|
|
ПЯТНИЦА - Семинар с доктором медицины Милтоном Г. Эриксоном (Уроки гипноза) - Дж.К. Зейг(На сегодняшнем занятии присутствует Сид Розен, психиатр из Нью7Йорка и давний знакомый доктора Эриксона. Он сидит в зеленом кресле.) Эриксон: Сегодня утром мы с женой обсуждали одну проблему — ту ориента7 цию, которую люди получают в начале жизни. Мы отметили разницу в жиз7 ненной ориентации ребенка, выросшего в городе, и ребенка, выросшего в сельской местности. Сельский ребенок приучен вставать с восходом солнца и все лето работать после заката солнца, до позднего вечера, с мыслями о будущем. Сначала сев, потом ожидание урожая, затем его уборка. Вся работа на ферме ориентирова7 на на будущее. Городской ребенок ориентирован на то, что происходит в настоящем. А в об7 ществе, где в ходу наркотики, ориентация на “настоящее” чрезвычайно прими7 тивна. Это очень ограниченная ориентация. Когда к вам приходит пациент, следует вначале определить его ориентацию. Ждет ли он чего7то от будущего, действительно ли он направлен вперед? Сель7 ский ребенок уже по своей природе нацелен на будущее. Я вам приведу пример из собственного опыта. У нас был заросший кустарни7 ком участок в 10 акров. Целое лето я раскорчевывал его. Осенью отец вспахал этот участок, перепахал еще раз весной и засеял овсом. Овес удался на славу, и мы рассчитывали собрать отличный урожай. В конце лета, помню, было это в четверг вечером, мы отправились взглянуть на наш овес и прикинуть, когда можно начинать уборку. Отец осмотрел отдельные стебли и заключил: “Это бу7 дет не просто богатый урожай по 33 бушеля с акра, а невиданный урожай по 100 бушелей с акра, и начинать уборку можно со следующего понедельника”. Счастливые, мы возвращались домой, мечтая о тысяче бушелей овса и о том, сколько за них можно выручить, как вдруг начался мелкий дождь. Вскоре он разошелся и лил всю ночь четверга, и всю пятницу, и всю субботу, и все вос7 кресенье. Дождь прекратился только в понедельник утром. Когда мы, по коле7 но в воде, добрались до поля, весь овес полег, ни одного стоячего стебля. Отец произнес: “Надеюсь, овес достаточно созрел, чтобы прорасти. Тогда осенью у нас будет зеленый корм для скота. А в новом году и дела будут новые”. Вот это истинная ориентация на будущее, столь необходимая в сельском хо7 зяйстве. Городской подросток ориентирован на “сейчас”. Обычно ориентацию на буду7 щее горожанин получает несколько раньше сельского жителя. Для сельского юноши это постоянная ориентация. Он знает, что молодость есть молодость и надо погулять в свое удовольствие, что он и делает, но несколько позднее, чем городской юноша. Последний спешит не упустить настоящий момент, а сельс7 кий юноша не торопится. В обществе, отравленном наркотиками, ориентация на будущее утеряна. Допу7 стим, становится известно, что кто7то умер от слишком большой дозы, это зна7 чит, что у торговца, который продал героин, очень крутой товар. И все броса7 ются его разыскивать, чтобы получить более сильный укол, более мощный эф7 фект. Те, кто прошел через наркотический психоз, через ломку, все равно воз7 вращаются к “ангельской пыльце”, и опять психоз, и в третий раз психоз. Еще долго у них будет вырабатываться ориентация на будущее. Теперь вот что. Меня попросили, хотя бы в общих чертах, изложить возник, новение и развитие сексуальной жизни человека. (Примечание. Еще до заня, тия я попросил Эриксона затронуть эту тему в пятницу.) Секс — явление биологическое. Для мужчины это заурядное событие, которое ему даже лишнего волоска в усы не добавит. Опыт местного значения, так сказать. Для женщины, чтобы ее сексуальный опыт был полным, это означает в биоло7 гическом отношении: зачатие, девятимесячный период беременности, роды, постоянный уход до шести7девяти месяцев и затем воспитание ребенка до 16—18 лет. Когда женщина начинает жить активной половой жизнью, происходит пере7 стройка всей ее эндокринной системы. Изменяется количество кальция в кос7 тях. Едва заметно изменяется линия волос на лбу, надбровные дуги слегка вы7 ступают. На миллиметр, может, на долю миллиметра удлиняется нос, губы ста7 новятся полнее. Изменяется угол челюсти, слегка тяжелеет подбородок. Уве7 личиваются или уплотняются жировые отложения на груди и бедрах, переме7 щается центр тяжести. В результате меняется осанка, походка. Женщина при ходьбе уже по7другому двигает руками и совсем по7другому держится. Наблю7 дательный человек мгновенно замечает все эти перемены. Потому что с био7 логической точки зрения в сексуальной жизни участвует все тело женщины. Наблюдая за ходом беременности, можно видеть, как изменяется все тело жен7 щины, оно продолжает меняться и в период вскармливания грудью. Одна из моих сестер отчаянно старалась забеременеть в течение 13 лет. По7 скольку она видела во мне только брата, то не принимала меня всерьез как ме7 дика, что, кстати, часто случается среди родных. Поэтому она принимала к себе новорожденных младенцев, по какой7либо причине оставшихся без роди7 телей, и нянчила их до тех пор, пока не находился усыновитель. Десять лет она занималась этим делом и, наконец, обратилась ко мне за советом. Мой ответ был очень простой: “Ты давно пытаешься забеременеть. Но в тебе что7то не срабатывает. Но стоит тебе самой усыновить ребенка и почувство7 вать, что он весь твой, имея в виду физическую близость, родство, особое чув7 ство принадлежности — я просто не знаю, как это еще выразить, — как через три месяца ты забеременеешь”. В марте сестра усыновила ребенка, а в июне забеременела. Она потом еще нескольких детей родила. В начале недели я вам рассказывал о том, как я приехал работать в больницу Вустера, как главврач доктор А., познакомив меня с больницей, пригласил в свой кабинет и предложил сесть. “Эриксон, — начал он, — если тебя интере7 сует психиатрия, тебе сам Бог велел ею заниматься. Ты здорово хромаешь. Не знаю, где ты схлопотал свою хромоту, я свою получил на первой мировой. Но эта хромота сослужит тебе великую службу в психиатрии: у женщин она вызо7 вет материнское сострадание, и они охотно будут изливать тебе свою душу. Что касается мужчин, ты не способен вызвать у них ни страха, ни неприязни, ни раздражения: калека и есть калека, что с него взять. Для них ты не сопер7 ник, с тобой они будут чувствовать собственное превосходство. Они не будут воспринимать тебя как мужчину. Ты просто калека, а потому тебе можно рас7 сказывать все без утайки. А ты слушай себе, закрыв рот, с каменным лицом, но весь превратившись в слух и зрение, и жди, пока у тебя созреет собственное суждение. Ищи веские доказательства в пользу твоих предположений и за7 ключений”. Вернемся к сексуальному развитию человека. Новорожденный младенец в этом отношении абсолютно несведущ. Сосать и плакать — вот его первые реф7 лексы. Да и плачь7то поначалу бессмысленный, выражающий, думаю, неудоб7 ство пребывания в новой среде. Через какой7то период младенец начинает время от времени ощущать что7то теплое и мокрое. Ему приятно это теплое, мокрое ощущение. Проходит еще время, и младенец осознает, что после теплого и мокрого наступает холодное и мокрое, а это неприятно. Наконец, он начинает связывать одно с другим. Вы берете на руки плачущего ребенка (а он просто хочет есть), успокаиваете его, поглаживая по животику и кладете обратно в кроватку. “Как я хорошо по7 кушал, очень приятно”, — подумал бы малыш, если бы умел думать. Только он начинает засыпать, как в животе сосет с новой силой. “Не надолго же эта еда задержалась у меня в животе”, — подумал бы он и заплакал. Вы опять берете его на руки и на этот раз гладите по спинке, и он успокаивается. Вы кладете его в кроватку и он начинает засыпать. Но в животе опять сосет и тут уж он орет во всю мочь, потому что поглаживание вовсе не еда и не дает чувства на7 сыщения. С течением времени мать начинает замечать, что бессмысленный плач начи7 нает приобретать различные значения: “Хочу есть”, “Мне холодно”, “Мне мок7 ро”, “Мне скучно”, “Приласкай меня”, “Возьми на ручки”, “Позанимайся со мной”. Чем больше ребенок познает окружающее, тем разнообразнее делается его плач. Многие матери торопятся приучить ребенка к горшку. Если они начинают слишком рано, им это удается, но навык быстро теряется, и мать не может по7 нять почему. Вот лежит малыш на одеяльце на полу или в манеже и вдруг садится и огляды7 вается по сторонам (Эриксон показывает). С большим любопытством. Мать вскрикивает: “Джонни сейчас описается”, — бросается к нему и сажает на гор7 шок. Джонни обнаружил еще один элемент, сигнализирующий о мочеиспуска7 нии, — давление в нижней части живота. Не понимая, откуда взялось это ощу7 щение, он озирается вокруг. Теперь ребенок уже знает, что когда появляется такое давление, а за ним будет теплое и мокрое, а потом холодное и мокрое, надо вовремя подавать звук. Другой момент. Младенец незнаком со своим телом. Он не понимает что руки — это его руки, что он двигает ими. Он не узнает свои коленки и ступни. Для него это просто предметы, и он снова и снова ощупывает их. Это очень трудная работа — узнавать собственное тело. Я это по себе знаю. В семнадцать лет меня полностью парализовало, двигались лишь одни глаза. Слух и мышление оставались в норме. Бывало, моя сиделка набросит мне полотенце на глаза, чтобы я не видел, и, трогая меня за руку, спрашивает, что это. А я начинаю гадать: левая нога, правая нога, живот, пра7 вая рука, левая рука или даже лицо. Мне понадобилось очень много времени, чтобы начать разбираться, где у меня ноги, где пальцы на ногах, в отличие от этого предмета, где остальные части тела. С завязанными глазами я часами отыскивал себя по частям. Так я научился сочувствовать младенцам и пони7 мать, какие мыслительные процессы происходят у них в голове. Наконец, наступает такая стадия развития, когда ребенок берет в руку погре7 мушку и трясет ею или берет другую игрушку. Он еще точно не знает, где у него руки. Однажды он замечает непонятный предмет и пытается его взять. Ребенок очень озадачен, потому что погремушка от него не удирает, она не уходит в сторону. Наконец, в один прекрасный день ребенок дотягивается до противоположной руки. Смотреть на выражение его лица в этот момент — на7 стоящее чудо. Он трогает вот это... (Эриксон трогает левой рукой правую.) Он ощущает дорсальную стимуляцию и осязает ладонью, и это каким7то обра7 зом связывается в его мозгу. Обнаружив одну руку, он быстро учится дотяги7 ваться одной рукой (Эриксон показывает) до другой руки. Затем вы замечае7 те, с каким любопытством ребенок изучает каждый палец, уясняя для себя, что все они — часть вот этого и вот этого... (Эриксон трогает правое запястье, предплечье, локоть) и связаны с этим, и так до самого плеча. У меня восемь детей, и я наблюдал, как каждый из них открывал свою физи7 ческую тождественность с самим собой. В принципе, постижение самого себя проходило по общей схеме для всех. Как правило, они знакомятся сначала со своими руками, а потом с ногами. Вот еще что примечательно в новорожденном — его голова составляет седь7 мую часть всей длины тела. Когда тело ребенка подрастает, он уже может под7 нять руку вот до сих пор (Эриксон показывает, касаясь рукой головы). Но в будущем он сможет поднять ее высоко над головой. У ребенка осознание всего этого вызывает изумление. Гордясь своим отпрыском, папа и мама учат его: “Покажи, где у тебя волосики, покажи лобик, а где глазки, а носик, а ротик, а ушко?” Они думают, что грудной ребенок знает, где у него волосы или где глаза. Обычно при обучении родители стараются, чтобы ребенок показывал все пра7 вой рукой, чтобы он стал правшой. Джонни пока еще невдомек, где у него уши, потому что родительское “повыше, немного вперед, с той же стороны, где и рука” (Эриксон левой рукой трогает левую сторону лица) ровным счетом ничего ему не говорит. Совсем другое дело самому познакомиться с противоположной стороной своего тела. (Эрик, сон трогает правое ухо левой рукой.) А потом наоборот. (Эриксон трогает левое ухо правой рукой.) Понаблюдайте за ребенком и, если он уже может поднять свою руку вот так, помогите ему дотронуться до уха. (Эриксон подни, мает левую руку и через голову дотрагивается до правого уха.) Личико ре7 бенка переполняется изумлением. “Так вот где у меня ухо”, — словно написа7 но на нем. А затем он должен научиться находить противоположное ухо дру7 гой рукой. (Эриксон показывает.) Очень интересно наблюдать, как малыш без конца дотягивается через голову то одной, то другой рукой до противополож7 ного уха. Но он еще пока не знает, где у него уши. Затем ему удается закинуть руку позади головы и дотянуться до противоположного уха, и опять неописуе7 мое изумление на мордашке: “Так вот где у меня ухо”. Он должен познако7 миться со своим ухом и спереди, и снизу, и через голову, и позади головы. Вот тогда уж младенец точно знает, где у него ухо. А учебы впереди непочатый край. Над лежащим в колыбельке малышом воз7 вышаются папа и мама, и пока что вся деятельность ограничивается вот этим. (Эриксон показывает.) Проведя несколько месяцев в больнице после автомобильной катастрофы, мой сын Роберт вернулся домой. Когда наконец сняли гипс, он лежал дома на ди7 ване. Повернувшись набок, он посмотрел на пол и сказал: “Пап, мне кажется, что пол от меня так же далеко, как потолок. Боюсь даже попробовать встать”. На что я ответил: “Как далеко от тебя потолок, ты уже выяснил, а теперь надо выяснить, как далеко находится пол”. Он прикидывал расстояние еще несколь7 ко дней. (Эриксон показывает, переводя глаза вверх и вниз и прикидывая рас, стояние от пола до потолка.) А теперь понаблюдаем, как растут дети. Сначала всего7то вот столько от пола. (Эриксон показывает.) Но ребенок все вытягивается и вытягивается, сначала руки у него достают вот до сих пор, а потом все ниже и ниже (Эриксон начи, нает со своей головы и постепенно опускает левую руку до уровня колена.) Расстояние до разных частей тела меняется изо дня в день, по крайней мере, от недели к неделе. Я помню, как один из сыновей сказал: “Мам, давай станем спиной к спине, я хочу посмотреть, какого я роста”. Он оказался пониже матери буквально на сантиметр с небольшим. Через две недели они опять померялись и он уже был ровно на столько же выше. Самый “неуклюжий” возраст. Мышцы те же, а кости длинные. Мышца действует с той же силой, но на более длинном рычаге. Ро7 дители называют этот возраст “неуклюжим”. Но это время роста. А малышу Джонни предстоит найти и установить место расположения всех ча7 стей своего тела. Он с удивлением узнает, что мочится через пенис. Раньше он знал только теплое мокрое ощущение. Научившись ходить, он желает пользоваться туалетом, как папа, и заливает все вокруг. После некоторого недоумения он постигает истину: “Если пользуешься пенисом, направляй его”. Не без труда он приобретает навык пользования унитазом. Затем он учится рассчитывать время до мочеиспускания. Он выясняет, что из прихожей успеть в туалет легче всего, посложнее вовремя попасть из гости7 ной, из кухни еще труднее, а с крыльца или со двора совсем трудно. Так он учится рассчитывать время, чтобы вовремя попасть в туалет. Второй важный урок на будущее ребенок постигает, когда, явившись вовремя в туалет, он обнаруживает его занятым. Выход один — в штаны. (Эриксон сме, ется.) Мать думает, что сын сделал это назло. Ничего подобного, он просто еще не научился учитывать фактор народонаселения при мочеиспускании. (Эриксон смеется.) Все эти знания приобретаются по частям. Джонни узнает, что в туалетном деле есть еще и социальный аспект. А вот еще один момент. Джонни уже вполне постиг туалетную науку. И вдруг мамаша надевает на него новенький костюмчик и предупреждает: “Сиди на стуле смирно; не вертись, не испачкайся. Мы идем в церковь”. Раз — и у Джонни мокрые штаны. Почему? Так ведь на нем новый костюмчик, поди най7 ди там свой пенис. Матери надо было отвести его в туалет и показать, как ему найти