Текст для тренировки скорочтения

    Плыть здесь было трудно. Спокойная вода вдруг забурлила.
    Гэндальф ускакал, и уже стих в ночи стук копыт Светозара, когда Мерри прибежал обратно к Арагорну с легоньким узелком: вещевой мешок его остался в Парт-Галене и все свои нынешние пожитки он выловил или подобрал на развалинах Изенгарда. Хазуфел был оседлан, Леголас и Гимли стояли подле своего коня.
    - Четверо, значит, остались из нашего Отряда, - сказал Арагорн.
    - Мы здесь останавливаемся?
    - Разумеется. Железная дорога не достроена... Их детеныши уже начинали охотиться. Но однажды ночью, во время грозы, озеро вышло из берегов.
    Наступил день свадьбы. Крот пришел за девочкой. Но на Миссисипи это не принято; там десятилетний сын или дочь, которой еще не исполнилось пятнадцати, возмутились бы и назвали бы это допросом с пристрастием.
    В это мгновение трое дюжих лакеев после долгих усилий благополучно водрузили наконец на стол огромное блюдо, или, вернее, целую платформу, на которой, как я сначала решил, покоилось monstrum, horrendum, informe, ingens, cui lumen ademptum {Страшное, нечто огромное, жуткое, детище мрака {3} (лат.).}. - Ну что ж, вчетвером так вчетвером - только не одни, а вместе с конунгом, он сейчас выезжает. Я остановился в недоумении, оглянулся... "Эге! Я что хочу сказать: если вы будете говорить, люди могут обратить внимание, что у вас голос совершенно как у Юпитера, а потом могут припомнить второго близнеца, о котором был слух, что он умер, и догадаться, что все это время он скрывался под чужим именем. И жила я там. Ходили ко мне богатые паны и пировали у меня. Крылатая тень его встревожила, и он хочет укрыться в горах еще до утренней зари.
    - Укрыться в горах, а потом? - спросил Леголас. Если человеку прижать пальцем мозг в том месте, где нет кусочка черепа, он не чувствует боли, он засыпает и только!
    - А потом - не знаю, - задумчиво отвечал Арагорн. Потом взгляд мой упал на семь длинных свечей на столе.
    Едва успел я снова опустить голову, и в мозгу моем пронеслось то, что лучше всего назвать недостающей половиной идеи об избавлении, о которой я уже упоминал и которой первая часть лишь смутно промелькнула в моем уме, когда я поднес еду к запекшимся губам. - Конунг-то поедет в Эдорас, там он через четыре дня назначил войсковой сбор. Большой опасности это не представляло. Керн прижег рану, заражения крови опасаться еще не было оснований.
    - А зачем с тобою топор?
    - Топор-то зачем? - Да как же без топора нонече и ходить. Там его, вероятно, настигнут недобрые вести, - и оттуда ристанийцы поспешат к Минас-Тириту. Кроме того, это живое существо было мясо. Волчонком овладела жажда крови.
    - Как, разве он не больной?
    - Понятия не имею, может, и больной, только, по-моему, он просто притворяется.
    Вскоре появился расторопный лакей в ливрее и с подносом в руках. Меня уложили навзничь, во весь рост на какую-то низкую деревянную раму. Не знаю - это я не про них, а про себя и про тех, кто пойдет за мною...
    - Я пойду за тобою! - воскликнул Леголас.
    - И я не отстану! К слову сказать, он ни капельки не походил на лягушку. - подхватил Гимли.
    - Да нет, не так все просто, - сказал Арагорн. Чем дальше он шел, тем тверже становился его шаг. - Глаза мне застилает мрак. Вроде бы и мне нужно в Минас-Тирит, только другой, неведомой дорогой. Верно, близится урочный час.
    - Вы меня-то прихватите! - попросил Мерри. - Я понимаю, толку от меня покамест не было, и все равно - не бросать же меня, как поклажу: лежи, мол, коли не надобна! В его глазах было столько тоски, что можно было бы отравить ею всех людей мира. Ведь конникам ристанийским я уж и вовсе не нужен, хотя, правда, конунг обещал, что усадит меня за трапезой рядом с собою, а я буду рассказывать ему про Хоббитанию. Он ликовал. Он забыл весь свой страх перед неизвестным и уже ничего не боялся Он рвал и бил живое существо, которое наносило еще удары. Только-что дама увидала его, как немедленно закричала:
    - Да, Мерри, - сказал Арагорн, - вот тебе с ним пожалуй что по пути. Я скоро достану себе занятий и буду кое-что добывать, давайте жить, я, вы и Ипполит, все трое вместе, наймемте квартиру; а генерала будем принимать к себе. Только не очень-то надейся на отдых и трапезу. Боюсь, не скоро воссядет Теоден на троне у себя в Медусельде! Многим надеждам суждено увянуть в эту горестную весну.
    Вскоре двадцать четыре всадника - Гимли сидел за Леголасом, Мерри перед Арагорном - помчались сквозь ночную темень. Едва они миновали курганы у Изенских бродов, как прискакал конник из замыкающих.
    Собака говорит:
    - Может, в этом доме мясо есть.
    - Государь, - сказал он конунгу, - за нами погоня. Я их учуял, еще когда мы подошли к реке. Теперь точно: нагонят, скачут вовсю.
    Теоден приказал остановиться. Конники развернулись и взялись за копья. Волчонок вошел в то, что мнилось ему стеной, и погрузился в составляющее ее вещество. Я называю его волчком потому, что им овладела забавная, но вовсе не столь уж нелепая фантазия - будто он стал волчком. Но теперь, когда поезд на всех парах пересекал Индию, в сознании нашего молодца произошел переворот. Кроме того, теперь его терзал уже не страх, а ужас. Кровавая жатва была обильна, у меня не будет недостатка в объектах моей вечерней работы. Арагорн спешился, опустил Мерри наземь и, обнажив меч, стал у стремени конунга. Ходит по рынку, как царь, и смотрит так важно, важно. Мои измерения диаметров и высоты не были выражены в футах и дюймах.
    Но оба прекрасно понимали, что для человека тигр был так же стра- шен, как их грозный товарищ, обитатель скалистой гряды. Эомер с оруженосцем поскакали подтягивать задних. Визит к ней, - это пять минут, в этом доме я без церемонии, я тут почти-что живу, умоюсь, сделаю самый необходимый туалет, и тогда на извозчике мы пустимся к Большому Театру. Это наша мечта. А знаете что, когда я давеча рассказал ему про ваш случай, так он даже разозлился, говорит, что тот, кто пропустит пощечину и не вызовет на дуэль, тот подлец. А Брейс Данлеп - самый большой богач во всей округе, и у него целая куча негров. Мерри лишний раз подумал, что он как есть ненужная поклажа, вот сейчас будет сеча, а ему что делать? Всего-то их горсточка, всех перебьют, а он, положим, как-нибудь улизнет в темноте - и что же, шататься потом по диким, бескрайним ристанийским степям?
    - Ну, что же вы? Как вам нравятся тру... эти тела? Собственно, все, что последняя оставила по себе, это несколько полуразрушенных особнякоа да тронутых печатью вырождения поселений, представлявших из себя пару-другую жалких деревушек, разбросанных по этим Богом забытым склонам. После напряженного труда ужин показался им особенно вкусным. "Нет уж", - решил он, обнажая меч и затянув пояс. Так он впервые испытал боль и стал избегать ее, сначала просто не подвергая себя такому риску, а потом научившись увертываться и удирать от наказания. Присутствие травоядных успокаивало их: ни сайги, ни антилопы, ни гауры не станут спокойно пастись по соседству с тиграми.
    Луна заходила, ее заслоняло огромное летучее облако, но, вдруг открывшись, она засияла вновь. И тут они услышали топот, и со стороны переправы возникли, надвигаясь, темные Я обязательно разыщу их сочинения и буду изучать их с особым вниманием.
    - Очень жаль, тетя Полли, - сказал он, - ты меня извини, только я сейчас не могу поехать.
    - Боже мой! - воскликнул я. - Сумасшедшие вырвались на волю, это ясно как день! Мне казалось, что у них особенно громкий ход в моей тюрьме, да это и было так - звук усиливался, отражаясь от деревянных стен, ящиков и бочек.
    фигуры всадников. Лунный свет поблескивал на жалах копий. А солнце и луна - большие костры из толстых сучьев... Ручей был узкий, но как раз в этом месте разливался широкой заводью. Еще не видно было, сколько их там, но уж наверняка не меньше, чем в свите конунга.
    Молодые воины думали об этом все утро, бродя по берегам Большой реки или отдыхая под защитой базальтовых утесов.
    Когда они приблизились шагов на пятьдесят, Эомер громко крикнул:
    Все это было сказано таким решительным тоном, что Керн сухо поклонился и отошел.
    - Стой! Стой! Кто разъезжает в Ристании?
    Погоня вмиг застыла на месте. Это пройдет. Хотите вы пить? Есть? - Брике не ощущала голода, но хотела пить. Их шерсть уже принимала рыжеватый оттенок, унаследованный от матери-волчицы, а он пошел весь в Одноглазого. - Что с тобой?
    - Устала, - говорит собака, - бежала долго, вот и запыхалась.
    - Очевидно, функции центральной нервной системы еще не вполне восстановились, - авторитетно сказал Керн, - Но я надеюсь, что они скоро восстановятся, а вместе с ними восстановится и движение. Последние это были минуты - хорошие минуты моей жадной жизни.
    - Что ты не пошел с ними? - кивнув головой, спросила старуха Изергиль. В ответ на это птица больно клюнула его в нос; он весь сжался и завизжал. Я взял эту голову и, подойдя к моему креслу, в которое я упал, положил голову на стол.
    Шли они, шли и вдруг видят: сидит на дороге кот, печальный сидит, невеселый. У нее тоже была своя фантазия, но фантазия, исполненная здравого смысла и доставлявшая удовольствие всякому, кто имел честь быть знакомым с этой особой. Вот этот дом, да еще три дома на Невском и два в Морской - вот весь теперешний круг моего знакомства, то-есть, собственно моего личного знакомства. Отныне в нем на всю жизнь укоренится это недоверие к внешнему виду вещей. Пустите воздушную струю. Как вы себя чувствуете, мадемуазель? В тишине один из всадников спешился и медленно двинулся вперед.
    Я брал наугад одну или две головы и один или два трупа: остальное бросали в общую яму.
    Потом к ним пришли с визитом другие майские жуки, которые жили на том же дереве. Он поднял руку в знак мира, ладонь белела в лунном свете. Полетим со мной, милая крошка! Ты ведь спасла мне жизнь, когда я замерзала в темной, холодной яме. Но ристанийцы держали копья наперевес. Шагов за десять от них он остановился: высокая черная тень точно вырастала из земли. Они детально описали случившееся и взяли несусветное множество интервью у местных старожилов, пытаясь пролить свет на эту жуткую историю. Меня со старухой дома не было, мы с ней жареными каштанами торгуем. И прозвучал ясный голос:
    - В Ристании? Ты сказал - в Ристании? Что ему греки, если он поляк? А вот что: он любил подвиги.
    Внезапно сын Земли остановился.
    - Вот здесь тигры ходят на водопой! Однако мыслимо ли, что прихлебатели палача не предусмотрели такой возможности? Мы это рады слышать. Мы издалека торопились в Ристанию.
    - Теперь торопиться вам некуда, - объявил Эомер. Но раз они горят так долго - значит, на- верху есть кто-то, все время поддерживающий огонь? - Переехавши броды, вы на ристанийской земле: здесь властвует конунг Теоден, и лишь с его позволения можно здесь разъезжать. Таково было правило в доме моего отца и в доме моего дяди - особенно в последнем. Но спутник мой отказался, сославшись, во-первых, на то, что очень спешит, и, во-вторых, на вполне естественное чувство страха перед умалишенными. Оказавшись в одиночестве и не желая обращать на себя внимание, Эндрью нерешительно подсел к Челлису, который, несмотря на почтенную седую бороду, весело доканчивал третью порцию крепкого "Мартини" (Коктейль). Сладко стеснялась грудь, вдыхая тот особенный, томительный и свежий запах - запах русской летней ночи. Только издали видели его. И долго он, одинокий, так вился около людей, долго - не один десяток годов. Миновали дни, -- быть может, много дней, -- и он спустился так низко, что обдал меня своим едким дыханьем. Кто ты такой? И почему вы торопились?
    - Я - Гальбарад Дунадан, северный Следопыт, - отвечал тот. - Что вы задумали? Довольно! Достаточно нам уже вполне ясно, как это делается!
    Легкий шум привлек мой слух, я посмотрел на пол и увидел, как его пересекает полчище огромных крыс. - Мы ищем Арагорна, сына Араторна: мы прослышали, будто он в Ристании.
    - И вы его отыскали! - воскликнул Арагорн. Он кинул поводья Мерри, выбежал вперед, и они обнялись с пришельцем. Бедный дядя Сайлас, подумать только, с чем ему приходится мириться; ему и так туго, а он еще должен нанимать этого бездельника Юпитера Данлепа только ради того, чтобы угодить его братцу. - Ты ли это, Гальбарад! Вот уж нечаянная радость!
    Мерри облегченно вздохнул. Он-то был уверен, что это недобитый Саруман исхитрился перехватить конунга с малой свитой; но, видно, если и придется сложить голову, защищая Теодена, то не сейчас, а когда-нибудь потом. Люди ведь бывают разные. Да это и к лучшему. Так вот, Том и спрашивает у стюарда:
    Теперь это легкое дыхание снова рассеялось в мире, в этом облачном небе, в этом холодном весеннем ветре. Посмотрите на моего генерала. Ну что из него вышло?
    - А кто будет командовать ими?
    - Я. Под начальством одного из ваших генералов.
    - Нашли?
    - Нашел, да неудачно, черт побери! - ответил он. Он сунул меч в ножны.
    - Все в порядке, - сказал Арагорн, воротившись. Немалого труда стоило мне отогнать их от миски.
    Прошло, пожалуй, полчаса, возможно, и час (я мог лишь приблизительно определять время), прежде чем я снова взглянул вверх. - Это мои родичи, они из дальнего края, где я прожил многие годы. Пожалуй, что и было... А он был еще и горд, и избалован нами, женщинами. Оказалось, что м-сье Майяр, излагая мне историю сумасшедшего, который подговорил своих товарищей взбунтоваться, просто-напросто рассказывал о своих собственных подвигах. Вместе с тем, в тот момент ни у кого не повернулся язык высказать предположение о том, что загадочная смерть всех этих людей явилась результатом массового убийства, каковые часто встречались в среде опустившихся поселенцев. Гальбарад скажет нам, почему они вдруг явились и сколько их тут.
    Одноглазый совсем потерял покой. Он рыскал повсюду и мало спал в логовище, которое стало теперь унылым и безрадостным. Любовь к приключениям вновь проснулась в нем. В нем воскресла былая склонность к фантазированию; он теперь всерьез принимал планы своего господина, поверил и в реальность кругосветного путешествия и в то, что назначенный срок должен быть соблюден.
    - Много было друзей у гуцулов, не одна я... Кто был их лучшим другом, тот и справил им поминки... Я тогда любила одного достойного пана с изрубленным лицом. Керн не хотел терять ни одной минуты.
    Оба трупа были обмыты и принесены в комнату Брике завернутыми в простыни и уложены на операционный стол.
    - Нас тридцать, - сказал Гальбарад. - Все наши, кого удалось скликнуть, да еще братья Элладан и Элроир: они едут на брань вместе с нами. Его желтые, почти белые волосы торчали острыми косицами из-под низенькой войлочной шапочки, которую он обеими руками то и дело надвигал себе на уши.
    - Мой муж очень интересуется рабочими антрацитовых копей, профессор. Я ему очень обрадовалась, мне было так приятно принять его и занимать. Либо не находят совсем. В некоторых рассказах шепотом упоминаются кровавые следы, ведущие к проклятому особняку.
    Луиза Пойндекстер, увлекаясь теми видами спорта, которые принято считать мужскими, конечно, не пренебрегала и стрельбой из лука.
    - Но ведь газеты объявили, что дорога полностью открыта! Череп был разбит со стороны затылка. Волосы окровавлены, платье тоже. А мы собрались в путь сразу же, едва получили твой вызов.
    - Вызов? - переспросил Арагорн. - Я взывал к вам лишь в мыслях.
    Разделив последнюю цифру на шестьдесят девять, я получил количество кварт, а потом галлонов. Как некрасиво! сказали в один голос все жучки женского пола.
    Между тем ночной ветерок становился все прохладнее и доносил до слуха людей ночные шорохи и шумы. Думал я о вас, правда, часто, и нынче даже больше обычного; но вызова послать не мог. Впрочем, это все потом. Мы в опасности, медлить нельзя.
    Как уже упоминалось, эта дорога проходила мимо асиенды Каса-дель-Корво по противоположному берегу реки. Скачем вместе, если позволит конунг.
