, ее утверждения нечеткие, уклончивые. Твоя

формулировка “не так уверена” сродни ее обычной манере, и она соглашается,

что она не так уверена, что не спит.

Салли (улыбаясь): Да, не так уверена. Я не ощущаю тяжести пра,

вой руки, моя правая словно ничего не весит.

Эриксон: Не ощущает тяжести. Вот и ответ на твой вопрос, не

так ли? (Обращается к Кристине.)

Эриксон: Смотри, Роза поднимает левую руку к лицу.

Зейг: Подражает.

Эриксон: Роза поднесла руку к лицу.

Зейг: Роза подражает Салли?

Эриксон: Угу. И старается убедиться, что может опустить руку обратно.

Зейг: То есть в одно и то же время она подражает и сопротивляется. Ей хоте7

лось узнать нечто на собственном опыте. Она экспериментировала на бессоз7

нательном уровне, прислушиваясь к собственным ощущениям.

Эриксон: Но вначале она поднимает руку, вовсе не ощущая самого движения.

Она осознала, что ее рука движется, только когда опускала ее. Давай внима7

тельно просмотрим эту часть еще раз.

Эриксон (к Салли): Можешь ее так держать или рука поднимается

к лицу? (Э. делает движение левой рукой вверх.)

Зейг: Мне кажется, ты сделал интонационное ударение на первой части пред7

ложения: “Можешь ее так держать?”, и левой рукой смоделировал движение.

Но, мне кажется, она отреагировала на подчеркнутую интонацию. У нее был

выбор. Поскольку у нее сильнее выражена словесная ориентация, чем визу7

альная, она отреагировала на интонацию.

Эриксон: Вот почему так важно изучать, изучать и еще раз изучать того, с кем

работаешь.

Зейг: Не уставай напоминать мне об этом.

Эриксон: Я напомнил потому, что ты не заметил, что у Розы движение руки

вверх отличалось от ее движения вниз.

Салли: Хм,м. Вероятно, смогу так удержать.

Эриксон: Приглядывай за рукой. Думаю, она поднимается вверх.

Салли: Э,э... нет. (Отрицательно качает головой.)

Зейг: Ты внушаешь поднятие руки, тем самым снова контролируя и направляя

последующие действия.

Эриксон: Она начнет подниматься небольшими рывками. (Пауза.

Салли смотрит прямо перед собой, затем переводит взгляд на Э. Сал7

ли отрицательно качает головой.) Ты, возможно, почувствовала пер,

вый рывок. Вот она поднимается. (Салли смотрит на свою руку.)

Видишь этот рывок?

Зейг: Здесь слово “рывок” может быть истолковано двояко. Помнишь, Салли

опоздала. Она неоднократно повторяла, что чувствует себя неловко оттого, что

прервала занятия. В то время, как ты говоришь о “рывках” и вы наблюдаете за

ними, в поле ее периферического зрения должна находиться вся группа. Ты

хотел вызвать у нее одну из двух ассоциаций — избавить ее от чувства нелов7

кости или, наоборот, напомнить о нем?

Эриксон: Нет, не хотел.

Салли: Когда вы говорите, я действительно чувствую.

Эриксон: Что?

Салли: Когда вы говорите о толчке, я его чувствую.

Эриксон: А всех рывков ты не чувствуешь?

Салли: Хм,м,м.

Эриксон, взяв ее руку за запястье, медленно и постепенно подталки7

вает ее вниз. Затем он убирает свою руку.

Эриксон: Я очень мягко и настойчиво подталкивал ее руку вниз.

Зейг: Да, и Салли сопротивлялась.

Эриксон: Я пригибал ее руку вниз, затем перестал. Рука приостановилась в

приподнятом положении, но потом опустилась в точном соответствии с при7

данным мною направлением.

Зейг: Можно еще раз подчеркнуть, что она признает твою власть, особенно на

несловесном уровне.

Эриксон: Я опускал твою руку, а ты сопротивлялась, верно?

Зейг: Она сопротивлялась, когда ее руку опускали, таким образом, в слово “со7

противление” вкладывается новое ощущение. Она препятствовала тому, чтобы

ее руку опустили.

Эриксон: Но она продолжала поддерживать установившуюся со мною связь.

Зейг: Именно так. Ты дал точное определение.

Салли: Да.

Эриксон: Зачем?

Салли: Так, как было, тоже неплохо. (Смеется.)

Эриксон (улыбается): Так, как было... неплохо.

Зейг: Ты заканчиваешь с ней второй транс и начинаешь рассказывать историю

о “Золотых Ножках”. Смысл ее в том, что можно выйти победителем из самых

сложных перипетий. Салли оказалась в центре твоего внимания, ты заставил

ее пережить очень сложные чувства, когда в самом начале дня поставил ее в

неловкое положение на глазах у всех. Затем ты рассказал другую историю,

приблизительно о том же, что произошло с Салли, но с положительной концов7

кой. То есть, чтобы увереннее ощущать себя в жизни, нужны большая гибкость

и широта взглядов.