свой пенис в новой одежде. Вместо этого мать злится, подозревая, что Джонни за что7то с ней сквитался. Ведь он же давно умеет пользоваться туа7 летом, но она упустила из виду новый костюм. Черт его знает, как пенис соот7 носится с новым костюмом. Расскажу вам для примера забавную историю. Одному генералу поручили про7 инспектировать женский пехотный корпус. Проходя вдоль строя, он рявкнул: “Подтянуть живот и не носить носовых платков в нагрудных карманах!” (Эриксон смеется.) Пришлось ему объяснять, что это не платки. (Эриксон сме, ется.) Как много мы забываем с годами. Итак, Джонни научился вовремя добираться до туалета, научился управлять струей. Научился учитывать социальный аспект туалетного дела и узнал, что пользоваться туалетом можно не только у себя дома. Однако есть люди, которые не признают ничего, кроме домашнего сортира. Вот одна история болезни. Прямо напротив начальной школы, бок о бок, жили две семьи. У одних был мальчик, у других — девочка. Обе семьи были заняты в одном семейном бизнесе. Когда дети закончили начальную школу, родители продали свои дома и купили новые, прямо напротив средней школы. Окончив среднюю школу, юноша и девушка не стали поступать в колледж, а тоже под7 ключились к семейному бизнесу. Вскоре они полюбили друг друга к полному восторгу и тех и других родителей. И, наконец, родители устроили им пышную свадьбу с массой гостей. Родители скинулись и сняли молодоженам квартиру в полутора милях от род7 ных пенатов. В 10.30 вечера молодые, пообвыкнув в новом жилище, начали го7 товиться ко сну, и вот тут7то все пошло кувырком. Сортир оказался совсем не7 знакомым. Обоих детей приучили даже из школы прибегать только в свой туа7 лет. А тут незнакомый туалет. Оба ни разу в жизни не пользовались ничем, кроме домашней уборной. Пришлось срочно одеться и полторы мили нестись домой, чтобы сделать свои дела. По возвращении в квартиру они должным образом завершили свой брак, но утром опять отправились в родной туалет. Пришлось им обратиться ко мне, чтобы выяснить “как пользоваться незнако7 мой уборной”. Я им растолковал, что мочиться можно где угодно и где укром7 но, а не обязательно в фамильном сортире. А все оттого, что родители ни в коем случае не позволяли им пользоваться школьными уборными. Сид Розен: А как вы их научили? Рассказывали им разные истории на эту тему? Эриксон: Я провел их в свой туалет и сказал, что им пользуются восемь детей и двое родителей, да и пациенты тоже. Мы обсудили все без стеснения. Однажды мою дочь пригласил на званый обед один молодой человек. Его отец пришел ко мне и заявил: “Доктор Эриксон, мой сын пригласил вашу дочь на обед. Я не хочу вас оскорбить, но вы понимаете, что мы принадлежим к раз7 ным слоям общества”. “Конечно, — ответил я. — Я знаю, что вы унаследовали свои миллионы от вашего деда, а ваша жена получила свои миллионы от свое7 го деда. Вот вы и оказались на ином общественном уровне”. “Очень хорошо, что вы это понимаете, — успокоился он. — Надеюсь, вы вну7 шите вашей дочери, что ей не на что рассчитывать”. Он был чрезвычайно лю7 безен. (Эриксон улыбается.) После обеда отец юноши пришел извиняться. “На этом обеде, куда мой сын пригласил вашу дочь, я просто сгорал от стыда за всех присутствующих там взрослых. У каждого прибора лежало с полдюжины разных вилок и ложек, и все взрослые исподтишка подглядывали друг за другом, не зная, когда какой ложкой пользоваться. А ваша дочка смотрела по сторонам честно и открыто, вовсе не пытаясь скрыть свое неведение”. И добавил: “Вы знаете, моя жена ин7 тересуется, откуда у вашей дочери такое чудесное вечернее платье”. Я позвал мою двенадцатилетнюю дочь и сказал: “Мистер Х. интересуется, где ты достала свое вечернее платье. Он уже выразил свои сожаления, что нам пришлось ра7 зориться на такое изысканное вечернее платье”. Дочь ответила: “Я сама его сшила. Поехала в город, купила материю и сшила”. (Эриксон улыбается.) Уж он извинялся, извинялся (Эриксон смеется), ведь жена послала его узнать, в каком магазине моя дочь купила такое красивое платье. Ему и в голову не мог7 ло прийти, что человек сам может сшить себе вечернее платье. Вернемся к пенису и неограниченным возможностям его использования. (Эриксон и вся группа смеются.) Мальчишке обязательно хочется попробовать написать на кота, собаку, клумбу, сенокосилку, в бутылки и банки, в дырки в заборе от выпавших сучков. Ему обязательно надо взобраться на дерево и убе7 диться, долетит ли струя до земли. Иначе говоря, появляется неосознанное представление, что пенис нужен в окружающем мире. Но вот как им в этом мире пользоваться, никто не говорит. Вот и приходится доходить до всего экс7 периментальным путем. Я помню, как наша экономка в Мичигане выходила из себя от злости, обнару7 живая там и сям в доме бутылки и банки с мочой, следы экспериментов моих сыновей. Я даже не пытался ей объяснить, что это обычное дело. Все мальчиш7 ки через это проходят. Уж очень она была щепетильна. У меня семь сестер и четыре дочери. И все они прошли через этот этап. Как стемнеет, так и рассядутся в углу заднего двора. То же самое и на пикниках, все экспериментируют. И каждый раз убеждаются, что мочеиспускательный тракт необходим для наружного использования. Иногда мальчики рождаются с эрекцией. Это вызывано растяжением мочевого пузыря. Подростку предстоит узнать, что у члена три разных типа иннерва7 ции: нервные окончания кожи, нервные окончания пещеристого тела члена и нервные окончания головки. Он научится чувствовать разницу в ощущениях, когда пенис мягкий, когда частично напряжен, когда наполовину поднят, на три четверти и, наконец, полная эрекция. (Эриксон показывает, поднимая руку с подлокотника наполовину, на три четверти и т.д.) Мальчишке захочется поиграть со своим членом. Люди называют это мастур7 бацией, а я называю “члено7ориентированный детский лепет”. Ребенок дол7 жен познать все ощущения на каждой стадии эрекции и получить от них удо7 вольствие. Он должен научиться терять эрекцию и снова ее восстанавливать. В своей психиатрической практике я встречал мужчин, которые не знали, как получить эрекцию; мужчин, у которых происходило преждевременное семяиз7 вержение; мужчин, испытывавших жуткий страх при входе члена во влагали7 ще. Просто они вовремя многого не узнали. Вот почему мальчишки занимают7 ся мастурбацией: чтобы узнать, как получить эрекцию, как наслаждаться ею, как ее терять и вновь восстанавливать. Затем возникает новая проблема. До сих пор мальчишки всегда сравнивали себя с другими: “Гляди, какой я сильный. Пощупай мои мускулы. Дай7ка твои пощупать. (Эриксон показывает левой рукой.) Посмотри, чьи тверже?” На этой стадии своего развития мальчик сравнивает себя с другими представите7 лями своего пола. Поэтому ему надо выяснить, такой ли твердый у него член, как и у других мальчиков. Здесь тоже не обходится без экспериментов и ощу7 пывания. Некоторые называют это гомосексуальной стадией, а я называю ста7 дией групповой ориентации, сексуально7ориентированной стадией, однополо7 ориентированной стадией. Далее следует научиться семяизвержению (эякуляции). Если излагать упро7 щенно, эякуляция состоит из выделений уретры, выделений простаты и соб7 ственно спермы. Первая эякуляция скорее всего будет уретральной, или состо7 ять частично из выделений уретры и простаты. Эякуляция — это как еда. Младенца начинают кормить кашицей, чтобы облег7 чить глотание. Проходит время, пища попадает в желудок, из желудка в ки7 шечник, затем в тонкие кишки, а у ребенка еще только начинает выделяться слюна для предварительной обработки этой пищи. Ребенку предстоит на7 учиться переваривать разнообразную пищу, чтобы пищеварение начиналось во рту, продолжалось в пищеводе, с помощью соответственно выделяемых со7 ков, чтобы пища проходила через все отделы желудка и кишечника, с их осо7 быми видами пищеварительной секреции, от А до Я. Дети учатся переваривать разную пищу в разном возрасте. Подросток должен мастурбировать, пока не научится разделять выделяемое на три составные: из уретры, из простаты и само семя. Затем надо научиться эякулировать все три составные почти одновременно, но в правильном по7 рядке. Как7то у меня на приеме был доктор. Он сообщил: “Я женат уже 13 лет. У нас 117летний сын. Но мы с женой не получаем никакого удовольствия от половой жизни. Весьма неприятное занятие”. Я спросил: “А в детстве вы много занима7 лись мастурбацией?” “Всего два раза и, слава Богу, отец меня застукал оба раза. Я так и не кончил”. “Хорошо, — сказал я. — Сделайте у себя в лаборатории анализ содержимого вашего презерватива. Доктор отнес на анализ патологу одиннадцать презерва7 тивов. В одних было выделение из уретры и простаты, в других — из простаты и семенное. Семенная часть встречалась в эякуляте реже всего. Получив результаты анализов, доктор снова пришел ко мне. “Учился я, учился в медицинском институте, а ничему не научился”, — заключил он. Я объяс7 нил: “Вам надо было в свое время побольше мастурбировать, чтобы научиться получать все три типа выделения в правильном физиологическом порядке”. Я посоветовал ему каждый день запираться в ванной и мастурбировать. Примерно на 287й день доктор увидел в прихожей направлявшуюся в ванную жену. Он подхватил ее на руки, отнес в спальню и повел себя как настоящий мужчина. Оба потом признались, что впервые получили большое удовольствие от половой близости. Вот что значит научиться правильной эякуляции. Некоторым подросткам эта наука дается очень быстро. Другим надо пытаться тысячу раз, прежде чем они осилят задачу. Это тоже своего рода школа. А в этой школе надо овладевать еще одним предметом: надо понять, что мас7 турбация и эякуляция по своей природе не должны осуществляться вручную. И вот во сне подросток начинает увязывать эмоциональные реакции и мыслен7 ную эякуляцию. В результате приятный сон, но мокрая постель. Мать подозре7 вает сына в том, что он сам себя накрутил, начинает его стыдить: здоровый парень, а так себя ведет. На самом деле это биологический способ, с помощью которого будущий мужчина учится отделять половую деятельность от ручного труда. Наконец, мальчик начинает замечать девочек. Расскажу вам об одном из моих сыновей. Он уже учился тогда в выпускном классе. “Пап, я буду заниматься у Евы, — за7 явил он. — По математике и истории у нее котелок варит, будь здоров! Мы ре7 шили заниматься у нее”. И стал заниматься. Затем он стал приглашать кататься Еву на роликах, на специальном катке. Сна7 чала они катались отдельно, вскоре начали кататься взявшись за руки, это была ритмичная физическая активность. После катка они отправлялись куда7 нибудь в кафе и стимулировали слизистую рта. Именно это стало гвоздем все7 го похода на каток. Пришло лето, и они с Евой впервые пошли вместе плавать. Вернувшись с купа7 нья, сын с изумлением заявил: “Пап, ты не представляешь, сколько на девчон7 ке кожи!” “Столько же, сколько и на мальчишке”, — ответил я. Мои дети любили наблюдать, как я бреюсь по утрам, потому что я пользовался опасной бритвой. Я им в это время объяснял: “Когда маленькие девочки выра7 стут, у них не будет усов, а появятся выпуклости на груди. А у мальчиков вы7 растут усы и борода. Вот и вся разница между ними”. Вот эти самые появившиеся у Евы выпусклости и заинтересовали моего сына. “А ты их очень замечаешь?” — спросил я. “Ну, ребятам нравится невзначай задеть грудь у девчонки”, — ответил сын. “Так, а еще что?” — “Ну, у девчонки попка7то побольше будет, чем у мальчишки, вот ребята и норовят вроде бы не7 чаянно налететь ей на корму”. (Эриксон смеется.) “Все в норме. Вы просто растете”, — ответил я. Наконец сын начал называть Еву “своей девушкой”. Они ходили плавать, посе7 щали дискотеку. И, конечно, венец выхода — гамбургеры, горячие сосиски со всякими приправами и мороженое всех сортов. Помню как7то в одно зимнее утро мой старший сын обратился ко мне: “Бой7 скауты устраивают поход с ночевкой в конце недели. Ты нас подвезешь?” Дело было в пятницу, и стоял десятиградусный мороз. “Конечно”, — ответил я, со7 бираясь их отвезти, как только они вернутся из школы. Но сын слегка озада7 чил меня дополнительным сообщением: “Мы отправимся не раньше половины одиннадцатого. Мы хотим разбить лагерь в полночь”. “Хорошо”, — сказал я, поскольку уже дал обещание их отвезти. Хотя мне, взрослому человеку, было не очень разумно лазить по снегу среди ночи при десяти градусах мороза. Мы сели в машину, и сын огорошил меня еще одним сообщением: “Я пообещал остальным ребятам, что ты их прихватишь”. Оказалось, остальные ребята ожи7 дали нас в поселке Уэйн. Мы затолкали в машину большой чемодан со всем снаряжением и втиснулись сами. По дороге к лагерной стоянке один парнишка спросил моего второго сына: “Ланс, что ты делал сегодня вечером?” — “Ходил в школу, там девчонки устро7 или благотворительный аукцион своих домашних завтраков”. Что тут нача7 лось, ребята всласть поиздевались над Лансом. Надо же, умный парень, а клю7 нул на какой7то аукцион. Они отругали его за то, что убухал приличные день7 ги на какой7то девчонкин завтрак. Тут кто7то спросил: “А чей ты завтрак ку7 пил?” Когда Ланс ответил: “Карен” — со всех сторон вдруг раздались восхи7 щенные восклицания: “Жаль, я не допер!”... “Ну, ты даешь!”... “Не слабо!” ... “Во, везуха!” — и прочие одобрительные возгласы на современном молодеж7 ном жаргоне. Я слушал и думал, почему покупка завтрака Карен оказалась таким стоящим делом, но помалкивал. Когда мы прибыли на место, ребята перелезли через трехметровый сугроб и поставили палатку. Ночевали они в спальных мешках. В субботу утром они позавтракали, а обед приготовили на костре. В вокресенье вечером я за ними приехал. Доставив ребят домой, я уединился с Лансом в одной из комнат и спросил: “Ланс, когда ты сказал ребятам, что был на школьном аукционе, они подняли тебя на смех, как они тебя только не честили: и дурак, и идиот, и болван, и придурок. Издевались сколько душе было угодно. Но когда кто7то спросил, чей завтрак ты купил, и ты ответил: Карен, — они все сразу стали тебе завидовать. Хочу задать тебе несколько вопросов, только отвечай на них точно. Карен кра7 сивая?” — “Не, серая как забор.” “Вероятно, она хорошая спортсменка, в во7 лейбол играет?” — “Да ну, самая неуклюжая в школе”. “Может, она привлека7 тельная как личность?” — “Да что ты, ее никто не любит”. “Блещет умом?” — “Как же! Тупица из тупиц!” Я исчерпал все возможные догадки, почему завтрак Карен явился объектом такого вожделения. “Объясни мне, наконец, почему ты купил ее завтрак?” — “Она самая толстая девчонка в школе. У нее в коробке были четыре апельсина, четыре банана, четыре куска пирога, четыре куска торта и восемь бутербродов с ореховым маслом и студнем. А я ем быстрее, чем она”. (Эриксон смеется. Группа смеется.) Разве это не яркое подтверждение того, что путь к сердцу мужчины лежит че7 рез его желудок? Когда Берту (старший сын Эриксона) исполнилось семнадцать, он пошел слу7 жить на флот. Отслужив срок, Берт вернулся домой и вскоре после возвраще7 ния как7то спросил меня: “Папа, что ты думаешь о Ронде?” — “Практически ничего”, — ответил я. “Пап, ты же знаешь, о чем я. Ну, что ты о ней дума7 ешь?” — “Честно говоря, я о ней вообще не думал. Если задуматься, то хоро7 шенькая девушка и весьма неглупая”. На что мой сын, уже с некоторым возму7 щением, повторил: “Послушай, пап, ты же знаешь, о чем я. Почему не отвеча7 ешь прямо?” Я ответил: “Если ты знаешь, о чем ты, так задай вопрос так, чтобы и я понял, о чем ты”. “Папа, как ты думаешь, если Ронда выйдет замуж, она тут же обзаведется ку7 чей детей? И весь день будет шлепать по дому в халате, тапках и бигуди в во7 лосах? А когда муж придет с работы, она встретит его жалобами, что на детей нет управы, и стирки невпроворот, и прочее в том же духе?” “Берт, — заметил я, — ты знаешь ее мать, и я знаю ее мать. Так что ее учительница нам хорошо известна. Скорее всего, Ронда будет жить по тем