    - В добрый час!
    - О, нет, - отвечал Коля, как раз столкнувшийся вместе с ними в воротах дома, - я здесь давным-давно, с Ипполитом, ему хуже, сегодня утром лежал.
    Осел растянулся во дворе на сене, собака улеглась перед дверью, кот свернулся клубком на теплой печи, а петух взлетел на ворота. Ни чуточки не стесняясь, он признался нам, что был вором, что он занимается этим ремеслом и сейчас, и не сомневается, что будет воровать до конца дней своих. Я решился подойти к огонькам и в обществе тех людей, которых принял за гуртовщиков, дождаться зари. - молвил обрадованный Теоден. - Если твои родичи под стать тебе, государь мой Арагорн, то тридцать таких витязей - это целое войско! В первом случае при каждом делении ошибка уменьшается, а во втором непрерывно увеличивается. Да, вот еще что. Сейчас ваша голова несколько усохла.
    "Восстановится - как странно звучит это слово", - подумала Лоран, вспомнив о холодном трупе на операционном столе.
    Поскакали дальше; Арагорн ехал с дунаданцами, и, когда они обменялись новостями с севера и с юга, Элроир сказал ему:
    - Отец мой велел передать тебе: Каждый час на счету. Немного бы ему там помог его Пушкин!"
    Кристин от души наслаждалась. Я дала ему вина и вареной свинины... А через четыре дня дала уже и всю себя... Если рискуешь опоздать, вспомни о Стезе Мертвецов. Голос у тебя хороший, ты будешь петь и на балалайке играть, кот будет петь и на скрипке играть, собака - петь и в барабан бить, а я петь и на гитаре играть.
    - Вот как? А я всегда был уверен, что большинство сумасшедших - особы женского пола.
    - У меня всегда был каждый час на счету, - сказал Арагорн, - и вечно их не хватало. Но велик должен быть риск опоздать, чтобы я двинулся этим путем.
    - Как решишь, так и будет, - отозвался Элроир. - Ночью на дороге об этом толковать не стоит.
    Одного ремешка мне не хватило бы - я взял оба и связал их прочным, тугим узлом. Князь был в отчаянии. Он понять не мог, как мог он так глупо довериться. Большинство лежащих здесь принадлежало не к тем, кто ездит на автомобилях. Он считал и пересчитывал истекшие дни, проклинал остановки поезда, обвинял его в медлительности и про себя осуждал мистера Фогга за то, что тот не пообещал премии машинисту. Однако чем было объяснить хотя бы то, что этим двадцати пяти удалось зверски расправиться со своими сородичами, вдвое превосходившими их числом? И Арагорн сказал Гальбараду:
    - Что это ты везешь, родич? - ибо он заметил, что в руке у него не копье, а длинный шест, словно бы древко знамени; шест был натуго обмотан темной тканью и перетянут ремнями. За столом оказались еще другие гости - профессор Челлис и его жена, приехавшие к Воонам на два свободных дня - субботу и воскресенье. Ох, как они долго и много говорили мне что-то! Немца звали Фрицем, итальянца - Пьетро.
    Рассмеявшись, Жан сказал Фанфану: Бедное животное жалким мяуканием призывало на помощь. Номер трупа мог быть заменен, и какая-то неудачница в конце концов была бы зарегистрирована как "пропавшая без вести".
    - Это прислала тебе Дева Раздола, - отвечал Гальбарад. - Втайне и с давних пор она трудилась над этим. Когда они в конце вечера шли домой в "Вейл Вью", он всю дорогу сердито молчал. Жила я у охотника, долго жила. По полям и болотам за дичью для него бегала, а теперь стара стала, для охоты больше не гожусь, и задумал мой хозяин убить меня. Он приехал на паре своих вяток, очень красивых, и они все время стояли у крыльца, он остался, потому что был дождь, и ему хотелось, чтобы к вечеру просохло. Когда настала весна и пригрело солнышко, ласточка распрощалась с девочкой, и Дюймовочка ототкнула дыру, которую проделал крот.
    Керн плотно пообедал в ресторане и вернулся к себе. Вздыбленная земля была покрыта кровью и страшными ошметками человеческих тел, вид которых красноречиво свидетельствовал о ярости и разрушительной мощи когтей и зубов демона. Отвечая Воон довольно вежливо, он мысленно говорил себе, что не позволит никому обращаться с собой покровительственно, хотя бы даже и сыну Эдвина Воона.
    Ласточка взвилась стрелой и полетела над темными лесами, над синими морями и высокими горами, покрытыми снегом. И, уж конечно, я не могу прикидывать длину в футах и дюймах на глаз.
    Плутон старательно ухаживал за ней. Он так усердно тер ее скребницей и щетками, что шерсть ее блестела не хуже, чем кожа его черного лица. Я сходил с ума, я рвался вверх, навстречу взмахам зловещего ятагана. И велела тебе сказать: На счету каждый час. Либо наши надежды сбудутся, либо всем надеждам конец. Я все исполнила в срок, no-заду манному. Прощай же до лучших бремен, Эльфийский Берилл! Может быть, они заболевают туберкулезом вовсе не от угольной пыли.
    - Алло! Вы, кажется, тот самый человек, который отправил Бена Ченкина обратно на работу? Это оскорбило их, и они, назвав его неоперенной стрелой с неотточенным наконечником, сказали ему, что их чтут, им повинуются тысячи таких, как он, и тысячи вдвое старше его.
    Вот какая щедрая земля в той стране!
    Там жило могучее племя людей, они пасли стада и на охоту за зверями тратили свою силу и мужество, пировали после охоты, пели песни и играли с девушками. Такие были ее слова.
    На это Арагорн молвил:
    - Теперь я знаю, что ты привез. Она приближалась осторожно, так что он мог рассмотреть ее тонкое, змеиное тельце и высоко поднятую змеиную головку. Несмотря на страданья, человеческая природа требует еды. Побереги это для меня еще немного!
    Он обернулся к северу, взглянул на яркие, крупные звезды - и потом за всю ночь не сказал ни слова. Этот Соколович всем счастьем своей жизни и службы обязан мне, одному мне и никому иначе, но...
    Наконец, уже на пароходе, Жан Грандье встретился с семьей бедных французских эмигрантов, отправлявшихся попытать счастья на Мадагаскар.
    Однако я не оставлял своего намерения, появившегося у меня во время разговора с помощником палача.
    Под серым предрассветным небом они наконец выехали из Ущельного излога и добрались до Горнбурга. Надо было хоть немного передохнуть и рассудить, что их ждет.
    Мерри спал как сурок; его разбудили Леголас и Гимли.
    Если бы кто-нибудь заметил его в эту минуту, то мог бы принять его за вора, который собирается ограбить Каса-дель-Корво.
    - Солнце стоит в небе, - сказал Леголас. - И все давно уж на ногах, кроме тебя, лежебока ты этакий. Окна выходили на три стороны, а дверь - на четвертую; всего я насчитал не меньше десяти окон. Был он такой высокий, гибкий, черноусый, веселый. Она легко повела бровями и открыла глаза. Еще смутно соображая, посмотрела на освещенное окно, потом перевела взгляд на Лоран и, наконец, опустила глаза вниз. Но вот и гул затих; я вообще перестал слышать. Вставай, а то и к шапочному разбору не поспеешь!
    Внезапно сын Земли остановился.
    - Вот здесь тигры ходят на водопой!
    - Очевидно, функции центральной нервной системы еще не вполне восстановились, - авторитетно сказал Керн, - Но я надеюсь, что они скоро восстановятся, а вместе с ними восстановится и движение.
    - Три дня назад здесь была страшная битва, - сказал Гимли, - и я Леголасу чуть не проиграл, но выиграл все-таки, угробил одного лишнего орка! Пойдем покажу, где это было! Да, Мерри, а какие тут пещеры! Сходим в пещеры, давай, а, Леголас?
    - Нет, нет, не надо, - сказал эльф. - Кто ж второпях любуется чудесами! Условились ведь мы с тобой - коли переживем лихие дни, то и отправимся туда вместе. А сейчас полдень на носу, общая трапеза и вроде бы снова в дорогу.
    - Не очень больно?. " Все цело?.. Прости, друг, и, прошу тебя, прими маленькое вознаграждение. Он не знал, что такое смерть, но, как и все жители Северной глуши, боялся ее.
    Мерри зевнул и потянулся. Спал он всего ничего, усталость не прошла, и тоска одолевала пуще прежнего. Временами дядя доходит до того, что может ударить Юпитера.
    - Mille pardons! Mamselle! {Тысяча извинений, мамзель! Но он не сказал ни слова он был такой степенный и солидный господин. Он привык не ощущать рядом с собой никакого другого запаха.
    Когда я распрямился, мне вдруг открылась тайна происшедшей в камере перемены.
    Я пришел в два часа в нашу маленькую квартиру на улице Таран и застал Соланж всю в слезах. Пина теперь не было, не с кем словом перемолвиться, а кругом все спешат, и каждый знает куда - один он дурак дураком. Я не могу заставлять Луизу ждать. Ничего не поделаешь, будь что будет!
    Прежде чем выйти из-под прикрытия густой тени деревьев, он вопросительно посмотрел на небо и на ярко светившую луну.
    - Арагорн-то хотя бы где? - спросил он.
    - Он наверху, на башне, - отвечал Леголас. - Отдыхать не отдыхал, какое там, и глаз-то не сомкнул. Он сказал:
    - Развяжите меня! Я не буду говорить связанный! Он был рад, когда, наконец, сели ужинать. Но и тут он чувствовал, что производит невыгодное впечатление. Пошел наверх - ему, мол, поразмыслить надо; и Гальбарад с ним.
    Несмотря на близкое соприкосновение со смертью, любовь моя к Соланж росла с каждым днем. Зато я все еще видел, но с какой беспощадной, преувеличенной отчетливостью! розою в волосах. "И портрет этот достанется врагу моего семейства, - подумал Владимир, - он заброшен будет в кладовую вместе с изломанными стульями, или повешен в передней, предметом насмешек и замечаний его псарей - а в ее спальней, в комнате... Всю жизнь я ложился спать в определенный час, а именно в десять часов вечера, и вставал ровно в шесть утра. Сколько поцелуев взяла и дала!..
    Я посмотрел ей в лицо. Сходя вниз по лестнице, генерал, еще с неостывшим жаром, продолжал сожалеть, что они не застали, и что князь лишился "такого очаровательного знакомства. Трудные у него, видать, мысли: мрачные сомнения, тяжкие заботы.
    - Что ты не пошел с ними? - кивнув головой, спросила старуха Изергиль.
    На другой день головы и трупы, над которыми я производил опыты, присоединялись к останкам прошлого дня.
    - Темный они вообще-то народ, эти пришельцы, - сказал Гимли.
    - Ты что, с ума сошел? Разве можно упускать такой случай? - Витязи, конечно, на подбор, могучие, статные, ристанийцы рядом с ними сущие дети, а они суровые такие, обветренные, что твои скалы - ну, наподобие Арагорна, и уж слова лишнего от них не услышишь.
    - На Арагорна они похожи, это ты верно, - подтвердил Леголас. - Такие же молчаливые, но если скажут слово, то учтивые, как и он. Мы любим петь. Только красавцы могут хорошо петь, - красавцы, которые любят жить. Она же дремала, качая головой, и тихо шептала что-то... А братья-то - ну, Элладан и Элроир? Эти и одеты поярче, и держатся по-другому: шутка сказать, сыновья Элронда, не откуда-нибудь, из Раздола! Птица испугалась его визга и тут же упорхнула.
    Волчонок учился.
    - Чего это они вдруг приехали, не знаешь? - спросил Мерри. Он услышал свирепый крик, что-то сильно ударило его по голове, и острые зубы ласкиматери впились ему в шею. Он наконец оделся, накинул на плечи серый плащ, и все они втроем вышли к разрушенным воротам крепости. Так что из этого ничего не выйдет.
    Том подумал, подумал и говорит: как... Марфа Борисовна...
    - Знаете, папаша, лучше бы вам не ходить! Он пьянствует все триста шестьдесят пять дней в году и уж никак не меньше двух раз в сутки награждает меня колотушками.
    - Кто же она была? Ваша жена или дочь?
    - Бог милостив, - ответил словоохотливый старик. У меня перехватило дыхание. Густая тьма будто грозила задавить меня, задушить.
    - Позвали их, вот и приехали, сам же слышал, - отозвался Гимли. Зато я все еще видел, но с какой беспощадной, преувеличенной отчетливостью! - Говорят, в Раздоле послышался голос: Арагорн ждет родичей. Вот уже больше семи лет, как я ничего не знаю о доме. Дунаданцы, спешите в Ристанию! - а уж откуда и кто их позвал, это неизвестно. Гэндальф, наверно, кто же еще.
    - Нет, не Гэндальф, это Галадриэль, - возразил Леголас. Какие новые методы лечения применил вождь бунтовщиков? Эту цифру я перевел в квадратные меры обычным способом (умножил на восемь и разделил на десять). - Она же, помнишь, устами Гэндальфа возвещала прибытие Серой Дружины? - и как...
    Тут сосед и, по-видимому, один из приятелей говорившего, положил ему руку на плечо и прошептал на ухо несколько слов; тот немедленно оборвал свою речь и опустился на стул.
    - Мне она не показалась особенно забавной.
    Губы Воона под прикрывавшей их рукой дрогнули улыбкой при этой вспышке шотландской заносчивости. Дубровский узнал голос Антона и Гриши. - Зачем вы не спите? Получилась полоска кожи длиной больше четырех футов.
    - Да, это ты в точку попал, - согласился Гимли. На мгновение в глазах замелькает огненный цвет, затем он постепенно бледнеет, переходит в синеву, а потом все погружается в мрак, как при обмороке. - Она это, она, Владычица Зачарованного Леса! Поэтому я ограничивался общими темами и такими замечаниями, которые, по моему разумению, не могли рассердить или взволновать даже сумасшедшего. Окутавший одинокую громаду здания мрак ночи, который не могли прорвать лучи слабого света, пробуждал во мне зловещие предчувствия. Это ощущения апоплексического удара. Это похоже на сон без особой боли, без какого-либо особого мучения. Вот уж кто читает в сердцах и выполняет заветные желания! Целый день едят, спят и болтают глупые речи... В степи печально посвистывали суслики, в листве винограда дрожал стеклянный стрекот кузнечиков, листва вздыхала и шепталась, полный диск луны, раньше кроваво-красный, бледнел, удаляясь от земли, бледнел и все обильнее лил на степь голубоватую мглу... Против другого окна стояла просторная, встроенная в стену кровать.
    - Сэр, - прокричал я в ухо м-сье Майяру, - сэр, перед обедом вы упомянули об опасности, связанной со старой "системой поблажек". Лес окружал про- галину со всех сторон.
    Скоро Зур обнаружил семь толстых бамбуков, которые росли близко друг от друга, образуя посредине нечто вроде естественного убежища. Князю нужен был Коля; генерала же он во всяком случае решил бросить и простить себе не мог, что вздумал давеча на него понадеяться. А мы с тобой дураки, Леголас, - что ж мы не позвали своих-то на помощь? Не было безопасности ни по дорогам, ни по деревням. Задолго до того, как у него открылись глаза, он научился по запаху, осязанию и вкусу узнавать волчицу -- источник тепла, пищи и нежности.
    Крот недавно прорыл под землей новую длинную галерею от своего жилья к дверям полевой мыши и позволил мыши и девочке гулять по этой галерее сколько угодно. Он с юных лет жил в Индии, лишь изредка посещая родные места.
    Леголас, стоя у ворот, обратил свои ясные глаза на север и на восток, и лицо его омрачилось. Их нижние концы касались травы под окном я проверил это заблаговременно. Я был уверен, что таким же способом я сумею отсчитывать сутки, но потом мне пришло в голову, что привычки мои могут измениться, и я стал аккуратно следить за часами[35]. Но бездна эта -- что она такое? И как хоть отличить тени ее от могильных?
    - Наши не придут, - сказал он. - Что им ехать на войну за тридевять земель, когда война у них на пороге?
    Ужин был простой, но прекрасно приготовлен и сервирован. Все это - звуки и запахи, тучи и люди - было странно красиво и грустно, казалось началом чудной сказки. Мои глаза провожали его вбок и вверх с нелепым пылом совершенного отчаяния.
    Они еще немного погуляли, обсуждая происшествия давешней битвы, потом вышли через разрушенные ворота, миновали свежие могильники у дороги, выбрались на Хельмову Гать и поглядели на излог. Воинственный пыл волчонка погас. Выпустив добычу, он со всех ног пустился в бесславное бегство на другую сторону поляны и лег там возле кустарника, тяжело дыша, высунув язык и жалобно повизгивая. Правда, без головы Доуэля ему не удалось бы это двойное воскрешение мертвого. Уже воздвиглась Мертвая гора, черная, высокая, обложенная камнями, а кругом были видны следы гворнов, истоптавших траву, избороздивших землю.