Хорошо. Какова цель второго транса у Салли, с поднятием руки рывками?

Эриксон: Я здесь преследовал несколько целей. Я работал со всей группой, но

для иллюстрации выбрал Салли, а затем счел уместным подкрепить показанное

историей, которая как раз подходила лично к Салли и оказалась интересной

для всей группы.

Зейг: Да, ты одновременно обучал и всю группу. Тонкая работа, ничего не ска7

жешь. Ты излагаешь некое положение, затем в качестве иллюстрации расска7

зываешь соответствующую историю и потом демонстрируешь то же самое “жи7

вьем”, в аудитории. А зачем все7таки понадобился второй транс с движением

руки?

Эриксон: Могу рассказать тебе историю. Как7то в Англии один молодой чело7

век зашел в клуб для пожилых джентльменов. Затеяв разговор с одним из чле7

нов клуба, он спросил: “Вам приходилось заниматься горным восхождением?”

“Да, однажды”, — ответил старший. Они перешли на другую тему. “Вам прихо7

дилось путешествовать за границей?” — спросил молодой. “Да, однажды”,—

ответил старший. Тут в гостиную вошел сын пожилого джентльмена. После7

дний представил сына своему собеседнику: “Это мой сын”. “Единственный

сын?” — поинтересовался молодой человек.

Я не хотел, чтобы это был единственный транс, ибо тогда все замыкается на

этой единичности. Если возможен второй транс, то возможен и третий, и чет7

вертый, и пятый. А знание этого позволяет логически продолжить мысль: “Я

могу получить транс и через десять лет”.

Зейг: Продолжить мысль в будущее. Хорошо.

Так, я хочу прояснить с твоей помощью еще один момент. С предельной точно7

стью ты работаешь с Салли и Розой, не выпуская из виду ничего из происходя7

щего. Ты работаешь с клиентом в теснейшем контакте и с предельной точно7

стью. Но когда ты переходишь к своим рассказам и назидательным историям,

слушатели обычно не воспринимают их “прицельную” направленность. Это

как в рассказах О’Генри — все разъясняется только к развязке. Но они не улав7

ливают тех тонких ходов, которые привели именно к этой развязке. В своей

преподавательской методике ты не придаешь этому особого значения. Кто

уловил, тот уловил, а нет, так нет.

Эриксон: Людям свойственна лень. Если я начну вникать в тонкости, им все

надоест.

Представь, как много людей, познакомившись с нашим учебным анализом,

поймут, что они проглядели массу деталей. А ведь им казалось, что они все за7

метили.

Я помню как ко мне через месяц после занятия пришел доктор Р. с расшифров7

кой стенографической записи этого самого занятия. Он попросил объяснить

какое7то слово, скажем, на восьмой странице. Затем на шестнадцатой странице

я объяснил ему другое слово, исходя из данного мною толкования слова на

восьмой странице. “Вы это, верно, сейчас придумали?” — усомнился Р. “Нет,

давайте еще раз просмотрим старую запись”. Я объяснил ему, что чуть7чуть

необычное толкование слова может через восемь страниц привести к совер7

шенно новому его толкованию.

Два месяца спустя доктор Р. опять явился ко мне с записью того же занятия и

опять попросил дать ему разъяснения по поводу отдельных мест. Он попросил

другую секретаршу сделать новую расшифровку, а затем сверил мое первое

толкование с повторным, и они сошлись слово в слово. Доктор Р. научился

подробно все записывать, но он не мог понять, что я вижу гораздо больше под7

робностей, чем он.

Люди так самонадеянны. Когда доктор Р. в первый раз пришел ко мне со своей

женой, у нее на ногах были сандалии на босу ногу. Он познакомил меня с же7

ной, и я попросил ее оставить нас вдвоем с мужем. “Вы давно женаты?” —

спросил я. “Пятнадцать лет”, — ответил он. “И вы пришли ко мне, чтобы на7

учиться наблюдательности?” — “Да”.— “Вот вы женаты 15 лет. У вашей жены

есть перепончатые пальцы на ногах?” “Нет”, — ответил он. “Однако это так.

Когда я ее позову, не смотрите ей на ноги. Я задам ей тот же вопрос”. Когда

она вошла в кабинет, я спросил, есть ли у нее перепончатые пальцы на ногах.

Она сказала: “Нет”. “Вы уверены?” — переспросил я. “Да”, — последовал от7

вет. “Ваш муж тоже уверен. Давайте посмотрим и убедимся”. Между вторым и

третьим пальцами обеих ног были перепонки. Люди так самонадеянны.

Зейг: У себя под носом не видят.

(Далее Э. рассказывает З. еще несколько историй. Их цель — тренировка зри7

тельной памяти и умение доверять своему бессознательному.)