же правилам, что внушили ей с детства”. Десять лет спустя, оказавшись в Мичигане, Берт случайно встретился с Бобом, своим старым другом еще с бойскаутских времен. “Привет, Берт,— обрадовал7 ся приятель. — Кстати, ты знаешь, что я женился на Ронде, твоей школьной пассии? Приходи к нам на обед сегодня”, — пригласил Боб. “Нам, пожалуй, следует позвонить Ронде и предупредить ее, как ты думаешь, Боб?”, — предло7 жил Берт. “Нет, давай устроим ей сюрприз”. Стоило им переступить через порог, как Ронда выпалила: “Привет Берт. Боб, ребята совсем расхворались, а в холодильнике нет ни крошки”. На что Боб привычно ответил: “Не волнуйся, Ронда. Мы с Бертом пойдем куда7нибудь и перехватим по гамбургеру”. Было ясно, что подобная встреча для него в по7 рядке вещей. (Эриксон обводит глазами группу и улыбается.) Как7то летом решили мы со своими ребятами пойти поплавать. Стали надевать плавки в спальне. Ланс случайно глянул на голого Берта и воскликнул: “Мать честная, Берт, да ты стареешь!” С чем Берт скромно согласился. У него на лоб7 ке выросли два волоска. (Эриксон смеется.) Что же это еще, если не признак приближающейся старости! Берт задумал жениться. Решив, что вполне готов для серьезного шага, он раз7 добыл ветхий грузовичок с проржавленной крышей и стал приглашать на сви7 дания девушек из университета и отовсюду, где удавалось их встретить. Он ка7 тал их на своем грузовике и убеждал каждую, что ржавчина (которая сыпа7 лась с крыши) очень красиво смотрится в ее волосах. Девушки редко соглаша7 лись на второе свидание. Ржавый грузовик, конечно, не предел мечтаний для девушки. Берт приобрел себе домик в Гарден Сити, рассудив про себя: “Я молодой, креп7 кий, могу работать на двух работах и выплачу стоимость дома, пока еще молод и силен. Если моей будущей невесте дом понравится, мы в нем и останемся, а если нет, то его стоимость послужит взносом за другой дом, который она выбе7 рет сама”. Как7то ненароком Берт глянул на дом на противоположной стороне улицы и увидел белокурую девушку, которая приглядывала во дворе за младшими деть7 ми. Берт долго за ней наблюдал. Ему понравилось, как она обращалась со сво7 ими младшими сестренками и братишками. Он пришел от нее в восторг. Так славно ладит с малышками. Берт нанял лошадь с плугом и вспахал переднюю лужайку под огород. Он ста7 рательно окучивал и пропалывал свои грядки, но редиска у него пошла в се7 мена, бобы пожелтели и полопались, помидоры перезрели в кисель прямо на кустах. В один прекрасный день девушка подошла к огороду и робко обратилась к Берту: “Мистер Эриксон, я знаю, вы работаете сразу на двух работах. У вас славный огород, только вот весь урожай пропадает. Вы не против, если я за небольшую долю буду собирать и консервировать овощи?” “Нет, конечно, как это любезно с вашей стороны”, — ответил Берт. Так она стала собирать и заго7 тавливать впрок овощи, а огород у Берта был немаленький. Постепенно Берт забросил прополку. Девушка опять обратилась к Берту: “Ми7 стер Эриксон, я знаю, вы очень заняты, я тут прополола участок, который вы пропустили, вы не будете меня ругать?” Берт был, конечно, благодарен. Он мечтал о жене, которой бы хотелось жить на ферме, ухаживать за огородом и заготавливать на зиму фрукты и овощи. Вот они и живут теперь на ферме в западном Арканзасе. Им помогают шесть наемных работников и кухарка. А Лилиан выглядит все такой же красивой и молодой. Как в юности. Когда у них с Бертом первым родился сын, Лилиан была очень рада. Но когда и второй ребенок, и третий, и четвертый, и пятый — все оказались мальчика7 ми, тут впору было разреветься. Что она и сделала, когда доктор сказал, что шестой ребенок будет девочка. “Зачем вы мне говорите неправду? У меня не может быть девочки”. Зря она спорила с доктором. После девочки родился еще один, шестой, мальчик. Старший сын Берта закан7 чивает колледж. Сам Берт в свое время заявил, что в колледж не пойдет, нео7 хота слушать, как другие студенты молотят чепуху. Читать и учиться можно и дома. Он всегда интересовался растениеводством, у него полные шкафы соот7 ветствующей литературы. Еще во время службы на флоте он уже задумывался о будущем. Он слышал о Депрессии и тяжелых годах этого периода. Во время увольнительных он на7 учился ремонтировать обувь. Когда экономика в упадке, люди не могут позво7 лить себе обновки, поэтому у сапожников работы сверх головы. Им безработи7 ца не угрожает. Вот Берт и научился сапожничать. Он также научился обре7 зать и лечить деревья по всем правилам. После демобилизации Берт решил поехать в Детройт, поискать работу. Я, прав7 да, сомневался: “Ты же знаешь, какая сейчас безработица. Вернувшись с вой7 ны, ветераны тоже все ищут работу”. “Я знаю, — ответил Берт, — но я вернусь с работой”. Он отправился в город. А накануне пронесся ураган и пострадало много дере7 вьев. И вот бригада озеленителей приводила в порядок сломанные ветви. Берт обратился к бригадиру и попросил: “Можно я помогу с обрезкой кустар7 ника?” “Валяй, — ответил бригадир, — хуже, чем есть, не напортишь”. Берт очень профессионально провел обрезку кустарника. Увидев это, бригадир ска7 зал: “Да у тебя просто талант. Вот тебе страховочное приспособление, надевай и поднимем тебя на дерево. Посмотрим, как ты там справишься”. Подняв его, бригадир указал на большую сломанную ветвь. Берт ловко отпилил ее и обра7 ботал срез по всем правилам. “У тебя и вправду талант. Обработай вон тот сук”, — сказал бригадир. Берт осмотрел сук, предстояла очень трудная работа. Он прикинул, как ее сделать с наименьшими повреждениями для дерева, и справился, как настоящий специа7 лист. “Слушай, у меня не хватает знающих людей в бригадах, — сказал брига7 дир. — А у тебя прирожденный дар. Ты останешься здесь бригадиром, а я пой7 ду в другую бригаду”. Так Берт получил работу. Сид Розен: Я слегка раздражен и понимаю почему. У меня такое ощущение, что ты принижаешь горожан. Ты начал с разбивки населения на две группы: горо7 жан и селян. Большинство твоих историй относятся к сельским жителям, кото7 рые планируют свое будущее, что является их преимуществом. Хотелось бы знать, а помогут ли эти истории пациентам7горожанам, тем, кто вырос и живет в городе. Эриксон: В меньшей степени. Сид Розен: В меньшей степени. Эриксон: М7м7да. Сид Розен: Я слышал историю о человеке, который пришел работать в ресторан и прошел путь от самого низа до самого верха. Знаю и другие похожие приме7 ры. Для тех, кто хочет заняться бизнесом, больше подойдет такая история. Эриксон: Я им ее еще не рассказывал. Сид: Хм7м7м. Эриксон: Однажды ко мне пришел выпускник школы, мексиканец по нацио7 нальности, и пожаловался: “Мексиканцу работы не достать, пусть он и со школьным аттестатом. Сколько я ни ходил, мексиканца нигде не хотят брать”. “Хуан, ты действительно хочешь работать?” — спросил я. “Разумеется, хочу”, — ответил он. “Тогда я научу тебя, как получить работу, только делай все так, как я скажу. Пойдешь в один ресторан в Фениксе, который я тебе назо7 ву, и попросишь разрешения дважды в день протирать пол на кухне. Скажешь, что платы тебе не надо, просто ты хочешь научиться мыть пол на кухне. Денег не бери, еды тоже не бери. Питайся дома или ешь, что мать с собой даст. Ты будешь прибираться дважды в день, и пол у тебя будет сверкать чистотой. Вот тут им захочется нагрузить тебя побольше. Тебя попросят почистить кар7 тошку и нарезать овощи. Теперь они и сами не будут предлагать платы, но заг7 рузят работой по уши и уже не смогут без тебя обходиться. Через год у тебя будет работа, но тебе придется ее заработать”. Со своей ролью Хуан справился блестяще. Очень скоро начальство решило, что помогать повару — это для него маловато работы. Когда в ресторане был на7 плыв гостей, он помогал официантам, убирая со столов. Повар любил Хуана, потому что тот отлично готовил овощи и был его незаменимым помощником. Стало известно, что в городе состоится какой7то съезд и большинство участни7 ков будут питаться в этом ресторане. Тут я посоветовал Хуану: “Съезд откры7 вается в понедельник. Скажи управляющему, что есть возможность получить оплачиваемую работу в Таксоне и ты надеешься, что он не будет возражать, если ты попробуешь получить это место”. Я не помню, какая тогда была зарплата, но я сказал Хуану назвать сумму мень7 ше обычной. Управляющий сразу предложил: “У меня ты получишь больше”. И стал платить Хуану на доллар больше в неделю. Так Хуан стал полноправным сотрудником. Прошел еще год, и выянилось, что на кухне без Хуана как без рук. Учил его шеф7повар, а Хуан оказался способным учеником. Предстоял очередной съезд, и я посоветовал Хуану: “Скажи управляющему, что ты рассчитываешь полу7 чить место в Таксоне со значительно более высокой оплатой”. Реакция управляющего была мгновенной: “Я тебе больше заплачу. Причем ра7 бота постоянная, пока сам не захочешь уйти”. Хуан стал одним из самых высокооплачиваемых шеф7поваров в Фениксе. Сей7 час у него собственный ресторан на 270 мест и строится второй на 300 мест, не меньше. (Обращается к Сиду Розену.) Ты эту историю имел в виду? Сид: Мне она нравится, как баланс. А что говорит твой опыт? Городским паци7 ентам помогают твои истории о цветах, садах и огородах, хотя в практическом плане они могут ничего в этом не смыслить? Эриксон: Я отправил не одного страдающего депрессией пациента помогать кому7нибудь вскапывать землю и сажать цветы. Так, у одного пациента из Юмы невестка и ее муж все собирались развести цветы в саду, но не хватало време7 ни, так как оба работали. Я и говорю своему пациенту: “Собери7ка ты инстру7 менты, поезжай к своей невестке и разбей ей отличный цветник, о котором она давно мечтает”. Он прекрасно справился с заданием, а я к этому времени подыскал ему другую работавшую пару, которой тоже хотелось иметь цветник. Мой пациент так ув7 лекся этим делом, что когда возвратился домой, расчистил собственный учас7 ток и засадил цветами. Сделал несколько полок в новом доме, о которых давно просила жена. Собственно говоря, у него депрессия появилась из7за этого дома, слишком большую закладную предстояло выплачивать. Но он справился со своей депрессией. Всякий раз, когда приезжал в Феникс, он ходил любо7 ваться на сооруженные им цветники. Сид: Я все думаю, что в Нью7Йорке могло бы быть эквивалентом восхождения на Пик Скво. Пару пациентов я отправил погулять по Бруклинскому мосту. Тоже помогает. (Эриксон кивает.) Двух других заставил бегать трусцой. Сна7 чала, конечно, проинструктировал, как приступать к этому виду спорта. Пре7 красный антидепрессант. Эриксон: А мост Джорджа Вашингтона? Сид: Мост Джорджа Вашингтона подойдет. Эриксон: Голландский туннель. Сид: Голландский туннель. А небоскреб Эмпайр Стейт Билдинг? (Эриксон утвердительно кивает.) Сид: Пешком я бы, пожалуй, через Голландский туннель не послал. Задохнуть7 ся можно. Эриксон: Я пересек его. Сид: Пешком? Эриксон: В машине, но очень медленно. Пешком было бы быстрее. Сид (Смеется): Верно. Эриксон: Депрессивным молодым людям с художественными наклонностями я бы посоветовал нарисовать Эмпайр Стейт Билдинг или нью7йоркские высот7 ные горизонты. (Сид кивает.) Или вид Гудзонова Залива с парусниками. Сид: Или пруд в Центральном парке. Эриксон (Кивает): Найти дерево и... Сид: Они обожают такие задания... Эриксон: Или найти дивное корявое дерево в Центральном Парке с беличьим гнездом. Сид (Улыбается): Буджам? Эриксон: Дерево Буджам. Сид: У нас нет таких. Эриксон: Вернемся к сексуальной революции шестидесятых. Мужчины и жен7 щины стали сходиться, наслаждаться полной сексуальной свободой. Если кого7 нибудь интересует мое мнение, то я полностью согласен с доктором Маргарет Мид: семья, в ее узком или расширенном понимании, существует уже около трех миллионов лет. Не думаю, чтобы революция шестидесятых годов серьезно повлияла на практику со стажем в три миллиона лет. А ты, Сидней, что дума7 ешь по этому поводу? Сид: Склоняюсь к этой же мысли. Хорошо, что ты делаешь ударение на повто7 ряющихся структурах и явлениях, в которых человек может найти опору... Дети, связь поколений и тому подобное. Такие истории дают человеку душев7 ный покой, умиротворение, а также надежду и вдохновение. Эриксон: А вот вам иллюстрация вышеизложенных соображений, только под совсем иным углом зрения. Допустим, я еду поездом из Сан7Франциско в Нью7 Йорк. Мне скучно и до смерти охота с кем7нибудь поболтать. Но вокруг ни од7 ной знакомой души. Затею ли я разговор с молоденькой хорошенькой девуш7 кой, что читает киножурнал или “Правдивые исповеди”? Нет. Может, я разго7 ворюсь с интересной девушкой лет двадцати с романом в руках? Нет. Попыта7 юсь ли я вступить в беседу с пожилой дамой, что вяжет чулок? Нет. Может, я выберу себе в собеседники мужчину, поглощенного чтением юридической книги? Нет, потому что он будет говорить только о своей профессии. Любой мужчина или любая женщина со значком Висконсинского университета на груди немедленно привлекут мое внимание и станут желанными собесед7 никами. С ними можно говорить и о Поляне Пикников, и о конференц7зале, и об улице Стейт Стрит, о баскетболе, и о холме, где находится обсерватория. Эти люди будут разговаривать на языке моей молодости, на языке моих эмо7 ций, на языке моих воспоминаний. Мы найдем общий язык. Конечно, если я замечу, что кто7то занимается резьбой по дереву, я не преми7 ну остановиться и затеять разговор. А если я увижу женщину, корпящую над лоскутным одеялом, я тут же вспомню свою матушку и все ее бессчетные лос7 кутные одеяла, которые она стегала для своих детей, внуков, правнуков и для меня в том числе. Я пойму это как часть своего языка. Так что, когда вы смотрите на пациента, когда слушаете его, старайтесь опре7 делить его жизненную ориентацию, а затем подскажите ему, как найти себя в этом мире. (Примечание: Эриксон специально повторяет рассказ об умствен, но отсталой девушке и о сделанной ею пурпурной корове.) Еще о половом развитии. На этот раз у девочек. Процесс, схожий с тем, что происходит с мальчиками, но и во многих отношениях отличный. Вот идут по улице, обняв друг друга за талию, четыре девочки, перегородив весь тротуар. Что им в этом нравится? Ощущение прижатости друг к другу. Понаблюдайте за женатыми парами и влюбленными на призывном пункте, когда мужчины уходят служить, а то и воевать. Я слышал, как жены говорили: “Поцелуй меня так крепко, чтобы кровь выступила на губах, может, нам никог7 да больше не придется целоваться. Прижми меня так, чтобы косточки затреща7 ли. Хочу запомнить это объятие”. И в то же время самый легкий поцелуй на7 сильника обжигает огнем, потому что он в прямом смысле незабываемый, ибо губит всю дальнейшую судьбу девушки. Такой эмоциональный фон. Если к вам приходит пациент с какой7нибудь бессмысленной фобией, посочув7 ствуйте ему и тем или иным путем помогите ему преодолеть ее. Как7то мне довелось читать лекцию в Мемфисе, штат Теннеси. Там присутство7 вала и опекавшая меня пара. По окончании лекции хозяйка предложила: “По7 скольку лекция затянулась, давайте отобедаем в ресторане. Я знаю один сим7 патичный французский ресторанчик. Вот уже лет 25 мы с мужем обедаем там дважды в неделю”. Мне показалось это постоянство не совсем нормальным. Обедать в одном и том же месте, когда в Мемфисе полно ресторанов... А тут 25 лет, дважды в неде7 лю... Оставалось согласиться. Естественно, имея кое7что на уме, я заказал речных устриц. Вы бы видели, с каким выражением они смотрели, как я управляюсь со своими улитками. (Эриксон изображает гримасу отвращения.) Когда осталась последняя устри7 ца, я уговорил хозяина попробовать ее. Попробовав, он воскликнул: “О, вкус7 но!” Затем он уговорил попробовать и жену, той тоже понравилось. Я заказал себе вторую порцию, а они первую и съели ее с большим удовольствием. Полгода спустя я опять приехал с лекцией в Мемфис и принимала меня та же пара. Лекция была длинная, и хозяйка опять предложила: “Дома я уже ничего не успею приготовить, давайте