    Я провел плохую ночь и еще худший следовавший за ней день. Дунландцы и защитники Горнбурга вместе восстанавливали Гать, разравнивали поле, возводили заново стены и насыпали валы; повсюду царило странное спокойствие - казалось, долина отдыхала после налетевшей бури. Было нестерпимо душно. Я неподвижно лежал, стараясь собраться с мыслями.
    Земля уже начала оттаивать, в воздухе повеяло теплом, и с каждым днем приближалось то блаженное время, когда можно будет бегать босиком, а потом начнется игра <в шарики>, <в чижика>, можно будет гонять обруч, запускать воздушного змея, - а там, глядишь, уже и лето, и можно купаться. И никогда никого другого не полюблю.
    - Так я тебе и поверил! Она оттолкнула его, да и пошла прочь, а он ударил ее и, когда она упала, встал ногой на ее грудь, так, что из ее уст кровь брызнула к небу, девушка, вздохнув, извилась змеей и умерла.
    Я ведь никогда ничего худого вам не делами и никогда не сделаю, видит бог! Они повернули назад, чтобы успеть к полуденной трапезе.
    Завидев их, конунг подозвал Мерри и усадил его рядом. - Она потом сама нас благодарить будет. Делайте свое дело или уходите и не мешайте мне.
    Ах, как чудесно! сказала крошка и захлопала ручонками.
    - Здесь, конечно, не то, что в златоверхих чертогах Эдораса, - сказал он.
    - Послушай, Эндрью Мэнсон! - У Кристин глаза сияли, потому что ее обрадовало приглашение, но она принялась сурово отчитывать мужа. - Да и друга твоего нет с нами, а он бы не помешал. Богатый он был, этот турок. И сын у него уже был - черненький мальчик, гибкий такой... Однако за высоким столом в Медусельде мы воссядем еще не скоро: если и доберемся туда, боюсь, нам будет не до пированья. Кровавая жатва была обильна, у меня не будет недостатка в объектах моей вечерней работы. Впрочем, что загадывать! Ешь и пей на здоровье, заодно и побеседуем. Он был единственным серым волчонком во всем помете. Он вызвал в мозгу моем образ вихря, круговорота, быть может, оттого, что напомнил шум мельничного колеса. И поедешь со мною.
    - Я - с тобою? - обрадовался и восхитился Мерри. Ценою неимоверных страданий и смертельных опасностей им действительно удалось добыть баснословное состояние. - Вот здорово-то! - Он был как никогда благодарен за теплые слова. Он вовсе перестал допускать посетителей и сделал исключение только для одного молодого джентльмена, с виду весьма недалекого, опасаться которого не было никаких оснований. - А то я как-то, - запинаясь, выговорил он, - только у всех под ногами путаюсь, неужели совсем уж ни на что не пригожусь?
    - Пригодишься, - заверил его Теоден. - Для тебя подыскали отличного пони местной породы: на горных тропах как раз такой нужен, не отстанет. Вы никогда не бывали у Настасьи Филипповны?
    - Я?
    Она беспрекословно подчинилась этому приказанию; больше того, она не только перестала выезжать одна, но и вообще отказалась от верховой езды. Приговоренных к смерти, я знал, обычно казнили на аутодафе, и такую казнь как раз уже назначили на день моего суда. К тому же волчонку захотелось спать. И он отправился на поиски пещеры и матери, испытывая гнетущее чувство одиночества и полной беспомощности. Для сумасшедших это были славные денечки, можете мне поверить! По отношению к городу они занимали позицию людей равнодушных, пассивных и даже угнетаемых. Тут направо, в углу, в отдельной комнатке, как старинный обычный посетитель, расположился Ардалион Александрович, с бутылкой пред собой на столике и в самом деле с Indйpendance Belge в руках. Миссис Луэллин, обещавшая вечную любовь и восхитительные поездки на автомобиле в Кардифф, оставила один раз, в отсутствии Кристин, визитную карточку, и больше о ней не было ни слуху ни духу. В такое время вздыхаешь, грустишь и сам не знаешь, что с тобой творится. Мы ведь в Эдорас горами поедем, через Дунхерг, где меня ждет Эовин. В такое время вздыхаешь, грустишь и сам не знаешь, что с тобой творится. Хочешь быть моим оруженосцем? Эомер, доспех для него найдется? Между ними ласково блестели темно-голубые клочки неба, украшенные золотыми крапинками звезд. Ясно, что я не умру ни от жажды, ни от голода.
    В таком настроении я находился несколько дней и, несмотря на скуку заточения, в котором каждый час казался целым днем, постепенно приспособился к новому образу жизни. Итак, - закончил он, - остается самое главное: молите бога, мадемуазель Брике, чтобы скорее погибла какая-нибудь красавица, которая одолжит вам после смерти свое прекрасное тело. Здоровье! Разве ты, имея деньги, не тратил бы их? Небольшая ночная птица, неслышно и низко мчавшаяся на своих мягких крыльях, почти наткнулась на меня и пугливо нырнула в сторону. У! Какой он был тоже гадкий, противный! Точь-в-точь мамаша. Близился вечер, и они принялись искать место для ночлега.
    - Оружейня здесь небогатая, государь, - отвечал Эомер. - Легонький шлем на его голову, пожалуй, подберем; но кольчугу и меч по росту - едва ли. Но, молодой друг мой, вы плохо знаете Иволгина.
    - Поди, приведи ее сюда, да выведи из дому всех наших людей, чтоб ни одной души в нем не оставалось - кроме приказных - а ты, Антон, запряги телегу.
    - Ничуть, - сказал Том, - ничего похожего, кроме разве длинных волос. Наконец всь утихло.
    Владимир отпер комоды и ящики, занялся разбором бумаг покойного. Ласточка спустилась и посадила девочку на один из широких лепестков. Вы просто копия Юпитера.
    - Ты прав, парень. Я и есть Джек. Все непонятное таит в себе опасность: ни гиббон, ни резус не обладают столь мощным голосом.
    Однако я нашел способ - и вот в чем он заключался.
    Как и большинству обитателей Северной глуши, ему рано пришлось испытать чувство голода.
    Том рассказал ему о наших приключениях прошлым летом на ферме дяди Сайласа. И они повторились - громче и, как мне показалось, ближе, а потом в третий раз - очень громко, а потом в четвертый, - но сила их явно пошла на убыль.
    Старуха замолчала, вздыхая. Я представлял себе воскрешаемых ею людей. Форма же камеры была квадратная. То, что принял я за каменную кладку, оказалось железом или еще каким-то металлом в огромных листах, стыки или швы которых и создавали вмятины. Повиноваться им -- значило избегать боли и всяких жизненных осложнений.
    - Вы ошиблись, генерал, - сказал он, - на дверях написано Кулаков, а вы звоните к Соколовичу. Князь был в отчаянии. Он понять не мог, как мог он так глупо довериться.
    - А меч у меня и так есть, - сказал Мерри, вскочив на ноги и выхватив из черных ножен яркий клинок. Затем я убрал галеты в ящик, иначе они загромождали помещение. Князь был в отчаянии. Он понять не мог, как мог он так глупо довериться. Тронутый чуть не до слез лаской старого конунга, он внезапно опустился на одно колено, взял его руку и поцеловал. - Конунг Теоден, - воскликнул он, - позволь Мериадоку из Хоббитании присягнуть тебе на верность! А тут еще, услышав бешеное хлопанье пробки и шипение шампанского, я обнаружил в конце концов, что оно исходит от того субъекта, который во время обеда изображал бутылку этого благородного напитка.
    - Это ваша собственная система? - спросил я. - Вы сами ее создали?
    - Мы здесь останавливаемся?
    - Разумеется. Железная дорога не достроена...
    Вряд ли нужно объяснять, что человек, который оставил свою лошадь в роще и так удачно переправился через реку, был Морис-мустангер. Можно, я возложу свой меч тебе на колени?
    - С радостью позволяю, - ответствовал Теоден и в свою очередь возложил длинные старческие пясти на темнорусую голову хоббита. Поэтому слонов в Индии тщательно оберегают, и когда мистер Фогг попросил индуса уступить ему напрокат слона, тот наотрез отказался. В кромешной тьме ощутив справа от себя пустое пространство, я понял, что Тоби исчез одному только Богу ведомо куда. - Встань же, Мериадок, - отныне ты наш оруженосец и страж Медусельда. Может, их зажигают какие-нибудь неведомые племена, более многочисленные, чем Уламры, Кэамы и Рыжие Карлики? ГЛАВА VII.
    На другой день весть о пожаре разнеслась по всему околодку. Так, они привели к нему двух молодых креолов из Реюньона[], которые, попытав счастья в шахтах Трансвааля, возвращались домой без единого лиарда[]. Прими свой меч - да послужит он на благо Ристании!
    - Теперь ты мне вместо отца, - сказал Мерри.
    - Боюсь, ненадолго, - отозвался Теоден.
    За трапезой шел общий разговор; наконец Эомер сказал:
    - Скоро уж пора нам ехать, государь. Прикажешь ли трубить в рога? Он осмотрел траву под собой, кустик брусники чуть подальше, ствол засохшей сосны, которая стояла на краю полянки, окруженной деревьями. Но где же Арагорн? Он так и не вышел к столу.
    - Готовьтесь выезжать, - велел Теоден, - и оповестите Арагорна, что время на исходе. должен был вознаградить за временную слепоту английских контролеров, а это стоило ему нескольких крон. Тут направо, в углу, в отдельной комнатке, как старинный обычный посетитель, расположился Ардалион Александрович, с бутылкой пред собой на столике и в самом деле с Indйpendance Belge в руках.
    Конунг с Мерри и охраною вышли из ворот Горнбурга на просторный луг, где строились воины; многие уже сидели на конях. Все же я не могу не согласиться с м-сье Майяром, что его "метод лечения" был в своем роде чрезвычайно удачен. Мальчики прозвали его "Папашей" На седьмой день эскадрон Молокососов парадным маршем прошел перед домом президента. В крепости конунг оставил лишь небольшой гарнизон; прочие все до единого отправлялись в Эдорас, на войсковой сбор. Батюшка Владимир Андреевич, бог свидетель, ни единой капли во рту не было...
    Но Ун по-прежнему мечтал о более далеких походах. Молниеносным прыжком он обрушился на зеленую стену. Омерзение, которого не передать никакими словами, мучило меня, леденило тяжким, липким ужасом. Уже отъехал ночью отряд в тысячу копий, но и сейчас с конунгом было около пятисот, большей частью вестфольдцы. Когда они дошли до места, где лежала мертвая птица, крот проткнул своим широким носом в земляном потолке дыру, и в галерею пробрался дневной свет. Попробую-ка я, с вашего разрешения, кролика, - вот только тарелку переменю.
    Крапчатый мустанг уныло стоял в конюшне или бегал по коралю, удивляясь, почему он больше не чувствует на спине седла -- единственного напоминания о том, что он пленник.
    Поодаль сомкнулся конный строй молчаливых Следопытов с копьями, луками и мечами, в темно-серых плащах; капюшоны закрывали их шлемы и лица.
    - А вы продаете билеты от Бомбея до Калькутты! - продолжал сэр Фрэнсис Кромарти, который начал горячиться. Кони у них были могучие, статные и шерстистые; и без седока стоял приведенный с севера конь Арагорна, по имени Рогерин. Всегда, в случае опасности, широкая грудь Уламра заслоняла Зура и защищала его от гибели. Ни золото, ни самоцветы не украшали их доспехи и сбруи, не было ни гербов, ни значков, только на левом плече у каждого звездой лучилась серебряная брошь - застежка плаща.
    Конунг сел на своего Белогрива, Мерри взобрался на стоявшего рядом пони, звали его Стибба.
    Видят: огонь в окошке погас, темно стало.
    И послали они одного разбойника посмотреть, что в доме делается. Слава богу, что моим детям нечего бояться этого! Все они поднесли Дюймовочке подарки. Самым лучшим была пара прозрачных стрекозиных крылышек. У него, наверное, были холодные, голубые глаза, которые на все смотрели сосредоточенно и твердо. Вскоре из ворот вышли Эомер с Арагорном и Гальбарад, который нес обмотанный черной тканью шест, а за ними еще двое - ни молоды, ни стары. А во время привалов - избегать соседства с гигантскими термитниками.
    В Александрии Жан завербовал сразу двоих. То были юнги: один - итальянец, другой - немец; оба они только что вышли из больницы и ожидали отправки на родину. Сыновья Элронда были до того похожи, что и не различишь: оба темноволосые и сероглазые, сияющие эльфийской красой; оба в блестящих кольчугах и серебристых плащах. Следом шли Леголас и Гимли. Но Мерри не мог отвести глаз от угрюмого, землистого, усталого лица Арагорна: он за одну ночь словно бы состарился на много лет.
    - Впрочем, как хотите, - небрежно сказал он. - Трупов здесь не мало, и есть нисколько не хуже вашей племянницы, - И Керн отошел от старика.
    Так и сделал. Пошел в город Бремен.
    Идет осел по дороге и кричит по-ослиному. Это очень сложная работа. Придется сделать свежие сечения на шее головы и трупа, чтобы добраться до еще не отмерших, жизнедеятельных клеток.
    Однако она скоро убедилась, что дело не так просто. Я поспешил выбраться назад на бугор. До сих пор я все еще не терял надежды сыскать дорогу домой; но тут я окончательно удостоверился в том, что заблудился совершенно, и, уже нисколько не стараясь узнавать окрестные места, почти совсем потонувшие во мгле, пошел себе прямо, по звездам - наудалую... Лежит и так жалобно, как нищий милостыни, просит меня лечь с ним рядом и греть его.
    - Я в большой тревоге, государь, - сказал он, остановившись у стремени конунга.
    Когда он зашел в комнату Брике, она встретила его обычным в последнее время вопросом:
    То был грохот кровавой телеги, приехавшей с площади Революции и въезжавшей в Кламар. - Дурные вести дошли до меня: нам грозит новая, нежданная беда. Я долго размышлял, и сдается мне, что надо менять планы. На прощанье пошли к одному румыну в гости, там их и поймали. Скажи, Теоден: ты ведь держишь путь в Дунхерг - сколько времени он займет? Может быть, он и ошибался, но он любого сумел бы убедить в своей правоте - уж очень был красноречив! Тем, что остался жив и не потерял рассудок, я обязан необъяснимому чуду.
    Это Оля Мещерская.
    Девочкой она ничем не выделялась в толпе коричневых гимназических платьиц: что можно было сказать о ней, кроме того, что она из числа хорошеньких, богатых и счастливых девочек, что она способна, но шаловлива и очень беспечна к тем наставлениям, которые ей делает классная дама?
    - Уже час пополудни, - отозвался Эомер. - На третьи сутки к вечеру, должно быть, доедем до Укрывища. Кожа на лбу зверя собралась в крупные складки, мускулы напряглись, зеленые ог- ни снова загорелись в его зрачках...
    Шерсть на спине у волчонка встала дыбом, но он молчал. Полнолуние будет накануне; сбор конунг назначил еще через день. Мы отвернулись, а когда он сказал нам, что можно смотреть, то перед нами оказался совсем другой человек.
    Разбойник - в дверь. А тут собака его за ногу схватила. "Э! да это Парахинские кусты! - воскликнул я наконец, - точно! Мы остаемся жить, и нам полезно знать больше, чем мы знаем... И девочка согласилась. Тогда из каждого цветка вылетели эльф или эльфа такие хорошенькие, что просто прелесть! Быстрее не поспеют съехаться со всей Ристании.
    - Стало быть, через три дня, - задумчиво проговорил Арагорн, - войсковой сбор только начнется. Да, быстрее не выйдет, спешка тут ни к чему. - Он поднял глаза, и лицо его прояснилось, точно он окончательно принял трудное решение.
    Одноглазый совсем потерял покой. Он рыскал повсюду и мало спал в логовище, которое стало теперь унылым и безрадостным.
    Я сказал, что определить содержимое бочки в кубических футах и дюймах простым вычислением не представляло труда. - Тогда, государь, с твоего позволения, пути наши расходятся. Все они побелели, как стена, и, съежившись на своих стульях, дрожали и лязгали зубами от страха, прислушиваясь, не повторятся ли звуки снова. У нас с родичами своя дорога, и поедем мы теперь в открытую. Мне больше незачем таиться. Поедем на восток кратчайшим путем, а дальше - Стезей Мертвецов.
    - Стезей Мертвецов! - повторил Теоден, вздрогнув. А что вас примут, в этом и сомнения нет, не опасайтесь! Изрубили его, у него вытек один глаз от ударов, и два пальца на левой руке были тоже отрублены... - Что ты говоришь?
    Эомер изумленно взглянул на Арагорна, и Мерри показалось, что конники, которые расслышали эти слова, стали белее мела.