пообедаем в ресторане. Нам тут нравится один приятный немецкий ресторанчик, а может, вы предпочитаете другое место? Есть очень хороший рыбный ресторан”. Они предложили мне на выбор несколько мест. Мы выбрали немецкий ресторан. В застольной беседе я не7 взначай спросил у мужа: “Кстати, давно вы были в том французском рестора7 не?” “Не помню, — задумался он. — Месяца полтора7два тому назад. Милая, ты не помнишь, когда мы там были в последний раз?” — “Думаю, месяца два прошло”. И это после 25 лет, дважды в неделю... (Эриксон смеется) ... Явная патология. Сид: Неужели они и заказывали одно и то же? Эриксон: Я не спрашивал. Раз они осмелились отведать речных устриц, то лю7 бой рестран в Мемфисе им уже не страшен. Сидишь у бассейна в мотеле и наблюдаешь. Одни ныряют сходу, а другие сна7 чала одной ножкой попробуют воду, затем другой и наконец решаются оку7 нуться целиком. Когда я начал работать в Вустере, ко мне очень тепло отнеслись молодожены Том и Марта, работавшие в больнице младшими психиатрами. Как7то они при7 гласили меня на озеро, расположенное рядом с подсобной фермой больницы. Надев плавки и завернувшись в купальный халат, я сел к ним в машину. Ехать до озера было с полмили, но всю дорогу Марта была очень мрачна, молчалива и замкнута. Том, наоборот, был сплошное очарование, приятный, общительный собеседник. Это меня озадачило. Когда мы подъехали к стоянке, Марта выскочила из машины, бросила халат на заднее сиденье и направилась прямо к берегу. Она бросилась в воду и стреми7 тельно поплыла, не сказав нам ни слова. Том не спеша выбрался из машины. Аккуратно положил халат на заднее сиде7 нье, я тоже последовал его примеру. Том подошел к воде и, когда большой па7 лец ноги коснулся влажного песка, он произнес: “Пожалуй, я сегодня попла7 ваю”. Я нырнул и поплыл вслед за Мартой. На обратном пути я спросил у нее: “Сколько воды Том наливает в ванну?” “Каких7то несчастных три сантимет7 ра”, — выпалила Марта. На той же неделе Тому предложили повышение: должность старшего психиат7 ра. “Мне кажется, я еще не готов”, — ответил он заведующему отделением. Тот, однако, возразил: “Я бы не предложил тебе это место, если бы не был уве7 рен, что ты готов. Либо ты начинаешь работать в новой должности, либо увольняйся и ищи себе работу в другом месте”. Том и Марта уехали. К тому времени я убедился, насколько они были влюбле7 ны друг в друга. Марта мечтала о собственном уютном домике и о детях. Двадцать пять лет спустя я приехал с лекцией в Пенсильванию. По окончании ко мне подошли седоголовый старик и старая изможденная женщина: “Вы нас узнаете?” — “Нет, но судя по вопросу, должен”. “Это я, Том”, — сказал старик. “А я — Марта”, — произнесла женщина. “Когда же ты поплаваешь Том?” — “Завтра”, — ответил он. Я повернулся к Марте и спросил: “Сколько воды он на7 ливает в ванну?” — “Все те же чертовы жалкие три сантиметра”. “Чем ты сей7 час занимаешься, Том?” — “Я ушел в отставку”, — ответил он. “В каком чине?” — “Младшего психиатра”. Жаль, у меня тогда было мало времени, а то уж как7нибудь затолкал бы я Тома в то озеро. Сид: А как с Мартой? Эриксон: Тогда у Марты были бы дети. Если удается сломать сковывающую мо7 дель фобии, то человек готов к новым поискам. А наши пациенты склонны ограничивать себя и тем лишают себя очень многого. Вчера вечером мне позвонил приятель из Калифорнии. “Я нашел способ, как излечить подростков от их идиотских выходок. Надо поместить их в глубокую заморозку и оттаять, когда им будет 21 год”. (Эриксон смеется.) Моего сына Ланса совершенно серьезно беспокоило и возмущало отсутствие у меня ума. Он мне так прямо и заявил, что я довольно туп. Затем он уехал учиться в Мичиганский университет. Позднее он признался: “Знаешь, папа, мне хватило двух лет, чтобы заметить, что ты как7то вдруг перемахнул от идиотиз7 ма к интеллекту”. Недавно он позвонил мне из Мичигана и сообщил: “Папа, считай себя отмщенным. Мой старший, наконец, открыл, что у меня есть кое7 какие мозги, и заявил мне об этом. А у меня еще трое таких открывателей!” Мужчина: Мой отец мне то же самое рассказывал. (Эриксон согласно кивает.) Эриксон: Расскажу вам об одной истории болезни. История и сложная, и весь7 ма незамысловатая. Роберт Дин окончил военно7морское училище в чине младшего лейтенанта. Шла война, его назначили служить на эсминец и дали месячный отпуск. Ро7 берт отправился к Фрэнсису Брейкленду, главному психиатру флота, и объяс7 нил, что страдает неврозом. Брейкленд признал, что проблема существует, но объяснил Роберту: “Младший лейтенат, я ничем не могу вам помочь. Я не могу изменить приказ или добиться вашего перевода на береговую службу. У вас приказ явиться на эсминец. Я могу потребовать военного суда. Суд пошлет вас в Уолтер Рид7госпиталь. Вам станет хуже, и вас переведут в госпиталь Св. Ели7 заветы. Там вы останетесь надолго и будете потихоньку сходить с ума и так доживете свою жизнь. Я вам советую в свой отпуск поехать в клинику Джона Хопкинса и узнать, не могут ли они вам помочь частным образом”. Роберт прибыл туда и рассказал о своей беде. Они обо всем тщательно рас7 спросили и сказали: “Помочь вам не можем. Но в Мичигане работает некий Эриксон. Возможно, он вам поможет”. Роберт позвонил отцу в Нью7Йорк, а тот позвонил мне и попросил принять его сына. Я ответил, что на следующей неделе буду в Филадельфии. Пусть он туда приедет и расскажет мне все о сыне, а я подумаю, что можно сделать. Отец Роберта нашел меня в гостинице. Он вошел в мой номер, представился и сказал: “Во мне всего полтора метра росту. Я из кожи вон лез, чтобы вытянуть7 ся и попасть в действующую армию во время Первой мировой войны. Я тонна7 ми поглощал бананы и ведрами пил молоко, чтобы пройти хотя бы по весу. А чертово начальство всю войну продержало меня рядовым в прачечной роте. Я поклялся, что когда демобилизуюсь и женюсь, и у меня родится сын, сделаю все, чтобы он стал боевым офицером, желательно на флоте. Раз уж я не сго7 дился для американской армии”. “Понятно, — заметил я, — но в чем же заключается проблема Роберта?” — “Как вам сказать, у него, что называется, “застенчивый” мочевой пузырь. Он не может мочиться на людях. Вот дуралей. Говорит, что это у него с самого дет7 ства. Уж так намучился, пока учился в училище. Кстати, говорят вы, “мозгоп7 равы”, зарабатываете кучу денег. Что это вы остановились в таком дешевом номере? Или просто жадность подвела?” — бесцеремонно поинтересовался отец Роберта. “Что еще вы можете рассказать о Роберте?” — спросил я. “У него были про7 блемы и в бойскаутском лагере. Почему вы себе приличную одежду не купи7 те? Неужто вы не можете позволить себе костюмчик получше?” “Давайте луч7 ше о Роберте”, — перебил я. “Приезжая на каникулы, Роберт не мог пользо7 ваться уборной на автобусной станции. Ему приходилось снимать номер в ближайшей гостинице и делать свои дела, запершись в ванной. Он и в школе не мог пользоваться общим туалетом... Неужели у вас нет денег на приличный галстук?” “Давайте дальше о Роберте”, — предложил я. 238 Пятница “Время7то уже обеденное, — возразил он. — Неужели вы можете таким пуга7 лом заявиться в ресторан гостиницы?” Я ответил, что вполне могу. По дороге в ресторан он поинтересовался, не смущает ли меня моя кривобокая походка. “Представляю, сколько старушонок вы посшибали на улицах, а сколь7 ко раз падали, споткнувшись о какого7нибудь постреленка? А уж сбитым вами старикам, верно, и счету нет?” “Как7то обхожусь”, — ответил я. Когда мы вошли в зал, отец Роберта заявил: “В этой гостинице отвратно гото7 вят. Тут в середине следующего квартала есть славный ресторанчик. Если мы попробуем туда добраться пешком, сможете дотащить в целости свой хилый остов, не покалечив встречных стариков и старушек и не споткнувшись о ка7 кого7нибудь пацана? Или такси взять?” Я пообещал дотащиться в целости. В середине следующего квартала он извинился за ошибку. Ресторан находился в следующем квартале. По дороге он всячески издевался над моей походкой, внешним видом и всем, что только приходило ему в голову. Он сообщил, что занимается торговлей недвижимостью и считает делом чести выжать из каждого клиента все до последнего цента. Наконец, мы прибыли в ресторан, который, как оказалось, был расположен в двенадцати кварталах от гостиницы. “Конечно, можно пообедать и на первом этаже, — заявил папаша. — Но я предпочитаю на галерее. Как бы нам заки7 нуть туда ваш остов? Сами управитесь или помочь?” Я сказал, что управлюсь сам. Столик выбрал он сам. Пока мы поджидали официантку, папаша сообщил: “Повара здесь изумитель7 ные. Мясное готовят — пальчики оближешь. А вот рыба у них — или гнилье, или недожареная, а в пюре одна вода и картошка недоваренная. А чай со льдом они из речки качают, а сверху ледок плавает. Кошмар!” Подошла официантка, и папаша кивнул головой, показывая, чтобы я первый изучил меню. Я заказал жаркое из ребрышек, печеный картофель и горячий кофе. И еще что7то на десерт, я уж забыл. Официантка повернулась к папаше и подала ему меню, он тут же произнес: “Его заказ отменяется. Принеси ему рыбу с пюре и чай со льдом”. Себе он заказал то, что вначале заказал я: жар7 кое из ребрышек, печеную картошку, кофе и десерт. Официантка не сводила с меня вопросительных глаз, но я сидел с каменным лицом. Развлечение было что надо. Наконец официантка вернулась с двумя подносами. Выражение лица у нее было несчастное и беспокойное. Я сказал: “Подайте рыбу с пюре этому джен7 тльмену, как он и заказывал. А мне, пожалуйста, жаркое”. Она так и сделала и мгновенно улетучилась. Папаша посмотрел на меня и сказал: “Такого со мной еще никто не проделывал”. “Все когда7нибудь случается в первый раз”, — от7 ветил я. Он проглотил свою рыбу с пюре и выпил чай со льдом. Я наслаждался реб7 рышками. Когда мы кончили обедать, он заявил: “Я привел вас в отличный ресторан. По7 чему бы вам не взять на себя расходы?” Я ответил: “Вы меня пригласили. Я ваш гость. Вам и платить”. “Может, хоть чаевые заплатите?” — сопротивлялся он. “Это дело хозяина”, — ответил я. Наконец, на свет появился разбухший техасский бумажник, где желательно чтобы была хотя бы одна тысячедолларовая бумажка, несколько пятисотен7 ных, сотенных, полусотенных и по мелочи: двадцатки, десятки, пятерки и од7 нодолларовые купюры. Извлек он этот пузатый бумажник, отсчитал какую7то сумму и полез в карман за мелочью. На чай он оставил 5 центов. Хорошо, что я тайком от папаши пе7 редал девушке хорошие чаевые. Бедняжка так изнервничалась, что ей такое успокоительное было как раз кстати. (Смех.) Мой “кормилец” предложил ста7 щить мой остов с лестницы, на что я ответил, что на худой конец могу сам с нее скатиться, без его помощи. Когда мы вышли на улицу, он снова проявил ко мне внимание. “Дотянете до гостиницы, не развалитесь? Или такси брать?” “Думаю, дойду”, — ответил я. Мы возвращались под аккомпанемент весьма не7 лестных замечаний в мой адрес со стороны мистера Дина. Когда мы пришли, я сказал: “Меня еще кое7что интересует о вашем сыне”. Мы поднялись в мой номер. Он тут же заявил, что чемодан у меня мог бы быть по7 лучше, а дешевле моего кейса он не встречал. Когда я стал записывать кое7что из того, что он говорил, он и тут не удержался: “Да что вы за человек, черт по7 бери! Даже своей ручки нет! Пишете гостиничной ручкой на гостиничной бу7 маге”. “Расскажите мне подробнее о Роберте,” — перебил я. Он вспомнил еще какие7то моменты и спросил, возьмусь ли я лечить Роберта. Я попросил: “Пе7 редайте Роберту, чтобы он явился ко мне на прием в мой кабинет в Мичигане, ровно в 6 часов вечера. Роберт явился в форме младшего лейтенанта флота. Заглянув в дверь из кори7 дора, он сказал: “Так это вы та ученая шишка, что собирается меня лечить?” “Я психиатр, который собирается с вами работать”, — ответил я. Роберт вошел в приемную и окинул изучающим взглядом почти двухметрового практиканта в военной форме. Призванным в армиию студентам7медикам раз7 решалось служить свой срок в медицинских учреждениях. “А что здесь делает эта здоровая бутыль ни с чем?” — поинтересовался Роберт. “Джерри — сту7 дент7медик и помогает мне”, — объяснил я. “Какой же вы великий специалист, если в помощниках студент?” — усмехнулся Роберт. “Весьма знающий специа7 лист”, — ответил я. Тут Роберт заметил в кабинете моего друга, профессора7искусствоведа из Ми7 чиганского университета. “А этот хмырь с цедилкой для супа под носом что здесь ошивается?” — “Он профессор искусствоведения из Мичиганского уни7 верситета. Он тоже будет помогать мне в твоем лечении”. “А я думал, что медицинская консультация — дело приватное”, — сказал Ро7 берт. “Это так. Именно для того, чтобы не было никакого разглашения меди7 цинской тайны, мне нужно столько помощников. Входи и садись”. Роберт сел. Джерри закрыл дверь. “Джерри, — приказал я, — войди в глубо7 кий транс”. Джерри вошел, и я продемонстрировал ряд гипнотических явле7 ний. Работать с Джерри было замечательно. Я оставил Джерри в трансе и обратился к профессору: “Теперь ты войдешь в транс. Когда Джерри вошел в транс, он знал, что ты не спишь. Так вот, в состо7 янии транса сохраняй видимость бодрствования. Ты будешь разговаривать с Робертом и со мной, но не будешь ни видеть, ни слышать Джерри”. Профессор сразу же вошел в транс. Я разбудил Джерри и затеял обычный разговор. По ходу беседы я спрашивал о чем7то профессора, тот отвечал. Затем профессор обратился к Роберту, а Джерри повернулся с каким7то вопросом к профессору. “Послушай, Роберт”, — профессор, не ответив, обратился к Роберту, затем ко мне. Джерри растерянно смотрел, озадаченный такой неучтивостью. Он еще раз попытался о чем7то спросить профессора, но тот, не обращая на него внимания, продолжал беседо7 вать с Робертом. Тут глаза у Джерри расширились, он улыбнулся и обратился ко мне: “Вы ввели его в транс, пока я сам был в трансе?” “Верно”, — ответил я. Затем я вновь вернул Джерри в состояние транса и разбудил профессора. Я разбудил Джерри, внушив ему амнезию в отношении второго транса, так что он пребывал в убеждении, что профессор все еще в трансе и поэтому очень удивился, когда тот к нему обратился. Роберт совсем запутался, а я манипулировал с Джерри и профессором, демон7 стрируя все новые и новые явления гипноза. Все это чрезвычайно заинтересо7 вало Роберта, и вся его враждебность ко мне улетучилась. Наконец, я сказал: “Спокойной ночи, Роберт, увидимся завтра в 6 часов вече7 ра”. Профессору я сказал, что ему больше не надо приходить. Он свое дело сделал. А Джерри я попросил являться каждый вечер. Когда на следующий вечер Роберт пришел ко мне, я ему сказал: “Прошлым ве7 чером я показал тебе, что такое гипноз. Сегодня я введу тебя в легкий транс. Транс может быть легким, средним и глубоким. Когда ты будешь в трансе, я по7 прошу тебя делать то же самое, что делали Джерри и профессор”. “Буду ста7 раться изо всех сил”, — ответил Роберт. Погрузив Роберта в транс, я напомнил ему, как вчера Джерри в состоянии транса автоматически рисовал, и писал, и выполнял различные постгипноти7 ческие внушения. “Когда ты проснешься, твоя правая рука потянется к пись7 менному столу, сама возьмет карандаш и ты нарисуешь картинку. Ты этого даже не заметишь, поскольку будешь увлечен беседой с Джерри”. Проснувшись, Роберт разговорился с Джерри. Они так увлеклись беседой, что Роберт не заметил, как его правая рука взяла карандаш и нарисовала человеч7 ка в лежавшем под рукой блокноте. Рисунок был детский: кружочек вместо го7 ловы, затем палочка7шея, прямая линия вместо туловища, прямые палочки для рук и ног, заканчивающиеся кружочками. А внизу написано: “Отец”. К моему удивлению, Роберт машинально вырвал листок из блокнота, смял его в комок и сунул с таким же отсутствующим видом в карман куртки. Мы с Джерри разго7 варивали, а сами тем временем наблюдали за происходившим периферическим зрением. Роберт явился на следующий вечер, но, войдя в кабинет, покраснел. Мы с Джерри заметили это. “Как тебе спалось прошлой ночью, Роберт?” — спросил я. “Отлично. Хорошо спалось”, — ответил Роберт. “А ночью ничего неожидан7 ного не произошло?” — спросил я. “Нет”, — ответил Роберт и снова покраснел. “Роберт, мне кажется, ты гово7 ришь неправду. Вчера ночью произошло что7то необычное?” — повторил я. “Ну хорошо, — сдался Роберт, — вчера, когда я ложился спать, я обнаружил в кармане скомканный лист бумаги. Ума не приложу, как он туда попал, только не я его туда положил. Выкинул его в корзинку”. И снова покраснел. “Роберт, я полагаю, ты мне врешь. Что ты сделал с этим комком?” “Я расправил его”, — ответил Роберт. “И что ты там увидел?” — “Детский рисунок человечка, а вни7 зу печатными буквами было выведено “Отец’”. Я снова спросил: “Что ты сде7 лал с листком?” — “Бросил в корзинку”. Роберт опять покраснел. “Роберт, ска7 жи мне правду”, — настаивал я. — Что ты сделал с этим листком бумаги?” Ро7 берт решил больше не упираться. “Ладно, говорить, так говорить. Я бросил его в унитаз, помочился на него и спустил воду”. — “Спасибо тебе, Роберт, что сказал правду”. Джерри и Роберт хорошо поладили, и у них всегда находилось, о чем поговорить. Они поболтали и в этот вечер, затем я отпустил Роберта, а Джерри задержался, и я поделился с ним своими предположениями в отноше7 нии дальнейших событий. Джерри был очень способный студент. На следующий вечер, поздоровавшись, они с Робертом тут же затеяли оживленную беседу. Говорили о чем угодно, кроме проблемы Роберта. В первый же вечер Роберт рассказал мне о своей проблеме. Сколько он себя помнил, ему всегда приходилось искать укромное местечко, чтобы помочиться. Когда и почему это началось, он не знает. Учеба в училище была для него су7 щим адом. Ему всегда приходилось нарушать режим и искать уединения после отбоя, потому что днем он не мог пользоваться общей уборной из боязни, что кто7нибудь может войти. Он изучил все уборные в училище с точки зрения их занятости по времени и установил, что три из них бывают наверняка свобод7 ны в час, два и три часа ночи. Ему приходилось тайком выскальзывать из об7 щей спальни и пробираться в один из этих туалетов и так же тайком возвра7 щаться. К счастью, его ни разу не застукали. “Была еще одна пытка во время учебы в училище. Для поддержания добросо7 седских отношений горожане по пятницам приглашали нас к себе домой на выходные. Обычно нас разбирали в пятницу вечером. Приедешь в дом, а хо7 зяйка без конца потчует то кофе, то чаем с молоком, легкими напитками, ви7 ном и сидром. И все угощения на один лад, ничего другого ни одной в голову не приходит. Я человек вежливый, вот и пью. За завтраком опять стакан моло7 ка или сока. В воскресенье тоже только и делаю, что пью, пью и пью: отка7 жусь — обижу хозяев. Мне приходилось терпеть до утра понедельника, когда мы возвращались в училище, и я мчался в одну из трех моих уборных. Какие муки я терпел с переполненным пузырем с вечера пятницы, всю субботу, вос7 кресенье и до утра понедельника. Страшнее ничего не придумать. Если я вдруг слышал звук шагов рядом с уборной, у меня в голове раздавался страшный раскат грома и я буквально цепенел. Иногда я не мог прийти в себя в течение часа и больше. В училище мне приходилось очень тяжко. А куда денешься? Отец хотел, чтобы я стал морским офицером, и я должен был оправдать его ожидания. А когда я приезжал на каникулы, отец издевался надо мной за то, что я ходил мочиться в номер гостиницы. Когда я заканчивал школу, он и тогда просто зверел из7за этой гостиницы. Я не люблю отца. Он каждый день пьет пиво, напивается каждую субботу и воскресенье. Обзывает мать занудой за то, что она ходит в церковь и принад7 лежит к Женскому христианскому союзу воздержания. Мне это не нравится. Не могу сказать, что мое детство было счастливым. Отец любит досуха выжи7 мать своих клиентов, чем он успешно и занимается. Он дует свое пиво, а я его терпеть не могу. И еще он пилит меня за то, что я на стороне матери”. Так мы беседовали в этот вечер, как вдруг Роберт взглянул на окно и сказал: “Вроде бы дождь пошел? Кажется, по стеклу скатилась капля?” В небе не было ни облачка и никакой влаги на стекле. Но реплика была символической. Я знал, что в ней скрывается какой7то глубокий смысл, но в голову пришла единственная аналогия: дождь — это падающая вода, и моча — тоже падаю7 щая вода. Роберт сказал мне это в символической форме. “Есть какие7нибудь конкретные планы на выходные?” — спросил я у Джерри. “Если вы меня отпустите, я хотел бы спуститься на байдарке в низовья реки Осейбе в Северном Мичигане. Эта речка для байдарочного похода то, что надо. Я уже по ней ходил. Там такие быстрины — дух захватывает!” Повернувшись к Роберту, я спросил: “А ты куда собираешься на выходные?” “Пожалуй, я съезжу домой, повидать маму”, — ответил он. “А заниматься чем будешь?” — “Если не будет дождя, выкошу лужайку”. Мне показалось очень символическим намерение выкосить лужайку, если не будет дождя, со стороны человека, которому предстоит отправиться на войну, в действующую армию. “Хорошо, — сказал я. — Жду тебя в понедельник в шесть часов вечера”. Я спросил, каким поездом он поедет домой в Сиракузы и предупредил: “Смотри, не опоздай на поезд”. Я позвонил отцу Роберта, мистеру Дину, и сказал, каким поездом ему следует приехать в Детройт повидаться со мной. Я настоятельно просил его приехать именно этим поездом. Он недовольно пробурчал что7то, но согласился. Я не хотел, чтобы они с Робертом встретились у него дома. Заявившись ко мне на следующий день после прибытия, папаша взглянул на мою секретаршу и процедил: “А эта серая мышь что здесь делает?” — “Мисс Х. мой секретарь. Она работает в свой выходной день, чтобы помочь мне в работе с вашим сыном. В данный момент она стенографирует все, что говорите вы, что говорю я и что надумает сказать любой из присутствующих”, — объяснил я. “А нельзя эту старую перечницу выставить отсюда?” — поинтересовался папаша. “Нет, она должна вести запись всех разговоров”. “А эта водонапорная башня что здесь околачивается?” — спросил он, глядя на Джерри. “Он — студент7медик. Помогает мне в работе с вашим сыном, уча7 ствует в процессе лечения”, — ответил я. “Тоже мне мудрец, без какого7то сту7 дента не может обойтись”, — бросил презрительно папаша. “Очень способного студента”, — добавил я. Тут мистер Дин заметил профессора и сказал: “Еще этого хмыря здесь недоста7 вало, зачем он тут?” — “Это профессор искусствоведения из Мичиганского университета. Он тоже помогает мне в лечении вашего сына”. “О Господи! Я7то думал, что медицинское обследование — дело конфиденци7 альное”. — “Да, мы все храним медицинскую тайну, надеюсь, и вы не пробол7 таетесь”. “А нельзя это старое чучело вытурить?” — опять спросил мистер Дин. “Она не старая, просто преждевременно поседела, она работает в свой выходной день и не прекратит работу, пока ей не заплатят”, — заявил я. “С чего это я буду ей платить? Она же ваша секретарша”, — возмутился он. “Но она занята в лече7 нии вашего сына. Платить будете вы”, — возразил я. “Но секретарша7то она ваша”, — не сдавался мистер Дин. “Она работает ради вашего сына. Заплатите ей”, — не отступал я. “Так я должен?” — “Конечно, вы”, — заключил я. Мистер Дин извлек из кармана уже знакомый мне бумажник и спросил: “Дол7 лара достаточно?” — “Не делайте из себя посмешище”, — сказал я. “Вы хотите сказать, что я должен заплатить этой серой мыши пять долларов?” — возму7 тился он. “Конечно, нет. Повторяю, не будьте посмешищем”. — “Десять долла7 ров?” “Вы только слегка приблизились к необходимой сумме”, — заметил я. “Неужто 15 долларов?” — “Вы почти угадали, 30 долларов”, — твердо сказал я. “Вы рехнулись”, — констатировал мистер Дин. “Отнюдь нет, просто я хочу, чтобы людям платили по заслугам”. Он отсчитал 30 долларов и отдал секре7 тарше. Та написала расписку, поблагодарила его и откланялась. Тут мистер Дин огляделся вокруг и спросил: “А эти хмыри чего ожидают? Им тоже надо платить?” “Разумеется”, — ответил я. “Долларов 30?” — спросил он. “Не смешите людей. По 75 каждому”, — потребовал я. “Да, у вас стоит по7 учиться, как выжать из клиента последний цент”, — пробурчал папаша. “Пла7 тите, платите”, — повторил я. Оба моих помощника получили по 75 долларов, написали расписки и, попрощавшись, ушли. Обратившись ко мне, мистер Дин произнес: “Полагаю, и вы хотите получить свою долю. Думаю, 100 долларов хватит”. “От такой суммы даже куры рассме7 ются”, — ответил я. “Уж не собираетесь ли вы содрать с меня 500 долла7 ров?” — ахнул мистер Дин. “Ну, что вы, — ответил я. — Пока я с вас возьму 1.500 наличными”. “Да, у вас можно поучиться, как стричь клиента догола”, — заключил папаша и, отсчитав три пятисотдолларовые бумажки, вручил их мне, получив взамен расписку. “Что у вас еще на уме? Выкладывайте”, — предложил мистер Дин. “Есть кое7 что”, — ответил я. “Вы любите пиво, а ваша жена любит ходить в церковь. Она член Женского христианского союза воздержания. Ей не нравится, что вы на7 пиваетесь по выходным и что от вас разит пивным перегаром каждый божий день. Так вот, я сделаю так, что вы будете выпивать не более четырех стаканов пива”. “Так еще жить можно, черт побери”, — обрадовался папаша Дин. “Вы не совсем то подумали, — заметил я. — Я имел в виду двухсотграммовые стака7 ны, а не бадьи, на которые вы рассчитывали. Пишите на мое имя долговое обя7 зательство на получение 1000 долларов по первому требованию. В тот же день, когда вы напьетесь, я предъявлю его к оплате. Что касается пива, можете позволить себе четыре двухсотграммовых стакана в день и не больше”. Мистер Дин написал обязательство и добавил: “Знаю теперь, у кого учиться, как вымогать деньги”. “Вот и прекрасно, — ответил я. — Роберт сейчас уехал домой повидаться с матерью. Не хочу, чтобы вы с ним встретились. Вы верне7 тесь в Сиракузы таким7то поездом”. И я назвал время отправления поезда. Роберт возвратился в понедельник утром. Войдя в кабинет, он покраснел. “Как отдыхалось, Роберт?” “Отлично”, — ответил он. “А что ты делал?” — “Я скосил траву на лужайке. Дождя не было”. Сказав это, он еще гуще залился краской. Еще раньше я попросил Джерри научить меня воинским командам. Роберт сто7 ял лицом ко мне. Я приказал: “Смирно! Сомкнуть ряды. Кругом. Марш. Налево. Марш. Стой. Напиться у питьевого фонтана, марш в уборную и помочиться. Кругом. Марш. У фонтана стой! Напиться, оправиться. Марш. Направо. В каби7 нет войти. Смирно!” Джерри вскочил и сомкнул ряды с Робертом, который уже стоял по стойке смирно. Все мои команды они выполняли вместе. “Теперь, Роберт, вольно! — приказал я. — Помнишь, как на той неделе ты ска7 зал: “Вроде дождь пошел? Кажется, по стеклу скатилась капля”. В этом был скрыт символический смысл. Я сделал единственное заключение, что дождь — это падающая вода, и льющаяся моча — тоже падающая вода. Ты съездил до7 мой, скосил траву на лужайке, и сказал: “Дождя не было”. А теперь, Роберт, я хочу чтобы ты сказал мне всю правду. “Все это довольно странно, — ответил Роберт.— Я выкосил лужайку, сам не знаю зачем. Потом я поставил косилку обратно в гараж. Дверь в гараже у нас открывается вверх. Так что, когда дверь открыта, с противоположной стороны улицы видно все, что происходит в гараже. Поставив косилку в гараж, я помо7 чился на нее. И все вспомнил! Я был еще совсем маленький, когда, забежав как7то в гараж, увидел новенькую косилку. Тут я взял и написал на нее. Я не слышал, как в гараж вошла мать. Обеими ладонями она с силой ударила меня по ушам, потом зажала мне рот рукой и притащила в дом. Там она долго и страшно меня отчитывала. Ужасная была лекция. После этого я мог пользоваться туалетом дома, только если мать была занята на кухне, а отец был на работе. В школе или в летнем лагере мне приходилось далеко убегать в поисках укромного местечка, чтобы пописать. При малей7 шем шорохе в голове раздавался раскат грома. Я не воспринимал это как звук оплеух”. “Так вот в чем твоя проблема, Роберт, — заключил я. — Смирно. Сомкнуть ряды. Кругом. Марш. Кругом. Стой. Напиться как следует. Марш. Пописать. Кругом. Марш. Остановиться у фонтана. Напиться и марш в кабинет. Вольно, джентльмены!” Я спросил: “Как ты думаешь, Роберт, с тобой теперь все будет в порядке?” Роберт рассмеялся и ответил: “Так точно!” Дождь — это падающая вода. А новую косилку нужно окропить святой водой, так думают маленькие сорванцы. Все это происходило в июле. На Новый год из Нью7Йорка раздался звонок от мистера Дина: “Я напился в стельку, получи эту чертову тысячу”. Я ответил: “Мистер Дин, когда вы оставили мне долговое обязательство на 1000 долларов с выплатой по первому требованию, я сказал, что имею право получить деньги, как только вы напьетесь. Я не хочу их сейчас получать”. С этого момента он дал зарок не пить больше пива и стал ходить в церковь вместе с женой. Прошло 25 лет. Рейс, которым я летел, задержался в Сиракузах из7за метели. Я позвонил мистеру Дину из гостиницы. “Добрый день, мистер Дин. Как пожива7 ете?” — и назвал себя. “Приезжайте к нам”, — пригласил он. Но я сказал, что мой самолет вылетает в 4 часа утра и мне не хотелось бы причинять ему не7 удобства. Он ответил: “Миссис Дин будет сожалеть, что не поговорила с вами”. “А вы попросите ее позвонить мне, когда она возвратится из церкви”, — пред7 ложил я. “Обязательно передам”. Мы с ним долго и приятно беседовали. Роберт всю войну провоевал на своем эсминце. Он был на том корабле, на ко7 тором у японцев была принята капитуляция. Видел всю церемонию. После войны Роберт перешел в военно7морскую авиацию и погиб в воздушной катас7 трофе в 1949 году. Кстати, после того звонка, когда мистер Дин сообщил, что он “напился в стель7 ку”, каждое Рождество я получал от супругов поздравительные открытки. Мистер Дин признался во время телефонного разговора: “К пиву с тех пор так и не притронулся. А в церковь хожу исправно”. Когда миссис Дин вернулась из церкви, она позвонила мне в гостиницу. “А что случилось с тем обязатель7 ством на 1000 долларов?” — поинтересовалась она. “Я отдал его Роберту и объяснил, при каких обстоятельствах и на каком условии получил его. Роберт пообещал хранить обязательство, чтобы убедиться, что мистер Дин серьезно намерен стать трезвенником, и если это будет так, он сожжет бумагу. Так что, если ее не было среди его вещей, присланных из части, значит, он ее сжег”. Мистер и миссис Дин уже умерли. Погиб и их сын Роберт. Ему понадобилось 28 дней, чтобы справиться со своим “застенчивым пузырем”. Чтобы добраться до сути, мне понадобилась неделя. Я работал вслепую, хотя и не совсем всле7 пую. Встретив его отца, грубияна и задиру, я знал, с кем имею дело. Я укротил его и сделал славным человеческим существом. (Эриксон смотрит на Сида, ожидая его реакции.) Сид: Прекрасный рассказ. Эриксон: Мне жаль, что Роберт погиб. Джерри, и профессор, и “серая мышь”— все, слава Богу, живы. Надо принимать пациента таким, каков он есть. Ему еще предстоит жить сегод7 ня, завтра, через неделю, через месяц, через год. А приходит он к вам из тех условий, в которых живет сейчас. Заглянуть в прошлое поучительно, но знание прошлого не может его изме7 нить. Если вы когда7то испытывали чувство ревности к матери, то это чувство было, и это неизменный факт. Если у вас была чрезмерная фиксация в отноше7 нии матери, то это тоже факт. И сколько ни заглядывай в прошлое, факты нельзя изменить. Нужно жить в гармонии с настоящим. Поэтому в лечении ориентируйтесь на то, что пациент живет сегодня, будет жить завтра и, дай Бог, на долгие годы вперед. А ты как? Надеешься, что я еще протяну несколько годков? (К Сиду.) Сид: Без сомнения. Ты говорил, что твой отец дожил до 97 лет. Эриксон: Хм7м7м. Я как7то видел по одной программе печальную и удручаю7 щую передачу об одной старухе из дома для престарелых. Она все жаловалась, как ей плохо в богадельне. Она 40 лет жила на пособие для бедных. Сейчас ей 90 и она все еще живет на пособие в доме для престарелых. “Последние лет шесть