    - Если и правда есть такая стезя, - продолжал Теоден, - то она начинается за воротами близ Дунхерга, но там никто еще не бывал.
    - Увы, Арагорн, друг мой! - горестно молвил Эомер. Все это было заранее продумано. Я уже знал, что могу измерить мои палки с точностью до одного дюйма. Я тщательно нащупал пальцами ту точку на палке, которая приходилась напротив моей макушки, и потом сделал там зарубку ножом. - А я-то надеялся, что мы с тобой будем биться бок о бок. Но если жребий влечет тебя на Стезю Мертвецов, то мы расстаемся и едва ли увидимся на этом свете.
    Кви-вить, кви-вить! вдруг раздалось над ее головой.
    Вдруг мне показалось, что я услышал тихий и умоляющий голос, мне показалось, что голос этот в самой часовне произносил мое имя - Альберт. Кстати, м-сье, вы, кажется, говорили, что новая система, которую вы ввели взамен прославленной "системы поблажек", отличается крайней строгостью и суровостью.
    "Итак, всь кончено, - сказал он сам себе; - еще утром имел я угол и кусок хлеба.
    Осел ему отвечает:
    - Пойдем с нами, кот, в город Бремен, станем там уличными музыкантами.
    - Другой мне дороги нет, - отвечал Арагорн. - И все же, Эомер, на поле брани мы, быть может, еще и встретимся, прорубившись друг к другу сквозь все полчища Мордора. Лес в этом месте почти вплотную подходил к воде, весь ощетинившийся колючка- ми и опутанный лианами. Я сообразил, что моя подпруга, мои путы -- цельные, сплошные. - То есть как это? Что вы имеете в виду?
    - Чуть-чуть не в себе, - сказал я, притрагиваясь к своей голове.
    - Поступай как знаешь, государь мой Арагорн, - сказал Теоден. А вот вы не смотрите и не умеете жить оттого... Я не вижу разве жизнь?
    - И у вас не было никаких наказаний?
    - Никаких. - Видно, и правда таков твой жребий - идти нехожеными путями. Гулкий грохот, подобный тысяче громов! Огненные стены отступили!
    Паспарту ехал в одном купе со своим господином. Как ни горько мне с тобой расставаться, как ни тягостно, однако нас ждут горные тропы и медлить больше нельзя.
    - Факт! Все это случилось по вине одного болвана-сумасшедшего: почему-то он вбил себе в голову, что открыл новую систему управления, лучше всех старых, которые были известны прежде, - систему, когда управляют сумасшедшие.
    Это был эльф. В каждом цветке живет эльф или эльфа, а тот, который сидел рядом с Дюймовочкой, был сам король эльфов. Прощай!
    - Прощай, государь! - сказал Арагорн. - Скачи навстречу великой славе! Прощай и ты, Мерри!
    На следующую ночь Дюймовочка опять потихоньку пробралась к ласточке. И ушли, оставив его. Он лежал кверху лицом и видел - высоко в небе черными точками плавали могучие орлы. Я стояла и качалась перед этим каменным солдатом... В хороших руках ты остаешься, я и надеяться не смел на такое, когда мы гнались за орками до Фангорна. Леголас и Гимли, наверно, и теперь последуют за мною; но мы тебя не забудем.
    - До свидания! - проговорил Мерри. Других слов у него не нашлось. Событие это никак не могло быть результатом примитивного обмана или розыгрыша. Огромные гавиалы скользили, рассекая волны, между островками, бесчисленные стаи водоплавающих птиц копошились у берега. Он чувствовал себя совсем крохотным; его смущали и угнетали услышанные мрачные речи.
    - Да потому, что они думают, что вы давным-давно умерли. Эх, сюда бы сейчас неунывающего Пина! Конники стояли наготове, лошади перебирали ногами: скорей бы в путь, и дело с концом. А когда развязали его, он спросил:
    - Что вам нужно? Но это пламя напоминало скорее огни, которые загораются в небе, когда ночь подходит к концу...
    Теоден обратился к Эомеру, тот поднял руку и громко отдал приказ; конники тронулись. Будь мой рассудок в ином состоянии, у меня бы хватило духу самому броситься в пропасть и положить конец беде, но я стал трусом из трусов. Ну, стала стараться увидать... Нищей оделась, хромой, и пошла, завязав лицо, в ту деревню, где был он. Это была стена, очевидно, каменной кладки, совершенно гладкая, склизкая и холодная. Я так был измучен, что не стал размышлять, откуда они взялись, но жадно осушил кувшин и съел хлеб. Все шипят.. Что шипят? Это бог дал им такой змеиный язык за то, что они лживы. Она подбиралась мягко, исподволь и не вдруг во мне укрепилась; но как только она наконец овладела мной вполне, лица судей скрылись из глаз, словно по волшебству; длинные свечи вмиг сгорели дотла; их пламя погасло; осталась черная тьма; все чувства во мне замерли, исчезли, как при безумном падении с большой высоты, будто сама душа полетела вниз, в преисподнюю.
    Когда я распрямился, мне вдруг открылась тайна происшедшей в камере перемены. Они миновали Гать, выехали из Ущельного излога и круто свернули к востоку, тропою, которая с милю вилась у подножий, а потом уводила на юг и исчезала в горах.
    Мне показалось, что из груди Ледрю вырвался вздох. Но бездна эта -- что она такое? И как хоть отличить тени ее от могильных? Он и задохнулся... Тогда я бросилась к амбару, где пели поляки. Что, если меня оставили умирать от голода в подземном царстве тьмы? Арагорн выехал на Гать и провожал ристанийцев взглядом, пока излог не скрыл их из виду. Когда его убили под Мукденом, она убеждала себя, что она - идейная труженица. Богатый он был, этот турок. И сын у него уже был - черненький мальчик, гибкий такой...
    В ту минуту, когда мои глаза остановились на мешке, тот же голос, но еще слабее и еще жалостливее, повторил мое имя:
    - Вот уехали трое близких моему сердцу, - сказал он Гальбараду, - и едва ли не ближе других этот малыш. Он не знает, что его ждет; но если б и знал, все равно бы поехал. Стол упал и увлек за собой свечу, которая погасла. Ярость овладела хищником; хриплое дыхание с шумом вырывалось из широ- кой груди.
    - Да, о малышах-хоббитанцах не по росту судить, - заметил Гальбарад.
    В пять часов появлялось похоронное шествие. Трупы бросались как попало на телегу, головы - в мешок. И вот я размахнулась и бросила его с берега в реку. Волчонок съел птенца и остановился только тогда, когда покончил со всем выводком. Но на этот раз сын Земли воспротивился:
    - Пещерный лев знает меня больше. Я пригнулся, пытаясь заглянуть в проем, разумеется, безуспешно. - Вовсе им невдомек, какими трудами охраняли мы их границы, но мне это ничуть не обидно. Ну, стала стараться увидать... Нищей оделась, хромой, и пошла, завязав лицо, в ту деревню, где был он. В первом случае при каждом делении ошибка уменьшается, а во втором непрерывно увеличивается.
    - А теперь наши судьбы сплелись воедино, - сказал Арагорн. - Но что поделать, приходится разлучаться. Ладно, мне надо перекусить, да в дорогу. Он видел, как ястреб камнем упал вниз, пронесся над землей, почти задевая траву крыльями, вонзил когти в куропатку, пронзительно вскрикнувшую от смертельной боли и ужаса, и взмыл ввысь, унося ее с собой. Пойдемте, Леголас и Гимли! Поговорим за едой.
    Они вместе вернулись в Горнбург. Удивлялись одному - поместия Троекурова были пощажены; разбойники не ограбили у него ни единого сарая; не остановили ни одного воза. Я безумно, отчаянно старался высвободить левую руку.
    Я не мог более сомневаться в том, какую участь уготовила мне монашья изобретательность в пытках. Я бережно заводил часы, боясь, как бы они случайно не остановились и не сбили меня со счета. И она, пересилив себя, продолжала помогать Керну. Она держала себя очень естественно, без всякого жеманства и претенциозности. Возможно, что, если, достигнув второй ступени, мы бы помнили ощущения первой, в них нашли бы мы красноречивые свидетельства об оставленной позади бездне. Однако за столом Арагорн хранил молчание, и друзья переглядывались.
    - Говори же! - сказал наконец Леголас. - Говори, может, полегчает, светлее станет на сердце! Что случилось с тех пор, как мы приехали на мглистом рассвете в эту хмурую крепость? Скучно это было уже. В то время гуцулы шайкой ходили по тем местам, и у них были любезные тут... Увертываясь от ударов, они занялись умащенной подпругой.
    - Я выдержал битву куда более жестокую, чем на стенах этой хмурой крепости, - отвечал Арагорн. - Я глядел в Ортханкский камень, друзья мои.
    - Ты глядел в эту проклятую колдовскую штуковину?
    Но оба прекрасно понимали, что для человека тигр был так же стра- шен, как их грозный товарищ, обитатель скалистой гряды.
    Впрочем, он очень скоро обнаружил, что одна из стен его мира отличается от других, -- там был выход из пещеры, и оттуда шел свет. - вскричал Гимли с ужасом и недоумением. - Он...
    - Ночь гасит небесные огни, - ответил он сонным голосом. Уж как же мы напужались о ту пору! Враг у тебя что-нибудь выведал? Ведь даже Гэндальф и тот не отважился на такой поединок, а ты...
    - Ты забываешь, с кем говоришь, - сурово осек его Арагорн, и глаза его блеснули. Но говорил он хорошо, и все остальные, видимо, слушали его с удовольствием.
    Он поделился своим проектом с сестрой Мартой и ее мужем, Леоном Фортэном. - Не при тебе ли я во всеуслышание назвался у ворот Эдораса? Я говорила и мерила глазами солдата - он был маленький, сухой и все кашлял. Я дала ему вина и вареной свинины... А через четыре дня дала уже и всю себя... Что, по-твоему, я мог ему выдать? Нет, Гимли, - уже мягче продолжал он, и тень сбежала с его лица, видна была лишь безмерная усталость, точно после многих бессонных ночей, исполненных тяжкого труда. С пеленок мечтал... А теперь вот благодаря вам я могу купить билет до Марселя. - Нет, друзья мои, я законный владелец Камня, я вправе и в силах воспользоваться им: так я рассудил.
    Мне так хочется иметь ребеночка; не скажешь ли ты, где мне его взять? Он сказал:
    - Развяжите меня! Я не буду говорить связанный! Перед глазами у него промелькнуло что-то желтое.
    - В том-то и дело. Мы с Доуэлем проработали этот вопрос. А быть может, надолго, ибо я сознавал присутствие злых духов, которые заметили мой обморок и могли нарочно остановить качанье. Зур силился разгля- деть тех, кто подбрасывает дрова в небесные костры, и не мог понять, почему они остаются невидимыми.
    Я слышал эти рассказы под Аккерманом, в Бессарабии, на морском берегу.
    Между тем ночной ветерок становился все прохладнее и доносил до слуха людей ночные шорохи и шумы. Право мое неоспоримо. И сил хватило - правда, еле-еле. хорошо, что вы шли со свечою! - Владимир глядел на него с изумлением.
    Он глубоко вздохнул.
    - Да, жестокий был поединок, все никак не приду в себя. Я не сказал ему ни слова, но сумел подчинить Камень своей воле. И пирует у нее, и хвалится ею перед своими товарищами.
    Воздух был пропитан острым запахом моря и жирными испарениями земли, незадолго до вечера обильно смоченной дождем. Ох, все вижу, хоть и плохи мои глаза! И вижу я, что не живут люди, а все примеряются, примеряются и кладут на это всю жизнь.
    Но девочке мало было дела до всего этого: ей вовсе не хотелось выйти замуж за соседа ведь это был крот. От одного этого он придет в неистовство. И я предстал перед ним. Вы бы от смеха померли, если б на него поглядели.
    И. впечатление, производимое ею, было настолько сильно, что у Фанфана, ошеломленного этим шедевром шляпного мастерства, невольно вырвалось по меньшей мере непочтительное восклицание: Да, сударь мой Гимли, Враг видел меня, но не в том обличье, в каком ты видишь меня сейчас.
    Крот взял в рот гнилушку в темноте это ведь все равно, что свечка и пошел вперед, освещая длинную темную галерею. Крошечный испуганный звереныш бросал вызов и грозил всему миру.
    Крот недавно прорыл под землей новую длинную галерею от своего жилья к дверям полевой мыши и позволил мыши и девочке гулять по этой галерее сколько угодно. Природа одарила его недюжинным умом, физической силой и необыкновенной для юноши его лет выносливостью. Я, впрочем, готов перескочить через некоторые приличия, и пусть даже смеются надо мной, только бы войти как-нибудь. Столовая, как я успел установить, занимала одно из прямоугольных крыльев chateau. Если я оказал ему услугу, дело плохо; но думаю, что оказал дурную услугу. Глядь: а на печи два огонька горят.
    "Наверное, то угли, - подумал разбойник. Все это - звуки и запахи, тучи и люди - было странно красиво и грустно, казалось началом чудной сказки. Оказавшись в одиночестве и не желая обращать на себя внимание, Эндрью нерешительно подсел к Челлису, который, несмотря на почтенную седую бороду, весело доканчивал третью порцию крепкого "Мартини" (Коктейль). И, когда ее спросили, где была она, она рассказала, что орел унес ее в горы и жил с нею там, как с женой.
    И ушли разбойники из этого леса навсегда.
    А бременские музыканты - осел, собака, кот и петух - остались жить у них в доме да поживать.
    - Да, несомненно он был полный идиот, - вмешался тут еще кто-то, - но все же его и сравнивать нельзя с тем экземпляром, который каждому из нас известен, за исключением лишь вот этого приезжего господина. Я говорю ему шепотом: "Не коли, погоди, послушай, коли у тебя душа есть!
    Она заговорила с Эндрью о его работе, сказав, что ее мужу много рассказывали о его добросовестности.
    - Кажется, что в Александрии, в Айове.
    - А как по-вашему, что он затеял? И они повторились - громче и, как мне показалось, ближе, а потом в третий раз - очень громко, а потом в четвертый, - но сила их явно пошла на убыль. Он был, по-моему, страшно поражен тем, что я объявился среди живых, ибо доныне он обо мне не знал. Сам того не ощущая, волчонок жил в эти минуты полной жизнью. Затем мы спустились вниз, сгорая от любопытства и желания узнать, что же написано в письме. Под окнами Ортханка на меня не обратили внимания, благо я был в ристанийском доспехе; но уж Саурон-то не забыл Исилдура и меча Элендила.
    Возле леса, куда она попала, лежало большое поле; хлеб давно был убран, одни голые, сухие стебельки торчали из мерзлой земли; для Дюймовочки это был целый лес. И вот, как раз когда начинают сбываться его черные замыслы, вдруг он воочию видит наследника Исилдура и тот самый меч: я обнажил перед ним заново откованный клинок. Это случилось в конце второй, менее свирепой голодовки. А он все же не так силен, чтоб ничего не опасаться - нет, его еще гложут сомнения. Я тогда любила одного достойного пана с изрубленным лицом. а он - что же?.. Мальчик!..
    Она вздохнула и - первый раз я видел это у нее - перекрестилась трижды, шепча что-то сухими губами. Как жаль, что вы не побывали у нас прежде, - вы бы могли обо всем судить сами. Он благословлял судьбу за то, что эта катастрофа не случилась днем.
    - Ну, сил-то ему не занимать, - возразил Гимли, - и тем быстрее он нанесет удар. "Система поблажек", как вам известно, была тогда в действии, и пациенты делали что хотели. Везде казаки и солдаты... дорого мне стоило быть там! Он был маленького роста, сложения тщедушного и одет довольно бедно.
    - Вы еще молоды, друг мой, - отвечал хозяин, - но придет время, и обо всем, что происходит на свете, вы научитесь судить самостоятельно, не полагаясь на чужую болтовню.
    - Быстрее вовсе не значит вернее, - сказал Арагорн. - И настала пора опережать Врага, а не дожидаться его ударов. Друзья мои, когда я овладел Камнем, мне многое открылось. Бригадный генерал видел в этом пари лишь голое чудачество, без всякой благой и полезной цели, которой разумный человек должен руководствоваться во всех своих начинаниях.
    - Не очень больно?. " Все цело?.. Прости, друг, и, прошу тебя, прими маленькое вознаграждение. Ласка пискнула -- голос у нее был скрипучий.
    - Вы опознали труп? Ведь он без головы.
    Старик показал на большую родинку на левом плече. Беда нагрянула на Гондор с юга, и защитников Минас-Тирита вдвое поубавилось.
    Путешественники, наскоро позавтракав, двинулись дальше - к станции Ассургур; путь некоторое время шел берегом реки Тапти, впадающей в Камбейский залив близ Сурата. Если мы с этой бедою немедля не управимся, то город погибнет, не выстоит и десяти дней.