у меня нет ни одной радостной минуты, — заявила она, — потому что я каждый день с ужасом жду смерти. Я только и думаю эти последние шесть лет, что мне предстоит умереть, у меня нет ни одного счастливого мгновения”. А я подумал: “Черт побери, почему бы тебе не начать вязать себе шаль и лучше думать о том, как ты в ней покрасуешься, прежде чем откинешь копыта”. (Эриксон улыбается.) Едва родившись, мы уже начинаем умирать. Одни быстрее, другие медленнее. Надо радоваться жизни именно потому, что однажды утром ты можешь про7 снуться покойником. Но ты об этом не узнаешь. Это будет забота для других. А пока радуйся жизни. Знаете хороший рецепт долголетия? (Обращается к Сиду.) Сид: Нет. Поделись. Эриксон: Будь всегда уверен, что утром встанешь. (Смех.) А для пущей верно7 сти — выпей побольше воды на ночь. (Смех.) Сид: Тогда уж точно вскочишь ни свет ни заря. Эриксон: Полная гарантия. Который сейчас час? Зигфрид: Без десяти три. Эриксон: Расскажу вам еще об одном пациенте. Краткая информация для ясно7 сти. Когда я учился в медицинском училище, в моем классе был один очень замкнутый и застенчивый студент. Учился он хорошо, но уж очень был роб7 кий. Он мне нравился. Однажды на занятиях по физиологии нас разбили на четыре группы и каждая получила кролика для опытов. Наш профессор, доктор Мид, предупредил нас: “Та группа, у которой кролик умрет, получит оценку ноль. Так что будьте осто7 рожны”. К несчастью, в нашей группе кролик погиб. “Виноват, ребята, но я ставлю вам ноль”. “Виноват, доктор Мид, — возразил я, — но мы еще не провели вскры7 тия”. “Хорошо. За то, что сообразил насчет вскрытия, повышаю тебе оценку”. Мы вскрыли кролика и позвали профессора взглянуть. Он убедился, что кро7 лик умер от обширного перикардита. “Удивительно, что этот кролик еще жи7 вым попал в лабораторию, ему давно полагалось помереть. Ставлю вашей группе высший балл”. Так вот, в один летний день этот мой бывший одноклассник пришел ко мне в кабинет и сказал: “Я навсегда запомнил того кролика. Обидно было получать ноль, но я никогда не забуду, как тебе сначала повысили балл, а потом по7 ставили всем высший балл только потому, что ты уверенно возражал докто7 ру Миду. А я вот уже 20 лет практикую в пригороде Милуоки, а теперь вынужден подать в отставку, потому что нервы совсем сдали. Знаешь, когда я был маленький, мои родители были очень богаты. У нас был громадный дом в Милуоки и перед ним огромный газон. Каждую весну я должен был выкапывать одуванчики, а родители платили мне пять центов за громадную корзину. Когда набиралась полная корзина, я звал отца, чтобы он утоптал одуванчики, и корзина получалась заполненной лишь наполовину. Затем я опять наполнял ее доверху и мать или отец снова утрам7 бовывали одуванчики. Такая тяжелая и долгая работа и всего за пять центов. Когда я учился в медицинском училище, я познакомился с девушкой из Милуо7 ки. У нее были точно такие же родители. Мы полюбили друг друга и пожени7 лись тайком. Она боялась признаться своим родителям, а я — своим. Затем умерли ее отец и мать, потом умер мой отец. Отец оставил мне большое состо7 яние, так что материально я независим. У матери свое состояние. Жена тоже богата и независима, но никому от этого не стало легче. Когда окончилась моя практика, мать известила меня, что мне следует открыть собственное дело в определенном пригороде Милуоки. Она сняла мне помеще7 ние для приема пациентов и наняла опытную медсестру вести дела в моем офисе. Она забрала все в свои руки. На мою долю оставалось обследование, за7 пись в историю болезни и выписка рецептов. Рецепты она забирала, все объяс7 няла больным и записывала их на следующий прием. А я только работал. Она заправляла всеми делами и мною впридачу. В течение дня я несколько раз мочу штаны. Всегда приношу с собой несколько пар запасных. Но я люблю медицину. Жена у меня весьма общительная женщина, а я так и не научился сближаться с людьми. Жена любит принимать гостей. Если я прихожу домой, а там полно гостей, я прохожу молча через гостиную и спускаюсь в подвал. Я выращиваю там орхидеи, это мое хобби. Вот я и сижу там, пока не уйдет последний гость. Завтракаю я дома, иногда в ресторане. Но там я очень нервничаю, не могу дол7 го оставаться. Еще не люблю ходить в рестораны, где обслуживают официант7 ки. Предпочитаю официантов. Чтобы не задерживаться долго в ресторане, в одном я заказываю пюре, быстро проглатываю и иду в другой ресторан. Там я заказываю свиную отбивную, быстро съедаю и иду в третий. В третьем ресто7 ране заказываю овощи, хлеб и молоко, быстро управляюсь и ухожу. Если мне захочется десерта, я иду еще куда7нибудь, где обслуживает официант. У нас в доме никогда не празднуется День Благодарения и Рождество. На Рож7 дество мы всей семьей уезжаем в Солнечную Долину, в штате Айдахо. Жена и дочь отправляются кататься на лыжах с остальными отдыхающими. А я встаю рано и катаюсь там, где никого нет, а возвращаюсь, когда стемнеет. Там есть несколько мест, где можно перекусить и где обслуживают только мужчины. У матери есть летний домик на берегу озера. Она купила его для нас с женой и для нашей дочери. Мать всегда звонит ко мне на работу и указывает, когда мне брать отпуск, и сама берет отпуск на это же время. Каждое утро мать приходит к жене и распоряжается, что приготовить на завт7 рак, на обед и на ужин. Мне она говорит, по каким дням мне плавать, по каким ходить под парусом, когда плавать на байдарке и когда удить рыбу. А у меня не хватает смелости восстать против матери, и у жены тоже, потому что ее ро7 дители затюкали ее точно так же, как мои меня. Но ее родители хоть умерли, так что она живет более или менее в свое удовольствие, чего нельзя сказать обо мне. Я люблю играть на виолончели и, говорят, у меня это весьма недурно получа7 ется. Но я могу играть, только запершись в своей спальне. Жена и дочь слуша7 ют под дверью. Мамаша звонит мне каждый день и битый час рассказывает о том, как она про7 вела день. Дважды в неделю я должен писать ей письма на десяти страницах. Она помыкает мною, и я больше не в силах выносить все это. Я приехал в Феникс и купил дом с участком. Жене я сказал, что бросаю меди7 цинскую практику и мы переезжаем в Феникс. Она была очень недовольна из7 за того, что я не дал ей самой выбрать дом и участок. А я просто боялся ей обо всем сказать. Я всю свою жизнь боюсь”. “Послушай, Ральф, прежде чем начать тебя лечить, я должен поговорить с тво7 ей женой и дочерью. Сколько дочке лет?” “Двадцать один год”, — ответил Ральф. “Хорошо. Пусть жена придет ко мне завтра, а дочка — послезавтра”. Я побеседовал с обеими, и жена подтвердила все, что сказал ее муж. Она еще добавила, что муж всегда водил дочь в ресторан на День Благодарения, так как суета званого обеда в доме ему не по силам. Жена подтвердила, что они ни7 когда не праздновали Рождества, у них никогда не было рождественской елки и подарков. На приеме у меня дочь сказала: “Я люблю папу. Он мягкий и кроткий, добрый человек. Но он никогда меня не поцеловал, не обнял, никогда не сказал, что любит меня. Он никогда ничего мне не подарил ни на день рождения, ни на Рождество, не преподнес веселой открытки на День Святого Валентина или поздравительной открытки на Пасху. Он мягкий, добрый, кроткий человек, ко7 торый, кажется, боится всего на свете, кроме своих пациентов. И пациенты лю7 бят его. Он хороший практик. Только мне хотелось бы, чтобы у меня был па7 почка”. Когда Ральф снова пришел ко мне, я сказал ему: “Твоя жена и дочь подтверди7 ли твой рассказ и кое7что к нему добавили. Я буду действовать с тобой, как с доктором Мидом. Ему я сказал, что нельзя ставить ноль, потому что не сделано вскрытие. Затем он повысил оценку именно потому, что вскрытие пока еще не было сделано. И, к счастью, он поставил нам высший балл после вскрытия. Точно так же, Ральф, я буду лечить тебя”. Первое, что я с тобой сделаю, это заставлю перестать мочить штаны. Сейчас начало лета. Я осмотрел твой дом и участок. Там тьма одуванчиков. Жена даст тебе садовый совок и корзину. Надень пару старых черных брюк, в восемь утра выходи на участок и выкапывай одуванчики. Там их прорва, Ральф. Бу7 дешь сидеть на газоне с восьми утра до шести вечера. Жена принесет тебе литров восемь лимонада и солевые таблетки. Таблетки принимай по своему ус7 мотрению, но все восемь литров лимонада ты должен выпить. Когда захочется помочиться, мочись прямо на землю, где сидишь. Феникс — городок неболь7 шой (в ту пору, о которой идет речь), и народ здесь дружелюбный. Прохожие будут останавливаться, заговаривать с тобой, и наблюдать, как ты расправля7 ешься с одуванчиками. А ты знай себе попивай лимонад да пописывай и бу7 дешь сидеть там целый день”. Ральф все так и сделал. Надел большую соломенную шляпу от солнца и стал выкапывать одуванчики. Жена периодически разгружала полную корзинку. Вечером он принял ванну и лег спать. На следующее утро он надел другую пару старых брюк и пошел выкапывать одуванчики у соседей. Работал весь день, но время от времени бегал в свой туалет облегчиться. Тут и мокрым штанам конец. За тот первый и единственный день ему мокроты по горло хватило. Он выяснил, что если можно жить, сидя в мокрых штанах, да еще беседуя с незнакомыми людьми, значит, жить вообще можно. Ральф стал приходить ко мне регулярно, и мы о многом беседовали. Как7то я ему говорю: “Ты как7то чудно делаешь покупки. Сам покупаешь себе рубашки, костюмы, обувь. Входишь в магазин и говоришь: “Я беру эту рубашку (Эрик, сон, не глядя, показывает в сторону), а потом заказываешь доставку на дом с оплатой после доставки. А дома выясняется, что не твой размер, и ты ее отсы7 лаешь в магазин. Снова приходишь и снова говоришь: “Я беру эту рубашку” (Эриксон, не глядя, показывает в сторону), и так до тех пор, пока не натыка7 ешься на свой размер. Ты так же покупаешь свои костюмы и обувь. Ты просто не умеешь покупать. Я научу тебя. Хочешь, приходи ко мне в каби7 нет или я зайду к тебе домой. Во вторник мы пойдем по магазинам”. Ральф пришел ко мне в кабинет и спросил: “А это обязательно сегодня надо идти?” — “Да. Мы займемся покупками с толком и не спеша”. Ральфа прямо передернуло, когда он увидел, у какого магазина я остановился. Когда мы вошли, очаровательная служащая подошла к нам и произнесла: “Доб7 рое утро, доктор Эриксон. А вы, вероятно, доктор Стивенсон. Я уверена, вы за7 хотите купить что7нибудь из нижнего белья для вашей супруги”. И она пред7 ложила большой выбор трусиков последнего фасона, бюстгальтеров, комбина7 ций и чулок, причем с большой торговой скидкой. Ральф не решался, какие трусики купить жене и дочери. Девушка предложила: “Доктор, очень хороши черные кружевные панталоны. Такие любой женщине понравятся. Смотрите, и у меня такие же”. Она задрала юбку, а Ральф попытал7 ся отвернуться, но заметив, что я с удовольствием любуюсь черными кружев7 ными трусиками, Ральф тоже осмелился взглянуть. Девушка охотно оттянула кофту на груди и показала свой лифчик, а затем подвела нас к прилавку с последними фасонами лифчиков, комбинаций и чу7 лок. Она показала на своей ноге, как хорошо сидят чулки. Бедный Ральф по7 нял, что, пока он все не посмотрит, не пощупает и не выберет покупку, ему из магазина не выбраться. О размерах Ральф как7то вообще не подумал. Он накупил белья на 200 долла7 ров. В 1950 году на эту сумму получилась приличная куча. Все это ему упако7 вали и отослали домой. Жена и дочь перебрали покупки и не нашли ничего подходящего по размеру. Пришлось отдать все в Армию Спасения. Они отпра7 вились в город и купили себе то же самое, но только своего размера. “Послушай, — обратился я как7то к Ральфу,— тебе предстоит сделать еще один решительный шаг. Вряд ли ты когда7нибудь водил свою жену смотреть на восход солнца”. Ральф признал, что такого с ним не бывало. “Тогда в воскресе7 нье я повезу тебя и твою жену любоваться восходом солнца”. Я заехал за ними в три часа утра. Поездив туда7сюда, я, наконец, нашел отличное место для лю7 бования. Жена была в восторге, и мы с ней постарались, чтобы Ральф тоже от7 метил все разнообразие цветовых переходов при восходе солнца. В тот же ве7 чер Ральф отправился с женой любоваться заходом солнца. Уж здесь он обой7 дется без моей помощи. Спустя какое7то время я заметил: “Ты знаешь, Ральф, меня огорчает твое стран7 ное отношение к ресторанам. Ты никогда не ходил в ресторан с семьей. Как это ни прискорбно для тебя звучит, но в следующий вторник ты и твоя жена приглашаете меня с женой вечером в ресторан, и мы отведаем жаркое из реб7 рышек. Уверяю тебя, Ральф, нам с Бетти очень приятно быть твоими гостями”. По пути в ресторан я сказал: “Есть два входа в ресторан: парадный и с зад7 него двора. Какой ты предпочитаешь?” Ясное дело, Ральф выбрал вход с задне7 го двора. Когда мы вошли, нас встретила хорошенькая официантка: “Добрый вечер, док7 тор Эриксон, а вы, видимо, доктор Стивенсон?” Она помогла ему снять пальто и шляпу и проводила к столику. Я выбрал, с какой стороны ему сидеть. Офици7 антка все беспокоилась, удобно ли ему в этом кресле или, может, заменить другим. Девушка была очень заботливая, все делалось с приятными манерами и хорошим вкусом. Ну просто из кожи вон лезла, такая внимательная. Ральф не знал, куда деваться. Официантка ушла, и тут Ральф заметил на стене часы. Мы сидели и ждали. Официантка появилась через полчаса, неся четыре подноса с салатами. Жена Ральфа, Бетти и я быстро выбрали себе салаты. Официантка заботливо стояла над Ральфом. Он, не глядя, ткнул куда7то рукой и сказал: “Мне вот этот”. “Но вы даже на него не посмотрели”, — воскликнула девушка. Она взяла щипцы и, поднимая каждый кусочек, объясняла, из чего состоит салат. “Мне этот”, — по7 вторил Ральф. “Но вы даже не взглянули на другие салаты”, — возразила офи7 циантка и дала ему дважды разглядеть все четыре вида салатов, пока он не сделал окончательный выбор. “Заправка у меня тоже четырех видов”, — заявила девушка и очень подробно описала их Ральфу и настояла, чтобы он сам выбрал заправку к салату. Она прямо7таки вилась вокруг него, предлагая то то, то это, то вот это, чтобы он, не дай Бог, не ошибся в выборе. Наконец, она подала заправленные салаты, и они оказались отличными. Прошел еще час, и девица принесла меню. Все это время Ральф, не отрываясь, глядел на часы. Мы трое быстро сделали свой заказ. И тут официантка опять принялась вальсировать вокруг Ральфа. Она перебрала с ним меню от первого блюда до последнего, обсуждая все их достоинства и, наконец, позволила ему выбрать жаркое из ребрышек. Ральф с облегчением вздохнул. Но официантка не отставала: “Как вам прожарить? До полной готовности, с корочкой, до полу7 готовности, если с кровью, то очень недожаривать или слегка? А жирку по7 больше или поменьше?” Бедный Ральф стойко выдержал всю процедуру выбора жаркого. Наконец, доб7 рались до картошки. Каких только картофельных гарниров она не предлагала. Наконец сошлись на печеной картошке. Ральф получил исчерпывающую ин7 формацию о масле, сметане и луковой приправе. Он все никак не мог решить. Так было чуть ли не с каждым блюдом. Наконец, еду подали и мы трое с удо7 вольствием принялись за нее. Официантка не отходила от Ральфа, все время справляясь, как ему нравится это, а как то. “Ну хоть взгляните на меня, когда отвечаете”, — попросила она. Она все время шутила, словно старый друг дома. “А почему вы не подчис7 тили свою тарелку хлебом?” — спросила она под конец и заставила7таки под7 чистить. Когда обед был закончен, девушка спросила: “Доктор Стивенсон, вам очень по7 нравился обед?” “Да”, — ответил он. “Нет, вы так и скажите”, — настаивала она. “Мне очень понравился обед”, — повторил Ральф. “А вам он очень7очень понравился?” — спросила снова официантка. Я молча смотрел на Ральфа, он понял, что выбора у него нет, и сказал, что обед ему очень7очень понравился. Тогда она спросила: “Очень7очень7очень понравился?” Ральф покорно ответил, что обед ему