    - Значит, погибнет, - сказал Гимли. - Кого посылать на подмогу и как туда поспеть вовремя? Керн не хотел терять ни одной минуты.
    Оба трупа были обмыты и принесены в комнату Брике завернутыми в простыни и уложены на операционный стол. Вот мы остались и лежим все вместе, и зачал Авдюшка говорить, что, мол, ребята, ну, как домовой придет?..
    - Посылать на подмогу некого, стало быть, надо ехать самому, - сказал Арагорн. - И есть лишь один путь, которым можно поспеть к Морю вовремя, пока еще не все потеряно. Ломала я себя, но не могла сломать... И решила поехать за ним.
    интимно-дружеский, точно предлагавший ему обменяться впечатлениями, и несколько раз она пыталась придать разговору такой оборот, чтобы Эндрью мог принять в нем участие.
    Видит хозяин: ослабел осел, не годится больше для работы - и выгнал его из дому. Мне попалась какая-то неторная, заросшая дорожка; я отправился по ней, внимательно поглядывая вперед. Как и прежде, сначала я тщетно пытался понять, что творится вокруг. Это - Стезя Мертвецов.
    - Стезя Мертвецов! - повторил Гимли. С обыкновенной своей надменностию Троекуров приписывал сие исключение страху, который умел он внушить всей губернии, также и отменно хорошей полиции, им заведенной в его деревнях. А когда Челлис одобрительно погладил руку Кристин, он возмутился: "Почему это старое чучело не может держать свои лапы при себе!
    - Что ж, если бы его поймали, сэр Фрэнсис, - ответил мистер Фогг, - его подвергли бы наказанию, по отбытии которого он спокойно бы вернулся на родину.
    - Верите ли вы, - вдруг обратилась капитанша к князю, - верите ли вы, что этот бесстыдный человек не пощадил моих сиротских детей! - Вот я сейчас лучинку разожгу".
    Ткнул он в огонек лучинкой, а это был кошачий глаз. Керн выбранился и взял трубку.
    - Алло! Я слушаю.
    Кристин воротилась в гостиную, обеими руками неся книги и цветы. - Жутковатое название - и слух ристанийцев оно, как я заметил, не тешит. Ну а живым-то можно проехать этой Стезей и не сгинуть?
    Лоран, ничего не говоря Брике, начала просматривать номера газет, в которых печатались списки погибших при крушении поезда.
    - Ну, отправилась ты в Польшу... - подсказал я ей. Большой палец на левой ноге шевелится.
    Дальше дело пошло быстрее. И что толку, если проедем, - нас же всего горстка против несметных полчищ Мордора! "Она, оказывается, хорошо знает всех этих русских писак, а со мной почему-то никогда о них не говорит!" - с огорчением думал он.
    Петля захлестнула колышек на носу челнока, и человек перетащил его к себе; он прыгнул в него, взял весла, которые лежали на дне, и, вставив их в уключины, переправился на другой берег, подведя челнок к месту, где он стоял раньше.
    - Живые по этой дороге не ездили, мустангримцы такого не упомнят, - сказал Арагорн. - Она закрыта для живых. Однако наследник Исилдура в эту черную годину может и проехать, если отважится. Слушайте! Сыновья Элронда из Раздола, премудрого знатока преданий, передали мне слова отца: Пусть Арагорн припомнит речь провидца, пусть памятует о Стезе Мертвецов. Целый день едят, спят и болтают глупые речи... В появились разбойники и распространили ужас по всем окрестностям. Я метнулся к роковому краю. Я жадно заглянул внутрь. Ту половину, где был узел, я отбросил, а оставшуюся половину опять разделил и разрезал на две части.
    - А что за речь провидца? - спросил Леголас.
    - Вот что изрек провидец Мальбет во дни Арведуи, последнего властителя Форпоста: Сам он, как выяснилось, по- знакомился где-то с Майяром несколько лет назад и берется проводить и представить меня; ему же самому чувство страха, о котором он говорил, не позволяет переступить порог этого дома.
    Надо было расставаться. Уроки у Соланж начинались в девять часов утра. Вооны страшно богаты, но это мелочь по сравнению с тем, что они милые, обаятельные и культурные люди. вот мы и здесь.
    Князь уже не возражал против визита и следовал послушно за генералом, чтобы не раздражить его, в твердой надежде, что генерал Соколович и все семейство его мало-по-малу испарится как мираж и окажутся несуществующими, так что они преспокойно спустятся обратно с лестницы.
    Простерлась черная тень над землей,
    На запад стремится крылатый мрак. Кабан сердито фыркнул и направился к бамбуковой роще. Челюсти его сомкнулись, птичьи косточки хрустнули, и он почувствовал на языке теплую кровь.
    Содрогается град; подступает враг
    К заветным гробницам. Сидя без шапок и в старых полушубках на самых бойких клячонках, мчатся они с веселым гиканьем и криком, болтая руками и ногами, высоко подпрыгивают, звонко хохочут. Никто не танцевал так на балах, как Оля Мещерская, никто не бегал так на коньках, как она, ни за кем на балах не ухаживали столько, сколько за ней, и почему-то никого не любили так младшие классы, как ее.
    - Как? Не достроена?!
    - Нет! Остается еще проложить отрезок пути миль в пятьдесят до Аллахабада, откуда линия продолжается дальше. И встают мертвецы,
    Ибо клятвопреступникам вышел срок, Предоставь это дело мне, я знаю как с ней обращаться.
    - А у вас дело? Или вы так только, pour passer le temps в "благородном обществе"?
    Молодость и энтузиазм Жана произвели сильное впечатление на этот маленький клан, и ему удалось уговорить трех юношей последовать за ним в Трансвааль Под предлогом возмещения убытков за потерю трех пар здоровых молодых рук, которых он временно лишал семью, Жан вручил главе семьи десять тысяч франков и обещал выплатить столько же после окончания кампании.
    Ибо их созывает гремучий рог,
    С вершины Эрека вновь затрубив. Я все слушала и смотрела на своего пана. Что же он сделает мне? О! О!.. Я рассердилась! Я закипела, как смола!
    Когда Кристин спросила умоляющим тоном: "Правда, сегодня было весело, милый?", он ответил очень вежливо: "О, да, отлично провели вечер".
    Кто протрубит? Кто призовет
    Из могильной мглы забытый народ?
    - Ты пьян, брось топор, поди выспись.
    - Я пьян? В окнах одно из них, выходившее на восток, отличалось огромными размерами, другое, обращенное на юг, было небольшим и довольно узким недоставало стекол и ставен.
    Потомок того, кто был предан встарь,
    Возвратится с севера Государь Мы не только не мешали, но, напротив, потворствовали их причудам, на этом были основаны многие случаи излечения, и к тому же - наиболее устойчивого.
    Темным путем, Стезей Мертвецов.
    - Что темным путем - это понятно, - сказал Гимли, - но в остальном стихи уж очень темные.
    - Но и не женщина,- еще многозначительнее сказала начальница, и ее матовое лицо слегка заалело.- Прежде всего,- что это за прическа?
    - Остальное станет понятно, если поедешь со мной темным путем, - сказал Арагорн. - Сам бы я его не избрал, но, видно, предуказанного не миновать. Виноградные лозы обвивали его высокие колонны, а наверху, под крышей, лепились ласточкины гнезда. А вы решайте сами, хватит ли у вас мужества и сил, чтобы одолеть неодолимый страх и вынести непосильные тяготы - может статься, себе на беду.
    Керн начал быстро одеваться, вызвал Джона и крикнул:
    - Я пойду за тобою даже Стезей Мертвецов, куда бы она ни привела, - сказал Гимли. Тот, кто не падал в обморок, никогда не различит диковинных дворцов и странно знакомых лиц в догорающих угольях; не увидит парящих в вышине печальных видений, которых не замечают другие, не призадумается над запахом неизвестного цветка, не удивится вдруг музыкальному ритму, никогда прежде не останавливавшему его внимания.
    Тогда он узнал бы, что Луиза совсем не столь жестока, как могло показаться,-- она целилась не в птиц, которые так доверчиво порхали вокруг нее.
    - Но разве к подобного рода потачкам сводилось все?
    - И я тоже, - сказал Леголас, - я мертвецов не боюсь. Она тут же начнет сомневаться, воображать всевозможные болезни, опасности, придумывать всякие возражения - и кончится тем, что она передумает. Быстрыми шагами прошел я длинную "площадь" кустов, взобрался на холм и, вместо ожиданной знакомой равнины с дубовым леском направо и низенькой белой церковью в отдалении, увидал совершенно другие, мне не известные места. У второго мальчика, Павлуши, волосы были всклоченные, черные, глаза серые, скулы широкие, лицо бледное, рябое, рот большой, но правильный, вся голова огромная, как говорится, с пивной котел, тело приземистое, неуклюжее. Это шофер Воона привез целую пачку книг и большой букет нарциссов "павлиний глаз".
    Но в нем действовали и другие силы, главной из которых был рост.
    - Хорошо бы этот забытый народ не забыл ратного дела, - сказал Гимли, - а то не к чему их и тревожить. У них, знаете ли, свои приемы: эти блестящие глаза оказывают изумительное действие - что-то вроде зачаровывающего змеиного взгляда, знаете ли. У ног моих тянулась узкая долина; прямо, напротив, крутой стеной возвышался частый осинник. Слабая улыбка осветила ее лицо.
    - Не пытайтесь говорить и лежите тихо, - сказала Лоран. Нина Александровна давно уже покорилась обстоятельствам. Страшась утратить слабую и, должно быть, последнюю надежду, я все же приподнял голову, чтобы как следует разглядеть свою грудь.
    Они спрячут меня и спасут. А вы будете молчать.
    - Это мы узнаем, если доберемся живыми до вершины Эрека, - сказал Арагорн. - Ведь они поклялись сражаться с Сауроном и нарушили клятву; чтобы исполнить ее ныне, надо сразиться.
    Отчего же! сказала колдунья. Вот тебе ячменное зерно; это не простое зерно, не из тех, что растут у крестьян иа полях или что бросают курам; посади-ка его в цветочный горшок увидишь, что будет! На вершине Эрека Исилдур водрузил черный камень, который, по преданию, привез из Нуменора. И когда мне хотелось спать, я заключал, что, должно быть, уже десять часов вечера. Хочешь лететь со мной? Ты можешь сесть ко мне на спину только привяжи себя покрепче поясом, и мы улетим с тобой далеко от гадкого крота, далеко за синие моря, за высокие горы, в теплые края, где солнышко светит ярче, где всегда лето и цветут чудные цветы! И в начале его правления князь горцев присягнул на верность Гондору возле этого камня. Когда же Черный Властелин объявился в Средиземье и вновь стал могуч и страшен, Исилдур призвал горцев на великую брань, а они отказались воевать, ибо втайне предались Саурону еще во Вторую Эпоху, в проклятые времена его владычества.
    Постепенно образы самки и детенышей потускнели и исчезли из его памяти. В такие дни краски все смягчены; светлы, но не ярки; на всем лежит печать какой-то трогательной кротости. Этот маневр привел его к группе бамбуков. Зверь одновре- менно увидел людей и почуял их запах. - третий, четвертый, пятый вступили в песню в том же порядке. Полетим со мной, милая крошка! Ты ведь спасла мне жизнь, когда я замерзала в темной, холодной яме. Ку-ка-ре-ку! Ку-ка-ре-ку! Ку-ка-реку-у-у-у-у!
    - Мадам Жуаез, прошу вас вести себя прилично! И девочка согласилась. Тогда из каждого цветка вылетели эльф или эльфа такие хорошенькие, что просто прелесть! Миссис Воон приветствовала их с непринужденной простотой.
    И тогда Исилдур сказал их князю: "Твое княжение да будет последним. Я решился подойти к огонькам и в обществе тех людей, которых принял за гуртовщиков, дождаться зари.
    - Ах, - говорит кот, - пожалейте вы меня, осел и собака! Было уже темно.
    Вид кладбища, большие, свежие могилы, редкие деревья, трещавшие от ветра, как скелет, - все было мрачно и отвратительно! И если Запад восторжествует над твоим Черным Владыкою, то вот, я налагаю проклятие на тебя и на весь твой народ: вы не узнаете покоя, доколе не исполните клятву. Потом взгляд мой упал на семь длинных свечей на столе. Ибо войне этой суждено длиться несчетные годы, и в конце ее снова призовут вас на брань". И они бежали от гнева Исилдура и не посмели выступить на стороне Саурона; укрылись в горах, отъединились от соседей и мало-помалу вымерли в своих каменистых пустошах. Брике, конечно, выберет тело этой аристократической Дианы. Лицо ее пылало.
    - Смотри, милый! - воскликнула она взволнованно. Но умершие не опочили; их замогильное бденье оцепенило ужасом окрестности Эрека.
    Глаза у серого волчонка только недавно открылись, а он уже хорошо видел.
    - О, пока это мой секрет. Когда опыт удастся, я опубликую всю историю воскрешения из мертвых. Самцы, которые одни только годны для цирковых состязаний, считаются большой редкостью.
    Впрочем, это продолжалось недолго; скоро я нашел способ преодолеть и это препятствие. Туда и лежит мой путь, раз от живых мне помощи не будет. Он прекрасно знал своих двух братьев и двух сестер. Керн приложил к лицу Брике зеркало. Поверхность зеркала запотела. Мгновение его фигура четко выделялась на темном фоне входа, затем густая тень поглотила ее. Вперед! - воскликнул он, поднявшись и обнажив меч, ярко блеснувший в сумрачном зале. - Я еду Стезей Мертвецов к Эрекскому камню. Кто отважится на это - за мною!
    Леголас и Гимли промолчали и вышли следом за ним из ворот, к безмолвному и недвижному строю всадников в капюшонах.
    Наш небольшой автомобиль милю за милей продвигался по первозданным лесам и холмам и наконец остановился перед густо заросшим деревьями крутым подъемом. Много времени прошло с той поры, все забудешь! Они сели на своего коня, Арагорн вскочил на Рогерина. Гальбарад затрубил в большой рог, гулкое эхо огласило Хельмово ущелье, и Дружина вихрем пронеслась по излогу; ей вослед изумленно глядели с Гати и крепостных стен. Меня тотчас охватила неприятная, неподвижная сырость, точно я вошел в погреб; густая высокая трава на дне долины, вся мокрая, белела ровной скатертью; ходить по ней было как-то жутко. На нем была пестрая ситцевая рубаха с желтой каемкой; небольшой новый армячок, надетый внакидку, чуть держался на его узеньких плечиках; на голубеньком поясе висел гребешок.
    Теоден пробирался горными тропами, а Серая Дружина мчалась по степи и на другой день уже подъезжала к Эдорасу. Едва передохнув, отправились дальше, в горы - ив сумерках достигли Дунхерга. Но только взял, как уж и бросил. Тогда поняла я, что стала стара... Холм, на котором я находился, спускался вдруг почти отвесным обрывом; его громадные очертания отделялись, чернея, от синеватой воздушной пустоты, и прямо подо мною, в углу, образованном тем обрывом и равниной, возле реки, которая в этом месте стояла неподвижным, темным зеркалом, под самой кручью холма, красным пламенем горели и дымились друг подле дружки два огонька.
    Царевна Эовин радостно приветствовала их; таких могучих витязей, как дунаданцы и сыновья Элронда, она в жизни не видела, но взгляд ее все время устремлялся на Арагорна. Опасность, связанная с "системой поблажек", значительна, а преимущества ее сильно преувеличены. За ужином они беседовали, и ей было рассказано обо всем, что случилось после отъезда Теодена из столицы: лишь обрывочные вести дошли до нее.
    Много раз еще охотились Ун и Зур со своим могучим союзником. Теперь она услышала о битве у Хельмовой Крепи, о полном разгроме врага, о том, как конунг повел в последний бой своих всадников, - и глаза ее засияли. Восьмидесяти галлонов воды, считая по полгаллона в день, хватит на сто шестьдесят дней, а если считать по кварте в день, то на триста двадцать - почти на целый год! Однако первобытные люди были не способны долго испытывать страх перед будущим. Моя жена (последние несколько недель ее здесь не было, она уезжала в Швейцарию) собирается навестить вашу.
    Наконец она сказала:
    - Государи мои, вам пора отдохнуть с дороги. Нынче, наспех, я предложу вам скромный ночлег. Наутро же мы приготовим более достойные вас покои. Везде казаки и солдаты... дорого мне стоило быть там! Потом все вдруг сковала неподвижность, точно те, кто нес меня (зловещий кортеж!
    Но Арагорн сказал:
    - Нет, царевна, не заботься об этом. Хлеб был уже убран с поля, и из земли опять торчали одни голые, засохшие стебли. Наконец я почувствовал, что свободен. Подпруга висела на мне обрывками. Затем мы спустились вниз, сгорая от любопытства и желания узнать, что же написано в письме. Нам нужно всего лишь переночевать и позавтракать. Жила я у охотника, долго жила. По полям и болотам за дичью для него бегала, а теперь стара стала, для охоты больше не гожусь, и задумал мой хозяин убить меня. Инстинкт и закон требовали от него повиновения, а рост требовал неповиновения. Какой прок от этого чириканья? Что оно приносит птице? Детские звонкие голоса раздались вокруг огней; два-три мальчика быстро поднялись с земли.
    - Но, я полагаю, контрпереворот не заставил себя ждать? Я очень тороплюсь, и на рассвете мы выезжаем.
    - Тогда спасибо тебе, государь, - с улыбкой молвила она, - что ты, свернув с пути, проехал столько миль, чтобы порадовать добрыми вестями отшельницу Эовин. Он осмотрел траву под собой, кустик брусники чуть подальше, ствол засохшей сосны, которая стояла на краю полянки, окруженной деревьями. И они повторились - громче и, как мне показалось, ближе, а потом в третий раз - очень громко, а потом в четвертый, - но сила их явно пошла на убыль.
    - Ради такой отшельницы дальняя дорога не в тягость, - сказал Арагорн, - однако же, царевна, с пути я бы сюда не свернул.
    - Значит, государь, - отозвалась она, и в голосе ее слышна была печаль, - ты сбился с пути, потому что из Дунхергской долины нет выхода ни на восток, ни на юг - тебе надо вернуться обратно.
    - Нет, царевна, - сказал он, - с пути я не сбился: я странствовал в здешних краях задолго до того, как ты родилась им на украшение. И все же в первый миг разум мой отказывался принять безумный смысл того, что я увидел. Есть выход из этой долины, он-то мне и нужен. Отсюда на юг ведет Стезя Мертвецов. Здоровье - то же золото. Знаешь ты, что я делала, когда была молодой? Волчонок начал различать то, что было у него перед глазами: открытую часть ручья, сверкающего на солнце, засохшую сосну около откоса и самый откос, поднимающийся прямо к пещере, у входа в которую он примостился. Она непреодолимо влекла к себе волчонка еще в ту пору, когда он не мог видеть ее.
    Лоран позвонила Керну. Он тотчас пришел из своего кабинета. Убежище, сооруженное ими на ночь, выдержало первую атаку тиг- ра; оно сохранит их и от всех последующих. Я так был измучен, что не стал размышлять, откуда они взялись, но жадно осушил кувшин и съел хлеб.
    Она замерла, будто громом пораженная; лицо ее побелело, она глядела ему в глаза и молчала, и молчали все кругом. В одну минуту пламя обхватило весь дом. Красный дым вился над кровлею. Четырехколесные телеги - пальки-гари, тележки, запряженные зебу (местная порода быков), дорожные повозки, похожие на передвижные пагоды, паланкины, пони - все было разобрано. Но вот однажды он подошел близко к людям и, когда они бросились на него, не тронулся с места и ничем не показал, что будет защищаться.
    - В старой рольне.
    - Вишь ты - фабричные!..
    Скоро, пожалуй, у нас будут гости, сказала как-то полевая мышь, Мой сосед обычно навешает меня раз в неделю.
    - Арагорн, - наконец молвила она, - неужели ты торопишься навстречу гибели? Лишь гибель ждет тебя на этом пути. Там нет проходу живым. Ее подвижной рот с приподнятыми уголками свидетельствовал о живом уме и утонченности. А впрочем, это, может быть, предрассудок насчет предоминирования в этом случае полов.
    Он был очень свирепым волчонком. И такими же были его братья и сестры.
    - Ну, и что ж ты, так и видел домового?
    - Нет, я его не видал, да его и видеть нельзя, - отвечал Ильюша сиплым и слабым голосом, звук которого как нельзя более соответствовал выражению его лица, - а слышал...
    Не успел он произнести эти слова, как под окнами раздались громкие крики и проклятия; и сразу же стало ясно, что какие-то люди снаружи пытаются ворваться в комнату. Потом голоса инквизиторов слились в смутный, дальний гул.
    В Марселе Жан завербовал еще одного добровольца, который работал раньше поваренком на морском пароходе, а теперь был без места. Но умнейшая из четвероногих тварей только повиляла хвостиком, уныло моргнула усталыми глазками и не подала мне никакого дельного совета.
    - Меня, может статься, пропустят, - сказал Арагорн. - Так или иначе, я попробую пройти. Другие дороги мне не годятся.
    - Но это безумие, - сказала она. - С тобою славные, доблестные витязи, и не в смертную тень ты их должен вести, а на бой, на поле брани.
    Убедившись, что в зарослях никого нет, он взял свое лассо и, сделав несколько круговых движений, перекинул его через реку. Молю тебя, останься, ты поедешь с моим братом, на радость всему ристанийскому войску, в знак великой надежды.
    К тому же Соланж проявляла сильное беспокойство.
    Старуха вздохнула и замолчала. Ее скрипучий голос звучал так, как будто это роптали все забытые века, воплотившись в ее груди тенями воспоминаний. - Как тебе не стыдно!
    - А что, не правда? Я все отлично видел, пока сидел остолопом за этим проклятым ужином.
    - Нет, царевна, это не безумие, - отвечал он, - этот путь предуказан издревле. От ворвавшегося ветра пламя свечи дрожало. Свеча горела тускло и понемногу гасла, отекая около черного фитиля.
    Испугался осел: "Куда я пойду, куда денусь? Стар я стал и слаб". Кто идет со мною - идет по доброй воле; кто захочет остаться и ехать на бой вместе с ристанийцами - пусть остается.
    Найти кубическое содержание бочки и перевести его потом в меры емкости - в галлоны и кварты,- в сущности, не представляло никакого труда и требовало только несложных арифметических вычислений. Почти всегда брат помогал мне во время моих опытов. Но я пойду Стезей Мертвецов, даже в одиночку.
    Наш небольшой автомобиль милю за милей продвигался по первозданным лесам и холмам и наконец остановился перед густо заросшим деревьями крутым подъемом. Этой областью некогда управлял Ферингэа - вождь тугов, король "душителей".
    - Кто она?
    - Мертвая.
    - Но ведь у нее не будет ног, чтобы прийти, - смеясь, отвечал Керн.
    Больше сказано ничего не было, и в молчании завершилась трапеза; но Эовин не сводила глаз с Арагорна, и мука была в ее глазах. Он попробовал яростно и угрожающе зарычать. Куропатка клюнула его в нос, и без того болевший. Наконец все поднялись из-за стола, пожелали ей доброй ночи, поблагодарили за радушие и отправились спать. И он снял свою золотую корону, надел ее Дюймовочке на голову и спросил, как ее зовут и хочет ли она быть его женой, царицей цветов?
    Арагорна поместили с Леголасом и Гимли; у шатра окликнула его царевна Эовин. Он обернулся и увидел словно бы легкое сиянье в ночном сумраке: на ней было белое платье, и светились ее глаза. Затруднение, правда, оказалось пустое, и лишь в тогдашней моей горячке оно представилось мне сначала неодолимым.
    - Арагорн, - сказала она, - зачем ты едешь этим гиблым путем?
    - Затем, что иначе нельзя, - отвечал он. - Только так я, быть может, сумею опередить Саурона. Снова отказ! Паспарту подпрыгивал при каждой надбавке, но индус не сдавался.
    Сэр Фрэнсис Кромарти уже разглядел в своем попутчике оригинала, хотя и наблюдал его лишь за картами и в перерыве между двумя робберами. Да и не я один.
    - А он у вас где водится? - спросил Павлуша. Я ведь не ищу гибели, Эовин. Будь моя воля, я гулял бы сейчас на севере по светлым тропинкам Раздола. Рыбак шел на казнь бледный и плакал, а гуцул трубку курил. Еще бы один шаг -- и больше мне не видеть белого света. Позже у меня возникла мысль, что эти репортеры могли бы оказать мне помощь, но в тот момент я и слышать о них не хотел. О, надежда, -- победительница скорбей, -- это она нашептывает слова утешенья обреченным даже в темницах инквизиции. Физиологическая загадка. Не зависит ли это от процесса омоложения головы Брике, которая старше ее нового тела? несказанным избавленьем от мук. И все же я дрожал каждой жилкой при мысли о том, как легко спуск механизма введет острую сверкающую секиру мне в грудь. Жалованье им выдавали редко, а зачастую и совсем не выдавали. Темное чистое небо торжественно и необъятно высоко стояло над нами со всем своим таинственным великолепием.
    - В этом доме... по моему собственному опыту?.. Чтобы узнать ваш нормальный объем шеи, придется вас "раскормить" теперь же, иначе могут произойти неприятности.
    Она помолчала, обдумывая последние его слова. Потом вдруг положила руку ему на плечо.
    - Ты суров и тверд, - сказала она. - Таким, как ты, суждена слава. - И снова примолкла. - Государь, - решилась она наконец, - если таков предуказанный тебе путь, то позволь мне ехать с тобою. Покорнейше прошу вас передать мой поклон, а Александре Михайловне, чтобы припомнили... Мне опротивело прятаться и скрываться, я хочу испытать себя в смертном бою.
    Смотрел, смотрел и увидел: светится невдалеке огонек. Мягко! Я готов был улыбнуться сквозь муку, подумав о том, как мало идет к делу это слово. В комнате площадью около двадцати квадратных футов, расположенной на втором этаже в юго-восточном углу здания, как и повсюду в доме, валялись обломки мебели и прочая рухлядь.
    Воздух был пропитан острым запахом моря и жирными испарениями земли, незадолго до вечера обильно смоченной дождем.
    - Подложите под крыльцо. - Вот так. Ну ребята, огню! С трех сторон его подковой охватывала река; с четвертой он замыкался задней стеной асиенды.
    - Ты должна оставаться со своим народом, - ответил он.
    - Только и слышу, что я кому-то что-то должна! - воскликнула Эовин.
    Паспарту ехал в одном купе со своим господином.
    - И как же вы предполагаете преодолеть все эти трудности? - Разве я не из рода Эорла? Воительница я или нянька? Долгие годы я опекала немощного старца. Теперь он, кажется, встал на ноги - а мне все равно нельзя жить по своей воле?
    - Этого почти никому нельзя, - ответил он. - И не ты ли, царевна, приняла теперь на себя попечение о своем народе, покуда не воротится конунг? Если б это доверили не тебе, а военачальнику или сенешалю, ты думаешь, он мог бы оставить свой пост, как бы ему все ни опротивело?
    - Значит, так всегда и будет? - горько спросила она. От яркого света стало больно глазам, он ослеплял волчонка; внезапно раздвинувшееся пространство кружило ему голову. Я узнал об этом из газетного репортажа о бедствии, постигшем эти места и приковавшем внимание всего мира. На месте щек были черные ямы, и в одной из них лежала прядь пепельно-седых волос, выбившихся из-под красной тряпки, которою была обмотана ее голова. Но вы забыли, - начал было князь.
    - Ничего, ничего я не забыл, идем! - Ратники будут уезжать на войну и добывать бранную славу, а мне - оставаться, хозяйничать и потом их встречать, заботиться о еде и постелях, так? В четырнадцать лет у нее, при тонкой талии и стройных ножках, уже хорошо обрисовывались груди и все те формы, очарование которых еще никогда не выразило человеческое слово; в пятнадцать она слыла уже красавицей. Их обоих и повесили вместе - и рыбака и этого гуцула. Или, быть может, это как-то связано с нарушением функций центральной нервной системы? Неплохо! Отныне так и будем называться: отряд Молокососов.
    - Может статься, и встречать будет некого, - сказал он. - Настанет темное время безвестной доблести: никто не узнает о подвигах последних защитников родимого крова. Но безвестные подвиги ничуть не менее доблестны.
    - Ты твердишь одно и то же, - отвечала она, - женщина, говоришь ты, радей о доме своем.
    - Ну, так как же ты его слышал? - спросил Федя. Это оскорбило их, и они, назвав его неоперенной стрелой с неотточенным наконечником, сказали ему, что их чтут, им повинуются тысячи таких, как он, и тысячи вдвое старше его. А когда воины погибнут славной смертью - сгори вместе с домом, погибшим он больше не нужен. Но я не служанка, я - царевна из рода Эорла. Я езжу верхом и владею клинком не хуже любого воина. Ун знал, что Зуру приходят иногда в голову удивительные мысли, несвойственные другим людям. ибо усиливался ветер.
    - А то еще турка любила я. И я не боюсь ни боли, ни смерти.
    - А чего ты боишься, царевна? Узнала я, где поляки сидят, и вижу, что трудно попасть туда. Вот если бы тебе удалось выйти за него замуж! Ты бы зажила на славу! - спросил он.
    - Боюсь золоченой клетки, - сказала она. Немало придется повозиться и с нервами.
    - Но как же вы будете оперировать? - Боюсь привыкнуть к домашнему заточенью, состариться и расстаться с мечтами о великих подвигах. У нее тоже была своя фантазия, но фантазия, исполненная здравого смысла и доставлявшая удовольствие всякому, кто имел честь быть знакомым с этой особой.
    - Как же ты отговаривала меня идти избранной дорогой, потому что она опасна? Мы делали все, что подсказывала разумная гуманность. Я был далеко не в восторге от их репортажей, ибо сам справедливо считаюсь большим знатоком ужасов и полагаю их своей прерогативой. Лаешь ты громко, голос у тебя хороший. Ты будешь петь и в барабан бить, а я буду петь и на гитаре играть.
    - Мы пойдем к нему в пещеру, когда он проснется, - сказал Ун.
    Ниже порогов, где берега снова расширялись, волчонок попал в водоворот, который легонько отнес его к берегу и так же легонько положил на отмель. Факт оставался фактом в ту летнюю ночь с небес прогремел гром, который оставил после себя мертвую деревню, усеянную растерзанными и изуродованными самым чудовищным образом телами ее обитателей. Затруднение, правда, оказалось пустое, и лишь в тогдашней моей горячке оно представилось мне сначала неодолимым. За всю свою короткую жизнь в пещере он ни разу не встретил ничего такого, что могло испугать его, -- и все-таки он знал, что такое страх. Дальше до самого горизонта раскинулись громадные пространства джунглей, где водилось множество змей и тигров, пугавшихся грохота поезда, и, наконец, виднелись леса, вырубленные по обеим сторонам железной дороги; там еще водились слоны, которые задумчивым взором провожали бешено мчавшийся состав. Часто, чтобы убить время, я считал минуты и секунды, занимаясь этим странным делом по нескольку часов подряд.
    - Я ведь тебя, а не себя отговаривала, - сказала она. - И я призывала тебя не избегать опасности, а ехать на битву, добывать мечом славу и победу. Просто я не хотела, чтобы сгинули попусту благородство и великая отвага! Потом вытянулся во весь рост, стараясь, чтобы палка лежала параллельно оси моего тела и касалась середины лба.
    - Я тоже этого не хочу, - сказал он. - Потому и говорю тебе, царевна: оставайся!
    Вдруг мне показалось, что я услышал тихий и умоляющий голос, мне показалось, что голос этот в самой часовне произносил мое имя - Альберт.
    - Что ж, в общих чертах я определил бы ее, пожалуй, как такую систему, когда больного menagent {Щадят (франц.).} и во всем ему потакают. розою в волосах. "И портрет этот достанется врагу моего семейства, - подумал Владимир, - он заброшен будет в кладовую вместе с изломанными стульями, или повешен в передней, предметом насмешек и замечаний его псарей - а в ее спальней, в комнате... В конце концов он затаился в засаде на опушке леса, близ обширного болота. Но зато нижние ноты были очаровательны. Это было превосходное грудное контральто. Нечего тебе делать на юге.
    - Другим - тем, кто пойдет за тобою, - тоже нечего там делать. Он был единственным серым волчонком во всем помете. Они пойдут потому, что не хотят с тобой разлучаться, потому, что любят тебя.
    Сказав так, она повернулась и исчезла в темноте. Форма же камеры была квадратная. То, что принял я за каменную кладку, оказалось железом или еще каким-то металлом в огромных листах, стыки или швы которых и создавали вмятины. А ловкость, с которой он симулирует здоровье, ставит перед философами, изучающими человеческий разум, одну из наиболее загадочных проблем. Волчонок вошел в то, что мнилось ему стеной, и погрузился в составляющее ее вещество. Я протянул руку, и она наткнулась на что-то мокрое и твердое. - А это? - Керн указал на другие носилки. - Да это целая находка! Отблески пылающей кровли высвечивали колодец до дна. И уже в Кракове жила. Тогда у меня все было: и лошади, и золото, и слуги...