очень7очень7очень понравился. Официантка с облегчением вздохнула и произнесла: “Я так рада, что обед вам очень7очень7очень понравился. У нас в ресторане есть такое правило. Если го7 стю очень7очень7очень понравился обед, он должен поцеловать шеф7повара. Она у нас очень толстая. На кухню можно пройти двумя путями. Можно через переднюю дверь, а можно и через задний коридорчик, я вас могу проводить и туда и сюда. Ну, как пойдем? Через переднюю дверь или через коридорчик?” Ральф посмотрел на меня, потом отвернулся и сказал: “Пойдем через коридор7 чик”. Тут официантка произнесла: “Спасибо вам, доктор Стивенсон. Ваше со7 гласие идти через коридорчик — уже достаточная награда для всех нас. По7 звольте мне помочь вам одеться и приходите к нам еще, мы будем вам рады”. На следующий вечер Ральф с женой и дочерью и отправились в тот же ресто7 ран. Обслуживала их та же самая официантка, но уже по всем правилам ресто7 ранной науки. А накануне это я ее подговорил. С тех пор Ральф с большим удовольствием ходил со своей семьей в этот ресторан. “Ральф, — как7то сказал ему, — здесь, в Фениксе, при этой постоянной жаре, твоей жене и дочери не очень весело живется, да и заняться им нечем. А меж7 ду прочим, твоя жена любит потанцевать. “Я не умею”, — ответил Ральф. “Я так и предполагал, а поэтому договорился с очень симпатичными девушками, чтобы они научили тебя танцевать. Конечно, первой предложила свою помощь твоя жена, но я решил, что хорошенькие девушки предпочтительнее”. “Пусть меня учит жена”, — заявил Ральф. Вскоре он зашел ко мне с сообщением: “Ты знаешь, я всегда мечтал присоеди7 ниться к этому веселому танцу, когда танцуют вчетвером с разными фигурами. Ничего, если я как7нибудь затею этот танец?” — “Прекрасная мечта, Ральф. Ты получишь огромное удовольствие. Но за это ты должен отблагодарить жену и дочь. Сыграй им на виолончели, но так, чтобы им не пришлось слушать тебя у запертой двери спальни”. Ральф согласился дать открытый концерт для жены и дочери и не раз отводил душу, отплясывая свой любимый танец. Он даже как7 то принял участие в пьесе, которую поставили участники танцевального клуба. Ральф так увлекся танцами, что каждый вечер ходил с женой в клуб. А по7 скольку таких клубов в Фениксе было несколько, они не пропустили ни одно7 го. Он даже прислал мне по почте весьма игривую открытку, что для него было почти подвигом. На открытке была изображена уборная под открытым небом, на одной двери надпись “Ковбой”, на другой — “Ковбелль”* “Есть еще одно препятствие, — сказал я Ральфу, — которое тебе надо преодо7 леть для выздоровления. Пока дела у тебя идут хорошо. С тех пор, как ты пере7 ехал в Феникс, твоя мать звонит тебе дважды в неделю и ты по часу отчитыва7 ешься перед ней о своем житье7бытье. Кроме того, она еженедельно присылает тебе от двух до четырех пространных писем. Чтобы ответить на эти письма, тебе приходится исписывать по крайней мере десять листов бумаги в неделю, дополнительно к тому времени, что у тебя занимают ее телефонные разговоры. Все это надо поломать, и пуповину обрежу я. Купи садовый столик и поставь у себя в саду. Достань одну пустую бутылку из7под виски с сохранившейся на7 клейкой, и другую, наполовину опорожненную, тоже с яркой наклейкой. Купи себе соломенную шляпу и садись в саду. Босые ноги положи на стол, на нем будет валяться на боку пустая бутылка, но так, чтобы была видна наклейка, а полупустая будет стоять перед тобой этикеткой к зрителю. Шляпу сдвинь на7 бекрень. Откинься в кресле, балансируя на двух задних ножках стула, глаза полуприкрой. Жена подкрасит тебе нос и щеки своими румянами. Мы сделаем отличную цветную фотографию и отправим твоей мамаше”. С тех пор он не получил от любимой мамаши ни одного письма и ни одного звонка. Как7то летом Ральф написал матери: “Лаура, Кэрол и я хотим провести отпуск в домике на озере с такого7то по такое число”. Мамаша туда и носу не показа7 ла. Они никогда еще так отлично не отдыхали. Однажды приходит ко мне Кэрол, дочка Ральфа и говорит: “Знаете, скоро Рож7 дество. Папа никогда мне ничего не дарил на Рождество, на день рождения, ни открыточки не преподнес, не поцеловал ни разу. Мне так хочется, чтобы у нас дома была рождественская елка”. *Красотка (belle). — Примеч. переводчика. Я сказал его жене: “Я сейчас очень занят и не могу пойти с Ральфом за елкой, ее украшением мне тоже некогда заниматься. Займитесь этим вы, а также вы7 берите и купите подарки себе, дочери и Ральфу. Когда он увидит елку, он вас ни о чем не спросит. А уж когда он увидит коробки под елкой, он сообразит, что здесь не обошлось без меня”. В канун Рождества миссис Эриксон, мой старший сын и я явились к Ральфу до7 мой. “Ральф, у некоторых людей существует традиция открывать коробки с по7 дарками в канун Рождества. Давай и мы заведем такой обычай. Ты, верно, зна7 ешь, как преподносят подарки на Рождество. Берешь из7под елки сверток (Эриксон показывает) и вручаешь тому, кому он предназначен. Называешь получателя по имени, желаешь ему счастливого Рождества и целуешь в щеч7 ку”. Ральф нехотя подошел к дереву, где я по порядку разложил все подарки. Он взял упакованный подарок и подошел к дочери. Не отрывая глаз от пола, он произнес: “Счастливого Рождества, Кэрол” — и поцеловал ее в щеку. “Тебя такое поздравление устраивает?” — спросил я Кэрол. “Это совсем не то. Он клюнул меня в щеку, и я едва расслышала его слова”. “Что же нам де7 лать?” — спросил я. “Давай покажем ему, как надо”, — предложила Кэрол. “Я вообще7то ожидал, что придется организовать демонстрационный показ, и для этого прихватил сына. Он твой ровесник и вполне недурен собой, так что выбирай между сыном и мной”. “Я выбираю вас, доктор Эриксон”, — заявила Кэрол. Она положила подарок обратно под елку. Я взял его, подошел к ней и сказал: “Счастливого Рождества, Кэрол!” Она висела у меня на шее добрых десять ми7 нут. Заметив, что отец смотрел в другую сторону, Кэрол возмутилась: “Папа, да ты ничего не видел. Мы сейчас повторим”. На этот раз Ральф увидел. Он поднял второй подарок, для жены, и взглянул на нее. Она же смотрела на меня и моего сына. Ральф подошел к ней и произнес: “Счастливого Рождества, Лаура” — и поцеловал ее в губы. Дальше все пошло как по маслу. (Эриксон смеется.) Как7то пришла ко мне Кэрол и сообщила: “Я собираюсь выходить замуж. Папа всегда бывал на свадьбах своих пациентов. Но на каждой свадьбе он принима7 ется плакать, да так громко, что на всю церковь слышно. Я собираюсь венчать7 ся в церкви и не хочу, чтобы папа ревел там, как теленок, и портил всем на7 строение. Можно что7нибудь сделать, чтобы он перестал? “Конечно, можно. Скажи маме, чтобы она села на самое крайнее сиденье от прохода, Ральф пусть сядет слева от нее. А я сяду по левую сторону от отца”. Ральф удивился, когда я сел рядом с ним, его женой и всем семейством. Я взял руку Ральфа в свою и согнул его указательный палец в китайский замок. Это очень болезненный прием. (Эриксон показывает, с силой согнув и сжав пер, вые две фаланги указательного пальца.) Как только Ральф сморщился, соби7 раясь заплакать по ходу свадебной церемонии, я немедленно стиснул его пальцы, и вместо плаксивого выражения у него на лице появилось возмуще7 ние. Свадьба прошла спокойно. “Ральф, в церковном дворе состоится небольшое торжество, — сказал я ему.— Тебя взять под руку или сам сможешь выйти?” “Я сам”, — ответил Ральф. И справился. Ральф задумал построить дом для жены в месте, которое она выбрала сама. Туда протянули телефонный кабель. Все задумки жены были учтены при стро7 ительстве. До завершения дома оставалось ждать недолго, когда Ральф пришел ко мне и пожаловался: “Последние два месяца у меня постоянно болит мочевой пу7 зырь”. “Ральф, как же так можно? Два месяца болит, при твоем7то возрасте, и ты не пришел раньше?” — пожурил я его. “Понимаю, но я знал, что ты по7 шлешь меня к урологу, а этого я не вынесу”,— ответил Ральф. “Опиши мне свою боль”. Ральф очень точно все описал. “Ральф, — сказал я, — надеюсь, что это доброкачественная опухоль. Я думаю, у тебя опухоль предстательной же7 лезы. Тебе придется сходить к урологу”. “Не пойду я ни к какому урологу,— заявил Ральф. — И ты меня не заставишь”. “Я поговорю с твоей женой и доче7 рью”, — сказал я. “Можешь говорить, а к урологу я не пойду”. Понадобилось несколько недель уговоров со стороны жены и дочери, чтобы Ральф согласился повидать уролога. “Но только не в Фениксе”, — сказал он. “Куда ты согласен поехать?” “Я мог бы поехать в Майо”, — ответил Ральф. “Ка7 ким транспортом?” — спросил я. “Самолетом не хочу”. “Значит, придется ехать поездом или автобусом, — заключил я. — Автобус слишком часто оста7 навливается, и ты можешь передумать. Предлагаю поезд. Ральф, дать тебе в со7 провождение хорошеньких медсестричек, чтобы они наверняка доставили тебя в Майо, или дашь мне слово, что доберешься самостоятельно?” Ральф вздохнул и сказал: “Даю слово”. Кончилось тем, что он вылетел из Чикаго самолетом на Рочестер и позвонил мне из Майо, чтобы сообщить, что он уже на месте. Я позвонил в клинику в Майо и убедился, что он действительно там. Его там обследовали и прооперировали. “Если бы вы приехали к нам двумя ме7 сяцами раньше, — сказали ему врачи, — мы спасли бы вам жизнь. При самом оптимистическом прогнозе вы проживете года два. Постарайтесь прожить их счастливо, насколько это возможно”. По возвращении в Феникс Ральф все рассказал мне. “Мне надо было сразу с тобой поделиться, ты бы смог меня заставить поехать. Мне осталось два года жизни. Есть идеи?” Я ответил: “Поторопись со строительством дома. Надо, что7 бы ты полюбовался им в законченном виде. И не упускай никаких возможных для тебя развлечений, ходи в гости, на танцы”. В последние месяцы отпущенных ему двух лет Ральфу стало настолько худо, что пришлось слечь в постель. Умер он в течение месяца. Я часто навещал его перед смертью. За ним ухаживала сиделка. Как7то я вошел в комнату, она обернулась, взглянула на меня и произнесла: “О, это вы, доктор Эриксон. С вами я не останусь в одной комнате”. Повернулась и вышла. “Что это она так с тобой?” — спросил Ральф. “У нее есть причина. Не волнуй7 ся. Я все улажу”. Мы побеседовали с Ральфом, затем я собрался уходить. Когда мы прощались, Ральф поблагодарил меня за те несколько прекрасных лет, ког7 да он по7настоящему радовался жизни. Хотя и добавил честно: “Кое7что из того, что ты со мной делал, мне не очень7то нравилось”. А что касается сиделки, то она позвонила мне месяца через два и сказала: “Доктор Эриксон, я была сиделкой у доктора Стивенсона. Помните, когда вы вошли в комнату, я сказала, что не хочу находиться с вами в одной комнате? Знаете почему?” “Да, — ответил я. — Много лет назад, я вас предупредил: “Ваш муж хорошо зарабатывает, работая механиком. Вы весь год преподаете в школе, а летом подрабатываете сиделкой. Все ваши деньги уходят на уплату вашего подоходного налога, на расходы по хозяйству, на подоходный налог мужа, на погашение кредитов. И все это вы оплачиваете из собственных де7 нег?” Когда я с вами познакомился, у вас был трехлетний сынишка. Вы мне рассказали, что ваш муж купил автомобиль, но недоволен покупкой. А поскольку он механик, он решил соорудить супер7супер7автомобиль, машину будущего. Я вас предупредил, что ваш муж отдаст своему “суперу7суперу” каждый свободный час, все вечера, праздники и выходные, истратит на него все свои доходы, покупая и выбрасывая все новые и новые части и не находя того, что годится для его задумки. Каждый год он возобновляет водительские права, чтобы изредка объехать вокруг квартала, да и то если мотор работает. Он без конца покупает новые кузова, новые рамы, капоты, моторы, все новое. Еще тогда, когда я увидел вас в первый раз, я вам сказал, что, подрастая в та7 ком доме, где мать надрывается, чтобы содержать семью, но разрешает своему мужу вколачивать все свои деньги и все свое время в супер7супер7автомо7 биль... в таком доме ваш трехлетний сын к 15 годам попадет в тюрьму за пре7 ступление, связанное с автомобилями”. “Да, все именно так, — сказала сиделка. — Я так разозлилась, что отказалась уплатить ваш гонорар. И все эти годы меня съедает злоба. В следующем меся7 це моему сыну исполняется 15 лет. Его арестовали за угон автомобиля. Ему, видите ли, покататься захотелось. Но его выпустили с испытательным сроком. Срок еще не кончился, а он украл другой автомобиль. А ему еще нет пятнадца7 ти. Я пришлю вам чек на ваш гонорар почтой”. “Забудьте об этом. Вы уже дорогой ценой уплатили за полученный урок. Когда мужу надо проходить техосмотр и подтверждать водительские права?” “В этом месяце”, — ответила она. “Так вот, пусть он сам на своем “супер7супере” от7 правляется в автоинспекцию сдавать экзамен по вождению. Не давайте ему своей машины”. И вот муж отправился получать новые права. Письменный экзамен он сдал. Затем они вышли на улицу, чтобы проверить практические навыки вождения. Когда они подошли к машине, инспектор спросил: “Это вы пригнали сюда эту штуковину?” Он обошел машину вокруг, открыл капот и заглянул внутрь. Он долго изучал машину, потом, открыв багажник, подозвал другого инспектора. Они прямо7таки глаз не могли оторвать от “супера7супера”. Посовещавшись, они подошли к владельцу и сообщили ему: “Если бы мы заме7 тили, как вы ставили машину на стоянку, мы бы оштрафовали вас немедленно. Но мы проглядели. Но на улицах это сооружение никогда не появится. Мы предупредим городскую полицию. Разрешаем вам позвонить в фирму по от7 буксовке. Пусть увезут машину на свалку или, если возьмут, продайте ее на запчасти”. Кое7как удалось уговорить буксировщиков купить машину на зап7 части. Вернувшись домой, незадачливый изобретатель покаялся перед женой: “Про7 сти меня”. Рассказал, как было дело, и повторил: “Прости меня. Буду теперь отдавать тебе всю зарплату, а ты мне купи какую7никакую машину, чтобы на работу ездить. Все, кончаю со своей затеей”. Жена с горечью ответила: “Ты отказался не только от своего супер7автомоби7 ля, но и от сына тоже. Хорошо, я куплю тебе машину и буду забирать у тебя зарплату”. (Эриксон обращается к группе.) Страшная история, не правда ли? Сид: А что там было с этой супер7машиной, что инспекторам так не понра7 вилось? Эриксон: Шасси и рама не подходили друг к другу. Мотор был слишком велик для этой машины. Не тот карбюратор. Инспектора просто озверели. Они заяви7 ли, что это не машина, а какое7то чудовище. Сид: А ты видел машину? Ты рассчитывал на подобную реакцию? Эриксон: Все это инспектора сказали мужу, он жене, а она мне. Сид: Но ведь это ты посоветовал, чтобы муж поехал в автоинспекцию на этой машине. Эриксон: Да, я. Сид: Значит, ты ожидал чего7то подобного? Эриксон: Жена рассказывала, сколько раз он покупал крылья, а они не подхо7 дили к капоту. А когда он купил новый капот, он не подошел к крыльям. По7 том он приобрел шасси, тогда не подошли ни крылья, ни капот. А новая багаж7 ная дверь не подошла к багажнику. Сид: Понятно. Эриксон: После этого горького разговора я ее больше не видел. Есть люди, которым невозможно помочь, но надо пытаться. Я попробовал шо7 ковый прием, и он не сработал. Я предсказал ей последствия ее поведения. Ей следовало понять, что муж получает больше нее и должен сам платить свои налоги. Но она взяла все на себя. Мне показалось, что в такой ситуации помо7 жет шоковый прием. Видимо, до нее даже не доходила ошибочность ее поведения. Сид: А какой способ лечения здесь помог бы больше? Эриксон: Я понимал, что с мужем я ничего не добьюсь. Он был просто одержим своей идеей супер7машины будущего и гордился своими техническими спо7 собностями. Разубедить его не было никакой возможности. А правдивые слова не вызвали серьезного отклика у жены. Это он должен был материально помо7 гать жене, а не наоборот. До чего же слепой бывает женщина! Ужасно слепой. Сид: Мужчины не лучше. Короче говоря, не было никакой возможности от7 крыть им глаза. Эриксон: Я не нашел. Я пытался очень