    В небе забрезжил рассвет, но солнце еще не выглянуло из-за высоких восточных хребтов. Дружина сидела верхами, и Арагорн собрался было вскочить в седло, когда царевна Эовин, в ратном доспехе и при мече, вышла попрощаться с ними. Это делало женщин странными и сказочными. Они уходили все дальше от нас, а ночь и фантазия одевали их все прекраснее. Он завизжал и попятился, не сообразив, что вместе с крылом потащит за собой и птицу. Костя понурил немного голову и глядел куда-то вдаль.
    - Итак, по вашему мнению, декрет Учредительного Собрания, заменивший виселицу гильотиной, был филантропической ошибкой, и что лучше быть повешенным, чем обезглавленным. Там бы я загримировался, переоделся и...
    Джек Данлеп побледнел, бросился к двери, прильнул к ней ухом и, тяжело дыша, стал прислушиваться. - Вероятно, ничего не добьюсь. У меня еще недостаточно данных.
    Через некоторое время заросли поредели, и молодые воины вышли на широкую прогалину, где паслось несколько травоядных. - Для впечатлительного ума всегда есть что-то более или менее гнетущее в таких зрелищах, а я не хотел бы лишать вас аппетита перед обедом. Она несла чашу с вином; пригубив ее, пожелала она воинам доброго пути и передала чашу Арагорну, который, прежде чем допить вино, молвил: Хочешь лететь со мной? Ты можешь сесть ко мне на спину только привяжи себя покрепче поясом, и мы улетим с тобой далеко от гадкого крота, далеко за синие моря, за высокие горы, в теплые края, где солнышко светит ярче, где всегда лето и цветут чудные цветы! Колосс, господствующий на морях и на суше - целой трети земного шара! Успокоившись, он уже подумывал о том, чтобы его отменить. Видимо, он любил поговорить о своих обязанностях директора Maison de Sante, и вообще все присутствовавшие, к великому моему изумлению, с большой охотой рассуждали о помешательстве. Менее флегматичный, чем мистер Фогг, он был более склонен к тревоге. Меня связали одним-единственным ремнем. Где бы лезвие ни прошлось по путам, оно рассечет их так, что и сразу смогу высвободиться от них с помощью левой руки.
    - Прощай, царевна Ристании! Я пью во славу дома конунгов, пью за тебя и за весь ваш народ. Как и прежде, сначала я тщетно пытался понять, что творится вокруг. Однако таким способом еще нельзя было определить размеров темницы; я мог обойти ее всю и вернуться на то же место, так ничего и не заметив, ибо стена была совершенно ровная и везде одинаковая. Наконец, когда, уже взойдя в бельэтаж, остановились направо против двери одной богатой квартиры, и генерал взялся за ручку колокольчика, князь решился окончательно убежать; но одно странное обстоятельство остановило его на минуту: Надежда для меня -- возможно ли? Как я сказал, то был лишь обрывок мысли, -- мало ли таких мелькает в мозгу, не завершаясь? В то же время не было видно ни единого следа, ведущего с места этого кровавого пиршества.
    Мимо летел майский жук, увидал девочку, обхватил ее за тонкую талию лапкой и унес на дерево, а зеленый листок поплыл дальше, и с ним мотылек он ведь был привязан и не мог освободиться.
    Нет, нельзя! сказала девочка ласточке.
    Прощай, прощай, милая крошка! Взбирались долго, в четвертый этаж, и по черной лестнице. Скажи своему брату, что мы еще, может, и свидимся, прорвавшись сквозь тьму!
    Гимли и Леголасу показалось, что она беззвучно заплакала: скорбь исказила ее гордое и строгое лицо.
    Девочке было очень грустно. Ей совсем не позволяли выходить на солнышко, а хлебное поле так все заросло высокими толстыми колосьями, что стало для бедной крошки дремучим лесом. И она проговорила:
    - Арагорн, ты едешь, куда сказал?
    - Еду, - отвечал он.
    - И не позволишь мне ехать с вами, как я просила тебя?
    - Нет, царевна, - сказал он. - Нельзя тебе ехать без позволения конунга или твоего брата, а они будут лишь завтра.
    - Да и вы мне очень нравитесь, Коля.
    - Послушайте, как вы намерены жить здесь? В ответ на это птица больно клюнула его в нос; он весь сжался и завизжал. У меня же на счету каждый час, каждая минута на счету. Забавные истории относительно разных "пунктиков" пациентов следовали одна за другой. Прощай!
    Тогда она упала на колени и воскликнула: Все шипят.. Что шипят? Это бог дал им такой змеиный язык за то, что они лживы.
    - Я тебя умоляю!
    - Нет, царевна, - сказал он, взяв ее за руку и поднимая с колен; потом поцеловал ей руку, вспрыгнул в седло и тронул коня, больше не оглядываясь. Лишь тем, кто знал его близко и ехал рядом, понятно было, как тяжело у него на сердце. Она ходит на ее могилу каждый праздник, по часам не спускает глаз с дубового креста, вспоминает бледное личико Оли Мещерской в гробу, среди цветов - и то, что однажды подслушала: однажды, на большой перемене, гуляя по гимназическому саду, Оля Мещерская быстро, быстро говорила своей любимой подруге, полной, высокой Субботиной: Скоро Брике уже могла немного поднимать руки и ноги.
    А Эовин стояла, неподвижная, точно изваяние, сжав опущенные руки; стояла и смотрела, как они уходят в черную тень Двиморберга, Горы Призраков, к Вратам мертвого края. Когда всадники пропали из виду, она повернулась и неверным шагом, как бы вслепую, отправилась к себе в шатер. Там все фермы приблизительно в миле друг от друга.
    За первым в его жизни коктейлем Эндрью оглядывал длинную, устланную светлокоричневым ковром комнату, полную цветов, книг, своеобразно красивой мебели. - спросил так, точно они были рабы...
    - Ты слышал... Я лично прекрасно выспался. Плевать мне на тайну этого самого Филлипса, сказал я себе.
    - Вы хотите зайти домой?
    - Нет! Я хочу... к капитанше Терентьевой, вдове капитана Терентьева, бывшего моего подчиненного...
    Мне предоставили на кладбище Кламар все головы и трупы казненных. Никто из ее подданных не видел этого расставанья: они попрятались в страхе и ждали, пока рассветет и уедут безрассудные чужаки. Я убил ее потому, мне кажется, - что меня оттолкнула она...
    И люди говорили:
    - Это эльфийцы. Пусть себе едут в гиблый край, коли им суждено там сгинуть. Но скоро они исчезли. Вне- запно две антилопы выскочили из чащи и стремительно умчались в просто- ры саванны. У нас своего горя хватает.
    Ехали в предрассветной мгле; восходящее солнце заслонял сумрачный гребень Горы Призраков. В жизни, знаешь ли ты, всегда есть место подвигам. Извилистая дорога меж двумя рядами древних стоячих камней привела их в бор Димхолт, преддверие страшного края. И вот я упала на землю перед ним и, охватив его колени, все упрашивая его горячими словами, свалила солдата на землю. - Либо держите себя так, как подобает даме, либо сейчас же уйдите вон из-за стола! Впрочем, то была лишь невинная причуда, которая не могла никому повредить. Под сенью черных деревьев, где даже Леголасу было не по себе, открылась падь, и посреди тропы роковою вехой возник громадный столп. И стало почему-то страшно жалко ее. Конец рассказа она вела таким возвышенным, угрожающим тоном, а все-таки в этом тоне звучала боязливая, рабская нота.
    - Что-то у меня кровь леденеет, - заметил Гимли, но никто не отозвался, и звук его голоса поглотила сырая хвойная подстилка.
    Кони один за другим останавливались перед зловещим столпом; всадники спешились и повели их под уздцы в обход по крутому склону к подножию Горы, туда, где в отвесной скале зияли Врата, словно жерло ночи.
    - Молчи, - сказал Дубровский. - Ну дети, прощайте, иду, куда бог поведет; будьте счастливы с новым вашим господином. Я уже говорил, что в ящике, который находился за моим продовольственным складом, лежало сукно, плотно скатанное в рулоны, в том виде, как оно выходит с фабрики.
    Кви-вить, кви-вить! вдруг раздалось над ее головой. Над широкой аркою смутно виднелась тайнопись и загадочные рисунки, и Врата источали серый туман, будто смертную тоску.
    - Что ты такой невеселый? - спрашивает собака. Она приблизилась с любопытством и недоверчивостью, услышав имена генерала Иволгина и князя Мышкина. Дружина оцепенела; лишь у царевича эльфов Леголаса не дрогнуло сердце - он не страшился человеческих призраков. Волчица знала, почему Одноглазый не вернулся в логовище, но не могла рассказать серому волчонку о том, что ей пришлось увидеть.
    - За этими Вратами, - сказал Гальбарад, - таится моя смерть.
    Осел идет - кричит по-ослиному, собака идет - лает по-собачьи, кот идет - мяукает по-кошачьи. Луна взошла над равниной, в темном небе засверкали первые звезды. Я пойду ей навстречу, но кони туда не пойдут.
    - Мы должны пройти, значит, пройдут и кони, - отвечал Арагорн. Смотри - вон, темный, бежит степью!
    Я посмотрел еще и снова не видел ничего, кроме тени. - За Вратами мертвенная тьма, а за нею - дальняя дорога, и каждый час промедленья приближает торжество Саурона. - Всегда у тебя одно на уме. Ты недоверчиво, ужасно недоверчиво относишься к людям! Вперед!
    И Арагорн пошел первым; вдохновленные его могучей волей, следовали за ним дунаданцы, а кони их так любили своих хозяев, что не убоялись даже замогильного ужаса, ибо надежны были сердца людей, которые их вели. Возможно, он стал жертвой злых языков. Очень вероятно, что встреча его дочери с Морисом-мустангером не была преднамеренной.
    "Досадно! Нет, решительно сегодня неудачный день". Только Арод, ристанийский конь, стоял весь в поту и дрожал - горестно было смотреть на него. День был на исходе. Керн чувствовал приступы голода и с удовольствием представил себе куриные котлеты в дымящемся горошке. Но Леголас закрыл ему ладонями глаза, напел в уши ласковые, тихие слова - и конь послушно пошел за своим седоком.
    Пока волчонок лежал под кустом и, мало-помалу приходя в себя, начинал боязливо выглядывать оттуда, на другой стороне поляны из разоренного гнезда выпорхнула куропатка, -- горе утраты заставило ее забыть о крылатой молнии небес. И то, что он получи отказ от Бенни, конечно, должно было взбесить его. Перед Вратами остался один лишь гном Гимли. Колени его дрожали, и он стыдил сам себя. Мы делали вид, будто лечим каждого от какого-нибудь заурядного телесного недуга, и слово "безумие" никогда не произносилось. - Всегда у тебя одно на уме. Ты недоверчиво, ужасно недоверчиво относишься к людям!
    Зур сказал вполголоса:
    - Люди пришли возобновить союз с пещерным львом. А как они увидели ее, им стало ужасно жалко, что такой миленькой девочке приходится идти жить к старой жабе в тину.
    - Вот уж неслыханное дело! - сказал он. - Эльф спускается под землю, а гном боится!
    И он ринулся вперед, волоча непослушные, как свинцом налитые ноги; тьма обрушилась на него и ослепила Гимли, сына Глоина, который, бывало, бесстрашно спускался в любые подземелья.
    Арагорн запасся в Дунхерге факелами и нес огонь впереди; Элладан, вознося факел, замыкал шествие, а за ним, спотыкаясь, брел Гимли. Ему видны были только тусклые факельные огни; но едва Дружина приостанавливалась, как слух его полнился ропотом и отзвуками голосов, невнятной молвью на неведомом языке.
    Но вот и теплые края! Тут солнце сияло уже гораздо ярче, небо стояло выше, а около канав и изгородей вился чудесный зеленый и черный виноград.
    Привратник не обманул. В эту ночь смерть собрала большой урожай.
    Крот недавно прорыл под землей новую длинную галерею от своего жилья к дверям полевой мыши и позволил мыши и девочке гулять по этой галерее сколько угодно.
    - Мы здесь останавливаемся?
    - Разумеется. Железная дорога не достроена...
    - А сколько же времени держал этот сумасшедший бразды правления? И поэтому, ткнувшись несколько раз подряд носом в стены пещеры, он примирился с тем, что не может проходить сквозь них, не может делать то, что делает отец.
    Дружина шла и шла, и помехи ей не было, а гному становилось все страшнее - он-то знал, что вспять повернуть нельзя, что позади, в темноте, толпится незримое сонмище. Страшно тянулось время; и то, что Гимли наконец увидел, он очень не любил вспоминать. Вроде бы шли они по широкому проходу, но стены внезапно исчезли, и перед ними разверзлась пустота.
    - Не может быть! Вы меня удивляете!
    - Мы сочли совершенно необходимым, сэр, - сказал он со вздохом, - вернуться к традиционным методам. Ужас давил его так, что ноги подкашивались на каждом шагу.
    - Боже мой! - воскликнул я. - Сумасшедшие вырвались на волю, это ясно как день! Слева что-то блеснуло во мраке, и факел Арагорна приблизился. Хотя она была мала, но свеча моя недостаточно освещала ее стены. - спросила Лоран. - Приставив срез шеи к срезу туловища, вы тем самым закроете сразу всю поверхность среза. Солнце - не огнистое, не раскаленное, как во время знойной засухи, не тускло-багровое, как перед бурей, но светлое и приветно лучезарное - мирно всплывает под узкой и длинной тучкой, свежо просияет и погрузится а лиловый ее туман. Она ведь легче лебединого пуха! Высадим-ка ее посредине реки на широкий лист кувшинки это ведь целый остров для такой крошки, оттуда она не сбежит, а мы пока разуберем там, внизу, наше гнездышко, и заживете вы в нем на славу. Должно быть, Арагорн вернулся поглядеть, что там блестит. Волчонка охватил ужас, но он лежал без звука, без движения, застыв, окаменев, -- лежал, как мертвый. Сегодня только двадцать второе. Мы будем в Калькутте вовремя.
    - Неужели ему не страшно? - пробормотал гном. - В любой другой пещере Гимли, сын Глоина, первым побежал бы на блеск золота.
    Он поделился своим проектом с сестрой Мартой и ее мужем, Леоном Фортэном. Но здесь - не надо! Пусть лежит!
    И все же он подошел - и увидел, что Арагорн стоит на коленях, а Элладан держит оба факела. Перед ними простерся скелет богатыря. Боевой доспех уцелел: кольчуга была золоченая, а воздух в пешере такой сухой, что чуть не скрипел на зубах. Золотом и гранатами изукрашен был пояс; череп в шлеме с золотой насечкой ничком уткнулся в песок. При факелах стало видно, что скелет лежит у стены пещеры, возле закрытой каменной двери, впившись в щели костяными пальцами. Рядом валялись обломки зазубренного меча: наверно, он отчаянно рубил камень, пока хватало сил.
    Арагорн не прикоснулся к останкам; он молча разглядывал их, потом поднялся и вздохнул. Наш славный малый не понимал того, что поезд - не пакетбот и скорость его строго регламентирована расписанием.
    - До скончания веков не расцветут над ним цветы симбельмейна, - проговорил он. - Девять и еще семь могильников давным-давно заросли травой, и все эти несчетные годы он пролежал здесь, у дверей, которых не смог открыть. Сидя без шапок и в старых полушубках на самых бойких клячонках, мчатся они с веселым гиканьем и криком, болтая руками и ногами, высоко подпрыгивают, звонко хохочут. Я боялся умножить своими опытами страдания жертв после казни. Но девочке не спалось ночью. Она встала с постели, сплела из сухих былинок большой славный ковер, снесла его в галерею и завернула в него мертвую птичку; потом отыскала у полевой мыши пуху и обложила им всю ласточку, чтобы ей было потеплее лежать на холодной земле. Ушам своим не верьте вовсе, а глазам - только наполовину. Во взгляде его мелькнула тревога.
    -- Нет смысла ждать, пока эта красавица скроется, -- озабоченно пробормотал он.-- Видно, она решила не ложиться до самого утра. И все ищет, ходит, ходит... Ему нет жизни, и смерть не улыбается ему. Скоро Брике уже могла немного поднимать руки и ноги. Пока мы будем с вами объясняться мимикой. Если вы опустите веки вниз, это будет означать "да", вверх - "нет". я уважаю. Да, я это уважаю и оправдываю. Даже Ипполит чувствует, а он почти совсем ожесточился. Куда ведут эти двери? Что он искал за ними? Этого никто никогда не узнает... И мне об этом знать незачем! - возгласил он, обращаясь к шелестящей темноте позади. Старик при виде ее невольно крякнул.
    - Нашел? - спросила старушка, дико озираясь по сторонам и шепча молитвы. - Храните свои клады и тайны Проклятых Времен! А нам надо спешить. Пропустите нас и ступайте следом! Я призываю вас всех к Эрекскому камню! Видит хозяйка: не могу я больше мышей ловить - и задумала меня утопить в речке. У него не было такого опыта в прошлом, -- и все же так проявлялся в нем страх, которому нельзя было найти объяснения в прожитой жизни.