мягко сказать ей всю правду. Думаю, она мне позвонила именно потому, что я сначала вел себя с ней очень мягко. Когда обходительность не помогла, пришлось резать правду7матку. Но ей это тоже пришлось не по вкусу. Да, вспомнил. Она еще раз звонила мне пару лет назад. Она сказала: “Я не ра7 ботаю этим летом. Решила отдохнуть”. Расскажу вам другую историю. Ральф как7то мне поведал: “В Милуоки живет сестра моей матери. Ей 52 года. Замуж не выходила. Материально независима. У моей тетушки единственный в жизни интерес. При любой возможности она посещает епископальную церковь. Друзей у нее там нет. Она ни с кем не раз7 говаривает и незаметно уходит по окончании службы. Меня она любит, и я ее люблю, но последние месяцев девять она находится в ужасно подавленном со7 стоянии. Каждое утро к ней приходят экономка и горничная. Они остаются в доме в течение дня, готовят, убирают, ходят за продуктами. Дворнику она пла7 тит за уборку газона и расчистку дорожек от снега зимой. Все хозяйство ведет экономка. Тетушка только сидит, читает Библию и ходит в церковь. Друзей у нее нет. С матерью она давно в ссоре, и они даже не разговаривают. Я как7то не умею на7 вещать ее и говорить с ней, поэтому бываю у нее редко. Но я всегда испыты7 вал к ней нежное чувство и знаю, что сейчас у нее очень плохо на душе. Когда ты в следующий раз поедешь в Милуоки с лекцией, может, зайдешь к ней и по7 смотришь, чем ей можно помочь?” Я зашел к ней вечером. Экономка и горничная уже ушли, закончив свои дела. Я подробно объяснил ей, кто я и от кого. Она очень пассивно выслушала меня. Я попросил разрешения осмотреть ее дом. Она так же безразлично провела меня по всем комнатам. Я внимательно ко всему приглядывался. В солнечной комнате я увидел три цветущих куста африканской фиалки разного цвета. И отдельно в горшочке отросток еще одной фиалки. Это, как вы знаете, очень капризные растения и быстро погибают без надлежа7 щего ухода. Когда я увидел эти разноцветные кусты, я сказал: “Я хочу дать вам медицин7 ские задания и надеюсь, вы их выполните. Вам понятно? Вы согласны их вы7 полнить?” Она равнодушно согласилась. “Завтра вы пошлете свою экономку в цветочный магазин, и пусть она купит африканских фиалок всех возможных цветов. (В то время было выведено, кажется, 13 различных сортов.) Эти фиал7 ки будут на вашем попечении. Ухаживайте за ними как следует. Вот вам одно медицинское поручение. Затем пусть ваша экономка купит 200 подарочных цветочных горшков и 50 горшочков для рассады и цветочную землю. От каждой фиалки вы отломите по листочку и высадите в маленькие горшочки, чтобы затем получить взрослые растения. (Эти фиалки размножаются листочками.) Когда у вас подрастет достаточное количество африканских фиалок, я хочу, чтобы вы послали по кустику в каждую семью среди прихожан вашей церкви, в которой появился новорожденный. Пошлите по цветку семье каждого ребен7 ка, который принял крещение в вашей церкви. Посылайте фиалки всем, кто бо7 лен. А если в церкви объявляется обручение, невесте тоже следует послать фиалку, то же самое и в день бракосочетания. А если кто7то скончается, по7 шлите свои соболезнования с визитной карточкой и фиалкой. Когда церковь будет устраивать благотворительные базары, предложите дюжину, а то и два десятка своих фиалок на продажу”. Я потом узнал, что у нее всегда было в доме до 200 взрослых растений. Человеку не до депрессии, когда ему надо ухаживать за двумя сотнями фиа7 лок. (Общий смех.) Она умерла, когда ей было за семьдесят. Ей присвоили ти7 тул “Королева Африканских Фиалок Милуоки”. А я у нее был только раз. (Эриксон смеется.) Сид: У нее, верно, полно было друзей. Эриксон: Да, причем всех возрастов. Когда больной ребенок получает краси7 вый горшок с прекрасным растением, конечно, она становится другом этого ребенка. Родителям так приятно получить такой подарок, что, когда ребенок поправляется, они идут ее благодарить. В таких хлопотах тетушка Ральфа про7 вела более 20 лет. Главное, не копаться в прошлом и не думать без конца о своем одиночестве. Сид: Надо дело делать. Эриксон: Дело делать, причем полезное для общества. Тетушка, может, и не за7 думывалась об общественном значении своих трудов. Просто увлеклась. Ральф очень был мне за это благодарен. Однажды один фермер привез ко мне свою жену. “Вот уже девять месяцев у нее подавленное состояние и она все время думает о самоубийстве. У нее арт7 рит. Женаты мы не очень давно. Ее так мучает артрит, она и у ортопеда лечи7 лась. Я возил ее к психиатрам, думал, психотерапия поможет. Все рекомендуют электрический или инсулиновый шок. Ей уж пятый десяток пошел. Очень ей хочется ребеночка, а ортопед сказала: “Если забеременеете, может обострить7 ся артрит, а вы и так уже с трудом двигаетесь, так что не советую”. Была она у гинеколога, та сказала: “Беременеть не советую. У вас артрит в тяжелой фор7 ме, а вам может сделаться еще хуже. Вы разродиться не сможете”. Муж внес ее ко мне на руках. Я попросил, чтобы она сама мне все рассказала. Она сказала, что беременность для нее дороже жизни. “Я уж все ножи от нее прячу”, — вмешался муж. Если человек решил покончить с собой, упредить его трудно. Однако бывает много всяких отсрочек, прежде чем дело дойдет до самоубийства. Я сказал ей: “Мадам, вы говорите, что беременность для вас дороже жизни. Ги7 неколог не советует. Ортопед не советует. Ваши психиатры тоже заодно. Мой совет: беременейте как можно скорее. Если артрит обострится, будете лежать в постели и радоваться своей беременности. Когда придет время рожать, мож7 но прибегнуть к кесареву сечению. Закон этому не препятствует. Самый ра7 зумный выход”. Она быстро забеременела, и артрит полегчал. Депрессия прошла. Девять меся7 цев счастья — вот чем стала для нее беременность. Роды были без осложне7 ний, и появление Синтии, так она назвала дочку, принесло ей много радости. Муж был на седьмом небе от счастья. К сожалению, когда Синтии было полго7 дика, она умерла. Прошло несколько месяцев, и фермер опять привез ко мне свою жену. “Ей еще хуже, чем раньше”. Я стал расспрашивать жену. Она толь7 ко твердила: “Я хочу умереть. Ради чего мне жить?” В весьма резкой форме я дотошно ей растолковал: “Женщина, нельзя же быть настолько неразумной. Долгих девять месяцев ты была счастливейшей женщиной на свете. А теперь ты хочешь убить себя и свои воспоминания об этом счастье? Так нельзя. Шесть долгих месяцев ты радовалась своей Синтии. И эту память ты тоже хочешь уничтожить. Это просто преступление. Твой муж отвезет тебя домой и достанет молодое деревце эвкалипта. Ты сама выберешь место для посадки. В Аризоне эвкалипты растут очень быстро. Вы назовете это деревце “Синтия” и будете наблюдать, как растет ваша Синтия. И мечтайте о том дне, когда вы вдвоем сможете сидеть в тени своей Синтии”. Через год я навестил супругов. Дерево очень быстро вытянулось. (У меня во дворе росло дерево высотою метров 20, а ему было только шесть лет.) Женщи7 на мне обрадовалась. Она не была прикована ни к кровати, ни к коляске. Сво7 бодно ходила, артрит был в сравнительно легкой форме. Кругом у нее были цветники, занимая больше места, чем сам дом. Она показала мне все свои клумбы, все сорта цветов и дала в подарок целую охапку душистого горошка. Часто пациенты не умеют думать сами за себя. Их надо подтолкнуть в пра7 вильном, действенном направлении. Каждый выращенный ею цветок напоми7 нал ей о Синтии, как и эвкалиптовое дерево, названное именем девочки. Я не один раз использовал эту схему лечения. У меня был пациент с алюмини7 евого завода. Он мучался от страшной боли в пояснице. Я заставил его разго7 вориться о своей боли, о семейной жизни, о тяжелой работе, о заветной мечте приобрести свой домик, дом его мечты. Он построил этот дом из любви к своей жене, но вложил в него все до последнего цента и уже заложил его, чтобы до7 строить. Вот эти выплаты по закладной ужасно тяготили его. Он признался, что больше всего переживает из7за того, что не смог осуществить заветную мечту детства — окружить свой дом красивым белым забором. “У меня нет ни цента, чтобы купить лишнюю доску. Да если бы дерево и было, я все равно не смогу поставить забор из7за своей поясницы. Я хотел выкрасить его в белый цвет, а без него мне и дом не в радость. Прихожу с работы, только и могу, что сидеть в кресле7качалке. А если сажусь за стол, начинает болеть спина”. “Мы с тобой еще встретимся, — сказал я. — Но сначала я хочу, чтобы ты по7 бывал у моего друга, ревматолога. Он должен мне кучу денег, и я скажу, чтобы он с тебя платы не брал. Мы с ним сочтемся”. Ревматолог был прекрасный специалист. Он внимательно обследовал моего па7 циента и сказал: “Органических изменений я не нахожу. Просто он устал от тяжести жизни”. Я посоветовал своему пациенту: “Доски для забора тебе не по карману. А меч7 та живет уже много лет. Вот что я тебе посоветую. Сходи7ка ты на склад Би7 конс Сторидж. К ним поступает мебель в ящиках, они ее распаковывают и у них остается масса бросового дерева. А таких мест в городе много, где продук7 ция поступает в деревянной упаковке. Покрутись там и насобираешь материал для своего забора. А побелка и вовсе гроши стоит. И будет у тебя белый забор вокруг всего двора, смотри и радуйся. Побелку придется подновлять, но ведь и денежки постепенно будут копиться. Тогда уж и до масляной краски дело дой7 дет, и мечта окончательно осуществится”. Так он и сделал, насобирал досок и поставил забор. Почему бы и нет? Еще живя в Фениксе, мой сын, Барт, задумал подработать и скопить денег на покупку техники для своей фермы. Фирма, в которой он работал, получала массу грузов в огромных ящиках из березовых досок. Барт заверил хозяина, что аккуратно сложит упаковочные доски и сделает с ними все, что прикажут. “Оттащил бы ты их на свалку, это дешевле всего обойдется”, — сказала хозя7 ин. “Тогда я найду им другое применение”, — сказал Барт и построил себе бе7 резовый домик. А еще построил легкий крытый кузов для своего грузовичка, в котором он с семьей путешествовал по горным штатам. Люди должны рабо7 тать, я так считаю. Вот еще один пример. Один человек поместил объявление, что у него стоят на корню 12.000 погибших апельсиновых деревьев. Мертвые деревья стоят уже несколько лет. По объявлению явился агент по недвижимости и купил весь участок со стойняком. Затем сам дал объявление, что любой желающий может приехать и рубить деревья для себя. Сообщение было передано по программе новостей телевидения, но никто не откликнулся. Если дерево погибает, но не трескается, из него получается хорошая выдер7 жанная древесина. Апельсиновая древесина — ценный материал в мебельной промышленности. 12.000 стволов — настоящее сокровище для любого, кто хо7 чет заработать хорошие деньги. Конечно, работа предстояла нелегкая. С помо7 щью цепной пилы можно повалить от 500 до 1.000 деревьев в день. Надо зачи7 стить и сложить бревна, а затем предложить их на продажу мебельной фабри7 ке. Однако желающих не нашлось, несмотря на то, что объявление повторялось в течение полугода. Если бы сын был тогда рядом, я послал бы его туда с цепной пилой и помог бы ему взять напрокат грузовик. Как только депрессия начала прижимать людей всерьез, многие взялись проче7 сывать город и окрестности, собирая консервные банки, бутылки, бросовые доски. Некоторые из тех, кто раньше сидел на пособии для бедных, стали зара7 батывать по несколько сотен в неделю. Сид: У тебя есть какой7нибудь способ, чтобы отвадить людей от получения страховки по инвалидности? У меня тоже есть пациент с болью в пояснице, вроде твоего. Я пытался с помощью гипноза выяснить причину боли. Наконец, он заявил что это “запах краски”, а потом покатил бочку на своих бывших хо7 зяев, которые много лет подряд над ним издевались и в конце концов уволили, когда он лежал в больнице со своей больной спиной. “Страховая компания хо7 рошо ко мне относится, — заявил он. — Прекрасная страховая компания”. По7 хоже, он теперь до конца дней от них не отлепится. Эриксон: У меня тоже было много таких пациентов. Сид: Как их отодрать от страховки? Эриксон: Надо очень подробно расспрашивать о детских мечтах, подростковых желаниях, о том, чем им больше всего нравится заниматься. Возьмем хотя бы моего пациента с больной поясницей. Боль от годами давившей его мечты: сказочный дом с белым забором. Сид: О’кей. Хорошо. Эриксон: У меня есть друг в Портланде, штат Орегон. Его зовут Дон. Когда я там был с лекциями, я останавливался у него на несколько дней. Он специа7 лист по пластической хирургии и у него дар гипнотического внушения. Од7 нажды он выехал по срочному вызову. Одного гонщика выбросило из машины и протащило лицом по гравию метров шесть. Лицо было сплошное месиво, он просто погибал от боли. Дон сказал: “Прежде чем вводить обезболивающее, я должен обмыть тебе лицо. Ты о скрипках что7нибудь слышал?” Пациент в ответ: “У меня все болит. Мне не до скрипок”. Дон говорит: “Скрипка делается так. Едешь в машине, а сам поглядываешь вокруг, не видать ли старого погибшего дерева, или пня, или брошенного бревна. Рассмотри дерево как следует, потом бери наждачную бумагу и фуга7 нок. Обрабатываешь, потом пропитываешь и можно делать скрипки и виолон7 чели”. Дон дошел до самых тонкостей. Пациент все твердит: “Не надо мне про скрипки. Почему вы не занимаетесь моим лицом?” А Дон знай себе толкует о скрипках, о том, как он получил пер7 вый приз на конкурсе скрипачей — исполнителей народной музыки; в каких конкурсах участвовал и какие награды получил. Рассказал о разных породах деревьев, о структуре древесины и как в ней распределяется напряжение. “Когда вы займетесь моим лицом?” — взмолился пациент. Дон отвечает: “Сна7 чала надо его вымыть и вытащить кусочки гравия. А ты вот этот мотивчик зна7 ешь?” Пациент прямо отупел от него, и боль отупела. Наконец, Дон спрашива7 ет хирургическую сестру: “Ну, как тебе нравится моя работа?” “Так вы мне уже все зашили?” — спросил пациент. Сид: Боль отупела. Гениально. Эриксон: Дон сказал, что пациент ужасно удивился и спросил: “Чем я могу вас отблагодарить?” Дон ответил: “Можешь меня запомнить”. Сид: Что? Эриксон: “Можешь меня запомнить”. Позднее мой друг получил отличный чурбан, из которого вышло несколько ви7 олончелей и скрипок. Казалось бы, несет человек ахинею, а оказывается, заго7 варивает боль у пациента, отвлекает его. Дону в этом деле равных нет. (К группе.) Сколько сейчас времени, пожалуйста? Сид: 4.22. Эриксон: Как тебе не стыдно! Я из7за тебя переработал. Я говорю все менее от7 четливо. Но, как вы знаете, магнитофоны не обращают на это внимания. В за7 писи моя речь звучит очень хорошо. Дефекты речи магнитофоны не записыва7 ют, поэтому у меня в записи хороший голос. Сид: Отличный. Женщина: Спасибо вам. Зигфрид: Завтра занятия не будет. Завтра суббота. Эриксон: Отдых для меня. Через два дня оклемаюсь. (Общий смех.) Ну как, Сид7 ней? Сид: Да? Эриксон: Когда мы наблюдали за группой, надеюсь, ты был внимателен. Когда наблюдаешь за группой во время лекции, то замечаешь проявления бессозна7 тельной речи. Сид: О, да. Я заметил много случаев. Кстати, и в себе самом. Ты имеешь в виду действительно бессознательную речь или просто движения? Эриксон: Бессознательную речь и движения. Сид: Да. Я скорее ощутил движения. Эриксон: Кстати, как много трусих среди девушек. Сид: Трусих? В каком смысле? Эриксон: Когда наблюдаешь за студентами, замечаешь определенные выраже7 ния лиц. Мой долгий опыт позволяет мне расшифровывать эти выражения. Как правило, у девушек не хватает смелости, чтобы передать это выражение слова7 ми или поступком. Сид: Хм7м7м. Эриксон (Обращается к одной из женщин): Я прочитал ваше лицо. Женщина: Неужели? (Смех.) Все благодарят доктора Эриксона, просят оставить автограф в книге и уходят. Категория: Библиотека » Гипноз, транс, NLP Другие новости по теме: --- Код для вставки на сайт или в блог: Код для вставки в форум (BBCode): Прямая ссылка на эту публикацию:
|
|