    Девочке было очень грустно. Ей совсем не позволяли выходить на солнышко, а хлебное поле так все заросло высокими толстыми колосьями, что стало для бедной крошки дремучим лесом. Чем спокойнее вы будете лежать, тем скорее подниметесь на ноги. Серый волчонок не мог понять этого. Мать не позволяла ему приближаться к светлой стене, но он подходил к другим стенам пещеры, и всякий раз его нежный нос натыкался на что-то твердое.
    Вместо ответа настало бездонное молчанье, пострашнее зловещего шелеста; потом повеяло холодом, факелы вспыхнули, угасли, и зажечь их снова не удалось. Что было дальше и сколько часов это длилось, Гимли толком не помнил. Дружина шла вперед, а он кое-как поспевал за остальными, спасаясь от ужаса, который, казалось, вот-вот обессилит его, настигая шелестами, шорохами, призрачным звуком несчетных шагов. То была мрачная местность. Нам уже доводилось осматривать ее, но прежде она не производила столь гнетущего впечатления, как теперь, когда на нас надвигалась ночь и вокруг не было видно ни одного из зевак, толпами бродивших здесь в последнее время. Ведь могли же они случайно встретиться в зарослях!
    Зур не возразил ничего, хотя по натуре своей был менее склонен рисковать жизнью, чем Ун. Плантатор не только не возражал против этих уединенных прогулок, но, наоборот, был доволен ими.
    Я брал наугад одну или две головы и один или два трупа: остальное бросали в общую яму. Плыть здесь было трудно. Спокойная вода вдруг забурлила. Это была Смерть, как обыкновенно ее изображают, но только вместо косы в руке она держала то, что при беглом взгляде показалось мне рисованным маятником, как на старинных часах. есть ли у вас реальные основания считать предоставление свободы умалишенным делом рискованным? Кроме того, теперь его терзал уже не страх, а ужас. Он спотыкался, падал, под конец полз на четвереньках и чувствовал, что больше не может: либо впереди найдется выход и спасенье, либо уж будь что будет - он бросится назад на растерзание ужасу. Но союз с пещерным львом он считал своим кровным делом и часто думал о нем с радостью и гордостью.
    Вдруг он услышал журчанье воды, такое отчетливо-звонкое, точно где-то прокатился камень, пробудив от дурного сна. Становилось светлее, и вот Дружина вышла из-под высокой сводчатой арки; ручей бежал рядом, а впереди круто уходила вниз дорога между отвесными скалами, упирающимися в небеса. Все трое невольно вскрикнули, а Жан, поспешно выйдя из кареты, подхватил парня подмышки и поставил его на ноги: Ущелье было такое узкое и глубокое, что небо казалось темным, и мерцали мелкие звезды. Как тщательно причесывались некоторые ее подруги, как чистоплотны были, как следили за своими сдержанными движениями! Серый волчонок не мог понять этого. Мать не позволяла ему приближаться к светлой стене, но он подходил к другим стенам пещеры, и всякий раз его нежный нос натыкался на что-то твердое.
    В такой точно день охотился я однажды за тетеревами в Чернском уезде, Тульской губернии.
    - Мне она не показалась особенно забавной.
    Губы Воона под прикрывавшей их рукой дрогнули улыбкой при этой вспышке шотландской заносчивости. Вооны были фактическими владельцами всех предприятий в Эберло, получали все доходы от окрестных копей, занимали исключительное положение, были богаты и недосягаемы. Здоровье! Разве ты, имея деньги, не тратил бы их? И когда обворуют сами себя, истратив время, то начнут плакаться на судьбу. "Она, оказывается, хорошо знает всех этих русских писак, а со мной почему-то никогда о них не говорит!" - с огорчением думал он. Однако же Гимли узнал потом, что день был тот самый, когда они вышли из Дунхерга, до заката оставалось еще два часа, а могли миновать и годы; и вышел он будто бы совсем в иной мир. Луна зайдет только через несколько часов, а на небе нет ни облачка. Он принял его и показал ему дом - просто для развлечения, чтобы немного позабавиться на его счет.
    Дружинники снова ехали вереницей, и Гимли сидел позади Леголаса.
    А Дюймовочка была премиленькая! Майскому жуку, который принес ее, она тоже очень понравилась сначала, а тут вдруг и он нашел, что она безобразна, и не захотел больше держать ее у себя пускай идет, куда знает. Смеркалось, сгущались синие сумерки; и ужас шел по пятам.
    - В том-то и дело. Мы с Доуэлем проработали этот вопрос.
    Он припал к земле и зарычал. Но белка перепугалась еще больше; она быстро вскарабкалась на дерево и, очутившись в безопасности, сердито зацокала оттуда.
    - Погоди!.. А где маленький турок?
    - Мальчик? Леголас обернулся, и Гимли увидел прямо перед собой блистающие глаза эльфа. Он снова отступил, припал к земле и стал ждать.
    Но час охоты еще не наступил. За ними ехал Элладан, замыкающий, но не последний на этой наклонной дороге. Они лезли из щели, находившейся в моем поле зрения справа. Скорость падения уменьшилась. Остановившись наконец, волчонок отчаянно взвыл, потом заскулил протяжно и жалобно; а вслед за тем, как ни в чем не бывало, точно ему уже тысячу раз приходилось заниматься своим туалетом, принялся слизывать приставшую к бокам сухую глину. Но отец его - не был человеком... А этот - был человек.
    - Мертвые следуют за нами, - сказал Леголас. - Я вижу тени всадников, тусклые стяги, как клочья тумана, копья, точно заиндевелый кустарник. Они следуют за нами.
    - Да, мертвецы не отстают. Здоровье - то же золото. Знаешь ты, что я делала, когда была молодой?
    - Я беру вот этот труп. Но так как у меня нет времени произвести здесь тщательный осмотр трупов, то на всякий случай я беру и вот этот, - он указал на первый труп девушки. Когда ему нужна была женщина, он ластился ко мне котом и с его языка горячий мед тек, а когда он меня не хотел, то щелкал меня словами, как кнутом. И вот однажды, на большой перемене, когда она вихрем носилась по сборному залу от гонявшихся за ней и блаженно визжавших первоклассниц, ее неожиданно позвали к начальнице. Теперь тебе уже не по вкусу такой неотесанный деревенщина, как я! Они откликнулись на зов, - сказал Элладан.
    Наконец Дружина вышла из ущелья - внезапно, как сквозь трещину в стене; они очутились над высокогорной долиной и услышали переплеск потока, низвергавшегося водопадами.
    Я добрался наконец до угла леса, но там не было никакой дороги: какие-то некошеные, низкие кусты широко расстилались передо мною, а за ними, далеко-далеко, виднелось пустынное поле. Но это пламя напоминало скорее огни, которые загораются в небе, когда ночь подходит к концу... - перервал Дубровский, - где Егоровна?
    - В барском доме в своей светелке, - отвечал Гриша. Одни говорят, что Затаившийся Страх из его убежища вызывает гром, другие утверждают, что это просто его голос.
    - Куда это нас занесло? - спросил Гимли, и Элладан отвечал ему: Это так нравится мужчинам.
    - Пусть будет по-вашему, - ответил Керн.
    Я сказал мальчикам, что заблудился, и подсел к ним.
    - Пониже истоков длинной студеной реки, которая впадает в морской залив, омывающий стены Дол-Амрота. Все это - звуки и запахи, тучи и люди - было странно красиво и грустно, казалось началом чудной сказки. Мортхонд зовется она - Черноводная; теперь ты, наверно, не спросишь почему. Тюрьма наполнилась удушливым жаром. С каждым мигом все жарче горели глаза, уставившиеся на мои муки.
    Широким изгибом Мортхондская долина охватывала крутогорье с юга. Пока мы будем с вами объясняться мимикой. Если вы опустите веки вниз, это будет означать "да", вверх - "нет". Травянистые склоны в этот сумеречный час подернуло серой пеленой; далеко внизу мигали огоньки селений. Только ты мне объясни, откуда ты нас, Данлепов, знаешь? У ней большого собрания не будет, даром что именинница, и разойдутся рано...
    Волчонок выбрался на поверхность и всей пастью глотнул свежего воздуха. Поклянитесь, что вы никогда на меня не донесете. Я вышел на опушку кустов и побрел по полю межой. Долина была плодородная и многолюдная.
    Арагорн, не оборачиваясь, крикнул во весь голос:
    И Дюймовочка вышла взглянуть на солнце в последний раз.
    - Друзья, забудьте об усталости! Пустите коней вскачь! Птичка совсем уже ожила, только была еще очень слаба и еле-еле открыла глаза, чтобы посмотреть на девочку, которая стояла перед нею с кусочком гнилушки в руках, другого фонаря у нее не было.
    Здесь будет уместно упомянуть о тех мыслях, которые бродили в голове Паспарту. Нам нужно прежде полуночи быть у Эрекского камня, а до него еще далеко.
    И они без оглядки промчались косогором к мосту через реку, набиравшую ширину, и дальше вниз по дороге в долину.
    Повсюду гасили огни и запирали двери, а те, кто был в поле, крича от ужаса, метались, точно вспугнутое зверье. Я видел губы судей над черными мантиями. Они показались мне белыми -- белей бумаги, которой я поверяю зти строки, -- и ненатурально тонкими, так сжала их неумолимая твердость, непреклонная решимость, жестокое презрение к человеческому горю. В полутьме разносился общий крик:
    - Полчище мертвых! На нас идет полчище мертвых!
    Звонили колокола, все разбегались и прятались, а Серая Дружина неслась во весь опор, покуда кони не начали спотыкаться. И перед самой полуночью, в черной, как бы пещерной тьме они все-таки доскакали до Эрекского камня.
    С незапамятных пор витал смертный страх над горою Эрек и окрестными пустошами.
    Мимо летел майский жук, увидал девочку, обхватил ее за тонкую талию лапкой и унес на дерево, а зеленый листок поплыл дальше, и с ним мотылек он ведь был привязан и не мог освободиться. На вершине ее торчал черный камень, круглый, как огромный шар, наполовину вкопанный в землю и все же высотой в человеческий рост.
    - От миссис Воон, - сказал он, улыбаясь, и ушел, дотронувшись до своей остроконечной шапочки. Ее уступчивость настолько обезоружила его, что он почти жалел о своем запрещении. Был он нездешнего вида, словно упал с небес, как думали иные; те же, кто помнил предания Запада, говорили, что вывез его из руин Нуменора и вкопал на горе сам Исилдур. Ценою неимоверных страданий и смертельных опасностей им действительно удалось добыть баснословное состояние. В этом доме... какой великолепный подќезд! И швейцар. Жители долины не смели приближаться к нему, да поблизости никто и не жил: рассказывали, что в недобрую годину вокруг камня собирается и ропщет сонмище привидений.
    На середине волчонка подхватило и понесло вниз по течению, прямо на маленькие пороги, начинавшиеся там, где русло снова сужалось.
    Дружина остановилась у камня; царила мертвенная ночная тишь. Ты врач, и хороший врач к тому же, а я твоя жена.
    Спасибо! сказала женщина и дала колдунье двенадцать скиллингов; потом пошла домой, посадила ячменное зерно в цветочный горшок, и вдруг из него вырос большой чудесный цветок вроде тюльпана, но лепестки его были еще плотно сжаты, точно у нераспустившегося бутона. Он провел Зура сквозь лабиринт огромных валунов, и путники очутились в местах, где обычно охотились тигры. Миновав их, тигр остановился перед стеной из сплетенных ветвей и, подняв когтистую ла- пу, попробовал разорвать тонкие лианы. Так прошли лето и осень; но вот дело пошло к зиме, длинной холодной зиме.
    Секретарь, стоявший рядом с ним, перелистывал депеши и по указанию президента быстро делал на них пометки. Арагорн взял у Элроира серебряный рог, затрубил в него - и всем послышались глухие ответные раскаты, дальним эхом из пещерных глубин. Больше ничего слышно не было, но чуялось, что гору обступило большое войско; и дохнул леденящий ветер. В дверь чем-то колотили, по-видимому кувалдой, а ставни кто-то неистово тряс, стараясь сорвать. И он же первый схватил другого волчонка за ухо и принялся теребить и таскать его из стороны в сторону, яростно рыча сквозь стиснутые челюсти. Вопрос Зура вывел его из состояния полусна. Он не понял хорошенько, о чем говорит сын Земли. Арагорн спешился, стал подле камня и громовым голосом вопросил:
    Я клялся также в этом. Мне казалось, что если я не буду видеть ее целую неделю, а это случится, если ее лишат первого отпуска, я сойду с ума. Что мне делать?
    Отвечает ему осел:
    - Пойдем, петушок, с нами в город Бремен и станем там уличными музыкантами. Я задыхался и обмирал от каждого его разлета. У меня все обрывалось внутри от каждого взмаха. И она, пересилив себя, продолжала помогать Керну.
    - Никого нет там! - сказал я.
    - Ты слеп больше меня, старухи.
    - Клятвопреступники, зачем вы пришли? И кто-то в ночи отозвался, как бы издалека:
    - Чтобы исполнить клятву и обрести покой. Тогда Арагорн молвил: Сама крошка мерзла от холода: платьице ее все разорвалось, а она была такая маленькая, нежная долго ли тут замерзнуть!
    - Настал ваш час! Вы последуете за мною в Пеларгир-на-Андуине, и когда тамошний край будет избавлен от Сауроновой нечисти, я сниму с вас заклятие, и вы обретете покой навечно. Жена его начала представляться ему в новом свете, он словно в первый раз ее увидел. Глаза понемногу привыкали к яркому свету и приноравливались к увеличившемуся расстоянию между предметами. А одна леди поняла требование м-сье Майяра буквально и, высунув язык, оказавшийся необыкновенно длинным, покорно схватила его обеими руками да так и держала до конца обеда. Ибо я - Элессар, наследник великого князя гондорского Исилдура.
    И он повелел Гальбараду развернуть и водрузить знамя, которое тот привез из Раздола; затрепетало черное полотнище, и в темноте не видно было, что на нем выткано. Большинство тел было раздавлено или повреждено во многих местах. Дружина заночевала возле камня, но почти никому не спалось в безмолвном окружении призраков. Том заверил его, что все будет в порядке и что он сумеет договориться со старшим стюардом. Я не была никогда рабой, ничьей. А с жидом я уже кончила, много денег дала ему... Но запах этот напоминал гиббона или резуса, которых ему нечего было опасаться.
    С первыми лучами бледного рассвета Арагорн повел свою Дружину в далекий и многотрудный поход без отдыха и промедленья: такой был лишь ему по силам, и его непреклонная воля поддерживала остальных. Кроме того, я придумал, как сделать свое ложе помягче. Не задумываясь, он принял исчезновение отца за его отличительное свойство, так же как молоко и мясная жвачка были отличительными свойствами матери. Что мне делать?
    Отвечает ему осел:
    - Пойдем, петушок, с нами в город Бремен и станем там уличными музыкантами. Мы присели, и она сказала:
    - У них там какие-то серьезные неприятности, и они думают, что ты и Гек поможете им отвлечься, <успокоите> их, как они пишут.
    В пять часов появлялось похоронное шествие. Трупы бросались как попало на телегу, головы - в мешок. Подобных тягот не вынес бы никто из смертных - но вынесли северные витязи-дунаданцы, и с ними был гном Гимли и Леголас из рода эльфов. Я порядочно провозился, пока наконец не достиг желаемого.
    Они прошли в Ламедон Тарлангским перевалом; за ними по пятам мчалось призрачное воинство, а страшная весть о нем летела впереди, и, когда они въезжали в Калембель-на-Кириле, кровавый закат озарял их со спины, из-за хребта Пиннат-Гелина. Час- то они вынуждены были уходить далеко от пещеры, потому что дичь посте- пенно покидала места, где бродил страшный обитатель скалистой гряды. Я отодрал толстую подрубку подола и положил его под прямым углом к стене. И, прежде чем довериться им, он постарается узнать, каковы они на самом деле. Правда, он мечтал о сокровище, скрытом за стенами дома, но это были не деньги, не драгоценности, не фамильное серебро -- это была хозяйка дома.
    Постепенно образы самки и детенышей потускнели и исчезли из его памяти. Сидя без шапок и в старых полушубках на самых бойких клячонках, мчатся они с веселым гиканьем и криком, болтая руками и ногами, высоко подпрыгивают, звонко хохочут. В городе не было ни души, переправа через Кирил не охранялась, ибо многие ушли на войну, а прочие бежали в горы, прослышав о нашествии полчища мертвых. О живущем на склонах горы кошмаре повествовали старинные предания, ходившие среди жителей окрестных деревень. Наутро рассвета не было, и Серая Дружина исчезла с глаз людских во тьме, нахлынувшей из Мордора; а мертвецы спешили следом.

Текст для тренировки скорочтения - 04